- Спасибо, ваше сиятельство, - искренне отозвалась девчонка, следуя за графиней с коробочками в руках. Только оказавшись за порогом сокровищницы она поняла, что, наверное, удобнее было бы нести всё в сумке, но напоминать об этом доброй госпоже Кирстен она не стала. Гостевое крыло, обед - эти слова погрузили девушку в мир, который был рядом с ней, но доселе казался недоступным и поэтому необыкновенным, словно волшебным. Даже магия была для неё более близким понятием, нежели все эти замки и дворцы, графы и короли. А вот для её дяди подобное общение было хоть и выдающимся, но неудивительным.
Облачённая в удобные доспехи графиня и босая крестьянская девушка шли по коридору с ценной поклажей в руках и продолжали дружелюбно беседовать.
- Не так часто, чтобы они были мне в тягость, - ответила Алиса. - Мне даже нравится. Города меняются, новые лица, новые знакомства. А расстояние для меня не такое уж большое, я привыкла.
Привыкла к кочевой жизни, едва ли не добавила девчонка. Графиня бы спросила, откуда. И пришлось честно отвечать, что это генетическая память, доставшаяся ей от родителей - артистов бродячего цирка. Или всё же сказать?
- Мои родители до моего рождения были артистами в бродячем цирке. Вот и мне досталась их любовь к дорогам.
Она уже осмелела настолько, что перестала напрягаться из-за контраста между ней и собеседницей.

Алисины мечты, видимо, нашли в сердце графини отклик, но не радостный, когда собеседник с восхищением предлагает отправиться в путешествие, пусть даже короткое и совмещённое с важным делом. Госпожа графиня не была вольна распоряжаться своим временем и своей судьбой в такой же мере, как и простая девчонка, что живёт в крохотной каморке в доме столичного аптекаря. К тому же Кирстен жила в постоянном напряжении и ожидании очередного покушения - этого в жизни босоногой девушки-подростка попросту не могло быть, никто и никогда не пытался напасть на бедно одетую девчонку, видя, что кроме горсти монет у неё ничего ценного нет. на самом же деле бывало, но она надёжно маскировалась и не вызывала никакого интереса у грабителей.
Поднимаясь по лестнице, Алиса сочувственно посмотрела на графиню. Ей было искренне жаль её, но она вдруг подумала, что именно трудности и жизненные перипетии делают нас лучше, а в тепличных условиях зачастую вырастают эгоисты и циники. Впрочем, иные, слабые духом, ломаются. Девчонка вздохнула - ей ничего не шло на ум, чем бы она могла ответить на печальные слова графини. Хотя очень хотелось.
- Вы очень сильная, - задумчиво проговорила Алиса. - Я где-то слышала стихи...
Ты небо рисуешь — синим,
и серым — рисуешь скалы,
                   потом
мужчин — обязательно сильными,
а женщин — конечно, слабыми.

Но небо — лишь изредка синее,
а серое — вовсе не скалы,
                и вот, —
приходится быть — сильной,
а хочется быть — слабой.
Стихи эти Алиса слышала от одной знакомой дяди, с которой тот как-то пил чай, думая, что племянница вернётся не скоро с вечерней прогулки. Но она вернулась раньше и услышала эти слова, которые запали ей в память и заставили всю ночь размышлять сидя на стареньком матрасике и глядя в узкое оконце в чёрное ночное небо.

В тишине коридоров, закованных в прочный звуконепроницаемый каменный панцирь, даже самые тихие и потаённые звуки были слышны. С одной стороны, это хорошо, так как спрятаться злоумышленнику в таком месте очень трудно, но и тихое всхлипывание графини девчонка услышала. Стихи эти Алисе особенно нравились, но полностью согласиться с ними она пока не могла. Она ещё не вышла из отроческого возраста, когда быть сильным означает априори что-то хорошее, а слабым - плохое. Однако сознание её допускало, что быть сильным - трудно, это истощает силы, а иногда хочется чувствовать себя защищённым от волнений мира. Тем более когда на тебя постоянно покушаются...
- Слабым неопасно быть простому человеку... - задумчиво проговорила Алиса, когда они уже приблизились к лазарету.

Алиса немного смутилась, поняв, что её слова вызвали в памяти графини вовсе не приятные воспоминания, и замолчала, решив, не бередить душу гостеприимной и доброй госпожи Кирстен. Тем более что они уже дошли до лазарета, где их встретил старый доктор с тростью, в котором чувствовалась куда большая учёность, чем в дядюшке Алисы. Быть может, причиной тому было стремление дяди придать себе вид скорее респектабельного торговца и делового человека, нежели учёного или медика. Господин же Тирс напротив, был свободен от необходимости производить солидное впечатление на покупателей, так как его начальником была сама графиня, которой пускать пыль в глаза не было нужды - она и так знала ему цену.
- Угу, - кивнула Алиса, не без интереса смотря на доктора.
Когда с делом было покончено, расстроенное настроение девчонки пришло в норму, но она помнила, что задела болезненную для графини тему, и старалась быть дружелюбной и милой. Теперь ей предстояло вслед за графиней отправиться в одну из гостевых комнат, где её ждал заслуженный отдых. Разумеется, благодаря доброй графине, в противном случае девушке пришлось бы ночевать в чьём-нибудь амбаре или на чердаке трактира под песни и брань гуляк.

Слова доктора заставили девчонку насторожиться. Она давно привыкла к тому, что она похожа на мальчишку, а до недавнего времени многие её искренне считали мальчишкой с длинными волосами. И манера одеваться, и привычки, и даже отчасти голос способствовали этому. И Алиса нисколько не торопилась разубеждать всех подряд в этом. Постоянное общение с мальчишками сделало её несколько чуждой для компаний девчонок, о чём она ничуть не сожалела. Правда, вступая в подростковый возраст, она стала постепенно превращаться в девушку, которую уже не так просто спутать с юношей. Именно этим они с графиней были схожи - если отбросить разное социальное положение и многое другое, что, как говорится, остаётся за дверью бани.
- Вот, господин, - машинально произнесла девчонка и начала выкладывать лекарства из сумки.
Госпожа Кирстен вроде говорила ей, что о ней ходят всякие слухи, что она спит с женщинами. Отогнав нелепую картину, где графиня спала в людской или даже вовсе в обнимку с кухаркой, Алиса нащупала нить, которая вывела её к выводу, который она с трудом понимала. Впрочем, она не разделяла всех этих слухов - мало ли что про неё саму судачат аваринские старушки, которым нечего делать? Недавно вон приходила одна к дяде и жаловалась, дескать, Алиса швыряла камни в её кошку. А Алиса наоборот, обожает кошек. Но тем не менее на щеках юной племянницы аптекаря появился лёгкий румянец.

Слова - не только лишь слова, они подбросили достаточно дров к костёр воображения Алисы, что тот уже грозил пожаром, если ему не дадут ответы на все вопросы, которые, к сожалению, девчонка не могла толком сформулировать, не говоря уже о том чтобы задать их графине. Ей не хотелось огорчать добрую госпожу Кирстен, для гостя это было бы верхом неприличия и бестактности.
- Нет, я не думаю ничего такого... - девушка отвела взгляд в сторону - на самом деле она вдруг подумала как раз об этом. О том, какой смысл вкладывался в слова незлого доктора и некоторых сплетников в графстве. Алиса вдруг поняла, что они вполне допускали мысль, что графине захочется соблазнить симпатичную девчонку, похожую на мальчишку, заманить к себе в спальню или куда-нибудь в том же духе... Но юной помощнице аптекаря не хотелось считать графиню способной приставать к девочкам-подросткам просто потому что ей так захотелось. Ведь она так предупредительна, так вежлива с ней... Нет, этого просто не может быть!
Алиса пошла по коридорам вслед за графиней, испытывая какое-то странное чувство, любопытство - а что будет, если графиня её соблазнит? Каково это быть с другой девушкой?... Всё это возникло в голове Алисы в силу разыгравшегося воображения и подросткового возраста - ведь девчонка была на пике полового созревания.

Графиня шла молча, и Алиса не решалась нарушить молчание. Она уже поняла, что ненароком задела некие застарелые раны госпожи Кирстен, которые напомнили той забытую в рутине дел боль. Хоть психолог из девчонки был, скажем честно, очень неважный, она поняла, что, наверное, не следует огорчать добрую хозяйку замка, пусть её грусть посветлеет, а неприятные воспоминания растают как утренний туман. Собственно, Алиса сама этим себя успокаивала всякий раз когда её ночью снилось что-то страшное или пугающее. Когда спишь в каморке под лестницей такое неудивительно.
- Ну... - задумчиво начала девушка. - Наверное, первую попавшуюся. Желательно не слишком... не слишком роскошную, а то я не привыкла...
Машинально поправив сумку, Алиса пробежала взглядом по коридору, представляя, кто мог ходить здесь в прошлом, и впервые за несколько минут посмотрела на графиню прямо.

- Спасибо, - произнесла Алиса входя в комнату, которую графиня выделила для юной гостьи. Комната вопреки опасениям девчонки оказалась довольно умеренной по обстановке, хотя по сравнению с её собственной каморкой под лестницей в дядиной аптеке она выглядела превосходно. Стол, стул, кровать и даже шкаф помещались в ней, в то время как её жилище в доме дяди вмещало тумбочку, служащую девочке и шкафом, и столом, и стулом в зависимости от текущих потребностей, а кроватью ей было всё свободное пространство, да и то лишь по ночам, когда нагулявшаяся и усталая юная оторва возвращалась домой и почти мгновенно засыпала крепким подростковым сном.
- Нет, благодарю вас, ничего... ничего не нужно.
Алиса не хотела отвлекать госпожу Кирстен от её дел, но и не знала, как попрощаться. Поэтому она просто наклонила голову в своеобразном прощальном поклоне.

- Разумеется, ваша... - девчонка несколько растерялась, но постаралась не подать виду, что удивлена или растеряна.
Грфиня села на кровать и почти сразу же уснула. Алиса неуверенно огляделась по сторонам. Такое почти мгновенное засыпание она сочла следствием сильного утомления и стресса. А ещё это было признаком чего-то ещё более худшего, вот только она не могла припомнить, чего именно. Алиса постеснялась трогать кровать. это могло потревожить сон госпожи Кирстен. Девчонка осторожно уселась в кресло, которое оказалось достаточно удобным чтобы Алиса расслабилась и начала погружаться в дрёму. Постепенно она приняла привычную позу подобрав ноги и немного свернувшись клубком. Вскоре обе девушки мирно спали в позах, вовсе не предназначенных для сна...

От неожиданности Алиса дёрнулась и едва не соскользнула с кресла, благо успела выпрямить ноги и упереться пальцами в пол. Девчонка испуганно посмотрела на графиню, но та, видимо, быстро взяла себя в руки и успокоила юную гостью. Девушка подумала, что, быть может, обличённая тяжким бременем власти госпожа Кирстен мучается ночными кошмарами, которые могут быть связаны с какими-то неприятными тайнами из её прошлого.
- Простите, ваше сиятельство, но... мне кажется, вам действительно строило бы отдохнуть, - робко и с совершенно искренним сочувствием сказала Алиса. - Я не знаю, что это может быть, но ... будь я графиней, я бы постаралась чтобы нечто яркое затмило плохие воспоминания.
И девчонка простодушно улыбнулась. Она хотела обнять и пожалеть графиню, но не решалась - всё таки Алиса из простонародья, но если госпожа Кирстен сама решит... Вот тогда совсем другое дело.

Алиса встала с кресла, постаралась не слишком заметно размяться ноги, приблизилась к графине. Девчонка имела слишком малый опыт, и никто никогда не погибал по её вине или оплошности. Но ей стало так жаль госпожу Кирстен, что она просто не смогла не присесть на кровать рядом с графиней, позабыв о разнице социальных статусов. Перед ней сейчас был тот, кто нуждался в поддержке и помощи, а сама Алиса выступала в роли, понятной аптекарю. Да, она не была врачом, но имела прямое отношение к медицине и оказанию помощи тем, кому она необходима, поэтому не хотела оставаться в стороне, тем более если графиня так доверилась честной и простодушной девчонке. Осторожно приобняв графиню за плечи, Алиса тихо произнесла:
- Вашей близкой подруге будет грустно видеть ваше горе и слёзы, госпожа. Мы храним друзей и близкий в памяти, но память должна быть светлой и помогать нам в трудностях...
Девчонка осторожно прильнула к графине подобно кошке, что, ласкаясь, пытается утешить опечаленного хозяина.

Алиса осторожно прильнула к госпоже Кирстен, совсем уподобляясь кошке. Эдакой уличной кошке, которой нужно человеческое тепло и которая несмотря на бойцовый норов умеет быть ласковой и нежно урчать. И лечить своими ласками.
- В вас верят ваши подданные, - негромко возразила она. - Они знают, что вы и только вы сможете сделать их жизнь лучше. Но чтобы выстоять добро должно быть с кулаками. Доброта не должна исключать жёсткой справедливости.
Девчонка немного извернулась и посмотрела на графиню снизу вверх. В темноватых глазах юной пацанки читались сочувствие и некоторое смятение, она плохо подбирала слова ободрения. Рука девушки легла на бедро госпожи Кирстен, это прикосновение было робким и каким-то кошачьим.
- Вы... вы были близки... с ней? - едва не подавившись словами, спросила она. она не хотела вызвать в памяти графини тягостные воспоминания, ей было интересно. И она хотела помочь доброй госпоже заглушить сердечную боль на как можно больший срок. Хотя бы так. Но лучше - помочь ей найти новую цель, новую привязанность. И желательно такую, которую было бы труднее потерять. говорят, поэтому надёжнее всего любить то, что нельзя отобрать, или то, что находится невообразимо далеко.

Алиса сама удивлялась тому, что делала. Где-то на краю сознания она слышала негромкие голоса, отговаривающие её от этого, но девчонке хотелось поддержать графиню в её горе, и она пыталась выдать это желание за оправдание того прикосновения. Алиса уже начала превращение в девушку внешне, разве что некоторые детали выдавали в ней эдакую пацанку, но это скорее казалось милым. А ещё девушка-подросток переживала тот период, когда на неё наваливаются доселе неведомые ощущения и эмоции, от которых пьянит и которым не хочется сопротивляться. Не говоря уже о простом ребячьем любопытстве.
- Кто-то не верит, а кто-то верит... я вот верю... - тихо произнесла Алиса, чувствуя, как её наполняет странноватое чувство. - Я не имею привычки рассказывать чужие секреты. Я даю вам слово... я... только осторожно... пожалуйста, ваше сиятельство...
Коротко дёрнувшись, девчонка чуть погладила тёплой ладонью бедро Кирстен. Но что делать дальше, она даже не представляла.

Дыхание Алисы участилось. Несмотря на то, что рука Кирстен лишь спокойно лежала на бедре подростка, девчонка в силу определённых процессов в её организме, уже представляла то, от чего ей было жарко и немножечко неловко, но подростковое любопытство и гормоны требовали от неё произнести всего лишь одно слово, после чего отдаться на милость графини. И ведь это не просто ради забавы или удовольствия - нет, юная помощница аптекаря уверяла себя, что лишь помогает доброй госпоже забыть её боль. Конечно, это было сродни пьянству, но разве могла девчонка-подросток сопротивляться столь массированной атаке и извне, и изнутри?...
Темноватые глаза Алисы выражали всё её эмоции, но вскоре её взгляд стал несколько спокойнее.
- Да, ваше сиятельство... Да, я хочу этого. Вы... очень добрая, госпожа Кирстен, вы очень нравитесь мне. Я верю, что вы не причините мне вреда.
Алиса осторожно поджала под себя крепкую босую ногу. Пятки у девчонки были немного грубоваты из-за привычки ходить босиком, но по-подростковому изящны и аккуратны - девчонка была чистоплотна и постоянно следила за чистотой. Осторожно прильнув к графине, она ластилась почти как кошка, словно в её жилах было немного альранской крови.