Красота и безмятежность пустыни всегда поражали взгляд дрессировщицы, скользящий по ней, подобно по волнам. Нур никогда не надоедало смотреть за океаном песка, таким переменчивым, непостижимым и в то же время сильным и постоянным. Госпожа пустыня была похожа на царицу в своём венке из солнечного жара, мириадов песчинок и редких, но чрезвычайно ценных, словно алмазы в короне правителя, оазисов. Дыхание правительницы было обжигающим ветром днём, холодным дуновением ночью, а её глаза: солнце и луна - смотрели на путников поочередно с неизменным вниманием. Тот, кто знал, как здесь выжить, пользовался её милостями, а кто был слеп или глуп или даже неудачлив, чтобы попасть в опалу, погибал, и его тело прятал песок. 

На сей раз, Нур была нанята в качестве дрессировщицы. Успев зарекомендовать себя как лучшая ученица Школы по обращению с хищниками, Хаби не сомневалась, что ей достаёт опыта для общения с боевыми зверями. Большие кошки всегда ей нравились, посему она изучила каждую из них так подробно, насколько позволили ей библиотеки многолюдного Ишехана. Но в свитках и пергаментах, отнюдь не было той силы и грации, что исходила от них, не было пламени, переливающейся в гриве, не было стали когтей и белизны зубов царей и цариц природы. Поэтому свои дни Нур проводила у наставника в зверинце. Часами просиживала она перед вольерами и в них самих, наблюдая за питомцами учителя, подмечая детали и просто любуясь мягкостью поступи и переливчатым движениям мускулатуры.

- Простите, госпожа, но нам требуется Ваша помощь, - послышался голос снаружи паланкина, вырывая Хабибу из её дремоты и мыслей. К совим обязанностям ей надлежало перейти лишь в месте назвначения, но вероятно случилось нечто непредвиденное. Маних села и сладко потянулась. Мужчине за тканью это было незаметно, посему семнадчатилетняя девушка могла себе позволить пренебречь этикетом.

На самом деле, Нур была не против ехать вместе с животными, но её благодетелем был сам калиф, да пребудет его солнце в зените вечно, посему Хаби приходилось скрывать и себя, и своё тело под километрами тканей на людях. Девушка не была этим довольна, хотя и принимала и терпела.
- Да, чем же я могу помочь, господин... - вынырнула голова девушки из сумрака шелков, чтобы столкнуться нос к носу с Гладиатором. Ярко-красные волосы были подобно короткой гриве льва, мускулатура и меч на боку свидетельствовали о его занятиях. А голос был немного похож на тихое рычание.

Смутившись столь внезапному вторжению в личное пространство человека по собственной вине, девушка отпрянула. Её лицо укрывала полупрозрачная ткань. Та же, из которой были изготовлены и все остальные элементы её верхней одежды. Эта ткань была единственным послаблением закона "не открывать кожу", наложенным на неё приспешниками калифа.
- Так что произошло? - вновь обратилась Нур к человеку, похожему на льва. Она не знала имен гладиаторов, что сопровождали их в пути в Джевад, но чувствовала, что он персона значимая. Обижать его (если это было возможно) своим незнанием не хотелось, поэтому старательно обходила обращение по имени.

Однако услышать ответ девушке не пришлось, потому что послышался щелчок взвившегося бича и рёв боли со стороны клетей. Рассерженный крики караванщика последовали за этим. Девушка резко вскочила прямо в паланкине, больно ударившись головой о его деревянный брус, но разбираться с назревающей шишкой совершенно не было времени, ведь послышался второй щелчок. Вылетев из паланкина почти что на руки красноволосому мужчине, даже не извинившись и не удосужившись надеть обувь, Нур побежала по раскаленному песку, путаясь в метрах ткани своего одеяния.

Картина, представшая взору Хаби была возмутительной. Один из караванщиков, кажется, Гази, со свежей перевязкой на руке, хлестал львицу в клетке, которая разъяренно ревела и прикрывала собой пятерых своих котят. Хабиба едва-едва успела перехватить вновь занесенное для удара орудие. Несмотря на всю свою годами наработанную тренировку, для того, чтобы остановить громадного хозяина зверей, Нур пришлось фактически повиснуть на его локте.
- Остановись, глупец! - прошипела разъяренная Хаби, - Как ты посмел такое сотворить?
- Эта тварь дерёт тех, кто её кормит! - высокомерно заявил южанин, ещё не вполне осознав, кто стоит перед ней, - А ты, мелочь, не стой у меня на пути, иначе и тебе достанется, девчонка.

Гази попытался отодрать руку Нур от своей, но та, ловко увернувшись, ногой пнула его по свежей ране. Гази охнул и отпустил хлыст. Наконец на сцене появился хозяин каравана: - Гази! Ты совсем рассудок потерял или не видишь, кто перед тобой?
- А кто передо мной? - угрюмо проворчал мужчина, баюкая раненую руку.
- Это любимица нашего светлого калифа! Сама Хабиба Нур Маних! Дрессировщица из Ишекера! - воскликнул хозяин, воздевая руки к небу. - Простите меня, госпожа. Как бы Вы хотели, чтобы я наказал Гази? - произнёс седой владелец заискивающим тоном.
- Прошу Вас нанести ему три удара этим самым хлыстом, - холодно отозвалась девушка.
Глаза Гази к этому моменту уже распростертого в поклоне расширились от ужаса. Ведь этот хлыст был не для людей, а для зверей, а значит был тверже и жёстче на несколько порядков.
- Но... Моя госпожа...
Однако Нур уже не слушала. Заметив приблизившегося красноволосого мужчину, того самого, что пришел за ней в паланкин, Хаби решительно вручила ему хлыст, затем она приподнялась на цыпочки и тихо произнесла, так, чтобы только он её слышал:
- Пожалуйста, не бейте его слишком сильно... Просто... Прежде чем пробовать лекарство на других, он должен испробовать его на себе, - произнесла она уже мягче, затем её лицо ожесточилось вновь и Нур отправилась к клетке, где её ждал разъяренный от боли страха и гнева зверь.

Жестом отстранив охранников, Хаби потребовала ключи и зашла в клетку, закрыв за собой дверь. Ключи она оставила у себя, несмотря на жалобные возгласы и протесты караванщиков. Черная львица по имени Лира в честь богини звёзд всё еще прикрывала собой своих детей.
Нур медленно опустила ключи на пол клетки и, преклонив колени, опустила голову, не смотря на зверя. Львица насторожилась, ярость все ещё сжигала её, ей хотелось рвать и метать, но у девушки не было никакого оружия. Она пахла знакома и не таила угрозы, но...

Свирепый рык исторгся из пасти матери-львицы. Она приготовилась к прыжку, но Хаби, казалось совсем не замечала этого. Лира прыгнула... И приземлилась в аккурат перед стоящей на коленях девушкой. Огромная пасть сурового хищника оказалась в сантиметрах от лица Нур. Громогласный рев оглушил её, но Нур не двинулась ни на миллиметр, упрямо продолжая ждать. Львица занесла лапу для удара и опустила её на прутья клетки, нечаянно задев миску, которая больно ударила Нур в плечо. Но и на сей раз Маних осталась недвижима. Ярость зверя поутихла, она приняла извинения.

Нур смотрела на уходящую к котятам Лиру с облегчением. Несмотря на внешнюю отрешенность, ей было страшно, что огромный зверь, который сильнее, быстрее и беспощаднее, особенно, когда заботится о своих котятах оставит широкие, практически несовместимые с жизнью отметины. Однако учитель говорил, что в клетке со зверем всё решает первый шаг. Если ты не сделаешь его, не доверишься богам, не станешь достойным дружбы зверя, равным в его глазах, то не стать тебе дрессировщиком.

По правде говоря, подобное бесстрашие Хабиба проявляла впервые. Однако её так разозлило и расстроило поведение Гази, что они никак не могла унять ту ярость, что вскипела в ней, когда он бил сквозь прутья клетки животное, которое и так обречено на смерть через пару месяцев. Для Нур не было необычным то, что животных использовали в Джеваде, но там схватки были честными. Один зверь - один гладиатор. Как правило... Увы и ах, на любое правило есть исключения, но Нур не хотелось об этом думать. Гази ДОЛЖЕН был зайти в клетку зверя, это он должен был сидеть на полу перед зверем или лично вызвать его на поединок. Трус...

Лира внезапно оскалилась и тихо зарычала, уставившись выше плеча Нур. Тот самый красноволосый охранник зашел в клетку, ничуть не опасаясь страшного хищника. Его слова лишь наполовину дошли до захлебывающейся адреналином девушки, поэтому она позволила ему поднять себя, хоть и поморщилась, ибо он взял её за больную руку, и довести до выхода из временного пристанища чёрной львицы.

Она все ещё рассеянно повторяла про себя его слова, когда мужчина подхватил её на руки. От неожиданности и растерянности, Нур вышла из постадреналинового транса и усталости, с новым вздохом. Молча, никак не проявляя своего протеста, Хаби пыталась выбраться из железных объятий охраняющего караван льва. Но это было совершенно невозможно. Захват гладиатора был абсолютным и не оставлял ни намека на то, что попытки к сопротивлению будут услышаны и приняты. Но это не мешало упрямице пытаться.

Я сама могу идти! Могу! Пусти меня немедленно! Глупый красный лев! - мысленно капризничала Маних, не позволяя столь смущающим словам покинуть пределы её губ, ибо в таком случае её слабость была бы видна и слышна всем.

Нур знала, что пытается сказать гладиатор и ненавидела себя за то, что приходится пользоваться защитой благодетеля, но в караване практически не было женщин, а из тех, что были - Хаби была единственной молодой и незамужней. Опасность, подстерегающая девушку, что выбрала и так уже опасный путь, в подобных путешествиях заставила её перестать скрывать свою связь с правителем. Но даже при том, что Красный Лев был в чем-то прав, это не означало, что девушка не может идти сама.

Хуже того, он поставил её на ящик! Как ре... ребёнка!! Куклу!! Нур залилась краской. Даже из-под легкой ткани молочно-белого цвета янтарные глаза Гладиатора, вероятно могли бы заметить как сильно возмущена и смущена. Она сжала кулаки, не в силах сказать ничего и полностью игнорируя суетящегося главу каравана. Взор упрямых глаз был прямо направлен на янтарь глаз мужчины. Даже при том, что боги одирили Нур ростом отнюдь немаленьким для девушки, она действительно только в то мгновение сровнялась с красноволосым. Это смущало! И... И...И раздражало! Угх... Но произнести это вслух, хотя она могла заставить его присесть или даже лечь, используя статус, было бы оскорбительно и подло, так что Нур продолжала, не мигая смотреть на мужчину в надежде, что боги пошлют в её голову достойный вежливому нахалу ответ. 

Но боги не смилостивились. Темноволосая головка дрессировщицы была пуста после пережитого, а ответить следовало. Да, она поранилась, но синяк был ничем особенным. Под слоями ткани скрывалась неприглядная правда. Испещренная узорами шрамов кожа, которую скрывали шелка и золотая вышивка уже давно не боялась таких мелочей как пара новых синяков...
- Ты... - всё же перешла границы вежливости Нур, - Ты не прав! - выпалила она затем почти шепотом, но четко и жестко. Развернувшись на пятках она было спрыгнула с ящика, но вспомнив о словах гладиатора вернулась всё с тем же упрямым выражением, надела свои мягкие тапочки, шелк которых приятно остудил опаленные ноги, и вновь развернувшись быстрым шагом отправилась к своему паланкину.

За ней вслед засеменил хозяин, на ходу отдавая распоряжения устроить привал. А Нур, нырнув в объятия своего паланкина, зарылась в подушки. И вот тут спала вся бравада. Девочку заколотила легкая дрожь, плечо начало ныть, а ступни жгло огнём. Хаби перевернулась на спину уставившись в тканевый потолок, позволила себе тихонечко всхлипнуть. Теперь она сомневалась в каждом принятом решении, ей казалось, что зря она так импульсивно повела себя, зря попросила наказать караванщика, зря ринулась в клетку и совсем зря выбежала, даже не позаботившись об обуви.

Торговцы. Многие из них всегда помогали Песчаным Змеям, зная, что те не остаются в долгах. Набранные из бедняков и простолюдинов, они не видели никогда гор золота, но всегда платили им в обмен на случай, если их мечи пропеклись кровью, а глотка пересохла от песочных ветров Иш-Калафа. И эта репутация создалась еще задолго, как разбрасывающийся деньгами Рашид появился в стане этих гордых воинов. Вот и сейчас молодой господин дома Насир лишь смотрел на хозяина каравана, чьи глаза уже жадно поблескивали от того, что услышал заветное слово, способное свести с ума практически любого, даже самого честного торговца. Прибыль. Тем более, когда эта прибыль за благое дело. Тем более, когда ее приносят Змеи, что сами высказались о том, что платят проклятым желтым металлом.

Но прибыль, какой бы она ни была, просто исчезла, когда раздался голос. До боли знакомый голос, пусть он и стал несколько грубее. Удивленный, сардар посмотрел на говорившего, непоколебимо стоявшего на своем. Всегда и везде. Если бы сейчас Змеи бросили бы кошелек, ан-Насир не сомневался, что потом этот кошель вернут ему обратно. Так что он лишь рассмеялся, таким жестом показывая свое удовольствие от происходящего.

- Так тому и быть. В Джеваде найдешь пожилого Улика - чужестранца из-за моря. Он известная личность и бывший сардар Песчаных Змей, продолжающий служить, пока его дряхлые кости не будут погребены песками времени. Скажешь, что помог Змеям, пришедшим из Джевада. И покажешь это, - Рашид достал небольшой сверток, в котором лежало любимое рубиновое ожерелье, и бросил его Алиму. Этого было достаточно, чтобы караванщик узнал, кому он оказал услугу. Этого было достаточно, чтобы ему возместили потери и занесли в список, кого Змеи будут охранять с большой охотой. Но что более важное, это ожерелье было известно Улику, который тут же доложит одному из людей Визиря Абдуллы. А благодарность визиря, пусть и не с его личным присутствием, стоит многого. Если, конечно, караванщик не дурак и не продаст его в каком-то ломбарде, чтобы покрыть нынешние убытки.

Песчаные Змеи тут же начали медленно сползать с седел, освобождая уставших лошадей от лишнего веса. Раненых тоже отвязали от седла, осторожно положили на принесенные людьми Алима носилки, после чего принялись осматривать раны свои, своих товарищей и поить лошадей. Салем лично контролировал каждого солдата, но им контроль уже давно не нужен. И только после того, как раны были обработаны, а лошади утолили свою жажду, они сами припали к воде, осторожно и медленно ее поглощая.

Рашид не слезал, он окинул взглядом своих людей, а после посмотрел на Тамерлана. Оба понимали, что им много слов не нужно, это потом Рашид выпьет все запасы вина лучших трактиров столицы, а его верный друг и брат потащит сына визиря домой отсыпаться. А пока сардар лишь кивнул, скрывая свою улыбку за натянутой вновь на лицо тряпкой.

- Не настолько, чтобы я принимал ее всерьез, - ответил Гладиатору молодой господин дома Насир, чуть хмыкнув. Разбойники вряд ли смогут повергнуть этот караван, если Тимур здесь. И пусть может втайне он мечтал о том, чтоб по милости Шантры дороги караванщиков и разбойников пересеклись, все же мысленно себя выругал за подобные идеи. Тамерлан грозный воин. Но и Рашид тоже. Однако, вот он тут, ранен, а более двух трети его людей разбросана по всей Великой Пустыни. - Но иногда пески коварны, имей это в виду.

Хотелось еще что-то добавить, но их начавшийся разговор все же прервали. Пожалуй, это к лучшему. Рашид и правда не мог позволить себе предаваться воспоминаниям о старых делах, сейчас его путь лежит как можно дальше от каравана. К его людям, что ждут своего сардара и молят Шантресс о его благополучном возвращении. Если бы это было так. Говорившую тяжело было не узнать. У каждого любителя флирта и любовных похождений в столице есть неформальный список имен - тех, кого нельзя не просто трогать, но лучше и не приближаться. У сына визиря, пусть и третьего, такой список тоже был, но изрядно меньше, чем у многих людей подобных ему. И госпожа Хабиба Нур Маних занимала не последнее место в этом списке. Аристократу не тяжело узнать любимицу калифа, даже в таком месте. Она изящна, не покрыта пылью, грязью и кровью, в отличие от самого Рашида, которого признать было куда сложнее. Интересную ты спутницу себе выбрал, - послал ухмылку Тамерлану Нищий Принц, подмигнув.

- А вы не знаете, с кем путешествуете, Цветок Пустыни? - рассмеялся молодой воин, отчего в боку вновь заболело. Противная рана. Будь он простым человеком, то на ее лечение потребовалось бы много вина, воды и времени, но сардар - потомок драконов, а потому несколько выносливее, чем остальные. - Перед вами Величайший из живущих, Великий Воин, Защитник слабых и угнетенных Тамерлан, сын Брайара. Или на древнем наречии - Джалиль ад-Дунийа аль-Алиаскар Харис-ад-Дариф Тамерлан ибн Брайар аль-Джевади, - говорил сын визиря тихо, чтобы его слышали только сам Тимур и Хабиба, и говорил он с некоторой ухмылкой. Ему очень нравилось имя своего брата, и вот перед ним был первый случай, когда он мог бы назвать его полностью. Зная ТамТама, он этим правом пользуется очень и очень редко. А зря. Имя гладиатора, которым можно было гордиться.

Рашид осторожно слез с коня, когда вновь ему задали вопрос. Странный вопрос. Какой мужчина признается перед женщиной, что ему больно? Точно не Песчаные Змеи, потому он лишь рассмеялся, таким образом отвечая. Да, ему больно. И ему часто бывает больно. Но об этом танцовщица не узнает. И лишь Тамерлан и наемники, что часто получали ранения, смогут понять, что чувствует сейчас сын визиря. Сестра часто говорила, что это пустое бахвальство Рашида, но это бахвальство было частью его сути и гордости. А сегодня он уже уронил ее однажды.

- Благодарю вас за дары и вашу милость, госпожа, - учтиво ответил сардар, принимая коробочку. К нему подошел Салем, который угрюмым молчанием дал понять, что рану нужно обработать до того, как они выступят, и потому Рашид начал спокойно раздеваться, подставляя полуобнаженное тело жаркому солнцу. Сначала Салем промыл рану водой, потом капитан Песчаных Змей добавил туда вино, лишь чуть поморщившись. А после взял протянутый бурдюк с горячей водой и, ополоснув рот, выплюнул. Расточительство. Еще час назад он не мог позволить себе такого удовольствия, но горло перестало першить.

- Благодарю за совет, но мой Йолдыз куда крепче, чем кажется, - она была права, и было не в гордости сына визиря не признавать ее правоту, но показать, что его конь еще могуч и полон сил... от такого соблазна он не смог уйти. Для Змей кони и верблюды были верными друзьями, которых надо поддерживать даже больше, чем самих себя. И если свою гордость он уже уронил, то гордость коня сохранит. Он ведь тоже часть его отряда. - Солнце сегодня приятное, а паланкин несколько душный, не лишайте себя удовольствия немного насладиться под греющими лучами.

Сначала рану зашили, потом нанесли повязку данными Хабибой повязками. Шелк прекрасный материал, жутко дорогой, и это расточительство выбрасывать его на бинты, но если они все же появились в твоей суме, то грех ими не воспользоваться. Кожа продолжала дышать, но приходилось туго затягивать. Шелк капризный материал - он любит соскальзывать со своего места.

- Интересную ты выбрал спутницу себе, брат мой. Столько лет отказывался со мной посетить бордель, а сейчас во всю ухаживаешь за любимицей калифа. Даже я на такое не решился бы, - рассмеялся Рашид, когда Салем уже ушел к остальным людям. К его сожалению, он был одним из немногих, кто пострадал меньше всего. За что получал уже подзатыльники от своего командира. Негоже себя корить за то, что остался цел. Рашид оделся, надел свою броню, осторожно залез на коня и посмотрел на гладиатора, запоминая его профиль. Кто знает, через сколько они встретятся еще? А после молчаливо бросил ему свой бурдюк с вином - Кровью Пустыни.

- Не напейся от горя, что я покидаю тебя слишком рано. Если будет на то воля Шантры, увидимся вновь и очень скоро. Ялла! - крикнул он своему коню, который тот час осторожно сорвался с места. Вслед за криком своего командира закричали и Песчаные Змеи. Множественное "Ялла! Ялла! Ялла!" могли услышать торговцы, что говорило о поднятом духе некогда подавленных Змей. Их ждала дорога - к своим.