Последний весенний месяц, пора буйства просыпающейся природы, прошла пора дождей, ещё порой гремят на горизонте грозы, но костры праздников, фестивалей и ярмарок вздымаются в ночи и тянутся к небесам, стремясь разогнать тьму и привлечь внимание Богов плодородия, удачи, света. Рен, будь по нраву той ещё птицей перелётной, отправилась в путь по миру людей только сошел первый снег. 
Внутри гостевого дома стояла приятная духота, лучи закатного солнца окрасили помещение в оттенки от нежно розового, словно только начавшая поспевать ягода, до красного, что язык бушующего пламени. Приятная духота, не та, что в переполненном доме, а по домашнему уютная, от сытной еды и кисло-сладкого сидра. Разнообразие гостей, от молодых авантюристов, до покрытых сединой пилигримов, столь разных в своих обликах, стремлениях, мечтах, но объединённых дорогой и негласным правилом, помогать тому, кто попал в беду на пути, по мере своих сил. Будь-то места у очага в холодную ночь, спасение из лап голодного зверя, или достойное захоронение.
От млада, до велика, помнят и любят сказки, что согревали их сердца, разжигали воображение и разгоняли тьму, в которой непременно таятся демоны. Так и сейчас, одна старая добрая сказка, о семейных узах, добром волшебнике и короле фей, возвращала путников в то время, когда волшебный ласковый голос, как заточенный клинок, рассекал все печали, обиды, тревоги и изгонял демонов из подступающей тьмы.

“Три брата возле замка в мяч
Играли поутру,
И леди Эллен, их сестра,
Глядела на игру.
Коленом Роланд мяч поймал,
Носком его подбил,
Ударил посильней – и мяч
За церковь угодил.
Пустилась Эллен за мячом,
Резва и весела, умчалась Эллен за мячом –
И больше не пришла.
Искали братья день и ночь
Повсюду, где могли,
И горько плакали они,
Но Эллен не нашли.

Тогда отправился старший брат к волшебнику и спросил, не знает ли тот, где искать леди Эллен.”

Источник голоса и тот, кто вдыхал жизнь в старую сказку, невысокая девушка, скользила между гостей, прикосновением своей руки, её взгляд быстро нашел тех, кто знал эту сказку. Прикосновением своей руки, она “превратила” незнакомую красноволосую девушку в Эллен, молодого юношу, что кажется только недавно был посвящен в рыцари, в одного из братьев, Роланда, нашлись и ещё двое братьев-героев. Пилигрим, что потягивал горячий грог, стал волшебником, пока история будет литься.

“Стал он просить волшебника поведать ему все, что нужно делать и чего остерегаться, чтобы освободить сестру. Повторил, запомнил каждое слово волшебника и отправился в страну фей.

Тогда настала пора юному Роланду – младшему из братьев леди Эллен – собираться в дорогу. Он пришел к своей матери, доброй королеве, и попросил ее благословения. Сперва она не соглашалась его отпустить – ведь это был последний оставшийся у нее сын, к тому же самый любимый. Но Роланд просил и умолял до тех пор, пока мать не дала ему своего благословения. Она вручила ему отцовский меч – клинок, разящий без промаха, – и заговорила его старинным заговором, приносящим победу.”

История была полна тем, что так дорого и высоко ценимо людским племенем, семейными узами, честью, отвагой, колдовством, был и злодей, в лице короля фей, которому было предначертано быть побеждённым. Рассказчица играла с голосом, интонацией, высотой, скоростью, в моменты зловещие, голос её был почти шепотом, холодным, шипящим. Дрожащим от слёз, низким и гулким от воодушевления охватывающего героев повествования.

“И когда он снова взглянул, дрожа и ужасаясь, – о радость? – перед ним стояла сестра, живая и невредимая. Слезы брызнули из ее глаз, когда она прижала Роланда к груди и промолвила с глубокой печалью:

Они уселись рядом, и юный Роланд поведал сестре о своих приключениях, а леди Эллен рассказала, что два их старших брата тоже добрались до Мрачной башни короля фей, но коварный чародей околдовал их и заключил заживо в гробницу. Увы! Они не сумели в точности исполнить наказ волшебника, не решились ударить мечом, когда перед ними предстало наваждение в облике сестры.”

История стремительно двигалась к своему завершению, взяв на себя роль короля фей, хрупкая рассказчица утащила в центр зала юношу, что был назначен Роландом, оба захваченные повествованием, сыграли неплохо, словно вернулись в чудесный мир детской фантазии, свободной от предрассудков и оков реальности.

“Чую человечий дух! Сражайся он или беги – Я вышибу ему мозги!
– А ну, попробуй, бесовское отродье! – закричал Роланд, выхватил клинок, разящий без промаха, и бросился вперед.
Долго и жестоко бились они; наконец Роланд поверг на колени короля фей и заставил его просить пощады.
– Я пощажу тебя, если ты снимешь чары с моей сестры, освободишь моих братьев и дашь нам свободно уйти отсюда.
– Согласен, – ответил король фей. Он поднялся с колен, открыл свой сундук и достал оттуда хрустальный флакон с кроваво-красным зельем. Этим зельем он смазал уши, веки, ноздри, губы и кончики пальцев двух братьев, лежащих в золотых гробницах. И они очнулись и встали как ни в чем не бывало.
Тогда колдун прошептал заклинание над Эллен. И вот три брата со своей любимой сестрой вышли из огромного зала, залитого алым закатным светом, прошли по длинному коридору вдоль мерцающих каменных сводов с прожилками слюды и золотистого колчедана, и тяжелые врата Мрачной башни, лязгнув, пропустили их на волю.
Они вернулись домой к доброй королеве, своей матери.”

Закончив историю, рассказчица поклонилась тому, кто эти чудесные минуты провёл с ней, будучи Роландом, двум братьям, прекрасной Эллен с огненными волосами, мудрому волшебницу и конечно же всем, кто слушал и взирал. Заняв свободное место за столом, Рен наполнила пустую кружку живительным кисло-сладким напитком и тут же осушила, слегка поморщившись.

Сила голоса и кажется сама жизнь возвращались в тело вместе с влагой, что расходилась приятными волнами. Сначала холодок, прицельно в голову, а за тем лёгкий жар, клубящийся в груди и у желудка. От удовольствия веки Рен задрожали и опустились. Женский голос оторвал её от сладкого смакования мгновения, однако, она была совсем не против.
Повернувшись боком и слегка приподняв голову, девушка взглянула на ту, что обращалась к ней. - Присаживайся, Эллен, отплати за историю вниманием своим и быть может, имя своё назовёшь нам. Рен говорила медленно, ровно, щадя свой голос. Её ладонь легла на место рядом и слегка похлопала, настойчивее приглашая незнакомку. - Выглядишь поистине очаровательно, юная принцесса, не сбежала ли ты из дома? Опасно одной даже на самых людных дорогах. Не скрывая игривых нот в голове и щуря глаза так, словно пытается заглянуть глубже, прочитать мысли, вновь обратилась к девушке с яркими волосами Рен. - Даже если так, мы не выдадим тебя, красавица. Скажи лучше, что по вкусу тебе. С этими словами, Рен выудила из кармана серебряную монету, лёгкую, тёплую. В ожидании ответа драконица играла с чеканным куском податливого металла, вращая монету волчком на поверхности стола.
На лёгком ветру поскрипывали старые ставни, мягкими волнами расходились занавески, заботливо выбеленные хозяевами. Тяжелый старый стол впитал в себя не только истории, но и принял тяжелую роль некоего памятного места, где каждый слегка перебравший, считал долгом оставить напоминание о себе. Были тут грубо нацарапанные стихи, следы от игры в ножички, а порой и неловкие признания в любви, в виде инициалов возлюбленных, заключённых в силуэт органа, что гонит по телам живых существ кровь. Несколько художественно приукрашенный, конечно же. Рен видела настоящее сердце и его вид был лишен всякой романтичности. Однако, людские обычаи всё равно были очаровательны, порой даже слишком, рука не поднималась и язык не поворачивался осквернять эту простоту, наивность и искренность.
Гости были увлечены оживленными беседами. Обмен слухами и историями, как считала Рен, немаловажное дело. Не раз это помогало ей избежать неприятностей или же наоборот, найти их на свою голову. Пока что до слух девушки, к сожалению, не донеслось ни единой тревожной ноты, никаких тебе страшных монстров, что неожиданно наводнили окрестности, ни подозрительных личностей, ни факта обнаружения очередных руин, с таинственными надписями, на древнем языке. Ничего, что могло бы привести её к очередной истории или знанию, которое она безусловно присвоила бы себе, для бережного хранения, конечно же. Никогда не знаешь, какое зло выпустишь в мир, проронив одну неосторожную фразу.

Драконица была довольна тем, что её предложение приняли и ей не пришлось прилагать дополнительных усилий и ухищрений, вить из потенциальной и миловидной собеседницы верёвки. Отказ, даже маленький, даже в столь тёплой атмосфере чудесного вечера, мог ранить достаточно сильно, чтобы напитки и еда скисли, потеряв часть того волшебства, что рождается в глубине души, под влиянием людей и идей, что мимолётно врываются в жизнь и столь же быстро её покидают. Её чуткий слух был сконцентрирован только на голосе красноволосой девушки. Волосы девушки в свете заходящего солнца разгорались пожаром, золотились по контуру и их лёгкое покачивание так напоминало бушующую во всей своей красе стихию. Только это пламя совершенно не обжигало, не резало глаз, не перехватывало дыхания гарью. От того, так приятно было задержать на нём взгляд, уловить немного покоя и умиротворения, сохранить короткий прекрасный миг в своей памяти, чтобы однажды вновь обратиться к нему. После затянувшейся паузы девушка накрыла рукой монету, что замедлила свой ход.
- Быть может, Иви, на один вопрос из тысячи, ответ сможем дать тебе. Рен задумалась над словами Эйвери, что просила называть её Иви. Пусть будет так, ведь порой имя может быть столь же опасно, сколь и прекрасно, озвучить его, всё равно что отпустить натянутую до предела тетиву лука. Решив не настаивать, драконица кивнула новой знакомой, слегка привстала со своего места и махнула рукой, привлекая внимание хозяйки гостевого дома.
- Хозяйка, не мил свет без внимания твоего и угощения. Хозяйка дома привстала на носки, судя по всему, отвлеклась от протирания тарелок и глубоко кивнула, дав Рен понять, что она была услышана и её "просьба" не останется без внимания. Считая долг исполненным, Рен опустилась на место и вновь устремила взгляд и всё своё внимание на Иви, сделав её центром своей вселенной. Иви хоть и была мила, вежлива, любезна, но опыт подсказывал драконице, что просто так девушки не заглядывают в гостевые дома без сопровождения, ровно как и не строят свои большие прекрасные изумрудные глаза незнакомцам. - Оставь формальности. Фыркнула драконица, выражая своё пренебрежение к ним, тем более в подобной обстановке, где то и дело из общего гула вырывалась сальная шутка, похотливая частушка, да и бард кажется оборотов сбавлять не собирался, темп его шальной песни рос, словно в его язык и уста демон вселился, на деле, это было просто мастерство, выработанное долгой практикой. - Лучше расскажи нам историю свою, куда держишь путь, с какой целью. В ожидании, девушка поставила локти на стол, перекрестила пальцы и её подбородок теперь уютно ютился в колыбельной из мягкого изгиба кистей.

Это было так невинно и очаровательно. Плавное движение руки к лицу и по волосам, обнаженное совершенно гладкое запястье с нежной и чувствительной кожей, которой Рен смогла полюбоваться несколько коротких мгновений. Как же её пожирала изнутри зависть к тому, что она видела и что так желала ощутить. Хрупкость, нежность, уязвимость.
Рен с снисходительностью и умилением наблюдала за жестами, мимикой девушки, что выдавали в ней ещё совсем не умелого лжеца, кажется она только начинала постигать это ремесло, что большинство людей находят низким и подлым, однако, драконица была совсем не тем существом, что будет судить её за это и если девушка желает вести эту игру, то почему бы и не подыграть. Драконица подняла руку над столом, в слабом замахе, звонко шлёпнула раскрытой ладонью по деревянной поверхности, её жест как бы говорил “а давай!”, после чего отклонилась назад и вновь сложила ладони у рта, на этот раз, решив несколько сэкономить собственные средства и средства Иви. - Милые господа, угостите дам медовухой? Кто-то в толпе отозвался дружелюбным гулом, кто-то отшутился и махнул рукой, но нашелся и расторопный мужчины в годах, чья голова у висков была уже тронута сединой. Этот милый господин был либо очень вежлив, либо просто любил женщин и внимание. Хотя никогда нельзя исключать весь набор.
Поблагодарив доброго господина драконица вернулась к собеседнице, изобразив на своём лице лёгкое недоумение, даже испуг. Её глаза округлились, брови приподнялись ко лбу. - Одну, тебя, на монстра? Ты маленькая ведь такая, нежная, как бы добычей сама не стала. Драконица цокнула языком, словно осуждала тех, кто не позаботился о том, чтобы кто-то смог прикрыть спину Иви. Борьба с чудовищами дело рисковое и переоценивать свои силы нельзя, каким бы мастером ты ни был, да и чудовище нельзя недооценивать, даже если это просто крыса переросток. - Расскажешь, какое оно, чудовище это? Голос Рен зазвучал тише, почти шепотом, шаловливым и заговорщическим, словно она речь идёт о чём-то не совсем заурядном и приличном.

Драконица взяла кружку в две руки, подняла край к самым губам и глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Один только аромат уже пьянил и пленил, дразнил предвкушением того, что вечер может стать ещё краше и интересней. Зачем нужны были эликсиры любви, когда есть старое доброе пойло. Сколько детей появляется после доброй пьянки? А сколько после принятия эликсира? То-то же!
Сделав маленький глоток, Рен сдержала рефлекс, дав напитку самому просочиться в глотку, обжечь лёгким и таким приятным холодом нижнее нёбо, язык, раздразнить все вкусовые рецепторы. Драконица выразила своё почтение напитку продолжительным, слегка высоким мычанием, словно она оказалась в желанных объятиях или сорвала самый нежный и неожиданный поцелуй.
Рен не отрывала взгляд от Иви, любовалась тем, как очаровательно подыгрывала ей девушка, это льстило ей, отрицать, что это чертовски приятно, драконица не могла. Очень аккуратно и плавно, Рен немного сократила дистанцию между собой и девушкой, её пальцы начали перебирать по столу, как четыре быстрые лапы, что стремительно настигли руку девушки, безмятежно почившую на кружке с медовухой.
- Слышали мы, что где один, там и для второго место найдётся. Если уж двое на охоту вышли, то могилы можно и не копать! Драконица шептала, быстро, чётко, словно древнее примитивное заклинание. Её рука отступила так же быстро, как и настигла руку Иви. Рен прикусила нижнюю губу и медленно отпустила, незаметно слизав остатки медовухи с них. - Встречали, милая. Гулей, мертвецов, духов беспокойных, не живых и не мёртвых. Пленённых, искажённых, отравленных, проклятых. Но опаснее всех и всегда, чудовища, что разумом наделены, чувствами и воображением. С последней частью фразы драконица слегка отдалилась, наблюдая за реакцией Иви и вновь прикладываясь к медовухе, сделав в момент глотка небольшую паузу, не так уж приятно должно быть девушке, когда на неё так неотрывно смотрели. Хотя Рен за время течения беседы сделала вывод, Иви понимает, что обладает внешностью так или иначе притягивающей взгляды. Не всегда они будут заворожёнными и доброжелательными.
Драконице не хотелось думать о том, что этот трепетный огненный цветок может быть растерзан и отправлен в ненасытную утробу, что движима всего одним примитивным желанием. - Быть может, Иви, с тобой мы вместе пойдём? К искусству гуль быть может и глух, но выбор блюд широкий в растерянность кого угодно приведёт.

Смущение девушки, её реакция, всё было бережно схвачено и скрыто в памяти. Взгляд, движения, изменившийся ритм дыхания, попытки спрятаться, найти тихую гавань, собраться с мыслями. Драконица уже играла в похожие чувства, но они никогда не были чем-то настоящим, искренним, по крайней мере с её стороны. Больший опыт, полученный из наблюдений за этой девушкой, поможет ей продолжать скрываться среди людей и поражать им, играть выдуманную роль. - Не острый ли ум и воображение оружие главное человека? То, что от чудовищ нас отличает. С беззаботной улыбкой парировала драконица слове девушки, в которых было всё, что могло бы убедить существо благоразумное и относящееся к жизни подобающе, к своей и чужой. Рен рассчитывала только на одно, получить взрыв таких разных, удивительных эмоций и чувств, почувствовать себя живой, наполняя зияющую внутри пустоту и вытесняя холод. - Все мы покинули дом, осознанно, на риск идя. Уговаривать, однако, и переубеждать, нет смысла тебя, компания так компания. Драконица криво усмехнулась, словно ей в руку легла хорошая карта, новая знакомая считай сама сделала ей предложение и брать свои слова назад будет ужасно не красиво и не ловко, не каждый человек решается на подобное действие, так как ждёт некого осуждения. 
Даже когда Иви приблизилась к Рен, той пришлось напрячь слух, чтобы шепот девушки не потонул в шуме или одной резкой, неудачной ноте, рождённой порванной струной.  Головоломки, загадки, свитки, всё это звучало крайне заманчиво. Довольно резко голова Рен повернулась к девушке, стоило её речи логически завершиться. Возможно, ей стоило бы предварительно обсудить условия соглашения и обмена информацией, например, что полученные ответы не будут направлены против неё, будь то банальная клевета. Однако соблазн перед чем-то неизведанным, старым, а особенно перед свитками, был слишком велик. - Тому, кто ищет ответы на мрачные, как сама ночь, головоломки, говорить о них стоит в темноте только, что сохранит образы искателей в секрете. Разговор этот, перенести предлагаю. Неприятным и долгим быть он может. На переферии зрения мелькнула хозяйка дома, её испачканный в муке и жире передник, мягкие, слегка пухлые руки, сжимающие накрахмаленное полотенце и румянец на щеках, от долгой работы у печи. - Чего, барышни, изволят? Звонко спросила хозяйка, явно запыхавшаяся, утирая тыльной стороной ладони лоб и стараясь убрать навязчивые короткие кудрявые волоски, выбившиеся из-под повязки. 
Ещё несколько секунд, драконица в упор смотрела на девушку, после чего, переменившись в лице на полную беззаботность, повернула корпус к хозяйке. - Мы слышали, что хороши тарты у тебя. Она уже видела их и уловила аромат песочного теста, только-только из духовки, с клубящимся над лакомством жаром. Для свежих ягод и фруктов был не сезон, а поставки с Иш-Калафа стоили очень дорого, однако, Рен видела, как люди запасают фрукты, ягоды, странная тягучая масса, называемая вареньем, но такая сладкая. - С ягодами лесными, добра будь. С этими словами, драконица протянула хозяйке монету и вложила в приоткрытую руку. 
От упоминания лакомства и лесных ягод, рот сам собой наполнялся слюной. Она рассчитывала ощутить вкус позднего сбора, ягод, созревших под последними тёплыми лучами осеннего солнца, в переломный момент года. Вместе с этим вкусом, ей бы хотелось, как и людям, испытать некий прилив воспоминаний, сладких, горьких, кислых.

Драконица слегка вздрогнула, так как посчитала, что могла напугать девушку своими словами и спугнуть, а это было совершенно не в её интересах, она пока что нужна была ей, желательно живой и невредимой. Даже если она не знает ответа на её вопрос, то у неё появится новый повод отправится дальше, по змеящимся среди густых и диких лесов брошенным тропам, что ведут к поросшим мхом тайнам. - Доброй ночи, Иви. Вырвалась короткая фраза из лениво разомкнувшихся губ. Лицо у драконицы замерло, жили одни только глаза, холодные и глубокие, провожающие девушку, пока она не скрылась из виду. 
Рен была настроена серьёзно, возможно даже слишком, однако это не помешало ей есть, пить и рассказать ещё пару историй, прежде чем горящие от усталости ноги и гудящая голова не позвали в кровать. Лёжа на простой одноместной кровати, драконица обратила свой взгляд к потолку, изучая древесный узор и пробегающие лунные блики, что плясали на неровной поверхности. Крепкий сон не шел к ней, она то и дело проваливалась в дрёму, а шорохи и упавший на веки свет вырывал её из мягкого забытья. Её не раз посещала мысль о том, что можно было бы пробраться в комнату к девушке и расспросить её, ведь сонной и застигнутой врасплох ей будет тяжело врать, но с другой стороны, так она точно спугнёт её и не услышит никакого вопроса. 

От идеи взять с собой провиант драконица отказалась по личным причинам, есть конечно было приятно, но после не самой спокойно ночи еда сморила бы её, а неповоротливый дракон с набитым брюхом - это дохлый дракон. 
В ранние часы в зале царило необычайное спокойствие, от вчерашнего вечера тут остался только дух, с ярко выраженными хмельными нотами и тяжелым запахом пота. Рен сидела на том же месте, терпеливо ожидая появления девушки с огненными волосами и глазами цвета молодой травы. Согнутая в локте руки поддерживала голову, что упала на слегка сжатый кулак. Челюсть слегка сводило от неконтролируемого желания зевать во всю драконью силу. - Мы чувствуем себя как муха сонными. Ворча протянула драконица, прикрыв рот ладонью перед зевком, который было уже невозможно сдержать физически.