День заканчивался предсказуемо спокойно, как всегда, когда работодатель Элизабет присутствовал на своем рабочем месте: посетители встречены и обслужены со всей присущей мэтру Эххару степенностью, заказы собраны, упакованы и чинно ждали завтрашнего прибытия слуги, который разнесет их по домам. Покончив с уборкой, Лисс переоделась и спустилась вниз, чтобы заварить хозяину чаю. Так повелось с того дня, когда она впервые переступила порог лавки мэтра. Нет, чай алхимик пил и до обретения такого сокровища, как полудемонесса (однажды мэтр дал понять, что вполне просвещен на предмет того, что представляет собой его подмастерье), но почему-то ему понравилось, как его заваривает именно она. Хотя, вполне возможно, ему просто нравилось, что кто-то каждый вечер является за ним поухаживать.
Так что и сегодня она спустилась вниз, размышляя как заварить чай именно сегодня. Но когда чайник на медной жаровне уже забулькал, и самое время было приступить к процессу, обнаружилось досадное оскудение запасов с ингредиентами. Как это обычно случается, закончилось все и разом. Так что Лисс пришлось подать хозяину самый простой из возможных рецептов, с розовыми лепестками, попытавшись возместить скромность напитка, поданными к нему сладостями. Избежать выговора это, конечно, не помогло. Слушать ядовитые сентенции мэтра Эххара весь оставшийся вечер было бы чем-то сродни мазохизму, так что, прихватив немного денег и корзинку, Лисс отправилась на другой конец улицы - пополнять запасы.
Лавка, над дверью которой висела пестрая корзина с цветами - знак, куда более красноречивей любой вывески показывавший род занятий ее владельца - принадлежала некоему господину Рамишу, маленькому смуглому молчаливому человечку с крючковатым носом, на котором гордо восседали очки в серебряной оправе, неизменно носившему на шнурке на шее розовый шелковый мешочек с ароматными травами. Рамиш собирал сам или откупал у сборщиков лекарственные растения, составлял чайные смеси, делал настойки, капли, сиропы и микстуры. В его лавку ходили и за специями. Ещё одной сферой его деятельности было создание благовоний. Нельзя сказать, что в Аонэтан они были так же популярны, как, скажем, на юге, но некоторый спрос существовал.
Толкнув приоткрытую дверь и оповестив о себе звякнувшим колокольчиком, Лисс обнаружила, что хозяин занят, в гробовом молчании выслушивая стоящего перед прилавком потенциального покупателя.
- Добрый вечер, аттар, - Рамиш настаивал на том, чтобы ему именовали именно так, потому что травничество - это занятие бабское, а он именно аттар, знаток трав и природных ингредиентов. Слово звучало внушительно, несколько загадочно, так почему бы нет?
- Я подожду, - смиренно сообщила она, выдержав мрачный взгляд Рамиша, очевидно, надеявшегося, что новых покупателей не будет, отворачиваясь к полкам, тесно уставленным товаром. Возвращаться к мэтру с пустой корзинкой категорически не хотелось, так что она готова была снести и ожидание, и неудовольствие владельца травяных сокровищ.

Неожиданное внимание незнакомца не показалось ей лестным: для любителя поболтать посетитель повел себя слишком уж напористо, в залетные мастера флирта и вовсе не годился, с такими-то не располагающими к его персоне манерами.
Порыв повести себя столько же невежливо, ответив чем-то вроде "А Вам какое дело?", она благоразумно сдержала, прислушавшись к шевельнувшемуся где-то внутри чувству тревоги. Хорошего мало, если всякий заезжий будет вот так пялиться на тебя и в лоб оповещать окружающих о твоем происхождении. Ладно, аттар Рамиш был в курсе ее маленькой тайны, но остальным это знать было вовсе не обязательно. И как, интересно, он так вот с ходу определил, кто она? Иллюзии, благополучно скрывавшие ее принадлежность к отпрыскам Тени, она накладывала уже инстинктивно, ей и в голову не пришло бы выйти без них на улицу, как не пришло бы и выйти нагишом например. Но незнакомцу они не помешали. Маг? Или...
В любом случае стоило вести себя осторожнее.
- Я здесь живу, - ответила она сухо, но вежливо. Давящий взгляд задавшего вопрос незнакомца ощущался почти физической тяжестью, кончики пальцев зазудели, как после мороза - верный знак, что случится что-то дурное. Но взгляд она не отвела, только выпрямилась, чуть прикусив губу. Дуэль взглядов незнакомец прекратил сам - то ли осознал, что ведет себя невежливо, то ли попросту наскучив этой игрой, и теперь рассматривал пустую корзинку в ее руках. Инстинкт самосохранения подсказывал, что ворчание мэтра куда предпочтительнее в данном случае, чем внимание незнакомца.
- Ваши благовония, - она кивнула на прилавок, заботами хозяина лавки, видимо, тоже испытывавшего желание избавиться от неприятного покупателя, заставленный благоухающими коробочками, одновременно делая шажок к двери.

У незнакомца определенно были какие-то проблемы. Во всяком случае с манерами и эльфами так точно. И еще, кажется, с полукровками. Впрочем, она не имела ни малейшего желания остаться и выяснить детали. Благодаря судьбу за то, что неприятный собеседник перенес свое внимание на хозяина лавки, Элизабет тихонько выскользнула за дверь. Оказавшись за углом, она остановилась и перевела дыхание. Кончики пальцев все еще зудели, но уже не так, как тогда, когда она была в лавке.
Вечер был испорчен. Возвращаться к мэтру не хотелось, в лавку - тем более. Можно было, конечно, переждать, пока странный покупатель оставит травника в покое, но что-то подсказывало, что и так дурное настроение почтенного Рамиша вряд ли улучшится. Так что - нет, в другой раз. Сейчас самым подходящим было попробовать исправить ситуацию. Например, отправиться в "Три листка". Хозяин "Листков", кстати, чистокровный эльф, был личностью весьма примечательной. Слухи про Морлисса ходили самые разнообразные, но непременно темные. Родился он тут, в Аонэтане, а сгодился, видимо, кому-то где-то далеко. Вернулся он так же неожиданно, как и исчез, не то, чтобы сильно изменившимся, но все же. Вернулся, открыл эти "Три листка", заведение интересное, но спорное, поскольку в нем подавали исключительно вегетарианские блюда - но никакого алкоголя! Для Аонэтана, где проезжих временами было больше, чем местных, это было непонятное решение. "Листкам" предрекали банкротство, но странным образом Морлисс умел лавировать, заведя обычай развлекать посетителей то тем, то другим способом, а, кроме того, особенно привечал посетительниц, балуя их широким выбором сладостей, так что, в конце концов, к нему стали приходить и те, кому овощные блюда были не по вкусу.
Элизабет тоже была из тех, кто не смог бы день за днем сидеть на растительной диете, но сейчас ей хотелось сладкого и в тепло. И чтобы никто не стремился занять беседой. При всех прочих равных обстоятельствах места лучше "Трех листков" найти было невозможно.
Как она и предполагала, большой камин в главной зале был раззожен, и булочки с корицей оказались свежими. Так что, прикусив булочку и отхлебнув глоток заваренного с бергамотом и цедрой лимона чаю, она блаженно вздохнула и стала прикидывать, во что ей может обойтись коварное намерение упросить Морлисса поделиться своими чайными запасами.

Хозяин лавки чопорно поджал губы, но проигнорировал бред, который нес незнакомец: как сведущий в хворях, в том числе, и в душевных, он знал, что надлежит остерегаться сумасшедших и пьяных, а его покупатель, если откровенно, смахивал и на того, и на другого.
- Благовония, - аккуратно завернутый пакетик навощенной бумаги лег на прилавок, - за все... - названная цена не была запредельной, хотя и не малой. С другой стороны - товар был отличный, об этом свидетельствовал густой, почти осязаемый аромат от пакета и легко узнаваемая печать Юэбо, известного торгового дома.
Старик выжидающе взглянул на посетителя, от которого ему не терпелось избавиться, хотя он ничем не проявил этого нетерпения. Равно как и раздражения.
Дверь, видимо, ведшая в дальние покои, внезапно распахнулась, накрыв находившихся в лавке ароматом свежеиспеченной сдобы, перед которым спасовало даже изысканное благоухание трав и благовоний.
- Батюшка... - молоденькая девушка, вытирая руки о передник заглянула в лавку. Мучное пятно на ее щеке свидетельствовало о том, что она как минимум причастна к происхождению преступно аппетитных запахов семейного ужина, - о, простите, я думала, Вы уже закрылись на сегодня. Ужин ждет... - она улыбнулась, но улыбка быстро угасла, когда она всмотрелась в посетителя: видимо, он не показался ей благонадежным. Она робко взглянула на отца, явно колеблясь между мыслью бежать и нежеланием оставлять отца в компании, которую вряд ли можно было назвать приятной.

Мерзавец Морлисс пек вкусные булочки. Слишком вкусные. Именно поэтому она пропустила момент, когда неприятный незнакомец из лавки травника материализовался напротив. И закономерно подавилась. Откашлявшись, она отхлебнула большой глоток чая, искренне желая, чтобы вместо него в чашке оказалась хорошая порция гномьего самогона. Увы, в "Листках" такой роскоши не водилось.
- Действительно, удача, - она очень постаралась, чтобы сарказм в ее голосе был почти незаметен, - до этого момента мне представлялось, что создания Тьмы мало беспокоятся о том, что происходит с их соплеменниками. Ну и с бастардами тоже, - очевидно, ей попался удивительно заботливый демон. В ней проснулась то, что наставник любезно именовал любознательностью, но что на деле было куда более жестоким любопытством.
- Могу заверить, любезный господин, что никто из местных не причинил мне вреда, и уж тем более, не покушался на мое целомудрие, - она сама очень даже не возражала бы, чтобы кое-кто покусился, но, увы, увы, - так что устраивать резню нет никакой необходимости. Тут, во всяком случае... - откровенно говоря, у нее было на примете несколько местечек, по которым она охотно прошлась бы мечом и огнем, но было как-то неловко приглашать незнакомого демона вот так сразу на дальнюю прогулку к несостоявшемуся свекру, например. Тем более, на свидание втроем с бывшим мужем.
В любом случае "Листки" следовало спасать, да и кое-кто стал поглядывать на них не слишком любезно.
- Может быть, продолжим разговор в другом месте, - она медленно поднялась, но даже теперь взглянуть на незнакомца сверху вниз не получилось, - не угодно господину проводить меня? - она наклонилась к уху демона, окутывая его ароматом жасмина, шепнув, - а то вдруг кто-нибудь решит изнасиловать или отрезать хвост...
Не дожидаясь согласия, она взяла демона за руку, собираясь увлечь к двери.

- Что Вас так разозлило? - она с любопытством заглянула ему в лицо, все еще держась - правда, не за руку, только за его рукав, - хотя... Благовония для молитвы. Вы скорбите о ком-то?
Ей следовало бы извиниться. Наверное. За неуместное любопытство. Но как там сказал ее собеседник: создания Тьмы могут беспокоиться о чем угодно. Она вот беспокоилась... ну да, можно и так сказать... об этом незнакомце. Во-первых, ее тронула его странная (ооочень странная) забота о ее безопасности. Во-вторых, незнакомец явно пребывал в неуравновешенном состоянии духа. С трудом сдерживаемая злоба, так он сказал. Местные жители были терпимы, даже слишком. Но даже их терпение иногда заканчивалось. А ей, склонной к эстетическому восприятию материального мира, совсем не хотелось, чтобы этот медальный профиль был подпорчен.
- Я ученица местного алхимика, - в том числе, да, - и живу над его лавкой. Хотите выпить? - вопрос был неожиданным. И да, неприличным. Но что-то подсказывало ей, что последнее, что ей угрожает - это покушение на ее целомудрие этим демоном. Да, не следовало исключать, что он мог причинить ей зло. Сделать больно. Но проявленная им странная забота (пусть он ее и отрицал) заставляла ее сомневаться в последнем. И... да ей было интересно. Очень интересно.
- И... я готовлю не так плохо, чтобы это нельзя было есть, - она усмехнулась, - любите копченую утку? А паровые пирожки?

Как она и предположила, мэтр Эххар уже ушел: огня в окнах не было, а входная дверь оказалась запертой. Она прошла вперед, легким жестом заставив вспыхнуть свечи в низком подсвечнике, а потом - пару ламп подвешенных к потолочным башням. Крохотный домик предназначался под лавку и лабораторию, первая занимала первый этаж, вторая - верхний, гостиных тут не предполагалось. Так что она провела своего гостя прямо на кухню, благо, там была в безупречном порядке: в очаге дремал сонный огонек, отражаясь розовым сиянием в начищенных боках медных кастрюль и сковород. Потемневшее от времени дерево пола было натертом воском, а стол застелен свежей скатертью.
- Присаживайтесь, - оставив гостя самого выбирать, присесть к столу или на придвинутый к камельку стул, она стала собирать на стол. Наблюдавший со стороны, сказал бы, что она прожила в этом доме достаточно долго, чтобы знать, что и где находится, так что ее суета скорее напоминала танец: шаг к пузатому буфету, чтобы достать тарелки и вилки, шаг - к столу, два шага назад к камельку - чтобы не глядя достать с полки коробку с хлебом.
На столе выстроились блюдо с нарезанной копченой уткой и солониной, пару блюдец с чесночным соусом и соленьями, тарелка с испеченным на дубовых листьях хлебом и тарелка паровых пирожков с фруктовой начинкой.
- Сейчас вино подогреется, - она придвинула к огню кувшин с вином, видимо, приправленным травами и медом, - если хотите, есть кое-что покрепче. Зерновая горькая, с юга привозят, - на две трети полная пузатая бутылка встала на стол, пойманный ею блик света превратил содержимое в жидкий янтарь.
- Позволите? - она присела перед гостем, держа в руках фарфоровый таз и мыло, чтобы помочь вымыть руки.
- Вы упомянули осаду и солдат, - зажурчала теплая струйка воды, - Вы были на войне?

Она была удивлена, когда гость в свою очередь выразил желание услужить ей в умывании рук. Должно быть, он не был знаком с эльфийским этикетом - или не считал нужным следовать ему. Если хозяйке дома вменялось в обязанность помочь гостю в умывании рук, то гость поступал так только в том случае, если хозяйка дома обладала более высоким социальным статусом. Ну, скажем, если бы гость был странствующим менестрелем, а хозяйка - госпожой над окрестными землями. Так что она даже смутилась, когда он подал ей мыло, а затем сам вытер ей руки. Надо признать, это было приятно. Хотя бы потому, что редко ей прислуживали такие красивые мужчины.
- Асура, - протянула она. Смакуя на вкус звучащее чуждо имя. В этом имени чудилось шипение клинка, вынимаемого из ножен. И скорбный шепот на ветру тяжелого шелка знамен, приспущенного в знак траура. И шелест парадных одежд по мрамору пола церемониального зала.
- Люди звали меня Элизабет, здесь зовут Ллис, - она чуть улыбнулась: игру слов понял бы только эльф: по звучанию это имя было наиболее близким к ее настоящему имени, но оно на одном из диалектов эльфийского означало "змея", хотя это был приближенный перевод. Более правильно было бы перевести "огненная змея, саламандра".
- Я человек, - она улыбнулась почти виновато, - наполовину. Ровно на ту, за которую отвечала моя матушка. А мой батюшка... - тут улыбка вышла скорее злой, - он тот, кто связан с вероятностями и возможностями. Оксюморон для демона, как мне кажется.
- Попробуйте утку, - она осторожно, за рукав, потянула гостя к столу. Наполнила теплым вином прозрачный пузатый бокал, подвинула серебряную чарку с напитком покрепче, предоставляя гостю самому выбрать, что выпить.
- Какая из них была самой страшной? - она села напротив, опершись подбородком о сплетенные пальцы, - из тех войн, на которых Вы были?
А вот это уже точно было нарушением этикета: за едой следовало говорить о вещах исключительно приятных. Но - разве для демона, связанного с войнами и сражениями, существовало что-то более приятное, чем война?