Благо, было лето. Осенью или, того хуже, зимой Розалинда бы в эту глушь и носа не сунула. И нет, дело не в том, что здешние места ей не нравились или дальняя дорога пугала. В Сумрачных топях ведьма повидала куда более страшные вещи и места. Просто... "Как в детстве", - тень ностальгии легкой печалью скользнула по ее лицу, и Бэйли вспомнила, как сама, будучи маленькой девочкой, бегала по таким лесам, подолгу лежала в высокой траве, глядя в распахнутое небо, и мечтала. Явно не о том, что в итоге обрела, но и ладно. Ей ли жаловаться на жизнь. В сущности не повезло Розе только в одном, и это пора бы наконец исправить.
Рози шла по едва заметной тропе, на всякий случай проверяя почву перед собой изящной резной тростью. Да, она любила аксессуары, особенно те, которые не подходили к случаю. Конечно, какой-нибудь импозантный джентльмен взял бы такую трость на прогулку с дамой сердца или, положим, на светский прием, а Роуз шла по лесу с нею, ничуть не хромая, не замедляя шаг из осторожности, нет, трость опережала девушку всего на несколько сантиметров, и ее походка в это утро казалась легкой и бодрой, с чем спорило выражение лица. "Неужели нельзя было поселиться в городе, например, или хотя бы где-то, куда можно добраться на карете?", - подумалось ей, впрочем, в мыслях же ведьма пожалела лошадь. Вдруг был бы дурной извозчик? Вдруг он бы использовал хлыст, чтобы подогнать невольное животное? Впрочем, тогда он бы пожалел о том, что родился на свет. С одной стороны, Рози, в силу обстоятельств, лишала таких кучеров заработка, а с другой стороны, лошадь непременно получила бы от нее свободу, а сама ведьма, возможно, получила бы новые сапожки из кожи мучителя. Ну ладно. Все, что ни делается, то к лучшему, кажется, так говорят?
Она шла пешком, вслушиваясь в шум леса вокруг. Пели птицы неподалеку, все было пронизано жизнью и солнцем. Если бы не дела, может, Бэйли вспомнила бы юность и немного позагорала, но долг платежом красен, нужно идти дальше и забрать то, что причитается. Когда-то по своей доброте она одолжила Вейг очень ценную вещь. Пожалуй, вторую по ценности из всех, что были у Розалинды. Или все-таки они были равны - эти две вещи? Ну, в качестве первой, естественно, предполагался артефакт, сделанный отцом и названный именем матери. А вот эта штуковина... Такие вещи в принципе, конечно, не одалживают, но Вейг так просила, так умоляла, что природная, почти мифическая доброта Роуз сквозь стиснутые зубы ответила согласием, вопреки желанию самой Бэйли. Да, она была немыслимо добра, по крайней мере, считала себя таковой, ведь будь она злой - оставляла бы на своем пути реки крови, а не эти цветущие луга, даже не помятые ее поступью. Жаль, что ее враги почему-то думали иначе, и не понимали своего счастья. И то, что с каждым годом их становилось все меньше, уж никак не ее вина. Так, вот, да, за артефактом, который она в мыслях из обиды назвала вторым, Рози гонялась не один год. Не один десяток лет. Да что там! Это было то, что она хотела заполучить всю сознательную жизнь, но артефакт то и дело ускользал из ее рук, попадая в руки, возможно, более нежные, более страстные. И теперь-то точно более мертвые.
Тропа то петляла меж деревьев, то уходила вбок, то казалась почти прямой. Бэйли приостановилась у поросшего мхом дерева, коснулась его ладонью - это было такое приятное, мягкое ощущение. Даже мох был живым, сочно-зеленым в свете солнечных лучей, и это всегда и радовало, и удивляло опытную ведьму, как и двести с лишним лет назад. Жизнь была более загадочной, чем смерть, чьи законы ведьма нарушала не раз. Роза опустилась чуть ниже по стволу, скользнула ладонью мимо путешествующих по древесным лабиринтам муравьев, и присела на корточки, прислушиваясь к земле. Да, все было живое здесь. Но стоит лишь копнуть глубже - кости, кости, кости. Она чувствовала их, и от земли ей всегда веяло холодом, даже в такой теплый летний день. Выпрямившись и сбросив с себя ощущения, а заодно отряхнув сухие травинки с подола, Бэйли продолжила свой путь, гадая, сколько еще метров осталось до цели. За столь дальнюю дорогу стоит взыскать с Вейг еще что-нибудь. И почему должники не приходят сами отдавать свои долги? Какая-то несправедливость кругом. Нет бы явилась к Роуз в Сумрачные топи, принесла то, что должна, да чего-нибудь ценного сверху, покаялась бы. Нет, у этой Вейг никогда не было ни стыда, ни совести.
Вскоре взору карих глаз открылся вид на дом. "Да неужели дошла! Стоило слушать маму и больше времени уделять всему, что связано с порталами", - Розалинда вздохнула, расправила плечи и походкой царицы, которая, как минимум, спустилась с небес, а не шагала по лесу битый час, вышла ко двору дома Вейг. Деловито оглянув владения так называемой коллеги, она улыбнулась, обнажая обе пары клыков, и раскинула руки, якобы для объятий.
- О, да ты еще жива, старая карга! - торжественно озвучила очевидное Розалинда Джозеф Бэйли и, как могла, приветливо добавила. - Здравствуй! - хотя едва ли так уж и желала должнице крепкого здоровья. Впрочем, даже в этой встрече со своей старой знакомой Рози была предельно добра: болезней и смерти она ей тоже не желала.

Эта карга встретила Рози вот так вот: даже не встала, не вымыла руки после своего занятия, не распростерла объятья! Да, Вейг еще с юности была такой: никакого почтения к старшим. Ну и что, что со стороны можно было принять Бэйли за ее внучку, на деле-то Роза была мудрее (а всегда ли мудрость приходит с годами?) и опытнее (из стажа стоит все-таки выбросить суммарные годы "Мертвого сна"), а потому не стала сразу разжигать вражду (и поджигать дом тоже не стала, все из доброты) и, несколько брезгливо глядя себе под ноги - хоть бы дорожку постелила к ее приезду, старуха! - подошла к Вейг поближе.
- О, твои комплименты, дорогая, все так же полны зависти, и кстати... - Розалинда остановилась прямо над ней, опираясь одной рукой о трость, а другой жестом указала на морщинистое лицо собеседницы, слегка наклонившись вперед, намеренно загораживая Вейг солнце. - ...Ты не пробовала что-нибудь сделать с этим? Да, да, я имею ввиду твою физиономию, дорогая, время к тебе безжалостно. Ведь ты же ведьма, могла бы сделать хоть что-то, глядишь, и замуж бы кто позвал. Впрочем... - полудемоница почувствовала на себе пристальный взгляд и снисходительно обернулась, чтобы посмотреть в ответ. Это была человеческая личинка лет пяти-восьми - Рози не разбиралась, а потому точная цифра ее не интересовала. Личинка вроде как что-то собирала, но какая разница. На Вейг личинка была совсем не похожа. Детеныш выглядел здоровым, полным жизни, пожалуй, даже переполненным жизнью, а весь образ Вейг указывал на то, что пора бы ей позаботиться о собственных похоронах. Прикупить там место на кладбище. Или вырыть яму во дворе. Или как там она собирается покинуть бренный мир? Хотя, раз у нее в доме появилась эта шмакодявка, может, Вейг решила задержаться? - Только не говори, что это твоя... м... Дочь? - от этого предположения Розалинда сама расхохоталась. - Внучка? Правнучка? Ты ее украла и задумала съесть, старая карга? Признавайся! - как ни странно, настроение ее только улучшилось от встречи. И все ее существо грелось мыслью о том, что совсем скоро она получит то, что хотела всегда. То, что было уже в ее руках, да, но это такой случай, когда легкая разлука лишь обостряет чувства. Пожалуй, даже правильно, что Рози одолжила "свое сокровище" карге, ведь теперь это что-то совсем особенное. Предвкушая момент, когда Бэйли наконец сможет прикоснуться к нему, она закусила губу и мечтательно прикрыла было глаза, но вспомнила, что на глазах Вейг и незнакомой личинки не стоит так откровенно предаваться грезам. Да и личинка шмыгнула носом так шумно, что Розалинда тут же вернулась к реальности. Взгляд девочки ей нравился, в общем-то. Обычно к детям ведьма не испытывала никакой нежности или еще чего доброго, сокровенного. Они слишком часто были громкими, бесполезными, глуповатыми. Только раздражали. Но у этой личинки было что-то... Взгляд что ли этот как раз, будто в глазах блуждает по меньшей мере тень интеллекта и той хитрости, без которой нынче не проживешь. Да, живи эта девочка в другом доме у другой карги, возможно, Рози нашла бы в себе толику симпатии к ней. Лет через пятнадцать личинка вырастет в настоящую красавицу, если, конечно, не пойдет по стопам Вейг буквально. Той таких данных от природы дано не было, она всегда была довольно-таки заурядной, но могла бы хоть глаза подводить. Но подводила Вейг, похоже, только мисс Бэйли. В воспоминаниях снова мелькнул этот дождливый день, когда Вейг показалась на пороге жилища Бэйли. Она говорила, что только Рози сможет помочь ей, только у нее есть столь ценный артефакт, только ей под силу спасти невинное создание - судя по всему, о шмакодявке речь и шла в тот момент. "Ты обещаешь, что вернешь?" - строго спрашивала Рози. "Обещаю, обещаю", - покорно отвечала Вейг. "Ты клянешься, что оно будет в целостности и сохранности?" - требовала Рози. "Клянусь, клянусь", - кивала Вейг. Ну что могло пойти не так?
- Итак! Где оно? Где мое сокровище, старая ты карга? - Роуз заговорила требовательно, быстро, сбивчиво, постучала тростью по земле, специально задев ведро - оно отозвалось полузвоном, а чищенная картошка подпрыгнула - и повторила. - Где мое сокровище, дорогая моя? Или ты только и способна, что картошку чистить? Давай, давай уже! Мой свои безобразные ручки и неси мне его скорее! - в глазах Розалинды играли язычки пламени, ей надоело ждать, она теряла терпение. Внезапно именно в этот момент промедления со стороны старухи на Рози обрушилась вся эта долгая дорога, легкая усталость, ненавистное ожидание - да, ждать ведьма очень не любила, ей куда больше нравилось получать то, что хочется, сразу, без промедления! Она и так за свои годы натерпелась неприятностей. Хватит с нее. Какой отвратительной была эта пауза! Вейг что-то скрывала, она не смотрела Рози в глаза. Почему?! - Эй! Смотри на меня! ГДЕ МОЕ СОКРОВИЩЕ?! - да, от хорошего настроения до вспышки ярости не прошло и нескольких минут: одно неосторожное слово - и Бэйли поможет Вейг пожарить эту чертову картошку. До углей. Вместе с домом. С самой Вейг. И, возможно, с личинкой. Это будет колоссальная потеря для человечества - у нее же явно потенциал недурственной ведьмы. Ну или, по меньшей мере, потеря для какого-нибудь борделя. Кто знает, в кого вырастет эта личинка. Если выживет.

Ведьма Рози еще долго стояла как вкопанная, до нее медленно-медленно с коварством тихого убийцы доходило сказанное Вейг, доходило, но никак не укладывалось в голове. Слишком... чудовищно это было. Его. Больше. Нет. Как приговор, как вердикт, как очередное подтверждение того, что жизнь ее баловала куда меньше, чем смерть. Хотя куда логичнее было бы наоборот! Ведь это у смерти она отбирала покойников, даже если на время! Это во имя жизни она, не жалея своей крови, излечивала смертельные раны! Как неблагодарно! И...
Так странно... Всякий раз, когда Розалинда подбиралась к желанному, кто-то забирал у нее все, включая саму надежду. Сколько ни выгрызай двумя парами клыков свое счастье, сколько не выцарапывай длинными, прочными, острыми почти как лезвия когтями, всегда придет та, кто заберет все, украдет, укроет, спрячет... Или теперь вот - съест. Сколько же можно судьбе издеваться над несчастной трехсотлетней девицей!? То жених предаст, то дорогу кто перейдет, а теперь вообще такое вопиющее безобразие! Ведь обещала старая, клялась, божилась, считай. Впрочем, эта карга наверняка и богов не уважала. По ее наглой морщинистой физиономии и так видно. Живет, дрянь такая, без царя в голове. Чужими сокровищами распоряжается! Хоть бы повинилась, как честный человек. Говорили ей в свое время другие ведьмы, что с Вейг водиться - дело сомнительное. И не важно, что за глаза эти же ведьмы называли саму Рози последними словами и едва ли не плевались ей вслед, но только тогда, когда точно знали, что она не увидит. В общем и целом, ее куда чаще боялись, чем что-либо еще. В симпатиях завистливых женщин Бэйли уж точно не купалась. Скорее наоборот, они готовы были ей глаза выцарапать и волосы порывать. Если бы могли, конечно. Тягаться ней мало кто смел, а смелые, непременно, жалели о содеянном. Земля им пухом.
- Что... ты... сделала? - размеренно переспросила Рози, схватила Вейг за запястье и сжала его с такой силой, что, должно быть, останутся следы, шрамы от ее когтей. - Ты клялась! - Бэйли бушевала, Бэйли металась как само пламя, и, кажется, от гнева ее зеленая мгновение назад трава выгорала. Кажется, вот-вот начнется пожар. Спасите-помогите. В Розалинде чудесным образом сплетались огонь и холод, впрочем, в сущности и то, и другое - обжигает. Полудемоница взяла паузу, чтобы сделать глубокий вдох и хоть немного успокоиться. Попытка потерпела неудачу. Как и многие попытки Роуз. Например, попытка обрести счастье. - Шмакодявка съела его сердце?! Да с каких это пор детей кормят зачарованными сердцами взрослых мужчин!? Дура старая, ты что не могла ей дать яблоко?! Или... морковку?! Как ты посмела вообще! Чертова карга, будь ты проклята до пятого колена! Как я теперь... Ты хоть знаешь, что ты натворила, идиотка?! Я никогда тебя не прощу, - заверила под конец своей тирады Розалинда, пристально глядя в глаза, и наконец отпустила Вейг. Как жаль, что по всей видимости старуха в прощении и не нуждалась. Есть такой сорт людей: сделают гадость - и хоть бы что. Ни тени раскаяния, ни капли сомнений. Полудемоница знала (это сейчас так откровенно читалось в ее премерзком взгляде), что карга недолюбливает ее - и это тоже из зависти - и считает, будто все заслуги Розы принадлежат не ей самой, а могущественным родителям. Сказать, что это было неприятно - ничего не сказать. Розалинда давно уже большая девочка, хоть и малогабаритная, она превзошла свою мать, а эта паршивка Вейг и в сравнение не шла с ее темным могуществом. Бэйли обратила свой взгляд, наконец, на маленькую личинку. - И да, девочка, конечно, я о тебе позабочусь, когда эта старуха наконец сдохнет. Обещаю, - кивнула Рози, схватила свою трость за середину и ткнула легонько малолетку в животик рукоятью. - Пойдем-ка со мной, - дожидаться ответа ведьма не стала, тронула свободной рукой девчушку за локоток и повела в сторону леса, но, обернулась на старуху с уничтожающим взглядом, и бросила через плечо. - Даже не думай мне теперь помешать. Умолять о смерти будешь - она тебе избавлением покажется, - пообещала Розалинда Джозеф Бэйли и снова попыталась успокоиться. Мерно стуча тростью по земле, она шла с девочкой вперед, и поступь ее, темной ведьмы, на сей раз легкой не казалась. Это были тяжелые шаги неминуемой беды, на которую обрекла себя карга. Себя и эту малолетку. Как же жалко маленькую личинку, которая должна теперь поплатиться за свой непомерный аппетит. Впрочем, Вейг же упомянула, что шмакодявка не по своей воле. Оправдание ли это?
Ведьма уводила личинку все дальше и только теперь, когда дом карги наполовину скрылся из виду, загороженный вековыми деревьями, обратила внимание на коробку. - Детеныш, а что это за коробка у тебя?.. - там определенно было что-то живое. Уж мертвое от живого Роза всегда могла отличить. - Это твое сокровище? - ее голос звучал даже доброжелательно. Роуз еще тешила себя надеждой вырезать маленькое сердечко взамен большого. Да, доброта ее иногда была немного шокирующей, но тем не менее существующей и настоящей. Как еще объяснить тот прискорбный факт, что Вейг была жива и глядела вслед, нашептывая свои бесполезные проклятья. Разве можно проклясть того, кто уже проклят? И судя по всему самой судьбой.

Для приговоренной к жестокой смерти через вырезание сердца из живого тела эта маленькая личинка выглядела очень счастливой. Она была так полна энергии, что Рози и сама не заметила, как подстроившись под юную спутницу, перешла на более легкий и быстрый шаг. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: шмакодявку еще попробуй догони, шустрая, маленькая. Прям как Розалинда в детстве. Ее тоже все интересовало вокруг, все отзывалось в ней искренним восторгом, глаза горели, а тонкие пальчики подрагивали от предвкушения новых открытий. С тех пор прошло столько лет. Слишком много. Когда тебе уже почти триста, невозможно вот так же с горящими глазами бросаться навстречу приключениям. Груз прожитых лет ложится на плечи и клонит к земле, и глаза лишены всякого блеска, и... Ой, да ладно, так должно было бы быть, но не было. По Рози никогда не было понятно, сколько ей лет на самом деле, да и сама она не ощущала ни тяжести лет, ни апатии, которая, как говорят, зачастую приходит с опытом вместо мудрости. Вот уж кого годы и клонили к земле, так это мерзавку Вейг, будь она неладна. Вспомнив о карге, ведьма едва не вспыхнула этим своим праведным гневом, но вспышка сошла на нет, когда девочка доверила ей свое сокровище. Да, конечно, сокровища у всех были разные. Кому-то зачарованное сердце возлюбленного - сокровище бесценное, а кому-то вот червяки. Они копошились, шевелились, переплетались между собой - живое воплощение чьих-нибудь кошмаров. Зрелище было, конечно, на любителя, и, наверное, многие бы девицы взвизгнули, но Роуз не смогла не улыбнуться: настолько заразительна была эмоция личинки. Ей, судя по всему, такие мелочи казались поважнее войн и эпидемий прошлого.
- Да лучше бы старуха тебя одним сахаром кормила, - Бэйли покачала головой и закатила глаза. Ну что за дурной нрав у этой карги. Значит, сладкое девочке нельзя, вроде как вредно. А как человеческое сердце - так ешь на здоровье, дорогая. Как будто оно не вредное. Да знай хоть одна из них, что мелкая, что дряхлая, обладателя сердца лично - сразу бы задумались о противоядии. Не хватало только предаваться воспоминаниям о бывшем. Он был, пожалуй, вторым из тех, кто ее предал. Или третьим. Она не помнила счет. Не такая Розалинда и злопамятная в конце концов.
- Красивые? - все красивое всегда вызывало в Розе неподдельный интерес: полудемоница любила красивое с самого малолетства (а в дальнейшем не только красивое, но и красивых), но что покажет ей личинка и куда поведет даже не предполагала. Но в конце концов, что плохого сумеет сделать маленький бесполезный человеческий детеныш опытной ведьме! Пусть ведет, куда хочет, каждый имеет право на последнее желание, так ведь? Так пусть покажет то, о чем говорит с таким восторгом, а потом уже и сердца лишится. Правда... вряд ли сердце ребенка и сердце возлюбленного можно считать равноценными артефактами. Вдруг сердце ребенка вместо того, чтобы привлечь в жизнь Рози любовь, привлечет детей?! Бэйли представила себе это: вот стоит она, ни в чем не повинная и прекрасная, а вокруг - спаси ее Виран - дети. Маленькие, мерзкие личиночки. Которые дергают ее за подол и требуют конфет. Кричат, плачут, хохочут. И все наперебой, громкие, шебутные, кошмарные личинки! Нет, не дай Бог ее, Виран, такому случиться! Впрочем... Сердце ребенка наверняка можно будет обменять у какой-нибудь бездетной особы на что-то ценное. На душу, например. Или на дом. Или на какой-то еще один артефакт, который можно будет обменять на другой, а тот - на третий, и один из них непременно привлечет в ее жизнь счастливую любовь.
Теперь девочка вела Рози в неизвестность, и эти ее маленькие пальчики сжимали ладонь ведьмы, чтобы та, по всей видимости, не сбежала. Встреться они при других обстоятельствах Розалинда бы даже прониклась к девчушке, насколько это возможно в ее случае, конечно. Девочка была очень милой и непосредственной. Потом нужно будет сходить к ней на могилку. Это было бы справедливо, правда? Девочка же в сущности... даже не особенно виновата в том, что произошло. Разве виноват ребенок в том, что ему дали на обед пресную похлебку? Дети не выбирают себе еду, к сожалению. А с такими опекунами, как карга, и подавно. Малышку было даже жаль, если честно. Что она видела-то? Оплеухи карги? Сердца вместо сахара! И кто только разрешил Вейг заниматься воспитанием ребенка. Интересно, где родители личинки? Может, Вейг ее украла и правда? Или купила? Впрочем, эта мерзавка и лишней монетки не заплатит, что уж говорить. Купила бы она, как же. Скорее нашла себе бесплатную служанку, только не рассчитала, что служанке нужно немного подрасти прежде, чем старуха передаст ей свой нож для картошки. Такой же тупой, как и сама Вейг. По всей длине трости то и дело сновали тоненькие язычки пламени: вот так была зла Рози. И вот так хорошо держалась, что даже ни одна травинка не загорелась от ее гнева.
А личинка... А что личинка. Личинка же сама сказала, что любит морковку. Будь она виновата - сказала бы, что любит сердца. Может, лучше почку ей вырезать? Или почка ребенка - сомнительный оберег? Да, пожалуй, все-таки странноватый. Или все-таки личинка виновата? Могла бы отказаться. Вот Авагду пытался в детстве накормить дочку мясом, закончилось тем, что тарелка оказалась у отца на голове, а мясо - похоронено в саду. Мама тогда только рассмеялась выходке маленькой Роуз тогда и сказала, что с таким характером крошка может есть все, что пожелает, и ни на кого не оглядываться.
- Долго еще идти, маленькая сердцеедка? - поинтересовалась Бэйли, поглядывая на девочку. Ручеек они как раз прошли, и любопытство в ведьме разгоралось пока немногим слабее гнева.

Отредактировано Rosalinda Joseph Bailey (2020-06-01 17:21:01)

Личинка говорила загадками. Кто они? Почему серые, почему рыжина? Кто такой Ушастик? Розалинда надеялась, что это не кличка одного из тех мальчишек, у которых девочка меняет червячков на сахар! Двух детей в радиусе метра от себя эта ведьма точно не выдержит! Бэйли, как и ее мать, совершенно не хотела заводить детей! Но в отличие от матери Роуз точно знала, что никогда и не заведет. Во-первых, было бы странно начинать грезить о семье в почти трехсотлетнем возрасте, все-таки... как говорится, кто-то выбирает семью, а кто-то карьеру. Естественно, карьера - это про Рози, в мастерстве она добилась многого, а вот в личной жизни! Достаточно почитать дневники полудемоницы, чтобы понять, что ей, мягко говоря, не везло с мужчинами. Или им не везло с ней. Был бы кто в живых, можно было бы спросить. Во-вторых, едва ли сам Виран снизойдет, дабы соединиться с ней узами любви и брака, а на меньшее теперь Роза была не согласна. Да, конечно, ее мать когда-то думала так же - ну без фантазий про темного бога, благо, вкусы у них были разные - Крейдилад была уверена, что никогда не заведет личинку, но все мы знаем, что не было бы этой историй, если бы Бэйли-старшая не решилась на материнство. Когда ты сам личинка, это все здорово и прекрасно, но вот заводить своих личинок - увольте. Розалинда Джозеф Бэйли рождена не для этого.
- Эй, будь поосторожнее, лапки не переломай! - нет, дети ведьму совершенно не трогали, просто из своей душевной, врожденной, легендарной и почти мифической доброты Рози крикнула это предостережение вослед шмакодявке и продолжила хоть и легко, но по-прежнему важно, изящно и грациозно следовать за девчушкой. Там, где личинка босыми ногами прыгала по ручью, Роуз переступала воду, чтобы не замочить сапоги, и приподнимала свободной от трости рукой подол. Там, где шмакодявка вприпрыжку рванула вперед, Роуз на всякий случай проверяла почву перед собой тростью: это не занимало лишнего времени и казалось естественным шагом, в общем и целом большая часть движений ведьмы была отточена и доведена до такой степени изящества, что - да, завидуйте ей, королевы и герцогини. Она будто несла на голове невидимую корону, лишь изредка отвлекаясь от этой роли на искреннее восхищение окружающей ее природой.
- Эй! - вот тут Розалинда испугалась по-настоящему: личинка только прыгала то здесь, то там, а сейчас попросту пропала из виду! Не сквозь землю же она провалилась! Или провалилась? Как же тогда вырезать ее сердечко?! Вдруг оно повредилось от удара? Впрочем, ни стонов боли, ни плача, ни звуков предсмертной агонии слышно не было, и Рози глянула вниз.
- О, боже! - воскликнула ведьма, прижимая ладошку к щеке. Ее глаза засияли, заискрились, и полудемоница поспешила вниз к девочке. - Какие хорошенькие! - трость оказалась на земле первой, потом за ней последовала и Розалинда. Она уселась на колени, прильнув к корням. Да, говорят, что в двести с лишним лет невозможно сохранить в себе это сияние взгляда, непосредственность и любопытство, восторг от окружающего мира, свойственный только детям! Врут. Нагло врут. Это придумывают такие, как мерзавка Вейг, чтобы оправдать свою сварливость и вечное недовольство. Еще говорят, что за порогом даже какой-то там сотни лет все начинает казаться постылым, теряется вкус жизни, само ее ощущение, смысл. Да, снова врут. А еще вроде бы Рози так тщательно следила за подолом и сапогами, брезгливо озиралась, а вот сейчас она же прижималась всем телом к корням, выгнувшись и приподняв немного бедра, и любовалась лисятами. Такие маленькие, смешные. Они играли с личинкой так, будто личинка была сама лисенком, а мать-лиса немного настороженно глядела на Рози. Правда, это длилось недолго. Всем известно, что сказочные принцессы хорошо ладят с животными. А еще всем известно, что все девочки в детстве мечтают быть принцессами. Рози мечтала уже третью сотню лет.
- Привет, красавица, - ведьма улыбнулась лисице, прикрыла глаза и протянула ей раскрытую ладонь, оставляя себя на милость здешней хозяйке. Первое, что ощутила Бэйли, это дыхание, довольно горячее, прерывистое. Лиса принюхивалась. Потом был нос, влажный и прохладный. Лиса коснулась им ладошки, и Рози стало немножко щекотно. Потом от ладони хозяйка перешла к лицу незваной гостьи. Розалинда почувствовала, как длинный мягкий мех скользнул по ее щеке и зажмурилась от приятного ощущения. Лиса отошла, судя по всему, выказывая свое позволение ведьме находиться здесь. - Спасибо тебе, очень приятно познакомиться, - благодарно отозвалась Роуз, открыла глаза и погладила одного из лисят, кажется, он был из них самым нерасторопным и попросту не успевал полноценно участвовать в веселой возне с личинкой. В пылу дружеской схватки его немного откидывали назад, а он слишком долго собирался в новую атаку.
- Это твои друзья? - полудемоница обратилась к шмакодявке, и, кажется, та даже не представляла себе, насколько от ответа на этот вопрос зависит ее, личинки, судьба. Волей-неволей личинка начинала вызывать в Рози симпатию. Живенькая, бойкая, непосредственная и смешная. Но самое главное - ей доверяли лисята. Значит, ей могла доверять и Рози.

Божечки, девочка им еще и имена дала! Ну и как, нет, скажите на милость, КАК Розалинде теперь вырезать ее доброе сердечко из груди? Как потом еще и продавать его или менять на другие артефакты? Это совершенно невыносимо. И еще интереснее - как такая добрая личинка могла оказаться на воспитании у старой карги Вейг? Что между ними общего? Наверняка - ничего. Это скорее две крайности, которых зачем-то свела злодейка-Судьба. Да лучше бы эта злодейка свела Рози с каким-нибудь прекрасным рыцарем! Лучше, конечно, принцем. Впрочем, можно и инквизитором. Ох уж эти горячие инквизиторы, так бы и потушила праведный костер одного из них. Роуз хмыкнула сама себе - да где сейчас найдешь достойного соперника! Или спутника. Или того, кто умело совместил бы в себе столь перспективные стороны будущих отношений! Зачарованное сердце вполне могло бы привлечь его. Именно того, кто нужен. И не важно, что закончилось бы все равно плохо. Рози же проклятая принцесса, и ничей поцелуй любви не снял с нее заклятье. Возможно, было слишком много поцелуев и слишком мало любви. Ну с той стороны. Со своей-то Розалинда Джозеф Бэйли всегда была верна и преданна. И предана.
Личинка знакомила ее с лисятами, да. Ушастик поднял ушко, когда Рози посмотрела на него: чувствовал ее, как и другие животные. Несмотря на то, что в силу занятий энергетика Бэйли была слегка некротической - слегка? серьезно? да вокруг нее давно уже витал кладбищенский ореол и могильный туман! - животные чувствовали саму ее суть. А это, как уже говорилось миллион раз и скажется не меньше, было доброе сердце Розы. А сейчас такое же доброе - ну уж не такое прям, но имеющее потенциал стать таким - сердце маленькой девчушки билось, как бились сердца лисят. Сердце их матери. Сердце леса. В общем и целом, Рози считала это особой магией. Ей не научишься специально. Ее можно только чувствовать. Либо не чувствовать вовсе, и тогда люди обычно начинали охоту ради развлечения, совершенно не понимая грани между жизнью и смертью. Той грани, через которую Роуз пронесла немало душ. И тел.
Красавица и впрямь была особенной, не то потому что девочка, не то просто так одарила ее природа, но было в ней что-то такое, что сложно отвести взгляд. Да, тоже магия. Магия была во всем. И в любви тоже, своя совсем иная. Как не хотела Рози снова скатываться в воспоминания! Но, конечно, это фиаско, это провал. Все ее существо невыносимо страдало от нехватки любви. Когда ведьма смотрела на свое отражение, всегда улыбка покидала ее губы, и выражение лица становилось печальным и будто бы отрешенным. Считала ли она себя красивой? О да! Когда забывала о своих любовных поражениях. Стоило ей полюбить, всегда находилась та, которая была и краше, и лучше, и добрее, милее и так далее, а все преимущества Бэйли, мнимые или действительные, обращались в прах.
С Увальнем Рози уже успела подружиться, даже до официального знакомства, которое происходило как раз сейчас. Возможно, его нерасторопность сыграла ведьме на руку: ведь более шустрый лисенок мог успеть испугаться и убежать, а этому, когда он оказался под ладонью Роуз, было поздно строить из себя недотрогу. Очевидно, что прикосновения ее руки, хоть и по обыкновению холодной, были Увальню приятны. Она не удерживала его нисколько, а он просто не спешил уходить.
- Самая-самая? - переспросила Розалинда. Это было испытание двумя парами серых глаз. И хоть одни из них и были человечьими и вполне оформленными, а другие еще не обрели свой цвет, выражение обеих пар было невыносимо милым. Даже не испытывая никакой симпатии к детям, Рози не могла оставаться равнодушной. Личинка смотрела на нее с интересом и нетерпением, так показалось Роуз, Красавица же просто ждала, что произойдет дальше и немного поглядывала то на шмакодявку, то на излучающую спокойствие маму. - И правда, самая мягонькая, - ведьма искренне и лучезарно улыбнулась, обнажая обе пары клыков, когда едва коснулась шубки Красавицы, та едва вздрогнула. - Какая милая девочка, - не всякая мать так ласково говорила со своим выводком личинок, как заговорила с лисенком Рози, взяв на руки. Красавица немного поерзала, но вскоре успокоилась и ткнулась носиком ведьме под подбородок, потом немного принюхалась, потерлась о светлые, ниспадающие с плеч волосы, и даже прикрыла глаза. - Как же тебе повезло, милая, родиться такой красивой, и твоим братьям, - полудемоница одним жестом подозвала Ушастика и Увальня к себе, они оглянулись было на личинку, но просьбу Бэйли выполнили. - И твоей маме, - лисица-мать насторожилась, но сошла со своего места и осталась стоять рядом с Рози, не зная, чего еще от нее ждать. Да, конечно, сейчас ведьма могла похвастаться способностью вызвать расположение практически у любого животного (и некоторых представителей разумных рас), но в возрасте милейшей, но такой прожорливой - Рози не забыла про съеденное сердце и не забудет, наверное, никогда! - личинки Розалинде давалось с большим трудом вот так легко ладить с лесными жителями. Наверное, если бы шмакодявка могла прожить еще лет тридцать хотя бы, этот талант возрос бы до колоссальных масштабов. Так ведьме, по крайней мере, показалось. Впрочем, далеко не все личинки доживают до стадии взрослой особи. И будет даже жаль, если эта, конкретная, сгинет по глупости или неосторожности.
- А тебя-то как зовут? - наконец спросила Роуз, глядя в ее серые своими карими, пока Ушастик бодро пытался укусить Увальня за хвостик, а лисица-мать прикрывала хвостик нерасторопного сына своей изящной лапкой. Красавица была в данный момент выше этой возни, вздернула носик, отвернувшись, но вдруг повалилась на спинку на руках опасной ведьмы и стала играть ее волосами. - У тебя доброе сердце, значит, и имя должно быть доброе.

Нет, конечно, Рози уже поняла для себя одну важную вещь: вырезать сердце девчонки она не сможет. Рука не поднимется. Личинка еще такая маленькая, чистая, искренняя в своей непосредственности и живая... Было бы бесчестно. Вот когда она вырастет в большого жука - тогда да. Тогда Розалинда непременно отыщет ее и возьмет чужое взамен утерянного своего. Кто знает, может, сердце молодой женщины, коей шмакодявка станет, если доживет, лет через двадцать-тридцать, на что-нибудь сгодится! Может, его можно выгодно обменять. Или, на крайний случай, использовать для жертвоприношения, хотя Рози такое не любила. Ей было достаточно крови. И ее покровителю, судя по всему, тоже было достаточно. Во всяком случае большего Виран от нее не требовал. Пока что не требовал. Нет, если когда-нибудь ему понадобится еще что-то - она против не будет... Но не время предаваться набожным фантазиям.
- Просто я очень люблю животных, и ты так сможешь однажды, если захочешь, - заверила ведьма и узнала наконец имя своей юной собеседницы. - Значит, Айри, - улыбнулась Роза. Раз уж полная версия имени ассоциировалась у личинки с каргой Вейг, полудемоница точно не будет называть ее так, хотя имя было красивое. Судя по рассказам девочки, наставница ее не особенно баловала. Рози это не нравилось. Рози, если бы и взяла себе ученицу, окружила бы ее заботой и любовью. Да, это та самая Рози, которая не любит детей и называет девочку личинкой. Да, это та самая Рози, которая признает детенышей людей и других разумных рас бесполезными, назойливыми и переоцененными недоростками. Да, это та самая Рози, которая младенцев не раз называла красными сморщенными орущими уродцами. Но! Если бы Розалинда Джозеф Бэйли взяла ученицу, то никогда не отказала бы ей в приятных мелочах. Это все равно, что взять котенка и не налить ему блюдце молока. Если уж ты берешь на себя ответственность - так неси этот крест достойно. Это должен быть путь любви и мудрости, а не путь ворчания, оплеух и грубости. - Очень приятно с тобой познакомиться, Айри, - почти даже ласково проговорила ведьма и вытянула ладонь: Увалень отвлекся от своей безупречной актерской игры - притворялся мертвым он на ура! - и потерся мордочкой о руку Роуз. Это было такое приятное ощущение, что Бэйли прикрыла глаза. В ее окружении клокотало сейчас столько живых сердечек! Четыре лисьих и одно человечье. Ну да, человечье подрастет еще, окрепнет, наберется любви ли, или ненависти... Порой это лучше, чем пустой сосуд. Кажется, Рози сама себя уговаривала пощадить девчонку.
- А ты хорошо ее передразниваешь, - Розалинда даже рассмеялась, когда услышала пародию на Вейг. - Интонации один в один, - заверила она и вдруг посерьезнела. Если чье сердце и нужно было вырезать, так это сердце карги. Как она посмела поступить так. И за что? Нет, конечно, определенная часть знакомых ведьм недолюбливала Бэйли, за ее спиной - лишь уверенные в том, что она не слышит! - шептались, мол, родилась с золотой ложкой во рту, на всем готовеньком. Что бы они понимали. Им же было невдомек, с каким усердием с самого детства Рози изучала все это, чем теперь владела в совершенстве. Или почти в совершенстве. Сколько бессонных ночей она провела сперва за чтением, а затем и за записями, в которых раскрывала свое понимание волшбы и магии, всю суть заклятий, проклятий, зелий (да, в зельях она не очень преуспела, но это был сознательный выбор в пользу темной магии), различного рода практик и знаний. Она расписывала от и до этапы сложения заклинаний и просто жесты, которыми ведьма в дальнейшем пользовалась, зачастую даже не используя слов. Кроме этого, она едва ли не первой - по крайней мере из всех кого знала - выдвинула предположение о том, что главное в любом колдовстве - это желание сердца или души, а все остальное - вторично. Можно не знать точных формулировок, пересказывать по своему, достаточно понимать суть, видеть образ желаемого. Да ей стоило бы выдать научную премию за труды, если бы, конечно, все эти труды считались в полной мере законными. Рози не сомневалась, что и сама Вейг во многом следовала ее, Розалинды, магическим открытиям! Но отчего-то для карги она так и оставалась девочкой с золотой ложкой во рту и дурным характером. Раньше Роза пыталась понять причины неприязни, но с годами списала все на банальную зависть. Ей вообще многие завидовали. Знали бы эти завистники сколько слез на ее подушке каждую ночь, усмирились бы в своем грехе.
- Айри, если не побоишься, я кое-что сделаю для тебя и твоих друзей. Не хочу, чтобы какая-то нелепая случайность стала для вас угрозой, - полудемоница с нежностью провела ладонью по меху мамы-лисицы, та восприняла прикосновение так, будто бы они были знакомы уже несколько лет, да не просто знакомы, а дружны, и будто бы Рози была для лисы и ее детей кем-то, вроде Вирана для самой Рози. Как покровитель, которого слепо любишь и благодаришь за каждое благословение. - Эти дети не должны стать мишенью охотников и не должны стать сиротами, пока не придет естественный срок... И ты, Айри, ты непременно должна уберечься от многих неприятностей, что могут ожидать такую шебутную личиночку на пути, - совсем уж ласково обратилась к шмакодявке темная ведьма. Что-то щемящее теплилось в ее груди к этой девчонке. - Не испугаешься?

Как же это было занятно, забавно и мило! Маленькая личинка угрожала опытной могущественной ведьме, да еще и с таким серьезным выражением лица, что слушая эти слова - "Я тебя тогда убью!" - Розалинда едва держалась, чтобы не засмеяться. Беззлобно, весело и даже примерно с таким же посылом, как ее собственная мать когда-то смеялась над проказами дочурки, когда та и сама была маленькой личинкой. Но в общем и целом, ведьму очень тронуло такое отношение: равенство жизни лисенка и жизни человека. Нет, даже приоритет животного. Потому что лисята были свои, родные, а Рози эта шмакодявка видела впервые. Мало кто мог вообще угрожать Бэйли, а те, кто осмеливались, рано или поздно жалели об этом. В меру горько жалели. Если, конечно, оставались в живых. А девочка, такая отважная и смешная, произносила свои слова так отчаянно-твердо, что...
- О, я не сомневаюсь, моя дорогая, что убьешь, - кивнула Роза, глядя ей прямо в глаза. - Я тебе скажу даже больше, маленькая Айри... На твоем месте я поступила бы точно так же, - заверила полудемоница и не лгала. Она люто ненавидела тех, кто способен причинит вред живым существам, которые того не заслуживают. Вот лисята, очевидно, не заслуживали никаких бед, а охотники, что в сезон убивают таких вот лисят или ставят капканы, еще как заслуживают. И тот, из чьей кожи были сделаны сапоги Розалинды, тоже заслуживал. Рози же добрая, она просто за справедливость, не более того. Когда это она убивала невинных? Да никогда. Каждый был хоть в чем-то да виноват. Взять хотя бы того, чье сердце скормила личинке Вейг. Он явно был ужасно, совершенно чудовищно виноват перед Роуз. В конце концов все было честно тогда - сердце на сердце. Когда-то ведьма отдала ему свое, пусть и не буквально, но искренне и с любовью, и что? Он растоптал его. Разбил на осколки. Много маленьких острых осколочков, что с такой болью впивались ей в душу при каждом вдохе, каждом шаге, каждом движении. Как долго эта боль проходила? Впрочем... будто бы прошла! Смешно. Есть вещи, которые не проходят. В ее груди до сих пор миллион маленьких острых осколочков вместо сердца. И что дурного в том, что она забрала сердце возлюбленного? Пусть и буквально, хотя так хотелось - метафорически. Она бы все отдала, лишь бы он любил ее. Но как всегда ей предпочли другую. В любовных дуэлях Розалинда отчего-то проигрывала. В общем, да, забрала сердце. Вырезала его из его груди, вытащила из плена костяной клетки, перепачкав руки в крови. Жестоко? Нет, пожалуй. Она же не убивала его. Ее темной, запретной волшбы вполне хватало, чтобы оставить его жить так. Он и раньше был к ней так бессердечен, так разве же это не справедливо. Сердце на сердце, да. - И, конечно же, я не стану рисковать жизнью. Ни своей - потому что твою угрозу я считаю очень серьезной, ни тем более жизнями этих прекрасных созданий, - Рози почесала у матери-лисицы за ушком, будто они знакомы многие годы, а та даже наклонилась к ладони ведьмы и блаженно прикрыла глаза.
- Я хочу защитить вас, - коротко ответила Бэйли на вопрос любопытной личинки и отметила про себя в который раз, что девочка - само очарование. Даже сердце возлюбленного не стоит того, чтобы лишать эту крошку жизни. И лишать мир этой крошки. Если Айри не растеряет всю свою непосредственность, добьется многого - в этом Роза была более чем уверена. - Это такая особая магия, понимаешь? - наверное, когда-нибудь Розалинде тоже придется взять ученицу и объяснять ей всякие премудрости, передавать опыт. Да, ей бы хотелось, чтобы бы эта гипотетическая ученица из будущего была похожа на личинку Айри. Правда, в отличие от Вейг, Роуз бы ее разбаловала донельзя, но ее саму учили через любовь, а не строгость. Наверное, это лучший метод обучения, но... Есть одно но. Получив огромное количество любви в детстве, в семье, Рози вышла в большой мир, ожидая, что и он полон любви. А мир не ответил ей взаимностью. Мир оказался скуп на ответные чувства. Мир предал ее. Мир разбил ей сердце. Или не мир. А мужчина, которому Бэйли отдала свое сердце. Один раз, второй. Третий? Пребывая время от времени в "мертвом сне", ведьма могла путаться в событиях и датах.
- Главное - не бойся и ничему не удивляйся, - Розалинда улыбнулась личинке во все клыки и после поднесла палец к ним. Один укус - и острый клык распарывает кожу, запах крови бьет в нос. И не только Рози. Лиса и ее дети тоже чувствовали, это даже насторожило их, но все-таки не напугало. В них просто поднимались инстинкты, но доверие к ведьме и личинке было сильнее. Одному за другим Розалинда ставит точку на лоб лисятам, точку из своей крови и проговаривает слова, очень тихо, едва слышно, но внимательный услышит. - Никто не тронет вас, ни стрела, ни меч, никто не властен над вашими жизнями, судьбами, кроме богов. Сберегу, защищу, воля моя выше, - слова в общих чертах - просто импровизация, но тот смысл, что в них вложен, те чувства имеют великую силу. Рози смотрит на них, но видит их будто в будущем, что обещает им долгую жизнь. Потом так же - с матерью-лисой, что станет матерью еще не раз и не два. А потом... дело дошло до Айри. Рози касается окровавленным пальцам лба личинки, и это очень странное чувство, будто роднящее ведьму и шмакодявку. Как будто рядом папа и, может быть, мама, как будто это действительно родное существо, хотя видит она ее первый раз. Наверное, все дело в том, что девчонка слопала сердце возлюбленного. Или в лисятах. У Бэйли с этой малолеткой будто бы много общего. И, надо признать, это приятное чувство.

Эта личинка оказалась куда лучше, чем могла бы подумать Рози. А уж когда девчонка упомянула про папу лисят, то полудемоница едва не прослезилась. Малышка Айри чем-то напоминала Розалинде саму себя в таком возрасте. Нет, конечно, Бэйли, как истинная маленькая леди, не собирала червяков в коробку, в это время она скорее вела беседы с разноцветными гусеницами, которым только предстояло сперва скрыться ото всего мира в обличье куколки, а потом уже и явить себя во всей красе. Разве это не магия? Вы только вдумайтесь, гусеница живет себе живет, сознает себя гусеницей, ползает по сочным листьям, пожирая их и наслаждаясь своим упрощенным бытием, но приходит момент - так жить больше нельзя! Она замыкается в себе, немного буквально, она кутается в кокон как в одеяло, она проводит долгое время в размышлениях о себе, в рефлексии и самокопании и, лишь осознав себя новой, осознав, что она куда большее, чем просто гусеница, сбрасывает все лишнее, обнажается любопытному взгляду и манит красотой пестрых крыльев... Гусеница превращается в бабочку, хотя скорее просто становится самой собой.
Червяку бабочкой не стать. Червяк как был червяком, так и помрет червяком, но разве это делает его жизнь, полную сомнительных приключений, менее ценной? Нет, Рози так не думала. Все ценны. Ну, кроме, конечно, охотников, разлучниц и предателей. Последним таким предателем на тот момент уже трапезничали как раз черви, провозглашая свое превосходство над трусливым тельцем некогда прекрасного мужчины. Впрочем, сейчас не лучший момент для таких воспоминаний.
Айри плакала и обнимала Розу, и ведьма не могла не обнять ее в ответ, не чмокнуть в макушку, не погладить по волосам. В них, кажется, запутались тоненькая веточка и пара травинок. Личинка человека напомнила Рози не только саму себя. Она напомнила разом про все то доброе, вечное, светлое, что видела Бэйли в отчем доме, в доме демона и темной колдуньи. Там, где было столько любви, нежности и, да-да, доброты, что весь внешний мир, едва Рози когда-то ступила в него, казался холодным и чужим.
- Знаешь, Вейг, конечно, редкая стерва, - начала Розалинда очень мягким, неожиданно теплым тоном. - Но... Она не выбросила тебя на улицу, не оставила на дне колодца или на что она там еще способна. Думаю, она очень полюбила тебя. Настолько, насколько эта карга вообще способна.
Вейг, определенно, не заслуживала таких слов. И, уж конечно, такая милашка, как Роуз, воспитала бы личинку куда как лучше, но правда была в том, что карга и впрямь привязалась к шмакодявке. Рози знала Вейг достаточно хорошо, чтобы видеть это. Чтобы точно знать, что за внешней грубостью есть частичка тепла.
- Мы обязательно защитим и папу-лиса. Ты ведь покажешь мне его? - Рози чуть дернула девочку за ушко, чтобы та подняла на нее взгляд и увидела, как дружелюбно и милосердно ведьма улыбается никчемной личинке! Это великодушие стоит ценить. И все же... Не такая уж она и никчемная.
- Из тебя выйдет толк, дорогая. Береги в себе лучшее, - еще и огладила мелкую по волосам, заодно убирая веточку и травинки. Все же девочке стоит привыкать ухаживать за собой. - Пожалуй, из всех людей, кто мог съесть его сердце, уж лучше ты, - добавила она совсем тихо и будто в сторону, будто себе под нос, а не для Айри, не для девочки, способной усмирить гнев взрослой и опасной ведьмы.