09.09.1213. Помни меня

Страница: 1

Сообщений 1 страница 8 из 8

Поделиться12018-07-19 23:12:38

Автор: Shaele'Ranion [x]
Гость

1. Дата и время: 9 сентября 1213 года, утро

2. Место действия | погода: где-то в лесах Аортэна | солнечно, чуть ветрено

3. Герои: Cernunnos, Shaele'Ranion

4. Завязка: Все сущее есть творение природы. Ее продолжение. Ее конец. Именно природа изобрела музыку. Мы слышим ее в журчании ручейков. В пении птиц. В шелесте листвы. В биении своего сердца... И именно музыка способна призвать воплощение природы, когда очень нужен Его совет и утешение. Но не нужно ли утешение тому, кого призывают? Тому, кто всегда просил не так много... всего лишь... помнить его.

5. Тип эпизода: личный

Для настроения

Отредактировано Shaele'Ranion (2018-07-21 19:39:20)

Поделиться22018-07-19 23:17:48

Автор: Shaele'Ranion [x]
Гость

Ноги почти по колено утопали в зеленой, яркой словно изумруд, траве. Над головой на разные голоса пели невидимые глазу птицы. Они прятались в кронах деревьев и лишь сладкозвучные трели выдавали их присутствие. Остановившись мужчина поднял голову, рассматривая зеленое небо над головой. В его оттенках проскальзывал ярко-желтый цвет солнца. Деревья не давали его слепящему свету пробиться через свою листву, принимая на себя большую часть силы светила. Как через зеленую накидку можно было рассмотреть желтоватые блики, игриво перекликающиеся оттенками зеленого, когда ласкающий ветер ерошит листву. Умиротворенно закрыв глаза и вздохнув полной грудью, мужчина прислушался. Все окружающее пространство наполняли звуки леса. Пели птицы, шелестели листья, шуршала трава… Неподалеку звонко и жизнерадостно звенел тонкий ручеек. Он был юным и нежным. Можно было представить, как ладони окунаются в его леденящую прохладу и подносят к губам живительную влагу… как ощущение невинности природы наполняет изнутри, возвращая к тем временам когда не было ничего. И все существа были едины и так же невинны. Не было беспощадной жестокости. Ненужных жертв. Только естественный цикл жизни и смерти… и больше ничего.

Открыв глаза мужчина пошел дальше, вспомнив о своей цели. Через плечо висела плотная холщовая сумка. С каждым шагом мужчины, сумка издавала легкий перестук. Но он словно не замечал его, прислушиваясь только к окружающей природе. Поблизости не было ни одной тропинки, ни одного исследованного пути, но ноги сами вели его туда, куда ему было нужно, беспощадно сминая сочные стебли травы под ногами. Аквамариновые глаза скользили по окружающему пространству… по коричневым, шершавым стволам деревьев, чьи наплывы могли рассказать целую историю... подмечали прогалины, где солнечный свет беспрепятственно и радостно падал на поляны, высвечивая яркие и дивные по красоте цветы… цеплялся за коряги и выворотни, покрытые мхом, что облюбовали грибницы… опускался в небольшие овраги, прячущие в себе кустарники со спелыми ягодами или молодые родники… Природа звала и манила… Ее нежные руки протягивались отовсюду. Они увлекали… просили прилечь на ее зеленом ковре и забыться в материнских объятьях. Слиться с окружающим пейзажем, стать его частью, не менее прекрасной, чем все вокруг. Потому как природе не было важно живо или мертво то, что пришло в ее объятья. Она готова была принять всех и вся.

Пальцы скользнули за пазуху и нащупали там шершавую поверхность деревянной флейты. Осторожно извлекли ее, отряхнули, губы выдули мелкий сор из тоненького раструба, а затем прижались нежно к теплому дереву и выдохнули воздух. Одновременно, пальцы осторожно, но уверенно забегали по маленьким дырочкам, извлекая из нехитрого музыкального инструмента мелодию. Печальную, трогательную колыбельную, что растеклась в воздухе, подобно аромату только что распустившихся цветов. Её звуки, наполнившие пространство, были подхвачены ветром и даже птицы замолкли прислушиваясь к необычным звукам. Этот тихий лирический зов был простым и как будто бы знакомым… музыка, к которой хочется подобрать слова, но ничего не приходит в голову. Умиротворяющая мелодия покоя и спокойствия.

Поделиться32018-07-21 19:24:34

Автор: Cernunnos [x]
Гость

Что есть память? Что есть забвение?
Что есть память, как ни признание чего-либо важным уроком для твоей жизни? Память дарит нам мудрость прошлого. Память облекается в слова и письмена, чтобы принадлежать тем, кто не помнит или не ведает. Память тянется сквозь года и века, соединяя разлученных, связывая ушедших с ныне живущими. Что же есть забвение, как ни смерть прошлого? Что же есть память, как ни тропа вечности в ожидании забвения?

Кернунн помнил каждого жителя и каждого гостя Леса, которых он встречал при жизни. Помнил каждое услышанное имя, каждое лицо и каждую судьбу, что хотя бы на несколько мгновений переплеталась с его собственной. Его память хранила в себе тысячелетия встреч и разлук, смертей и рождений, удивительных судеб, что угасали в объятиях времени или уходили прочь за пределы леса. Он помнил, и все они обретали бессмертие в его памяти, до тех пор, покуда самому хранителю не придет время покинуть мир.

Кернунн помнил день, когда эльфы впервые ступили под кроны девственного Аортэна. Юные и чистые дети Древа, перворожденные, прекрасные в своей наивности и простоте помыслов. Каждый был подобен чистому листу, на котором лишь предстояло начертать первые строки истории великого лесного народа. Еще не было ни хроники, записанной в тяжёлых фолиантах архива, ни преданий, прошедших через тысячи уст, ни мудрых талмудов, ни слов предков. Наделённые лишь первородным знанием, что вложила в их сердца матерь-древо, новорожденные дети Аэльтели пришли к хранителю леса, чтобы научиться применять это знание.

Семирогий дух помнил всех своих учеников. Помнил их первые шаги, неловкие и полные надежды. Помнил их первые успехи, исполненные восторга и гордости, и неудачи, что даже самых стойких заставляли порой опускать руки и отступаться, чтобы затем вновь воспрять духом. Помнил, как они приходили к пику своего таланта, совершая великие деяния во имя Леса. Помнил, как один за другим, когда приходило время, ученики покидали его, чтобы отправиться в собственное странствие по жизни и нести священное знание дальше, нести его своим потомкам и собственным ученикам.

Кернунн помнил, как с каждым следующим веком их, учеников, становилось все меньше. Знания, полученные у хранителя леса, ложились записями на полотна свитков и страницы книг, чтобы новые поколения друидов могли перенять их. Таинство уроков, происходивших между хозяином леса и эльфами в лесной чаще, превращалось в память, и теперь обрести ее мог всякий, кто был научен чтению и обладал должными талантами. Все реже молодые друиды, отринув писания старших, шли к самому хранителю, и все чаще только за тем, чтобы восполнять пробелы в своих книгах.
И лишь изредка они приходили просто для того, чтобы поддержать беседу. То зачастую были эльфы, минувшие многовековой рубеж и смотрящие в лицо закату собственной жизни, ищущие умиротворения в ответах бессмертного существа.
Ищущие бессмертия в его памяти, так же, как сам он обретал его в памяти поколений лесного народа.

***

Кернунн хорошо помнил Шаэль'Рэниона из дома Золотого Древа. Помнил, как встретил его впервые несколько веков назад, самоуверенного и гордого мальчишку, так страстно желавшего овладеть неподдатливым навыком, обуздать магию, которой сам не готов был покориться. Семирогий не раз встречал таких, кто хотел брать желаемое у магии силой и упорством, не желая слышать ее голос, не желая отдавать ей ничего взамен. Но дух старался быть терпелив к молодым детям Древа, а потому всегда стремился помочь им придти к пониманию магии Леса, прежде, чем обучать их чему бы то ни было. Если хочешь, чтобы семена дали всходы, следует подготовить почву.

Юный принц Аортэна, несмотря на кажущееся озорство и легкомыслие, имел знания весьма удовлетворительные для столь молодого ученика, вот только сердце принца было глухо к магической стихии. Достойно ли было такое отношение к магии природы для будущего правителя над народом, в чьих жилах с рождения течет сила самого Йииля? Может ли стать сердцем Леса тот, кто не способен понять и принять его тайну в собственное сердце? Кто угодно мог оставаться слеп к этому знанию, но только не тот, за кем рано или поздно пойдут тысячи его подданных.

К величайшему удовлетворению Кернунна, Шаэль вскоре оказался чутким и внимательным слушателем. Многие часы хранитель леса и будущий эльфийский владыка провели за беседами, и спустя множество таких бесед, молодой Шаэль постепенно открыл свою душу лесному волшебству. И хотя в дальнейшем молодой эльф избрал путь воителя, а не друида, Семирогиий всегда оставался уверен в том, что верховный среди детей Аэльтели знает и уважает таинство магии жизни.

Тогдашние их беседы не были односторонними уроками, и во время них Кернунн и сам слушал рассказы юного эльфа. Хранитель леса узнавал о жизни в эльфийских городах, которые за прошедшие века расцвели под сенью древних деревьев, и в которые сам Кернунн практически никогда не заходил; узнавал о новых обычаях, слушал о новостях из-за пределов Аортэна; наконец, принц порой доверял рогатому наставнику и весьма личные переживания, что вполне закономерным образом терзали тогда его юную душу. Семирогий в такие часы вновь ощущал давно угасшее, волнующее чувство, что испытывал, обучая тысячи лет назад перворожденных и перенимая знание их языка. Он видел, что стал для своего ученика не только наставником, но и другом, и глубоко ценил этот дар.

Но ничто не вечно, и Семирогий лучше чем кто бы то ни было понимал, что рано или поздно любимый ученик покинет его, так же, как всякое дитя, перенявшие достаточно опыта, чтобы продолжить свой собственный путь. Принцу предстояло обучиться ещё очень многим вещам и пережить многие уроки жизни, чтобы стать хорошим правителем своему народу.
И тогда, прежде, чем отпустить своего ученика, Семирогий преподнес ему на прощание дар, воистину достойный будущего короля: "Лесной Зов" - дивную мелодию, что позволит в час нужды позвать на помощь силы самого Леса.

А затем Шаэле ушел, и в последующие несколько веков Семирогий не встречался с ним, и лишь птицы неизменно доносили до лесного духа новости о его великих подвигах где-то за границами Аортэна и достойных деяниях на эльфийской троне.

***

Семирогий прикрыл глаза и прислушался к мелодии, что принес ласковый лесной ветерок. В этой дивной музыке слышалась задумчивая тихая печаль, окутывающая душу подобно сумеркам, которая то и дело переплеталась с мотивами светлой надежды, что развеивала затаившуюся грусть, словно лучик солнца, проглянувший сквозь хмурые облака. Дивная песня флейты рисовала чарующую историю, которая с удивительным умиротворением повествовала о взлетах и падениях, утрате и обретении нового счастья, отчаянии, надежде, принятии и, наконец, покое и безмятежности…

Лицо оленя тронула теплая улыбка. Среди замшелых вековых стволов он видел одинокую фигуру с деревянной тростинкой в пальцах. Так же, как несколько веков назад, когда мелодия привела Кернунна к корням Аэльтели на встречу с его будущим учеником. Только теперь перед ним был отнюдь не мальчишка, а величественный, высокий и статный эльф. Кернунн, быть может, и не узнал бы его при первом взгляде, если бы уже не встретил Шаэль’Рэниона около месяца назад. Увы, обстоятельства встречи были слишком тревожны и отчаянны, чтобы нашлась хотя бы минута для разговора между старыми друзьями. Но теперь, Семирогий в том ни на мгновение не сомневался, владыка Аортэна сам пришел к нему за беседой.

- А я все ждал, когда же ты снова навестишь меня, - раздался низкий гулкий голос лесного хозяина, и Кернунн выступил из-за деревьев навстречу эльфу. Очарованный воспоминаниями, он решил принять тот же облик, в котором Шаэле видел его в их первую встречу - облик фавна. Могучее тело было наполовину покрыто густой серебристой шерстью, вместо ступней у его звериных ног были огромные трехпалые копыта, пальцы оканчивались короткими когтями, а голову венчали все те же семь огромных ветвистых рогов, под тяжестью которых голова фавна клонилась назад, заставляя будто бы с гордостью поднимать подбородок. Линии лица его, в отличие от тонких черт вечно молодого эльфийского владыки, были грубыми, словно высеченными из цельного дерева, а кожа испещрена глубокими морщинами, будто древесная кора. Темные же с проседью волосы были жесткими и спутанными, словно медвежья шерсть, и спускались до самых плеч, а такая же спутанная короткая борода покрывала его щеки и подбородок. Но, несмотря на суровый облик, изумрудные глаза лесного хозяина, выглядывающие из-под густых бровей, глядели с теплом и улыбкой.

Тяжело ступая по земле, хозяин леса медленно двинулся навстречу эльфу. Когда он приблизился, стало заметно, что в этом облике он хоть и был меньше, нежели в облике оленя, но по-прежнему возвышался даже на рослым Шаэлем на добрых полторы головы, а с учетом массивных рогов - и того больше.
Не говоря более ни слова, Кернунн с улыбкой протянул когтистые руки навстречу Шаэлю. Грубые ладони, шершавые и теплые, готовы были наконец принять старого друга в объятия.
[AVA]http://sg.uploads.ru/g79OW.jpg[/AVA]

Отредактировано Cernunnos (2018-07-21 22:03:51)

Поделиться42018-07-22 13:12:12

Автор: Shaele'Ranion [x]
Гость

Есть мелодии которые никогда не забыть. Бывает, не получается вспомнить напев, куплет, определенные ноты, но… они всегда рядом. Где-то в глубине сердца. И когда приходит время дорогие сердцу мотивы появляются, как ниоткуда. С кристальной ясностью вспоминаются слова любимой песни. А движения рук и пальцев словно сами по себе воспроизводят такой до боли знакомый мотив. Вот и сейчас, для Шаэль’Рэниона, Владыки эльфов, будто исчезли столетия. Исчезло само время. Он вспомнил себя совсем юным, почти ребенком. Вспомнил, как наигрывал за своим учителем мелодию, пытаясь поймать ее ритм...

Шаэле стоял неподвижно, сливая свою мелодию с мелодией родного дома, вплетая музыку в звуки леса. Мягкий, но в то же время пронзительный звук флейты продолжал звать… И на зов откликнулись. Мягко зашелестел кустарник, разросшийся на краю маленькой поляны. Не так, как если бы через него рвался дикий зверь или чья-то неуклюжая туша. А нежно и покорно, словно растения обладали разумом и не хотели заступать дорогу повелителю природы.

Вслед за шелестом растений, Шаэле услышал низкий бас Хозяина леса. И в этом мужественном и сильном голосе слышался скрип многовековых деревьев, отзвуки ветра в горах, сама тяга земной тверди… а еще сдержанная улыбка:

- А я все ждал, когда же ты снова навестишь меня.

Отняв от губ флейту и оборвав течение мелодии, Шаэле поднял глаза на Кернунна. Массивная фигура фавна - знакомая с детства - широкая в плечах, увенчанная тяжелыми рогами медленно шагала навстречу. Но не было в этих движениях ни грузности тяжеловеса, ни болезненности старости. Лишь достоинство и мощь, подкрепляющие ощущение, что ничего не изменилось за прошедшие столетия. Все так же причудливо сочеталась темная, как древесная кора, кожа гиганта с его серебристой шерстью, покрывающей ноги и плечи. Все так же напоминали медвежью шерсть борода и длинные волосы. Но будто бы больше в них стало тронутых серебром прядей… В морщинках уголков глаз пряталась теплая улыбка, но сами зеленые глаза не изменились. Под кустистыми, густыми бровями хозяина леса, скрывался взгляд живой, как сочная, молодая трава, и загадочно поблёскивающий подобно самым чистым из изумрудов.

Когда первое впечатление от величественности и мощи Хозяина леса прошло, и зачарованный Шаэле отмер, его губы тронула сначала неловкая улыбка, но с каждой секундой в нее вливалось все больше и больше тепла, идущего от сердца. Пока на лице Владыки не расцвела мальчишеская, широкая улыбка, выражающая поистине детский восторг. Сделав сначала один замедленный шаг, а потом еще уже быстрее, и еще... пока шаги не превратились в бег и обычно степенный и высокомерный Владыка эльфов не бросился в раскрытые объятия лесного полубога.

- Кернунн! - воскликнул Шаэле, и голос его звучал так радостно и так молодо, как не звучал уже давно.

С радостным смехом, сжал он величественную фигуру фавна в своих объятьях, прижимаясь щекой к его груди и слыша тяжелый, мерный ритм могучего сердца. Успокаивающий, как сама природа. Ощущал Шаэле, как так же размеренно, как и биение сердца, гладят его по широкой спине могучие ладони Кернунна, и почувствовал на мгновение частичку счастья.

Словно бы он снова мальчик… и жив отец… жива Леслиниэль… и не прожита уже половина жизни, что увенчалась потерями и горем… Вообразил на минуту, что играет недалеко от дворца с Леслиниэль и Ривалисом… а дома ожидают родители. И ласковые, теплые мамины руки коснуться его лица, а отец положит свою широкую и шершавую ладонь ему на голову. Отец улыбается с такой гордостью, что от любви и тепла заходится сердце. “Мишаэле” - позовет ласковый мамин голос, - “Умойся, мое солнце… Нам нужно торопиться”. И вот он вроде бы торопиться… только куда?.. И сжалось сердце. Вспомнил он вдруг с неумолимой ясностью, что уже давно не мальчик, что прошли все детские годы, а вместо них пришла ответственность и скорбь, и боль… Что проснулись в лесу темные капища, а он - тот, кто должен был заботиться о лесном народе - сам впустил в лес демона.

Отстранился Шаэль’Рэнион. Он уже не ребенок. Давно уж перестал он быть ребенком. Не только телом, но и сердцем. Лицо короля эльфов снова приобрело величественное и умудренное годами жизни выражение, а плечи сами собой раздвинулись и спина горделиво выпрямилась. Отступил Владыка эльфов и низко склонился, приложив руку к сердцу.

- Приветствую тебя, Кернунн, мудрый Хозяин леса Аортэн, - торжественно провозгласил король эльфов, кланяясь.

Лишь после того, как разогнулся Шаэль’Рэнион на губах его снова появилась легкая, печальная улыбка. Была в ней и благодарность за напоминание о прекрасной, легкомысленной юности, и ностальгия и болезненное сожаление, что ничего - увы - уже не вернуть.

- Я так рад тебя видеть, - уже тише и неофициально сказал Шаэле, с улыбкой глядя в суровое лицо фавна, - Столько всего, что я должен рассказать тебе…

Отредактировано Shaele'Ranion (2018-07-22 13:43:49)

Поделиться52018-07-24 11:24:06

Автор: Cernunnos [x]
Гость

Видя радостную и искреннюю улыбку, с которой Шаэль бросился в его объятия, Семирогий и сам не сдержался от того, чтобы счастливо улыбнуться в ответ. От улыбки эльфа в глазах у лесного духа заиграли зелёные искорки, а на душе вдруг стало чуточку легче, ведь в последний раз, когда он видел Шаэля на капище, тот был очень далек от того, чтобы выглядеть счастливым. Но здесь и сейчас великий сын леса, владыка эльфов, улыбается, а значит все ещё не так плохо, и тяготы жизни ещё не лишили молодого правителя того сокровенного света в душе, который помогает хранить надежду и чувствовать радость. Того света, который позволял ему самому сиять путеводной звездой для своего народа.

Семирогий крепко обнял своего ученика, стараясь при том не раздавить его в могучих объятиях. Кернунн не мог не отметить, что в былые времена юный Шаэль, кажется, даже не дотягивал ему до груди и был таким по-мальчишески тонким, что мог бы легко подскочить в любое лесное дупло. Теперь же светлая макушка была значительно выше, а сам эльф заметно раздался в плечах и окреп. И под плащом, который укрывал его фигуру, были крепкие мышцы воина, повидавшего немало боёв.

- Да пребудет с тобой мудрость Йииля и свет Аэльтели да озарит твой путь, Шаэль'Рэнион из дома Золотого Древа. Я тоже очень рад видеть тебя снова, мой юный друг, - Кернунн тепло улыбнулся Шаэлю, когда их объятия разомкнулись. Образ мальчишки, что радостно бросился к нему несколько мгновений назад, вновь уступил место величественному облику владыки эльфийского народа. И хотя оба знали, что между ними нет нужды в высоких словах и титулах, Кернунн с глубоким пониманием и уважением относился к традиционному церемониалу, а потому принял приветствие, как подобает, и так же склонил в ответ свою увенчанную массивными рогами голову перед владыкой эльфов.

Затем же он положил руку на плечо Шаэлю, медленно преклонил одно колено и опустился перед ним, так, как взрослый опускается перед ребенком в момент серьезного разговора, чтобы их лица находились вровень друг с другом. Точно так же он присаживался перед юным учеником несколько столетий назад, чтобы поведать ему новую удивительную историю об одной из тайн великого леса. Но в этот раз он лишь хотел поближе взглянуть в лицо Шаэля, которого он не видел вблизи столько долгих десятилетий.

Ярко-зеленые глаза хозяина леса с тлеющими в глубине искорками волшебства медленно обводили взглядом каждую черту лица эльфа, отмечая, как они изменились - и насколько похожими остались они на черты того юноши, которого он когда-то знал. И все же, глаза его теперь были совсем другими. Когда-то они сияли невинным озорством, в них полыхала искра азарта и стремления к вершинам. Он рвался в бой и без оглядки бросался навстречу всякому вызову, который давали ему наставники и сама жизнь. Теперь же Кернунну виделось, что эта беспечная искра сменилась стальным блеском волевого взгляда, в глубине которого была твердая уверенность, а вместе с ней - усталость и печаль.

- Ты так возмужал, Солнечный Ястреб, - отметил Кернунн с едва заметным вздохом, на мгновение задерживая взгляд на небольшой хмурой складке между бровей эльфа, что была следом тяжких раздумий. Для того, кто прожил в этих лесах тысячи и тысячи лет, время шло совсем иначе, и его стремительный бег порой уносил прочь целые века, прежде, чем Семирогий успевал опомниться. Вот и теперь вчерашний, казалось бы, мальчик, теперь стоит перед ним уже взрослым мужчиной, что пережил многие испытания и утраты. Пережил сам, без его помощи и поддержки.

Кернунн опустил взгляд на руку Шаэля, в которой все еще была зажата длинная флейта. Он отнял свою огромную ладонь от плеча эльфа, потянулся к его руке и коснулся музыкального инструмента самыми кончиками пальцев. Он бережно провел ими по теплому дереву флейты и произнес:
- Леслиниэль'Наэ... Давно уже я не слышал от птиц те прекрасные мелодии, что наигрывала твоя супруга... - Кернунн печально опустил взгляд и склонил голову. - Прости меня, друг, что я не был с тобой в тот тяжелый час. Но знай, что я скорбел о твоей утрате, и весь лес скорбел вместе со мной. - Семирогий снова поднял глаза на Шаэле, и взгляд лесного духа был полон искренней горечи. Он сам, как никто, знал боль утраты своих любимых.
[AVA]http://sg.uploads.ru/g79OW.jpg[/AVA]

Отредактировано Cernunnos (2018-07-29 22:32:38)

Поделиться62018-11-14 21:12:05

Автор: Shaele'Ranion [x]
Гость

Разветвленные рога на голове хозяина леса замедлено качнулись, когда он ответил на официальное приветствие. Но затем вокруг его глаз снова собрались маленькие морщинки, а “медвежья” борода слегка встопорщилась… так Шаэле понял, что Кернунн тепло улыбается.

- Я тоже очень рад видеть тебя снова, мой юный друг, - от слов полубога улыбка Владыки эльфов снова потеплела и стала на несколько мгновений озорной и хитроватой.

Забавно было бы встретить знакомца Кернунна, которого он не называл бы юным, а обращался, скажем, как к ровеснику… В глазах Кернунна любой эльф, даже тысячелетний старец, выглядел молодым и юным, едва ли не цветущим. Возможно это от того, что Хранитель леса разменял уже не одну тысячу лет и по сравнению со всеми созданиями Аортэна, если не всего мира, казался самому себе очень старым. А все остальные, соответственно, очень молодыми. Конечно, дело было не столько в возрасте, сколько в опыте и знаниях. И, пожалуй, все эльфийские старцы, вместе со всеми эльфийскими архивами, не могли потягаться с Кернунном в мудрости. Но только, очевидно, вместе с великими знаниями приходят и великие печали. Замшелая, закостенелая тоска пробивалась сквозь умиротворенный и степенный облик Хранителя. Даже в молодости, будучи ветреным и горячим принцем, Шаэле часто подмечал, что взгляд его таинственного учителя становится отрешенным и затуманивается, словно обратившись в прошлое. Однако, почтенный возраст и печальный облик не мешали Хранителю выглядеть сильным и полным мощи. Как не мешали с пониманием относиться к эльфийским традициям, которые наверняка не раз менялись на его глазах. Шаэле был очень благодарен своему учителю за то, что тот не обиделся и на официальное приветствие и не счел его попыткой отстраниться.

Внезапно, Кернунн начал опускаться… Поборов недоумение, Шаэль’Рэнион застыл, недвижимо рассматривая Кернунна, не опуская и не отводя взгляд. Тяжелая рука - размером с небольшое бревно и увенчанная острыми, твердыми когтями - могла бы поразить вепря. Но король эльфов помнил только ласковые ее прикосновения и не боялся даже быть пораненным случайно. Молча, с непроницаемым выражением следил он взглядом как могучая фигура Кернунна медленно склоняется все ниже и ниже, опускаясь на одно колено с тяжестью мягко упавшего на землю валуна. На секунду Владыка эльфов ощутил дрожь земли у себя под ногами. Он как мог старался держаться невозмутимым и сохранять серьезный вид. Но непокорное лицо норовило исказиться от смущения и смятения, когда зеленые глаза Хозяина леса заглянули прямо в глаза Владыки Аортэна, а затем начали исследовать лицо. Нахлынуло ощущение будто он тридцатилетний мальчишка, и едва удалось подавить порыв потереть щеки, чтобы убедиться, что на них нет грязи или чернил. Мысленно он напомнил себе, что штаны у него не порваны, рубаха застегнута на все петли, а в волосах не запутались листья и травинки. Только Кернунн мог вернуть его мыслями и ощущениями в детство, когда отец отчитывал его за неопрятный вид, а мать расстроенно опускала глаза, будто ее глубоко разочаровывает несерьезность сына. Но безотчетное чувство смущения возникло и тут же пропало, стоило Кернунну наконец заговорить.

- Ты так возмужал, Солнечный Ястреб, - веско молвил Хранитель леса, когда его внимательные глаза вновь вернулись к глазам короля эльфов. Последний промолчал, лишь чуть вздернул твердый подбородок. Возможно для Кернунна станет неприятной новостью, что его бывший ученик не приобрел ни капли смирения с предпоследней их встречи. Для Шаэль’Рэниона слова Хранителя леса были не комплиментом - фактом. По сравнению с мальчишкой который ушел из леса более, чем две сотни лет назад нынешний Владыка эльфов был не просто крупнее и сильнее. Он был умнее и расчетливее. Более ожесточенным и суровым. Возможно во всем виновато дурное влияние людей… Но мысли о собственной исключительности испарились так же быстро, как и недавняя неловкость, когда пальцы Кернунна легко коснулись флейты в руках короля эльфов.

-Леслиниэль'Наэ... Давно уже я не слышал от птиц те прекрасные мелодии, что наигрывала твоя супруга... - после первой фразы глаза Шаэль’Рэниона расширились, а флейта мелко задрожала в непроизвольно сжавшемся кулаке, - Прости меня, друг, что я не был с тобой в тот тяжелый час. Но знай, что я скорбел о твоей утрате, и весь лес скорбел вместе со мной.

Наблюдая, как Кернунн поднимает голову, чтобы вновь заглянуть в глаза своего ученика, Шаэле отвернулся. У Кернунна всегда были внимательные глаза. Его взгляд нередко заставлял одного молодого эльфийского принца чувствовать себя не в своей тарелке. Чаще всего это было во время их разговоров, когда после очередной неосторожной и горячей фразы принца этим внимательные зеленые глаза с невозмутимостью обращались к нему и долго рассматривали. Во время этих пауз, затягивавшихся надолго, Шаэле чувствовал себя до странности глупо. Доходило до того, что принц сам начинал искать изъяны в своих словах и суждения. Даже если в такие моменты Хозяин леса всего лишь задумывался о чем то своем, не покидало ощущение, что на самом деле он раздумывает над тем насколько запутанным и темным бывает чужой разум, а речи - наивными и нелепыми. Ни тогда ни сейчас Шаэль’Рэниону не нравилось чувствовать себя глупым. И сегодня, под этим взглядом, страх сказать что-то о чем пожалеет вернулся… хотя не было ничего глупого или нелепого в том чтобы выразить свою скорбь не утихающую уже несколько лет.

Старательно отводя глаза, Шаэль’Рэнион глухо отозвался на сочувствие:

-Спасибо, Кернунн. Сожалею, что не пришел раньше. Я был… занят.

Раньше Шаэле делился с Кернунном любыми своими проблемами. Переживаниями разочаровать родителей, неприятностями с девушками, желаниями быть первым и лучшим… Он не стеснялся своей горячности и искренности тогда. Но сейчас даже отдаленная возможность дать волю скорби грозила уронить честь короля эльфов в глазах Хранителя Аортэна. Липким страхом окутывала представшая перед глазами короля эльфов картина: жалость в глазах Кернунна, жалость к более слабому и более беззащитному существу… Нет. Он не позволит этому воображаемому явлению стать явью. Возьмет себя в руки и закрыв внутри себя любые чувства будет выглядеть именно так, как ожидают от Владыки эльфов: безэмоциональным и холодным, словно первый зимний рассвет.

Гордо выпрямившись и расслабив руку, в которой зажимал тоненькую флейту, Шаэле вздернул подбородок и мягко, вежливо улыбнулся, свободной рукой снимая с плеча холщовую сумку из которой раздался тихий перестук.

-Достаточно о горестях. Они сами найдут нас и станут неотвратимой темой для беседы. Сейчас мы можем поговорить о чем-то не столь печальном…

С этими словами Шаэле извлек из своей сумки небольшую шкатулку из резного темного дерева. Деревянная поверхность была до того гладкой и отполированной, что напоминала металл. Неизвестный мастер с помощью филигранной работы вживил в тело дерева небольшие изумруды и крупные малахиты, выправив на поверхности необычный узор, напоминающий наплывы и бугры на коре. Гладкая деревянная поверхность была теплой на ощупь и слегка вибрировала, как будто в ожидании чего-то. Хитроумный замочек прятал нутро шкатулки, что раскрывалась подобно книге. Внутри она оказывалась совсем не похожа на обычные шкатулки, какие делают для украшений или других милых безделушек. Две изукрашенные створки сдвигались и раздвигались, как щит закрывая дно шкатулки и то что лежало на дне. Обе створки были располосованы на ровные клетки, каждая из которых была отделана перламутром либо ониксом. По периметру сдвинутых створок - и на границах между клетками - тянулся витиеватый лиственный рисунок, выгравированный золотом по дереву. В чудесный орнамент вплетались руны. Неброский и не слишком четкий рисунок рун сделал их частью лиственной композиции и заметить их можно было, только если долго изучать шкатулку или изначально знать, где они находятся. Под раскрывающимися створками, на самом дне сокровищем таились фигурки эльфов из мрамора и демонов из оникса. Глаза эльфов были маленькими изумрудами. У демонов - рубинами. Оправленные в золото грани демонических фигурок поражали кажущейся резкостью, а высеченные с ювелирной точностью морды и оскалы создавали впечатление безумных варварства и жестокости. Мраморные фигурки же наоборот олицетворяли достоинство и возвышенность. Будь то разведчик, эльфийский старец, дриада или кернари - каждая фигурка, казалось, наполнена светом.

Улыбнувшись снова тепло и искренне, Шаэле с озорным коварством спросил:

- Ты же еще помнишь, как играть, о, могучий Хозяин леса Аортэн? Разве может подвести память, премудрого Кернунна?

Поделиться72018-11-25 21:05:04

Автор: Cernunnos [x]
Гость

-Спасибо, Кернунн. Сожалею, что не пришел раньше. Я был… занят.
Семирогий понимающе загудел, и медленно покивал рогатой головой.
- У всякого из нас свои хлопоты, - Кернунн вновь улыбнулся, но Шаэле отвел взгляд в сторону, и то не укрылось от глаз хозяина леса.

Он не винил, да и никогда не стал бы винить своего бывшего ученика в замкнутости или укрывательстве его чувств, равно как и не намерен был силою тянуть из него откровения. Для всяких слов было свое время, и если для Солнечного Ястреба не стало время говорить с ним об утрате - значит так оно и должно быть. И лишь гордая отстраненность в осанке эльфа заставила Кернунна задуматься о том, что они и вправду слишком уж давно не виделись. Так давно, что сын Золотого Древа позабыл, что с равным успехом мог страшиться уронить свою честь перед старым дубом или лесным ручьем.

Когда Шаэле извлек из сумки знакомую коробку, брови Хозяина леса приподнялись удивленно, а глаза зажглись огоньком узнавания. Удивительное творение эльфийского мастера, настоящая “игра королей”, за которой они провели немало увлекательных часов во времена обучения принца. Великие баталии меж ордами демонов и воинством эльфов свершались тогда чуть ли не каждый день.
О, если бы только они навсегда остались лишь игрою из деревянной коробки… Теперь, когда Фарн подвергся страшному нападению, а темные силы сгущались в чаще леса, игра эта в руках Шаэля представлялась мрачной иронией.

- Воистину, Шаэле из дома Золотого Древа, я дивлюсь тебе… - прогудел с легкой усмешкой Кернунн, наблюдая, как эльфийский владыка раскрывает резную шкатулку. Стоявший на одном колене, теперь лесной дух опустился на траву и уселся, подогнув под себя крест-накрест мохнатые ноги.

Протянув руку к раскрытой коробочке, он осторожно выловил когтистыми пальцами из нее мраморную фигурку. Резьба была такой тонкой, что, казалось, ее линии сотрутся от малейшего прикосновения, но блеск отполированного многими касаниями мрамора свидетельствовал об обратном.

То была высокая статная фигура с гротескно-длинными заостренными ушами, чью голову покрывал изящный резной венец - фигура эльфийского короля. В одной руке он держал длинный тонкий клинок, а в другой - большой прекрасные цветок с распустившимися лепестками. Владыка леса и первый страж его границ. Таким видел эльфийского короля создатель этих искусных фигурок. Кернунн долго всматривался в резное лицо игрушечного короля, а затем поднял взгляд на лицо Шаэля и улыбнулся. Владыка эльфов весьма сильно походил на свою маленькую мраморную копию.

Пока Шаэле раскладывал доску и устраивался напротив, Семирогий вытащил из коробки маленькое изваяние кенари и поднес к лицу.
- Точно как моя дочь, - хмыкнул Семирогий. Впрочем, всего его дочери давно уже состарились и покинули мир живых, но лесной дух все равно звал своими детьми всякого кернари, какого бы поколения он ни был, равно как и всякий кернари звал его отцом, а Седдис вспомнил как мать. - Серебристая Ива… - оленерогий сатир улыбнулся, вспомнив сереброволосую беспокойную девицу., которая так сильно напоминала свою праматерь. Кернунн незаметно вздохнул. - Как поживает ныне твой младший сын? - участливо спросил он Шаэля, отвлекаясь от созерцания мраморной кернари. Он протянул руки и осторожно, держа самыми кончиками крупных когтистых пальцев, поставил обе фигурки на доску, а затем подвинул их к эльфу, предлагая ему принять сторону света в этой маленькой битве.
[icon]http://sg.uploads.ru/g79OW.jpg[/icon]

Отредактировано Cernunnos (2018-11-25 21:05:51)

Поделиться82019-01-16 08:10:41

Автор: Shaele'Ranion [x]
Гость

- Точно как моя дочь, Серебристая Ива… - прогудел Кернунн голосом, подобным скрипу многовекового дуба, а затем неожиданно для Владыки, уже решившего, что Кернунн сейчас будет ностальгировать, прозвучал вопрос, - Как поживает ныне твой младший сын?

Этот вопрос не понравился королю эльфов. Несмотря на гордость за сына и любовь к нему, вопросы о своем ребенке Шаэль’Рэнион воспринимал без удовольствия. Кейран, при всей своей молодости, не был таким же горячим и высокомерным, как Шаэле в юности. Вероятнее всего, принц происходил из той ветви семейного древа к которой принадлежали Леслиниеэль и Ривалис. Едва ли Владыке удавалось хоть раз по-настоящему понять своего сына. Поэтому что он мог ответить на вопросы о принце, если за все годы его жизни так и не смог по настоящему понять своего ребенка? Даже не представлял, что сейчас нравится Кейрану делать и какие у него планы на будущее, потому что большую часть времени король был занят делами королевства. Зная, что ответить на вопрос Кернунна все равно придется, но не желая отвечать прямо сейчас, Шаэле взял долгую паузу.

Внемля молчаливому призыву взять светлую сторону, кивнул и сел напротив. Из холщовой сумки на свет появились две низкие, толстобокие фляги с одуванчиковым вином. Рядом легли ароматные, свежие ломти хлеба из эльфийской травы. Про рецепт этого хлеба Шаэле знал только то, что готовиться он на медовой воде, с добавлением льна и петрушки. Поверх ломтей хлеба из сумки посыпались пучки дикого лука и хрустальные флаконы с солью и маслом. А затем Шаэль’Рэнион начал расставлять на доске фигурки демонов и эльфов. С каждой секундой затянувшейся паузы необходимость ответа давила все сильнее и в конечном итоге Владыка эльфов заговорил:

- Насколько я знаю, в последний раз он здравствовал и находился в безопасности во дворце, - нейтрально ответил король эльфов, продолжая внимательно смотреть на доску, не поднимая взгляда, а потом с улыбкой, призванной отвлечь внимание, бодро добавил, - Черные ходят первыми.

Кернунн посмотрел на него внимательным взглядом, будто видел короля эльфов насквозь. Но тем не менее их игра началась, стоило хозяину леса подвинуть первую фигуру. На краткий миг вспомнилась игра с отцом, во дворце. Очень много десятилетий назад. Покойный король эльфов очень лихо вел стратегические баталии в клеточном масштабе игровой доски. И его дети отчаянно пытались его переиграть, что в одиночку, что все вместе. И пока один из сыновей расставлял на доске фигурки для очередного реванша, отец пил вот такое же желтое вино, с медово-цветочным привкусом, и закусывал Аортэнскими фруктами, что росли в горах. Как живой вставал перед глазами образ великого короля, даже наедине со своими детьми излучающего величие древнего эльфийского народа и воплощение мужественной царственности. И ни чуть взлохмаченные волосы, ни живые смеющиеся глаза, ни лихой и беззаботный вид не лишали его ни этой царственности, ни величия. И несмотря на всю излучаемую теплоту, ни на секунду нельзя забыть, что находишься в обществе великого короля, прославившегося своим долголетием.
Для Шаэль’Рэниона образ отца-короля и учителя-лесного духа неизменно совпадал в этом совершенно иномерном сочетании величия и душевности. Теплота исходящая от Кернунна и его не осуждающее понимание и спокойствие нередко помогали двигаться по жизни и совершать те самые подвиги на которые Шаэле всегда ощущал себя способным. Но если в своем царствовании нынешний эльфийский король активно стремился сохранить образ своего отца, то никогда не стремился посягнуть на образ всепонимающего наставника. Даже для своих детей, Шаэле не способен был выдавить столько душевности, сколько излучал не напрягаясь наставник. Несмотря на то, что у Шаэле их было аж трое(!): божественный дар Йиля, который он же потом и отобрал. Конечно, король эльфов не считал себя плохим отцом. Он был, как и большинство королей, отцом не только собственному сыну, но и многим другим жителям своего королевства. Он был защитником и мудрым руководством... грамотным стратегом, идейным вдохновителем, поборником традиций. Но наставником - не был. Даже когда лично готовил свою золотую гвардию - поколение молодых, амбициозных, патриотичных юношей и девушек - он не был их наставником. Он был их королем. И остался им... по крайней мере пока что.

Переминая в аристократичных, длинных пальцах хлеб и скатывая его в шарики, Шаэле задумчиво смотрел на доску, обдумывая ход. Совершенно очевидно было что эту партию он уже проиграл. Но Владыка эльфов был не из тех, кто сдаётся, даже понимая свое поражение. Он собирался доиграть эту партию до конца и дать учителю насладиться победой. Тем более что и не игра вовсе занимала мысли Шаэль’Рэниона, хоть он и сам принес шкатулку с фигурами. Ему очень хотелось поговорить с кем-то и изучаемая наставником аура давила на чувство гордости Владыки и подавляла его, побуждая высказаться. В конечном итоге, вместо очередного хода, Шаэле не сдержался.

- Ты знаешь, Кернунн… ты спрашивал меня о моем сыне… и я не перестаю думать об этом. Мой мальчик, мой… Кейран, - Владыка расплылся в счастливой улыбке, представляя себе не статного юношу с копьем или книгой, а умильно агукающего младенца на руках матери, крепко вцепившегося в палец отца, - Он… он такой... очень самовольный, хотя кажется послушным. Кивает и соглашается, но поступает по своему. Он рассеянный, вечно витает в облаках. Я никогда не могу его найти, когда он мне нужен. Мне кажется он слишком много читает. У него нет желания соревноваться, не признает конкуренции, хотя пытается учить жизни отцов-друидов - вступает с ними в такие дискуссии, что они потом странно на меня смотрят… ты представляешь себе это? Еще принц слишком редко бывает при дворе: мне кажется придворные уже забыли, как выглядит мой сын! Его образ мышления называют инакомыслящим. Меня пугает, что он часто говорит о мире за пределами Аортэна…

Чем больше говорил Владыка, тем более испуганным ощущал себя. Ему казалось, что он теряет возможность повлиять на своего ребенка и слишком далек, чтобы понять его. В середине фразы голос его прервался и он поднял на Кернунна аквамариновые беспомощные глаза.

- Я раньше не чувствовал подобного. Когда Кейран был младше, а его братья… были живы все было по другому. Меня переполняло ощущение единства семьи, я знал все о своих жене и детях. Но я потерял их… и теперь кажется теряю единственное, что у меня осталось от моей семьи.

Страница: 1