- Какие же мерзкие, драные … дуры! Да чтоб им всем герпес, да там … !!! – Она горела. Горела эмоционально и метафорически. Щеки ведьмы полыхали яростным румянцем, а в глазах бушевало пламя. Она изрыгала такое количество проклятий, метафор и народных выражений, что в ее гневном монологе даже поживший сапожник мог бы узнать что-то новое. Что-то Айраннон придумывала на ходу, пользуясь своим богатым воображением и житейским опытом.
Она пришла в город пару дней назад, как раз к фестивалю. Ведьма думала, что ей повезло: это отличная возможность заполучить хорошую покупательскую аудиторию, расслабленную праздником, и неплохо на этой аудитории навариться. В конце концов, Айраннон точно знала, что большинство местных знахарок средней ценовой категории ей с ее изобретательностью и начитанностью и в подметки не годятся. Эта-то самоуверенность, во много основанная на реальности, и привела к трагическим событиям этого утра.
Айраннон во второй раз разложила свои травы и зелья на арендованном (между прочим, честно, за несколько монет!) уголке прилавка и приготовилась к активной торговле. В прошлый день ей удалось продать немалое число запасов лекарств от простуды, болей в суставах, успокаивающих и тонизирующих сборов… в общем, ведьма честно планировала в этот и следующий день распродать все и со спокойной душой отдохнуть на фестивале, а после уйти из города. И все было бы тихо и хорошо! Но так не бывает.
Где-то спустя час, когда улицы и площадь только-только начали наполняться людьми, к Айраннон подошел амбал с приятелями. Клиентов не судят – мало ли что им понадобилось? И тут за рукой амбала появилась скрюченная старушенция с глазками бусинками на лице, похожем на блин. Ведьма быстро ее узнала: прошлым вечером эта карга пришла к ней ругаться, оболгала ее, обвинила в проституции и вообще!.. а суть претензии сводилась к тому, что «у этой молодухи товар дурной! У меня берите!». О чем, собственно, Айраннон и без того догадывалась, как уже сказано выше.
Слово за слово, амбал оказался сыном старой дуры, да еще и из самоназванного отряда городского ополчения. Ведьму попросили удалиться, ведьма не согласилась, началась перепалка… и ее склянки, так любовно выдержанные и собранные, оказались переколочены, когда весь прилавок оказался опрокинут. Айраннон хотела бы что-то противопоставить толпе здоровых мужиков, настроенных крайне решительно и путающих либидо и танатос, но решила… еще не решила. Она гордо удалилась, одарив людей фирменным злым глазом, подхваченным у старушки Вейг, чтобы выносить и родить план мести. Ради этого ведьма была готова задержаться в городе подольше.
В гневе и горячих раздумьях Айраннон брела по городу туда, куда вели ее ноги. Она продолжала негодовать, и движение было единственным, что помогало немного остудить голову. А месть, как известно, лучше придумывать с головой холодной.
Словом, именно таким образом она оказалась в этом маленьком, полузаброшенном странном закутке-дворике. Кругом нахохлились мертвые, дряхлые дома, и даже звуки нарастающего праздника достигали это место еле уловимыми отзвуками. Это место было мертвенно спокойным, идеальным, чтобы успокоиться самой. На губах Айраннон зазмеилась недобрая ухмылка.

Место было, по всей видимости, где-то близко к окраинам города. Это объясняло бы и запущенность, и безлюдность, тем более, что сейчас проходил большой праздник. Айраннон замедлила шаг, пнула камешек и остановилась у стены - словно кончился завод. Ведьма вздохнула, глубоко и с чувством некоторого удовлетворения. Сейчас-то она сможет погрузиться в мир своих переживаний, собрать гнев по крупицам и преобразовать в какую-нибудь идею.
Они испортили ее товар. Это было едва ли не самое страшное преступление, на которое только мог пойти человек в представлении Айраннон. Больше всего она не любила ограниченность и глупость, которые рождали уверенность в собственной безнаказанности. Сколько часов было потрачено на эти зелья!.. Столько сил. Ведьма раздраженно фыркнула и дернула одну из висевших на поясе птичьих косточек. Дурацкая привычка, помогающая куда-то деть злобу.
Они оболгали ее. Не то, чтобы Айраннон серьезно переживала за репутацию: через пару дней ее скорее всего не будет в городе, а к следующему ее визиту эта старая дура вполне вероятно умрет. Сынок же ее явно не семи пядей, так что и не вспомнит ведьму… но все равно. Они упивались ее беспомощностью. Они загнали ее, словно белку. Айраннон снова дернула косточку и сжала: то, что было когда-то плечом сойки, хрустнуло и выпало из пояска бечевки и черных пальцев на землю.
- Не прощу!.. - рявкнула было ведьма, но тут же осеклась, так как ровно в этот миг к ней обратились. Она распахнула глаза и внимательно присмотрелась к возмутителю своего спокойствия. Было видно, что сфокусировалась Айраннон на лице молодого мужчины не сразу. Было похоже, что она выныривает с каких темных и мрачных глубин, не сулящих ничего хорошего. Ведьма улыбнулась. Нервно и змеисто. - Если вы спрашиваете моего совета, то идите к своей прекрасной даме и крастье ей компанию, жизнь и забор сколько угодно, - Айраннон фыркнула и приосанилась. Что-то ее очень настораживало в этом внезапном вмешательстве. Настолько, что она прислушалась к своим ощущениям: да, нож, вроде бы кухонный (хотя кто придумал это смешное деление на кухонное и боевое оружие?), все еще был в голенище сапога и приятно давил на икру. То, что надо в одиночных путешествиях для молодой и симпатичной женщины! - А если же вы так предлагаете мне свою компанию… то тоже идите. На все возможные стороны.
В иное время, может быть, Айраннон могла бы позволить себе кокетство. Она любила рассматривать и изучать пристальнее то, что вызывало у нее ощущение настороженности. Это всегда было интересно, хотя иной раз и опасно. Но сейчас у ведьмы было настроение настолько гадкое, что разбираться в странностях и причудах этого человека (человека ли?) ей не хотелось. Зато хотелось спустить на него всю свою злость.

Ох, не так должен был идти этот день… где-то в глубине ведьмы клокотало беспокойство и потребность немедленно прекратить общение со странным типом. «Эй, - увещевало оно, - если ты сейчас убежишь, то через пару поворотов наткнешься на людей. К чему все это?..». Да, в Айраннон, как и в любой другой женщине (да и мужчине тоже, не будем сексистами), жила прехорошенькая деточка, которая точно знала, что общаться с незнакомцами опасно. И она сейчас взывала к инстинкту самосохранения ведьмы в исступленном отчаянье. Одна беда: когда Айраннон заводилась, этот инстинкт в ней приказывал долго жить. Как было и в этот раз.
- Не твое дело, что или кто… - она прошипела через стиснутые зубы, отступая перед наступлением незнакомства. В пару шагов ведьма словно бы собралась и стала напоминать туго натянутый лук. Плечи ее поднялись, она чуть ссутулилась, но острый взгляд неотрывно следил за глазами мужчины (хотя, пожалуй, больно он был нежен лицом для мужчины). В свое время Айраннон довелось довольно тесно общаться с одним человеком, весьма сомнительного происхождения и общественного положения. Так он ей много раз говорил: первое, что выдаст атаку – это глаза противника. И это знание, хотя и благодаря Вороне, четко отпечаталось в памяти ведьмы. Хотя бы потому, что оно неоднократно подтверждалось на практике.
А меж тем, возмутитель ее успокоения весьма прямо, нагло, уверенно в своем превосходстве заявил о своих намерениях. Нападет сейчас. Айраннон улыбнулась шире, теперь уже и ее улыбка стала похожа на оскал. Что-то подсказывало ей во всем поведении этого (не)человека, что нападать он собирается не с целью грабежа или любовных утех. По крайней мере, не в первую очередь с ними. «Демон? Или еще какая тварь?» - ведьма вспоминала, неосознанно потирая пальцем Ворону. Если он действительно не человек, то было бы неплохо понять, кто он. Тогда можно будет максимально эффективно с ним бороться. А что она могла бы сделать сейчас? Обжечь его магией (благо, огонь всегда шел ей в руки)? Попытаться внушить любовь-мир-гармонию? Если он – существо магическое, то очень вряд ли, что ее магия возымеет должный эффект. Может даже оказаться, что магия вообще ему будет не в ущерб, а как приятный бонус. Но Айраннон не собиралась пасовать. По крайней мере, пока у них происходила вербальная стычка. Тем более, что за спиной уже вполне ясно ощущалась старая решетка.
- Если ты нападешь, то я тебя убью, - это не была угроза. Это был будничный тон, каким мясник сообщает поросенку, что пришел его черед. – Я отрежу твою пустую голову, выварю ее до кости и поставлю на полку. Сдеру шкуру, чтобы оправить новую книгу. А остальное оставлю падальщикам вроде тебя.
Да, Айраннон честно собиралась так сделать, если придется. По крайней мере, в части головы точно. При все нежности облика мужчины, ведьма не могла не отметить четкие черты лица. Во время своей речи она успела откровенно раздеть его голову до черепа. И ей это понравилось.
Разумеется, не факт, что ей удалось бы выйти победителем из этой схватки. Айраннон это осознавала, но сохраняла злобный, угрожающий вид. В ней все еще клокотал гнев. Даже если она здесь и сейчас умрет, она сделает все, чтобы этот полоумный сдох тут же или через пару улочек, но по ее вине. Ведьма чуть подобрала юбку, словно бы боясь ее запачкать, и приняла оборонительную закрытую позу. Пусть только шаг – она непременно кинется бешеной кошкой и выгрызет этому глотку зубами, если потребуется.

«Прекрасно, просто прекрасно», - Ведьма ощерилась еще яростнее, когда за спиной незнакомца, развернулись крылья. Причудливые, черные. Айраннон облизнула пересохшие губы. Если она сейчас имела дело с демоном, то ничего хорошего скорее всего ей не светит. Зависит, конечно, от его силы и взглядов, но… она никогда не сосредотачивалась на демоноборстве. Ее прерогативой была бытовая магия, средненькая магия стихий и, конечно, зелья и травы. Иногда – сглазы и порчи, в основном, правда, их снятие. Но…
«Ему интересна Ворона?» - то, что мужчина ощущал магию при том, что сам создал себе крылья (от странных змеек Айраннон попыталась увернуться, отступая еще и подбирая юбку), предполагало, что он может чувствовать магию. Но в Вороне магии было с гулькин нос, это был незначительный артефакт, почти сущая безделушка. Мало кто обращал внимание на украшения, которые не блистали серебром да золотом или на артефакты, от которых не разило за версту древней мощью. Но, хотя Ворона была такой незначительной, расставаться с ней Айраннон не собиралась. Она, может быть, давала огромное количество проблем и побочных эффектов, но помнить, пусть и не всегда четко и верно, все прочитанное и изученное было слишком приятно. Да и вообще! Это ее артефакт, вырезанный ею и ею же сотворенный. Нет, ни за что Айраннон не стала бы без смертельной опасности отдавать Ворону. Впрочем, степень угрозы росла как-то очень уж стремительно. Особенно смущал (берите выше: даже пугал) плотоядный взгляд незнакомца. «Вы – людишки», - в голове отщелкнула костяшка ментальных счетов. Это точно не человек, значит, демон. Или же… некоторые ее ведьмы-предшественницы описывали встречи с чудесными (или не очень) созданиями. С Фейри. Но в большинстве своем эти истории носили полусказочный характер.
Айраннон набрала было в легкие воздух, чтобы со всей яростью и отчаяньем ответить на вопрос о ее профессиональной и/или природной принадлежности. Магичка! Скажете тоже!.. но события развернулись молниеносно, не оставив места для слов. Во-первых, мужчина рванулся к ней, распахивая руки-крылья, словно чертов ангел смерти. Если он ее ухватит, крепко сожмет – все! Она, конечно, брыкнется, но Айраннон не была дурой и понимала, что ее физические возможности отнюдь не бойцовские. С кем бы там она ни якшалась и чего бы от этих сомнительных личностей не нахваталась. Ведьма отшатнулась назад и чуть в сторону, пытаясь избежать захвата, но – тщетно. Конечно, ее маневр сделал захват смазанным и непрочным, но, все же, мужчине удалось ухватить ее одной рукой. Айраннон зашипела, как шкварки на сковороде и рванулась вперед. Ко бы что ни говорил, но человеческие зубы – оружие грозное. Одичавшая от ярости, страха и непонимания ведьма собиралась вцепиться в шею недругу и вцепиться накрепко. И драть, душить!.. провал. Ему удалось закрыться свободной рукой, на которую и пришелся сильный и крепкий укус. Следующий мгновенный виток – Айраннон ощутила удар по щеке, от которого челюсти разжались, а голову дернуло. Она пошатнулась, попыталась лягнуться… но оказалась лишь плотнее закутана в чужие руки. Враждебные и не сулящие ничего приятного, вероятно. Под ногой, правда, на миг будто что-то дернулось: вдруг ей удалось наступить на ногу хотя бы?.. Айраннон была готова завыть от собственной беспомощности. Она никак не ожидала, что ее сопротивление окажется настолько бесполезным.
- Я, мать твою, ведьма! – Она почти рычала, с ненавистью глядя этому не-человеку в глаза. У этой ведьмы оставался последний козырь в рукаве, к которому она прибегала редко и неохотно. И еще один, который она пускала в дело гораздо чаще, но до которого в подобном тесном положении было не достать. Айраннон глубоко вдохнула. От мужчины пахло… непривычно. От человеческого тела всегда пахнет человеком. Под наносным обязательно есть запах пота и кожи. Но тут пахло лошадью. Не так, как от всадника. Так, будто этот товарищ извалялся на лошадях, спал с ними и с ними жил долгое время. А еще пахло тиной. Мокрая, затхлая лошадь. Ведьма сощурилась. – А ты вшивый мерин!
Хотя, собственно, ей было не ведомо, действительно ли мерин.

Ему весело. Ведьма ощущала это каждым мускулом, каждым сухожилием - он в азарте, и этот азарт ему нравится. Кажется, она ненароком взялась играть по тому сценарию, который для ее внезапного противника наиболее приятен и интересен. Но что тогда? Не сопротивляться и пойти покорной овечкой? Айраннон со всей злости зарычала на его замечание о том, что она “боевая ведьмочка”. Ведьма была практически в бешенстве, и это бешенство не находило выхода: она была зажата в крепких объятиях и для верности приперта к стене. Отвратительное ощущение беспомощности, которое Айраннон не выносила, но которое ее преследовало.
- Уважаешь?.. - она зашипела, уставившись неотрывно в глаза этому ценителю сопротивляющихся барышень. Глаза у нее были холодные, как у зверюги, которая жаждет проглотить тебя целиком, не жуя. Обычно эти твари чешуйчатые. - Доказывать мне что-то будешь?.. только сунься. Я тебе все отгрызу, чего у мерина быть не должно.
Айраннон примолкла, напряженно соображая. Кругом было тихо, в домах - безжизненно. Не стоило и рассчитывать на то, что кто-то сейчас вдруг распахнет ставни и выльет на них ушат помоев. Впрочем, подобное скорее всего заставило бы ведьму окончательно потерять всякое терпение и взорваться похлеще пороховой бочки. К слову о достижении пределов терпения… Айраннон терпела домогательства долгие годы, выработала своего рода стратегию поведения с разного рода мужчинами, но вот от таких хищнических взглядов защищаться не умела. Отчего ее саркастичный стиль с едкими шутками и кокетством сдал позиции уже после не вполне удачного укола с мерином. А мужчина напирал, так еще и продолжал насмехаться. Птичку. Или себя. Киса. Какая омерзительная пошлость!
- О, я тебя удивлю… - Айраннон неожиданно подалась вперед, почти коснувшись губ губами. Дыхание у нее было сбивчивое и горячее. - Пан или пропал?
Ведьма глубоко вздохнула, по-прежнему глядя мужчине в глаза. Она все еще улыбалась: улыбка прилипла к лицу словно маска. А под этой маской Айраннон собирала свои силы. Никто не придет на помощь, но никто и не увидит, как она поможет себе сама. Был, конечно, некоторый риск, что ее противник к магии неуязвим… но попробовать стоило. Она извернулась, прижимаясь и упираясь ладонями ему в грудь. Всего-то легкий ожог - подпалить одежду и ошпарить кожу, несильно. Это нетрудно! И Айраннон вложила в это свое желание, в этот магический порыв большую часть собранных сил, представляя, как огонь послушно бежит от самого сердца по рукам и обретает форму. Она практически воплощала свой гнев.

Отредактировано Aerannon Sessott (2021-02-27 23:14:36)

В момент, когда магия собиралась и неслась по жилам, Айраннон поняла, что что-то идет совершенно не так. Она не хотела вызывать сильное пламя да и, справедливости ради, не была уверена, что может. Ее магические способности были нестабильны и зависели от настроения и состояния. Но даже если допустить, что ведьма могла прямо сейчас вспыхнуть, она чувствовала что-то инородное в своей волшбе. Словно бы из этих объятий, от этого мужчины нечто проникло в нее, слилось с ее силой и устремилось по рукам, обретая жар раскаленного докрасна железа. Это чувство опьяняло. Это было ощущение удивительной мощи, от которого разрывало грудь и вздувало мускулы. Айраннон судорожно и шумно выдохнула, прижимая жаркие руки к своей груди. Объятья разом спали, а получившийся ожог вызывал ликование, изумление и воспоминания о лопающейся и сползающей в огне коже наставницы. Правда, тогда был жаркий погребальный костер, а сейчас – всего лишь попытка самообороны. Изумительно эффективная.
Ведьма взвыла. Это был вой безумной радости – так нашло выход пьянящее чувство магической силы. Она скользнула ладонями к шее, ощущая легко обжигающее тепло. Еще не закончилось. И вдруг Айраннон поняла, что именно от этого пьяного, эйфоричного ощущения ее всегда предостерегала наставница. Магия – это ловушка, и того, кто начинает уповать лишь на нее, однажды она подводит. В тот самый момент, когда становится единственным средством ко спасению. Женщина представила самый холодный лед на самом глубоком озере: кругом скалятся снежные скалы, и даже самая маленькая искра гаснет от морозного треска воздуха. Это помогло, ладони стремительно остыли, а сердце, бешено колотящееся, словно бы сковал тесный обруч.
«Неплохо?!», - Айраннон оскалилась. И все же, она уловила перемену в интонации и поведении мужчины, так что нового витка гневной ярости не последовало. Только саркастично-едкая ухмылка. Ведьма пришла в очередной раз к выводу, что с мужиками часто надо сперва ударить, а потом – говорить. А то уж больно мысли у них не в том месте. Хотя, конечно, у этого конкретного экземпляра «не то место» по всей видимости представлял желудок. И все же, все это было странным: вспышка магии, его поведение, как он резко осел и как от него пахло… Ворона тускло сверкнула, подсовывая ассоциацию с феями. Но – тина и лошадь?..
- Не отдам. Сунешься – и следующий ожог будет до костей, - Айраннон блефовала. В ней стремительно гас запал: под натиском любознательного интереса. Фей-нефей, но явно не кто-то из хорошо описанных в дневниках ее предшественниц рас. А раз так, то его можно изучить. Ведьма прошлась раздевающим взглядом по мужчине. Его анатомия представлялась ей весьма схожей с человеческой, но вдруг у него не было кишок? Она представила широкий разрез от грудины до паха, ее пальцы сжались на ее шее. В памяти всплывали скользкие ощущения извлекаемых из трупов органов. Улыбка Айраннон приобрела мечтательное выражение. – У меня нет дома, но можем и прогуляться. Там, где есть люди. А ты мне скажешь, кто же ты такой.
Она почти ворковала. Как воркует ягуар, облизывая перекушенную шею олененка. Фантазии странного толка, которые крутились вокруг печени и черепа, придавали голосу и лица ведьмы несколько томное выражение. Учитывая все, что только что случилось, это было весьма странно: словно бы бедняжка потеряла рассудок. Но на деле же Айраннон хотела провести, так сказать, эксперимент. А именно – спровоцировать его еще раз, чтобы проверить теорию, будто контакт с этим мужчиной вызвал такую вспышку магии. И, если ей и впрямь удастся пропалить его плоть до самого сердца, горячего и живого, то это же замечательно!
Она хищно сглотнула с трудом опуская руки и вцепляясь пальцами в подол. Теперь ее все больше захватывало пламя любопытства.

Ведьма моргнула, закатила глаза и патетично вздохнула. Как там уже было? Киса, птичка. Осталось рыбку и солнце собрать для полноценной коллекции пошлых любовных прозвищ. Никакой фантазии! Айраннон досадливо фыркнула. Ну неужели в таком красивом черепе не таится чертов творческий гений?! Простой приставала, пусть и нечеловеческого происхождения? Ах, какая обида!
- Я не скотина, чтобы выполнять чужие хотелки за сомнительные обещания, - женщина чуть отступила в сторону, стараясь удалиться от руки мужчины. Но понимание человеческой психологии у него все же было: она действительно считала его обманщиком, лжецом и потенциальным убийцей. А еще он был прав, что она не была против. Айраннон улыбнулась шире, заглядывая в самые его глаза. По-прежнему пахло мокрой лошадью, и этот запах ей не нравился. Хотелось просто взять и окунуть этого… товарища в ванну с ароматными травами и маслами, чтобы перебить этот скотский душноватый запах. Ведьма любила запах плоти, кожи – горячих и жарких, а вот мокрые лошадки были вне поля ее симпатий. Окунуть, да, в ванну. И утопить.
Женщина не успела ничего выдать, кроме протестующего вздоха, когда ее подхватили под локоть и потянули прочь со двора, под арку. Туда, где слышались голоса и била ключом жизнь. И все же Айраннон не слишком сопротивлялась, трепетно вслушиваясь в свои ощущения, в чувство магии. Оно точно было: смутное, непривычное, чужеродное. Не вполне тот результат провокации, которого ведьма добивалась, но тоже вполне сойдет. Этого было достаточно, чтобы убедиться: магическая странная мощь скорее всего исходила от мужчины. И, что предсказуемо, новый прилив чувства магической наполненности вызвал у Айраннон странное возбуждение, от которого хотелось прижаться к своему спутнику (теперь уже спутнику) настолько тесно, насколько выйдет. А потом вцепиться ему в глотку зубами и грызть, рвать, целовать – упиваться. Она даже замурлыкала было под нос, представляя, как отрезает ему голову и вываривает ее, чтобы получить череп. Представила пустые глазницы, под такими изящными, ровно очерченными надбровными дугами и росчерки тусклых в свете огонька свечи росчерков выразительных скул. О, да, это было восхитительно.
- Меня зовут Вейг, а тебя как, жеребчик? И кто же ты такой, а? – У Айраннон наступило то состояние, при котором она уже видела не облеченного в плоть и кровь живого мужчину, а набор мускулов, органов и костей. Впрочем, судя по его поведению, он в ведьме тоже видел набор чего-то своего, так что их отношения были взаимны. Она одарила его самой очаровательной из тех улыбок, которые убийца придерживает для своих жертв и скользнула взглядом ему на грудь. Там, под обожженной кожей, билось сердце. И Айраннон ужасно захотелось его сожрать. Ей даже показалось было, что для нее это не было бы чем-то новым.

- Ке-е-ейл… - ведьма сладко протянула врученное ей имя, обкатывая его на языке и ощущая, как оно откликается (и откликается ли) в ней. Айраннон нравилось звучание этого имени, хотя ей казалось, что относится оно к ее собеседнику в лучшем случае, как имя Вейг относится к ней самой. Что ж, пусть лучше так: она бы скорее разочаровалась, окажись это имя настоящим, принадлежащим этому мужчине. – Простовато.
Женщина усмехнулась. А в мозгу имя билось-билось-билось снова, странным образом приобретая облик крутобокой лошади, что щиплет траву у пруда. Или это было влияние запаха? Айраннон глубоко его вдохнула, постепенно начиная привыкать и любить привкус тины на гортани. Странное чувство.
Ведьма шикнула на какого-то прохожего, который слишком уж долго на них смотрел, даже прошел какое-то время рядом. Не сказать, что такое внимание было ей в новинку: она носила на поясе перышки и косточки, ее пальцы были черны от отваров трав, а лицо оживленно множеством эмоций и едким характером. Скорее она была бы удивлена отсутствием настороженного интереса и подозрительных взглядов. «И все же, ему стоило бы плащ накинуть…», - Айраннон бросила быстрый взгляд на ожог и дернула плечами. Это не ее проблемы.
- Сам не знаешь, кто же ты? – Женщина хохотнула, покорно обходя лужу, но при этом продолжая упрямо тянуться к людям. Кто бы он ни был, но ему явно неудобно среди толпы, а его дискомфорт ей только на руку. Она старалась утянуть его к центру города ненавязчиво, будто бы прогуливаясь и попросту следуя за празднующими, прижималась грудью к его руке, обнимая покрепче, трепетнее. Со стороны, должно быть, они выглядели довольно неплохой парой. Со странноватым лихорадочным блеском взглядов, мертвенной бледностью, ожогом и костями. Два странных персонажа на контрасте с фестивалем. – Демонски неудобно…
Айраннон нахмурилась. Демонски? Если это подсказка, то… нет! Как бы поступила она, будь она демоном? Она бы попыталась это скрыть, спрятать, наплести с три короба врак про магию, проклятье или еще что-нибудь. И этот чертов запах. Она ненадолго прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на своих воспоминаниях, но Ворона неистово, будто нарочно, мешала и смешивала чувства, видения и ассоциации. Какие были демоны? Она знала их не так и много, и все эти ее знакомые были разными. Нутро скрутило болью одной из ассоциаций, и Айраннон выругалась под нос. Демоны могли вонять или благоухать, могли быть ничем не отличимы от смертных, либо быть совершенно на людей непохожи. Простор огромный. Но был ли это правда демон? А почему тогда от прикосновения к нему ее так прошибло магией в момент колдовства?
- Всеобщее веселье? Хочешь – поиграем? – Почему это самое «веселье» так ее зацепило? Оно вынырнуло в мозгу из всех размышлений о демонах, мол, смотри – вот я! Я тут! Просто сложи два и два, и получится четыре! Но у Айраннон четыре не получалось. Хотя бы просто потому, что в руках у нее были отнюдь не две двойки. Ведьма заглянула мужчине в лицо, глаза ее блестели странным, маниакальным блеском. – Какие игры ты любишь?

Отредактировано Aerannon Sessott (2021-03-24 17:13:18)

Значит, не демон. Что же, это что-то проясняло. Айраннон нахмурилась, перебирая последовательно способности, расы, возможности… и внезапно из памяти выпрыгнула запись одной ведьмы. Она посвятила свою жизнь борьбе с народом фей после того, как у нее эти самые феи забрали ребенка. Записи были старые, истертые, много раз подправленные последовательницами, но они были. Лицо женщины просияло: среди прочего упоминался в том дневнике и магический потенциал живых представителей этого странного народа. И многообразие форм, кстати, тоже там освещалось. И говорилось об опасности. Айраннон быстро бросила взгляд на своего спутника и потянула его куда-то в сторону, поглубже в толпу. Этот мужчина… Кейл – он ранее озвучил желание выйти на окраины города. Не потому ли, что там было меньше людей и больше возможностей разобраться с такой досадной неприятностью, как ядовитая ведьма? А почему не разобрался прямо там во дворе? Наверняка ведь мог… Айраннон вспомнила и о том, что феи (в записях было какое-то созвучное слово) обожают играть со смертными. Живут на другом от них уровне сознания. Не принимают во внимание, чем их игры могут обернуться для людей.
На фокусника ведьма едва взгляд кинула: она слишком была увлечена своими мыслями и разглядыванием спутника. Если он действительно относился к той расе, то… то у нее был редкий шанс пополнить их ведьмовской архив знаний и записей поистине уникальным исследованием. Вот только это явно было опасно. Но когда Айраннон останавливала опасность! Так, может, стоило хоть сейчас остановиться?.. Но – нет.
- Прятки… - ведьма задумчиво повторила и широко оскалилась. Ей нравились игры, озвученные Кейлом. Они были древними, дикими, интересными. Опасными. Хотя вся ситуация была уже сама по себе опасной. И музыка, вдруг достигшая ушей ведьмы, только накладывалась на царившие в ее душе эмоции и чувства. Она заставляла сердце биться сильнее, быстрее и требовать что-то делать. – Танец? А почему бы и нет! Это все равно, что метафора догонялок и пряток. Страх и ярость – это прекрасно. Но белизна твоего черепа заводит меня куда больше.
Айраннон рассмеялась, несколько странно, нервно и резковато. А затем она вдруг расслабила руки, подалась вперед, приподнимаясь на носках. Легкий, горячий поцелуй коснулся щеки мужчины, а ведьма, щурясь по-кошачьи, резко отшатнулась. Она не выпускала руки Кейла из своих рук – затягивала на пятачок брусчатки, свободный от людей. Идея потанцевать Айраннон весьма и весьма нравилась: в ней было что-то родственное их знакомству, их установившимся отношениям. Ну и просто – праздник же! И нельзя отказать в миловидности ее спутнику. Если он и впрямь фей или как там их, то это опасно. Но… опасность щекотала, пьянила. Ведьма лукаво заглянула в глаза Кейлу, продолжая хищно улыбаться.
- Или струсил? – Она замерла, ожидая от него шага. Все же, он же мужчина! Ему танец вести.

- Предложить, может, и предложил, но вдруг не ожидал согласия, - ведьма скалилась, и в этом оскале было значительно больше тепла, чем прежде. Это была уже не могильная плита зимней ночью, но раскаленная добела полоса стали. С легким предчувствием весны. Музыка ли тому причиной, или нечто иное, но Айраннон все больше проникалась смесью крайне странных чувств. – Я много раз рисовала свой череп. Я знаю каждую его черту, и я бы нарисовала твой… может быть, взяла его в постель. Обвела надбровные дуги… - она воспользовалась его близостью, чтобы проворковать это на самое ухо. И голос ее звучал крайне романтично. Будто бы она описывала что другое, что можно в спальне учудить.
Ведьма прикрыла глаза, полностью отдавшись чувству танца. Танцевала она всегда не слишком изящно, норовя то и дело шагнуть не туда или выгнуться не так, но сейчас то ли и Кейл тоже танцевал не очень хорошо, и они просто нашли друг друга, то ли… то ли она действительно была в том положении, в той ситуации, в которой чувствовала себя органично. Ей нравилось оказываться близко, обонять его илистый запах, отскакивать на шаг-другой и возвращаться по мановению руки партнера. Это было слишком приятно, страшно, волнительно. Ее собственное сердце заходилось, а мышцы были напряжены, словно вот-вот придется бросится бежать. Или сражаться. Айраннон усмехнулась, закружившись. В голове зашумела кровь, а взгляд слегка поплыл. Она чуть пошатнулась, приникая к Кейлу и заглядывая в самые его глаза со смесью страсти и жажды укусить.
- Люди стремятся убить то, что им интересно. Убить и поставить на полку, - ведьма поднялась на мыски, положив ладони мужчине на плечи, подалась вперед и клацнула зубами над самым ухом. Хищно, с жарким вздохом. – Я просто хочу тебя укусить. Загрызть. Или поцеловать.
Айраннон громко рассмеялась (кажется, это привлекло внимание еще пары человек, что прежде не рассматривали причудливую парочку), а после отшатнулась, выпуская из рук Кейла. Шаг, другой – спиной вперед, разрывая с ним дистанцию. Ей было весело, пьяняще весело. Ей хотелось еще и еще метаться туда-сюда, в полушаге от того, чтобы кинуться на мужчину дикой кошкой и вцепиться зубами в его лицо, а когтями разорвать обожженную грудь. Ей было почти все равно, что скорее всего он ответит ей тем же, и она попросту прикончат друг друга. Но в этом «прикончат друг друга» было что-то весьма поэтичное. Романтичное. У Айраннон в голове всплывали смутные воспоминания о рисунках ее предшественниц, которые изображали двух мифических существ, что пожирали друг друга, но никак не могли пожрать. В детстве она не понимала – как такое возможно? Но сейчас… сейчас она это чувствовала. Она сама была одной из этих мифических существ.
И все же, руки Кейла ведьма до конца не отпустила. Не смогла.

Ей было смешно. Она видела многих мужчин и женщин, которым были обидны ее слова. Так вот, обида выглядела, звучала, пахла совершенно иначе: Айраннон чувствовала, что ее своеобразный флирт, кокетство, комплименты - все это легло в благодатную почву того, кто понимал, что она флиртует, а не угрожает. Все же, мало кто воспринимал адекватно слова о том, что ведьме дескать хочется ему голову отрезать и череп выварить. Этот причудливый танец, игра на грани того, чтобы кинуться и убить друг друга - это все раззадоривало все пуще.
Айраннон ощущала, что Кейл и сам бы ее сожрал за милую душу, не фигурально, а наверное вполне реально, но… в этом было что-то совершенно другое. Подтекст. Не голод как таковой, а что-то еще. И от этого голову кружило больше, чем от танца.
- Мне казалось, эльфы, например, не страдают жаждой препарировать симпатичных… молодых людей, - ведьма подалась на этих словах вперед и выдохнула их в лицо своему партнеру по танцу. Может быть, она не знала эльфов, но сказки о них ходили высокие, красивые: сложно поверить, будто бы у кого-то из этих прекрасных созданий в подвале обнаружится стол, как у ее наставницы, на котором будет удобно резать покойников. - Из города?.. заманишь и убьешь, поди? Хитрец.
Айраннон хохотнула в голос, теснее прижимаясь к Кейлу и вдруг обвивая его шею руками. Она почувствовала его устремление и, признаться, это устремление пробралось и в нее ядовитой змеей. Так что она вдруг легко коснулась поцелуем губ недавнего своего преследователя и быстро отстранилась.
- Ну пойдем, провожу тебя до ворот, так и быть. Как порядочная девица, - и она расхохоталась, окончательно спугнув и без того поредевших кругом танцующих. Эти двое бесноватых, которые то ли пытались сбежать друг от друга, то ли сожрать, то ли полюбить - в общем, они не укладывались в головах наблюдающих. А еще, и Айраннон это вдруг поняла, когда прекратила смеяться, кругом нарастает недоверие, страх и враждебность. Так что она довольно быстро посерьезнела. - Да, пойдем, пока нас не опередила толпа. Если тебя разорвет кто-то другой, я обязательно буду ревновать.
Она усмехнулась и, яростно шикнув на какую-то почти девочку, нырнула обратно в толпу. Руку Кейла она не выпускала, конечно же.

Ведьма чувствовала, как все нутро сжимается, закручивается и пульсирует: можно выйти из танца, но заставить танец выйти из себя, если он еще не окончен – нереально. Страсть не дошла до своего естественного завершения, и потому каждый шаг, каждый изгиб в попытке ускользнуть от столкновения с встречным, каждый взмах рукой (ребяческие жесты без повода) – все это словно бы несло в себе ритм, бой, глухие и звонкие удары молоточка-сердца по натянутой коже. Айраннон ощущала жар крови на щеках, слышала ее рев в ушах и чем дальше, тем больше вся пикантность ситуации ее захватывала и волновала. Вечером, несомненно, колени будет ломить от пережитого нервного напряжения, страстного волнения – но это будет вечером, и это будет приятная ломота опустошенной, доведенной до финала ситуации. У нее была уверенность в том, что она не умрет, что бояться ей, в сущности, нечего.
- Хочешь жить – никому не верь, - невпопад, так как с последних слов прошло достаточно много времени, бросила женщина через плечо, когда толпа стала пореже.
Они действительно приближались к пределу города: празднующие остались позади, в центре, и мало кто стремился в том же направлении, что и причудливая парочка. Какая-то старая карга, мимо окошка которой пролегала дорожка Айраннон и Кейла, одобрительно, с лукавостью хмыкнула и что-то крикнула им, но потом, поймав лихорадочный взгляд ведьмы и уловив еще некоторые детали странных прохожих, испуганно сплюнула и завершила свою реплику проклятьем. Айраннон с радостным гиканьем бросила старухе ответное пожелание ослепнуть во веки вечные, придержала шаг, чтобы поравняться со своим спутником, и… ущипнула его за бок.
- Люди, знаешь, могут быть очень опасны. Толпа может совладать с любым чудовищем и любым магом, если пожелает того, - ведьма уже какое-то время размышляла о том, не будут ли празднующие, что их видели в танце, достаточно пьяны и рьяны, чтобы собраться и с вилами да факелами броситься в погоню. Как известно, охота и линчевание великолепно поднимают настроение рядовым горожанам. Как-то раз Айраннон довелось наблюдать, как деревенские жители гнали демоненка с целью поднять его на вилы. В окрестностях завелась какая-то дрянь, которая душила скот и морила посевы дурманом с болот, а демон – совершенно безобидный, недавно явившийся в мир и осознавший себя – как раз случайно забрел в поселение и попросил помощи. Неопытный, он лишь частично мимикрировал под человека, чем и навлек мгновенную карму. Толпа, правда, не догнала несчастного: стежки-дорожки под сенью леса, куда демон сбежал, запутались, кусты вдруг распушились, а травы стали цеплять ноги. Люди вернулись в город, а по пути те, кто был заводилой, пинками и тычками подгоняли тех, кто за ними увязался. Тогда, будучи среди этой толпы, Айраннон особенно четко поняла, что людьми редко правит ум. Или вы думали, что лес сам стал людям чинить препятствия?
- Ну, что ж, пару поворотов – и мы выйдем к воротам, - ведьма приостановилась. Кругом было тихо, людей не было. Сейчас в ее внутреннем танце была пауза, ложное (или нет) ощущение завершения движения. Она ожидала, смотрела и неопределенно улыбалась. Все же, за пределами страсти и жара, она тревожилась из-за людей, из-за города.