[indent] Роща опустошала его постепенно, как приливы на море вымывают раз за разом из-под ног песок. Он с трудом мог вспомнить своё имя — слово... какое-то слово, которое на него нельзя примерить, нет, — но, невзирая на это, держался взглядом за блеск волос впереди, удивительно ярко переливающихся в приглушённом сумраке, и упрямо шёл. Чем больше шагов он делал, тем меньше в нём оставалось воспоминаний о мире за пределами тёмных деревьев.
[indent] Чутьё гнало прочь, противилось тому, чтобы глубже заходить в туман, пробирающий до дрожи, но он не слушал. Его влекло, тянуло следом вспыхнувшей надеждой, и никакие силы на свете не могли остановить. Он был твёрдо уверен — нельзя упустить из виду. Не снова.
[indent] Вместо неба над головой смыкались густые хвойные лапы. Вместо звериной возни шебуршало и скреблось в корнях чёрное, клубящееся темнотой. Всё, что могло ободрить заблудшего путника и придать сил, место прятало, закрывало собой все лазейки к светлому и издевательски свистело ветром.
[indent] Но это ещё можно было выдержать. Страшнее было другое: место забирало его память и игралось с ней, оживляло давнее.
[indent] Он видел рыцаря со светлыми волосами, едва державшегося в седле, прижимавшего к груди нечто, отдалённо похожее на печать, исходившую густым дымом. «Кинь! — почему-то хотелось крикнуть. — Осторожно, она может... взорваться?..» Рыцарь бросал на него взгляды — недоверчивые, угрюмо-усталые, словно был болен и страдал от чего-то. Он не мог разглядеть лица, оно было как накрыто пеленой, мутившей черты, но знал, что человек молод и красив. Порой рыцарь выступал навстречу из-за сосен, направлял на него острый меч и приказывал, пошатываясь: рассказывай. как это исправить. что ты наделал кто ты кто ты кто
[indent] Иногда меч принимался говорить сам. Выпадал из рук рыцаря, который молчаливо рассыпался пеплом (на месте его морских синих глаз ещё какое-то время горели потусторонним цветом огоньки), и просил помочь, принести к воде, суля награду за старания. я расскажу твою судьбу. я вижу будущее, ходок, ты только подсоби. Речь лилась весенним звонким ручейком, подпрыгивала бойко на словах-камешках.
[indent] Всё это он замечал краем глаза; важней для него было следовать за золотым, и обращавшиеся к нему фигуры таяли без следа ранним снегом, а блеск впереди становился насыщенней, вбирал в себя лучи солнца, которого тут не было видно. Усталость не чувствовалась, тело с макушки до ног зудело нездоровой силой, разогревавшей до лихорадочного жара, но он не замечал, ведь ему было лишь на руку, что не хотелось остановиться и передохнуть. Стоит задержаться, потеряет самое ценное.
[indent] ...Когда он почти догнал, почти настиг блеск, сбоку сверкнуло золотым ещё. А потом зазвенело заливистым смехом, и золото распалось, закружилось в танце сразу с двух сторон. Он остановился, ещё не веря, ещё неспособный постичь, что гнался за призраком, за подделкой. Новый всплеск смеха подкосил его, и он, качнувшись, ошеломлённый, прислонился плечом к шероховатому стволу. Впился в кору когтями, оставляя несколько длинных отметин, и слепо уставился перед собой.
[indent] Тогда-то, чувствуя, как стынет в жилах кровь, он понял, что попал в ловушку.
[indent] Прошло несколько часов или несколько дней, когда он, заплутавший, осознал, что доверять глазам не может. Глаза показывали ему то, чего быть не могло. Его обманывали с самого начала. Никогда здесь не было того, кого он искал. Долгие годы крепился, но всё в одночасье исчезло, стоило призраку померещиться среди деревьев тёмной рощи.
[indent] Слух тоже подводил. Крылатый голос — то приближавшийся, то отдалявшийся — звал его идти дальше. Идти, разгадал он мрачно, досадуя сам на себя, за недостижимым, пока не околеет и не упадёт в истощении.
[indent] Ему нужно было убираться отсюда, пока муть в сознании, подступавшая всё ближе с каждым мгновением, полностью не лишила его разума. Он ещё помнил, пусть и смутно, что в его сердце жил зверь, чутьё которого пыталось помочь, но его заглушало. Место могло исказить скудный дневной свет, могло выдать хруст ветки под ногой за болезненный перелом у скитальца, страдающего неподалёку (и ты закончишь так, и т ы...), но запахи подделать не могло. Хоть в чём-то я победил, с безрадостным торжеством подумал он. Значит, можно полагаться лишь на запахи.
[indent] Когда он подумал об этом, под самой кожей пощекотало густой шерстью. Чувство неодиночества притупило застарелую глухую тоску в груди, всколыхнувшуюся, раздразнённую видениями; накрыло плечи невидимой шкурой, разливая по телу тёплое и защищая от места. Он закрыл глаза.
[indent] Перед внутренним взором сплеталась, клубилась разноцветными нитями роща.
[indent] Сильно пахло хвоей. Вокруг выросли тёмно-зелёные толстые канаты стволов с раскидистыми тяжёлыми ветвями. Встопорщились на земле иголки подстилки. Если обычно лесные запахи успокаивали, были как возращение домой, здесь всё казалось иначе. Пахло нехорошо, тёмной бедой. Осенняя свежесть отдавала могильным хладом.
[indent] Молчали птицы. Он втянул поглубже в себя, и высоко-высоко на мшистых ветках распушились мягкие белые нити перьев хищной птицы. Может, именно от её цепкого взгляда чесался затылок, а вовсе не из-за неизвестных чудовищ, стонавших под землёй.
[indent] Он повёл носом ещё раз и стиснул губы. Вот оно. Глупый, глупый дурак. Голос уговаривал открыть глаза, посмотреть на него — я так близко, протяни руку, ну же, — но... Но чужого запаха рядом не было. Был лишь бесплотный голос и его собственные следы, тропинкой блуждавшие меж сосен да елей. Теперь его запах отдавал горьким вязким страданием.
[indent] Нужно было вернуться. Его зачем-то заманили, угадав слабость. Нужно идти по своим следам. Рано или поздно выйдет, покинет место, норовящее причинить боль. Всплеск бодрости сошёл на нет, было пусто и тоскливо-устало.
[indent] Оттолкнувшись от дерева, он направился обратно по тропе, проложенной им же; шёл с крепко закрытыми глазами, полагаясь на обоняние вместо зрения (и чтобы не возник соблазн поддаться на неутихавшие уговоры посмотреть). Но вскоре даже просто слушать голос стало невыносимо, и он принялся считать вслух свои шаги, чуть приостанавливаясь изредка, чтобы втянуть запахи, вновь заставляя их вспыхнуть цветными нитями.
[indent] Он не ощущал холода. Светлая рубаха — с вязью эльфийских узоров на воротнике — сбилась, распахнулась на груди. Рукава были закатаны, и по предплечьям с локтя протянулась тонкими полосками шерсть. С плеча, хлопая по спине, свисала назад красная накидка, когда-то прикрывавшая шею и плечи, в виде длинного куска ткани, которую норовили подцепить изогнутыми ветками голые кустарники. Сапоги он потерял. Ноги кололо хвойной подстилкой; жалило зло, остро, но стопы давно огрубели, будто он много ходил по земле босиком. Не знал наверняка, не мог сказать, беспомощный из-за беспамятства. Добротные штаны почти порвались снизу. А заплечную сумку он сберёг чудом и потому, что ремешки крепко держались, хотя про неё он совершенно забыл и не чувствовал веса.
[indent] Если бы у него были силы на что-то ещё, кроме пути, он бы всей душой ненавидел это место. Но он мог лишь, спотыкаясь и порой опираясь тяжело ладонью о стволы, царапавшие кожу, брести вперёд с закрытыми глазами в надежде, что рано или поздно выберется. И тогда сделает то, что должен был сделать уже давно.
[indent] Только бы уйти отсюда.
[sign]

[/sign][icon]https://funkyimg.com/i/39Bpu.png[/icon][status]Северная сказка тёмно-синих вод[/status]

Отредактировано Rado (2020-12-25 19:30:31)