Середина лета. Самый жаркий период года. И самый тяжелый для крестьян. Но пока люди Фарнла-Сель под палящими лучами солнца занимаются жатвой озимой пшеницы, в лесу Аортэн царит благодатная прохлада и тень. Но иногда – сквозь изумрудную листву далеких крон многолетних деревьев – пробиваются нечастые, но от того еще более яркие, солнечные лучи. Выхватывая своим светом из окружающего пейзажа мирные картины теплого лета. Попадаются и дикие животные. Самых мирных из них можно застать сладко спящими на камне, в кустах, на поросшем мхом валежнике. Наиболее агрессивных – мимолетной тенью или едва слышным шорохом проносящихся мимо. И хорошо. Большинство диких животных не трогает эльфов, в лучшем случае стараясь держаться от них подальше, но некоторые не прочь и [float=right][/float]рискнуть, если не нашлось добычи полегче. В прогалинах и на полянах и вовсе все залито светом, а на зеленом травяном ковре рассыпаны самые удивительные и прекрасные цветы, что не встречаются в других лесах. Но для большинства тех, кто посещает Аортэн впервые – особенно, если это не эльфы – самым прекрасным кажется эльфийский дворец.

Это невыразимо прекрасное творение природы и эльфийских мастеров было чудом архитектурного умения. Причудливые переплетения тончайших арок из белого мрамора, изящных витражей и высоких куполов, материал которых едва ли можно угадать. Всю тончайшую филигрань переходов и изящных залов пронизывала зелень лиан и многовековых растений, сплетённых в едином органичном ансамбле. В падающих на него редких лучах солнечного света дворец сверкал и переливался, словно затейливое украшение. Острые и тонкие шпили дворца, стремились высоко ввысь, а редкий ветер играл с роскошными штандартами и флагами. Изысканные витражи, впитывали солнечные лучи и сверкали, как драгоценные камни. А белый мрамор сиял, словно невиданный металл. Те же части дворца, что оставались в тени манили своей загадочностью. Наполовину скрытые зеленью фасады выступали тончайшими барельефами, красочные сцены которых изображали легенды и сказания эльфийского народа. С балконов, украшая их в природном беспорядке, грациозно свисали живые гирлянды цветов, зелени и плодов. Настолько тонкая, что почти прозрачная балюстрада, копирующая переплетения ветвей деревьев, опоясывала края балконов, украшала открытые галереи и лестницы. Торжественные анфилады коридоров двора были украшены выцветшими, но не потерявшими своего великолепия гобеленами с изображениями гербов всех великих эльфийских родов. Открытые площадки перед дворцом, выложенные белым камнем с загадочными символами, носили в себе причудливый рисунок эльфийской вязи, рассмотреть который можно было лишь с высоты королевских балконов. Обычно укрытые длинными лентами тентов из тончайшей эльфийской ткани, такие площадки нередко служили для официальных встреч, тренировок гвардии короля или празднеств королевской семьи. Вдоль широких подъёмов к парадному входу струились каскадами впадающие друг в друга водоемы, созданные самой природой. Вода притягивала свежестью и чистотой, а невысокие ледяные родники, бьющие из-под земли, превращали каждый водоем в маленький, уникальный фонтан. Свет играл на брызгах и глади воды, отражаясь от нее миллионами солнечных зайчиков, и – как и многое в этом месте – изобилуя красотой в своей простоте. Словно вход в святилище, парадная арка королевского дворца манила прохладой и тишиной, побуждая подниматься все выше и выше к ее зовущему проему. По бокам парадной лестницы высились фонари, представляющие собой живые растения. Их ствол, служивший опорой фонарю, изящно изогнутый и тонкий, поддерживал волшебный светильник. Когда опускались сумерки фонарь начинал светиться таинственным, неугасающим светом, разгоняя ночной мрак и даря свет и покой до глубокой ночи. Бывало вокруг такого ночного огонька несколько светлячков устраивали свои влюбленные танцы, порхая вокруг и привнося еще больше очарования в летнюю эльфийскую ночь.

Все было в точности таким, каким видел его Ривалис в последний раз. Хотя сколько бы раз он не возвращался в Аортэн, даже из наиболее долгих своих путешествий, дворец все так же не менялся. Даже если появлялись новые изящные статуи или на фасады зданий дворца добавлялись новые барельефы – сам дворец казался таким же вечным, как само время. Но это было вовсе неплохо. Само это место дарило ощущение покоя и мира, как некоторые монастыри людей в которых успел побывать Лис. И все это он хотел подарить своей дочери. Бессознательно эльфийский маг надеялся, что Шер понравится королевский дворец. Во многом потому, что Лис вырос здесь. Но еще и потому, что хотел оставить девочку погостить у своих родственников. Король поручал своему ближайшему советнику важную миссию, ради которой пришлось бы оставить Шер одну в Фарнла-Сель, что Ривалису очень не хотелось бы делать. Конечно же он верил, что Шаресс справится за время его отсутствия, которое не должно продлится долго. К тому же с ней останутся слуги, которые окажут посильную помощь. Но он не хотел, чтобы его подопечная скучала в одиночестве. Селяне были не такой уж плохой компанией, как могло показаться, но все же утонченной и пытливой девочку больше подошли бы эльфийские балы и старинные библиотеки, чем сельские праздники и общение с крестьянами.

Поднимаясь по лестнице в тонный зал, эльфийский маг обернулся на свою дочь и непринужденно, ободряюще улыбнулся ей, протягивая руку:

- Ты им обязательно понравишься, - сверкнул он улыбкой в сторону Шаресс и мягко пожал ладошку девочки в своей ладони; поднимались они уже держась за руки, - Мой брат очень хорошо относится к своей семье. А раз ты моя семья – он будет хорошо относится и к тебе тоже.

Интерьер дворца вокруг был не менее роскошен, чем его фасад. Огромные во всю стену окна наполняли дворец простором и свежим воздухом. Повсюду стояли статуи, а потолки изобиловали цветами и гирляндами живых светильников. Полированные полы из гладкого мрамора устилали роскошные ковры цвета сочной зелени, ноги в которых тонули, как в живой лесной траве. Всюду стоял запах зелени и цветов, побуждая дышать полной грудью и радоваться жизни.

У дверей в тронный зал стояли Стражи из гвардии короля. Их блестящие золотые доспехи, напоминали цветом осеннюю листву, а невозмутимость и достоинство с которыми они несли свою службу не могли вызвать ничего кроме восхищения. Сама тронная зала поражала своим великолепием, открытостью пространства и изящной простотой украшений. В самой середине зала, прямо за троном росло огромное ветвистое дерево, чья крона переплеталась с потолком, поддерживая его и прорастая наружу, к солнцу. Дерево и трон перед ним окружал искусственный пруд, чье спокойствие нарушали тревожные струи массивных, великолепных фонтанов. На колышущихся волнах с грациозным спокойствием покачивались массивные листья кувшинок, увенчанные крупными цветами водяных лилий. Над поверхностью воды – от парадных дверей зала к королевскому трону дугой изгибался затейливый мост. Как и многое во дворце, он представлял собой сочетание камня и живых растений, приобретших в своем переплетении форму необычайной красоты. Мост оканчивался небольшой площадкой для приемов, а следом на возвышении – великолепный трон из живого дерева. Скорее это даже был наплыв на коре древа за троном, разросшийся и обзаведшийся собственными ветвями. Удивительным образом изгибаясь, они складывались в массивную спинку трона, его широкое сидение, подлокотники. За спинкой отростки дерева-трона тянулись вверх и изгибались в разные стороны, напоминая о короне. Каждый элемент трона был украшен потертым эльфийским орнаментом и письменами на древне-эльфийском, чей полустертый текст едва ли можно было прочесть.

У трона, касаясь кончиками пальцев подлокотника, красивой статуей застыл высокий и статный эльф. Владыка Аортэна. Ривалис, как и сам эльфийский король, не раз подмечал, что меж ними есть нечто общее. Хоть они лишь кузены, но сходство в них угадывалось, как в родных братьях. Даже цвет их волос был примерно одинаков. Если волосы Лиса были серебристо-белыми, то волосы короля с рождения были цвета белого льна. Однако и разницу заметить было не трудно. Лис всегда был стройнее и грациознее своего брата, который обладал более мощной, воинской статью и осанкой. Лица их были сходны в чертах, но выражение и мимика каждого – отличались. Кроме того, различалось и поведение этих двух мужчин. Ривалис всегда держался с аристократичными достоинством и невозмутимостью, но слегка отстраненно. Короля эльфов же окружала такая аура властности и величия, что заставляла опускать глаза и лишаться дара речи. Конечно же на Лиса, что еще в детстве вместе с братом кидался камушками в жаб посреди тронного зала, весь этот грозный и суровый вид не оказывал никакого влияния.

Все еще держа Шаресс за руку и этим передавая ей свою уверенность и спокойствие, Ривалис направился прямо к трону. Там, у подножия трона, ему пришлось ненадолго выпустить руку своей воспитанницы, чтобы шагнуть к трону, склонившись в полупоклоне. Не столько необходимость, сколько дань этикету и традициям.

- Ваше Величество, - с почтением присущем данной ситуации произнес Лис, поднимая глаза на короля, - Рад видеть, что вы здоровы.

Когда все формальности были соблюдены, эльфийский маг отступил и снова взял Шаресс под руку, на этот раз не просто поддерживая, а выводя ее вперед, к трону.

- Позвольте вам представить мою дочь, Шаресс.

Пальцы Ривалиса плавно скользнули по тонким пальчикам его подопечной и сердце невольно сжалось от волнения за девочку. С одной стороны, она должна была сама научиться находить общий язык с королем эльфов, без оглядки на своего опекуна. Но с другой… Лису не хотелось оставлять ее одну во дворце, даже зная, что брат позаботиться о ней.

---

Находясь в тронном зале своего дворца, Владыка эльфов ожидал прихода брата, Ривалиса. Тронный зал бы пуст и довольно обыден для короля, а сидеть в торжественной позе несколько часов не то что надоело, но порой было даже мучительно. Поэтому король, не отходя далеко от своего трона, любовался видами из массивных окон тронного зала, принимал советников или «развлекал» себя чтением деловой переписки. Одно из таких писем, весьма любопытный доклад послов из Аварина, особенно сильно увлек короля эльфов. Так сильно, что из задумчивого оцепенения его смог вырвать только родственный голос.

- Ваше Величество.

Король обернулся. И его лицо, не лишенное надменности даже в задумчивости, слегка расслабилось.

- Рад видеть, что вы здоровы, - произнес Лис, соблюдая все формальности, а заодно и подтверждая свое прозвище хитрого и ловкого придворного.

Вскинув насмешливо светлую бровь и отложив документы на стоящий рядом с троном маленький столик, Шаэль'Рэнион улыбнулся своему брату:

- А… Лис. Я ждал вас, - произнес он, начав медленно спускаться на площадку перед троном и медленно переводя суровый взгляд с брата на его воспитанницу, - А это полагаю… она?

Рядом с Ривалисом стояла белокурая, миниатюрная девочка. Ее волосы, завиваясь в тугие гладкие кудри, спадали по покатым плечам и тонкому стану до самых бедер. Красивое платье придавало ей еще больше очарования, как придают его всем красивым девочкам – красивые вещи.

- Позвольте вам представить мою дочь, Шаресс, - официально объявил брат, слегка подталкивая девочку к королю эльфов.

Прежде, чем девочка успела сделать реверанс, склониться или еще как-то последовать этикету, Владыка уже поднял руки на уровень ее лица и снова изогнул бровь, на этот раз обращаясь уже к подопечной брата, а не к нему самому:

- Ты позволишь?

Не дожидаясь ответа и полагая, что разрешение было бы само собой разумеющимся, король эльфов осторожно взял лицо девочки в ладони – касаясь его теплыми, уверенными пальцами – приподнимая его и вглядываясь в черты. Глаза юной красавицы имели удивительно красивый, почти эльфийский разрез и обладали чарующим цветом морской волны. И удивительным образом имели сходство с цветом глаз самого Владыки эльфов.

- Что ж… сходство есть, - свысока изрек свой вердикт Шаэле.

А затем – испортив все впечатление суровости и неприступности, произведенное ранее – улыбнулся своей самой неотразимой, мужественной улыбкой, пытаясь на свой манер приободрить новообретенную племянницу. Сняв со своего мизинца перстень с аквамарином, Владыка одел его девочке на тонкий указательный пальчик. Перстень был великоват для нее, но придворные ювелиры без труда подогнали бы его под нужный размер. А сейчас – это был просто красивый королевский жест. Накрыв ладошку девочки своей ладонью, король очень просто сказал, как говорят самым близким:

- Добро пожаловать в семью, Шаресс. Теперь ты будешь называться Шаресс из дома Золотого Древа. Советую тебе гордиться своим родом, как ты наверное гордишься своим опекуном.

Отредактировано Shaele'Ranion (2018-06-05 12:49:46)

После того, как Шаэль’Рэнион отступил от Шаресс и начал пристально наблюдать за реакциями двух молодых людей друг на друга, он беспрестанно отвлекался на ощущение в руке, которой гладил девочку по щеке и волосам. Ее все еще слегка покалывало, как будто он подставил ладонь ласковому весеннему солнцу и долго держал ее протянутой к нему. Это было неожиданное ощущение. Неожиданное, но светлое и мирное.

Бросив короткий взгляд на брата через плечо, Шаэле получил в ответ хитрую усмешку так и говорящую: «Здорово правда?» Проклятый интриган! Являясь опытным магом, он, должно быть, ожидал чего-то подобного от своего ребенка, но как обычно ни словом не обмолвился. Однако, сейчас на него просто невозможно было сердиться. Как светилась удовольствием и счастьем малышка Шаресс, так и ее названый отец излучал собой некое подобие ее радостного сияния. Да и в целом Ривалис имел вид весьма довольный. И это довольство только усиливалось от доброжелательности эльфийского принца по отношению к Шаресс. Трудно было поверить, чтобы Ривалис сомневался в дружелюбной натуре своего племянника, но возможно по обыкновению первый лорд готовился к любой неожиданности. Многие эльфы обманулись бы нейтральной миной на лице Лиса. Но Шаэле знал его с детства. Знал и грешным делом поддавался иллюзии, что может отличить истинные чувства родственника от демонстрируемых. Ривалис сейчас гордился своей девочкой, считал Владыка. «Своей девочкой». При этих мыслях король эльфов добродушно и тихо хмыкнул себе под нос и улыбнулся, глядя на детей.

Нынешний принц и будущая принцесса… Эти двое были словно лисенок и олененок, увидевшие друг друга впервые. Воображаемые зверята с любопытством двигали влажными носами и терлись мягким мехом, привыкая друг к другу: новый знакомый вполне мог в скором времени стать очередным товарищем по играм. Шаресс, с ее пушистыми белыми волосами и милым изящным носиком была похожа на робкого лисенка. Впрочем, этот белый лисенок еще покажет свой озорной характер, когда немного привыкнет. Кейран - уже достаточно взрослый, чтобы быть мужчиной, но недостаточно взрослый, чтобы перестать быть ребенком - напоминал олененка. Его кажущаяся безобидность и наивность позволяли окружающим забыть, что с возрастом он превратиться в величественное существо: короля леса. И пока голову принца еще не увенчал ветвистый венец - он и сам позволял себе забыть о том, какая ответственность лежит на его плечах. Коль скоро эти двое проникнутся интересом друг к другу, то - несмотря на официальные реверансы и речи - могло статься, что не только договорятся, но и сговорятся между собой. Во всяком случае, Владыка надеялся на это.

С тех пор как Кейран потерял мать и братьев, он неумолимо терял с каждым днем еще и отца… Шаэль’Рэнион чувствовал, что недостаточно внимания уделяет сыну, но не мог и не хотел изменить происходящее. Все дни короля проходили в заботе о государстве, тогда как его сын все больше отдалялся от типичных для юношей забав, находя развлечение в книгах и уединенных упражнениях. Вынудить эльфийского принца вести жизнь куда более социальную и - желательно - политически полезную Владыка не мог, даже если бы захотел. А вот чего король действительно желал, так это видеть рядом с сыном верных и преданных друзей. Даже короли иногда поддаются типичным для родителей волнениям… И тогда, не в состоянии наравне с государственными решать проблемы еще и семейные, Владыка обратился к своему брату за советом. И получил неожиданное, но интересное предложение… По словам Ривалиса, его приемная дочь тоже живет жизнью довольно уединенной. Пусть и не по своей воле. А дальше...хитрый Лис вполне недвусмысленно намекнул на возможность познакомить этих двух любителей уединения. Какое-то время Владыка эльфов размышлял над такой возможностью. Но окончательное решение пришло только тогда, когда Ривалис прислал сообщение, что собирается посетить Аортэн и представить свою дочь эльфийскому двору.

Разумеется, в голове Владыки не было и мыслей о перспективе романтических отношений между детьми. Несмотря на то, что король эльфов отнесся к новоявленной племяннице очень тепло - на роль невесты принца она не подходила ни по происхождению, ни по положению в обществе. Владыка был уверен: Ривалис тоже сознает это. Будущий наследник трона должен жениться на девушке исключительно королевской крови, согласно традициям. Однако ничто не мешало иметь двум молодым людям отношения близкие, дружеские, даже родственные. Во всяком случае, Шаэле был бы очень рад знать, что Кейран не останется один, случись очередное несчастье.

Очередное… да. Словно вращение колеса - все мысли короля эльфов снова и снова возвращали его к семье. Пробирала дрожь от мысли, что больше никогда в жизни он не сможет думать о чем-то другом. Воспоминания, горькие и сладкие, так и не разъело солью слез. И они снова и снова возвращались, как призраки, мучая и не давая покоя. Особенно ярко вспыхивали воспоминания, когда Владыка смотрел на молодого наследника. Как преступник опасающийся чувства вины перед жертвой и старающийся избегать ее, король отстранялся от сына все больше и больше, пока не начал чувствовать неловкость в общении с ним. Но несмотря на все это, не мог вынести болезненного ощущения в груди, каждый раз когда угадывал в Кейране что-то неумолимо напоминающее о жене...

Супруга Владыки, благословенная Леслиниэль, родив двух сыновей не переставала хотеть девочку. Дочь. И Шаэле всегда шел ей навстречу в ее желаниях. Но так случилось, что великие Боги - Киейна и Мар - осчастливили королевскую чету лишь сыновьями. Первые двое были полной копией отца: с аквамариновыми глазами, высокой статью… они были преисполнены осознания своего долга перед королевством с самого рождения. Они были гордостью эльфийского народа и для них не существовало матери более нежной и преданной, чем королева эльфов. Но потом родился Кей. Это событие изменило все. Стоило Леслиниэль впервые увидеть своего младшего сына, как по глазам королевы сразу стало ясно, что такой любви ее сердце еще не знало. Мальчик или девочка - ее малыш стал для нее целым миром. Не долгом, не обязанностью, а самым близким, самым любимым существом. Столько счастья, как в тот день, в глазах жены Шаэль’Рэнион не видел никогда. Лежа в огромной королевской постели она была бледна и казалась еще более хрупкой, чем обычно, но при этом все ее маленькое хрупкое тело будто излучало свет. Мягкое, золотистое свечение счастья, отражаемое блеском фиалковых глаз, он помнил так ясно, словно это было вчера. «Миша, Миша!..» - ее смеющийся голос хрустальными колокольчиками рассыпался по каменному полу, отразился от изукрашенных стен, - «Посмотри! Видел ли ты раньше такое чудо? Посмотри, какой он красивый… Кейран, милый… посмотри на папу…» Она была такой красивой тогда… такой счастливой… Словно магия это счастье проносилось по дворцу, делая всех - от вельмож до челяди - глуповато улыбающимися или напевающими под нос веселую мелодию. Да и сам Владыка эльфов, обычно серьезный и строгий, с рождением третьего сына приобрел привычку улыбаться невпопад.

Возможно ли отцу забыть, как держа на руках драгоценный сверток. он мерил шагами огромный балкон и рассказывал сыну о королевстве, которое отныне будет его домом? Баюкающим голосом, укачивая на руках бесценное чадо, он шептал про свое сказочное королевство. Целое королевство бесконечных игр и забав для маленького принца. Крохотные пальчики сжимались вокруг протянутого пальца, а фиалковые, полупрозрачные глаза смотрели с завороженным вниманием, когда Владыка обещал сыну защищенную жизнь, без тревог и забот. И отчасти сдержал обещание. Жизнь младшего принца вызывала даже у его старших братьев легкую зависть. И мать и отец баловали мальчика, а его добрый и ласковый характер располагал к нему даже самых строгих и чопорных. Поначалу Владыка очень переживал за мальчика, так непохожего на старших братьев ни телосложением, ни рассуждениями, ни характером, но по настоянию жены не вмешивался в воспитание эльфийского сокровища. И, как оказалось, и без вмешательства отца Кейран вырос на удивление мужественным и крепким, хотя это по прежнему сглаживалось мягкостью и кротостью его характера. Увлечения у него были тихие и спокойные, вопреки его возможностям. И в целом Кейран никогда не доставлял неприятностей своим родителям, что делало его по настоящему благословенным ребенком. Однако, в какой-то момент все изменилось...

Смерть жены - опоры и поддержки - стала для Владыки ударом. Свои боль и скорбь он до сих пор носил в себе, они мучали его днем, не давали спать по ночам. Но разве можно себе представить чувства мальчика, который потерял мать, что так его любила? Несмотря на свои чувства, Шаэль’Рэнион очень переживал за сына. Однако считал себя не вправе проявлять к нему излишнюю мягкость, полагая что сочувствие и любовь не помогут закалить характер и подготовить к будущим обязанностям. Поэтому никак не мог сам поддержать его или утешить...

Каким было бы счастьем, если бы Шаресс - не менее одинокая на взгляд короля, чем его сын - могла подружиться с Кейраном. В конце концов, если верить словам брата, она тоже в некотором роде “потерянный ребенок”, оставшийся без четкого осознания своего места в мире и нуждающийся в поддержке и заботе.
Из задумчивости Владыку вывел голос брата:

-Надеюсь ты не ждал, что знакомство с новой родственницей пройдет исключительно в рамках протокола? - тщательно скрывая насмешку, но выдавая ее лукавым блеском глаз, спросил Ривалис, на что его венценосный родственник лишь добродушно хмыкнул, а вот следующий вопрос заставил Владыку удивленно изогнуть бровь, - Кстати, напомни... я упоминал, что она полиморф?

- Полиморф? - вполголоса переспросил Шаэль’Рэнион, вновь осматривая племянницу, но уже более тщательно, словно что-то в ее облике могло намекнуть на ее необычайные способности, - Не упоминал. Нужно будет найти ей хорошего учителя. Куда более способного к педагогической деятельности чем ты, брат мой. Твои походы и приключения не способствуют воспитанию детей и их обучению.

Наблюдая за племянницей с легким недовольством, король эльфов просчитывал насколько сложно будет представить ее эльфийскому двору и какими неприятностями могут обернуться попытки скрыть от аристократии ее происхождение. И пока его взгляд задумчиво скользил по светлым кудрям девочки, чей-то другой взгляд прожигал дыру в самом короле. С легким недоумением Владыка уставился на сына, чьи безмолвные посылы на самом современнейшем эльфийском гласили: “Не соблаговолите ли удалиться, почтенный отче?” Несмотря на всю свою мудрость, досточтимый монарх не совсем улавливал с какой это стати ему нужно немедленно ретироваться из собственного тронного зала. Однако Ривалис, как всегда, был заодно с племянником и догадался о желании принца избавиться от груза официоза вызванного нахождением в непосредственной близости мало того что короля, так еще и отца. Поэтому очень скоро Владыка ощутил на плече цепкую хватку первого лорда.

- Ваше величество, я думаю нам с вами еще многое стоит обсудить. Например,  мое будущее путешествие и поручение Вашего величества. Почему бы нам не отпустить молодых людей? Шаресс пока еще не принцесса Аортэна, да и Кей не его король. Им пока что нет нужды погружаться в дела государства.

После этой мягкой, но настойчивой речи обычно невозмутимое выражение лица Владыки исказилось хитрой, почти мальчишеской улыбкой. В такие моменты Шаэль’Рэнион вспоминал Лиса в юности и волей-неволей поражался тому, как он изменился. Ривалис слывущий жутким интриганом часто напускал на себя важный и мудрый вид, провоцируя в венценосном родственнике не самые лучшие качества. Маленький темный кусочек души Владыки не раз и не два порывался прилюдно напомнить братцу про драные штаны и разбитые дворцовые окна.

- Пожалуй, лорд Ривалис, вы правы, - не менее важно, с королевским достоинством - самую малость забавным - ответил Шаэле брату, сделав приглашающий жест к трону, - Обсудим все наедине.

Уже направившись вместе с Ривалисом к возвышению в середине зала, Владыка обернулся к молодым людям и поднял брови, как будто удивляясь, что они еще здесь.

- А вы двое можете быть свободны.