- Видел ли ты причины этого? - спросил Шепот у Хозяина леса. Он сидел у ручья, вглядываясь в свое отражение. С его темно-серой шкуры время от времени падали крупицы черного праха, пропадая в журчащей водной глади. Последнее время магия Кернунна помогала ему исцелиться, благодаря тому, что Шепот освоил баланс в своей натуре. Его темная натура могла поглощать жизнь и становиться сильнее от этого, но и светлая его сторона могла получать силы от единения с природой. Хрупкое равновесие позволяло ему держаться, позволяло медленно, но верно затягивать рану, что до сих пор была у него на груди.
Колючие тернии опутывали его тело, но не доставляли каких-либо неудобств, являясь видимо подобием той зелени и цветов, которые раньше прорастали прямо на него, порожденные магической натурой. По крайней мере, они были живыми, пусть и жесткими. Он был другим, нежели его братья и сестры по стае, но по крайней мере, хотя бы больше не казался таким больным и немощным. 
– Наши судьбы, подобно листьям, подхваченным течением, несутся вперед, ведомые руслом божественной воли, предназначением, предписанным нам. У каждого события есть причины и последствия, - задумчиво говорил он, продолжая вглядываться в воду, которая текла перед его глазами, поблескивая в солнечном свете всеми цветами радуги. Жалко, такое умиротворяющее зрелище не могло принести покой его измученному рассудку. Ужасы и безумные видения до сих пор преследовали его. Попытки заглянуть в будущее ни к чему хорошему не приводили, потому он предпочитал размышлять о прошлом. Даже несмотря на то, что оно уже произошло и его невозможно изменить, Шепот считал, что в нем хранятся не менее ценные знания, чем в будущем и внимание событиям минувшим надо уделять самое пристальное, разбираясь во всем, что произошло, вникая в причины, детали, познания. Потому он даже решил найти Кернунна, дабы с ним поговорить на эту тему.
Он прошел тенью через Аортэн к своему другу, не потревожив ни животных с птицами, ни деревья с цветами. Он не пытался сковать себя, заключить себя в оковы контроля. Он больше направлял свои силы, создавая для них русло, через которое его губительная жажда могли принести благо. Он вытягивал жизнь из больных растений, добивал умирающих животных, помогая вечному циклу жизни и смерти в Аортэне, а никак не расшатывая его. Все можно обратить во благо. По крайней мере, Шепот на это надеялся.
– Я видел то, что со мной произойдет, но не смог понять, что мне надо было сделать, чтобы это исправить. Мне не хватило мудрости, чтобы начать действовать, чтобы это изменить. Наверно из-за этого я теперь ничего не могу разглядеть в будущем – наказан за то, что не мог воспользоваться полученным даром. Теперь видения стали еще хуже, - прикрыв глаза, он попытался всмотреться в будущее, прислушаться к тому, что этот пронизанный магией мир может поведать ему о днях грядущих. Но вместо этого он увидел лишь свет далеких звезд, неестественный, сверкающий тошнотворными цветами, преломляющийся каким-то неправильным образом. Богиня страха видимо смеялась над ним, демонстрируя вместо видений будущего нечто далекое, непостижимое и поражающее своей неопределенностью. Не в силах смотреть на столь странные образы, он вернулся к медитативному созерцанию ручья, сидя рядом с Хранителем Аортэна.

Тихое и спокойное утро в Аортэне было по-своему прекрасным. Цветущие растения, трава и деревья, цветущие, шелестящие от легкого ветерка, пение птиц где-то вдалеке – подобная картина казалась столь умиротворяющей, столь невинной. И при этом по-своему вечной. Шепот понимал, что наверно иначе и быть не могло. Они провели в этом мире бессчетное количество лет, охраняя эту красоту от невзгод и испытаний, что уготовили им боги. Наверно только в таком месте и можно было провести такое количество времени.
Шепот чувствовал, как ветерок сдувает немножко праха с его шерсти. Хотелось думать, что этот ветер может стереть все, что с ним произошло. Возможно, так и будет. Время лечит все и плетение судеб возвращает мир на круги своя. Да, не таким образом, как им хотелось бы, но обычно так, как нужно. Плетению судеб такое понятие, как ошибки, не ведомо.
- Верно. И одно без другого невозможно. Всегда будет и свет и тьма. И они должны друг с другом сосуществовать, - ответил волк своему другу. Вопросы света и тьмы легче всего было понять им, защитникам природы. Потому что в природе есть место и для тьмы и для света. И для радости рождения, процветания и для ужасов смерти и разрушения.
- Не познав тьму, нельзя познать свет по-настоящему. Ложью является то, что тебе будет кто-то доказывать обратное. Не существует настоящих поборников добродетели и света, которые не ступали в самые глубины тьмы и злобы. И наоборот, - терния поползла от его тела, пока не превратилась в небольшой колючий куст на берегу, отбрасывая тень на ручей. Шепот глянул на нее, после чего повернулся к Хранителю леса, – была бы эта тень без солнечного света? И понял бы ты, что есть солнечный свет, если бы не было теней, в которые он не мог попасть? - спросил Шепот у Кернунна.
Если бы так просто можно было бы рассуждать о том, что произошло с ним в капище. Это было бы куда легче. Ему было тяжело возвращаться к мыслям об этом. Взваливать на себя эту ношу. Потому он наслаждался краткими мгновениями этого диалога, пускался в длинные, пусть и довольно простые рассуждения. Да, они не раз говорили о чем-то таком и все обо всем знали.
Понурив голову, он понял, что должен. Должен объяснить. Должен истолковать свои видения, описать то, что творилось в его уме. Прикрыв глаза, Шепот практически лежал у ручья, почему-то в этот миг чувствуя себя уставшим. Но он все-таки начал говорить.
- Мы хозяева своей судьбы и безвольные ее слуги. Видение не было предупреждением или убеждением. Оно показало мне последствия нашего выбора. Твоего выбора и моего, выбора каждого члена Стаи. Могли ли мы поступить иначе? Наверно нет. Но это не повод снимать с нас ответственность за наш выбор, - тяжело он вздохнул. Описать столь пространными словами было легко. Но истинное мужество требовалось, чтобы вернуться туда. Голос Стража Леса стал другим. Теперь он шептал, как и соответствовало его имени.
- Когда я пришел в святилище темной богини, мне пришлось столкнуться с этой бездушной жестокой волей, повелевающей кошмарами. Она пыталась влезть меня, наполнить мою душу отчаянием и скорбью. Я был твердо уверен, что мою волю нельзя сокрушить таким образом, что моя вера и мои убеждения не будут сломлены. Но оно нашло лазейку. Эта тьма нашла то маленькое зернышко сомнения. Что я буду покинут. Брошен. Предан тобой. Совсем как Туман. И тьма поглотила меня в этот же миг с головой, - закончил он. Он смотрел на Кернунна снизу вверх. Без гнева или скорби. Шепот не обвинял или жаловался. Он пребывал в смирении. Смирении с той ношей, которую он вынес и которую ему предстояло еще вынести.

Мнения и взгляды, они так витали в воздухе, укутывая действительность покровом тайны. Интересно, как вели в таких ситуациях недолговечные смертные, чей срок конечен и у которых, наверно, нет времени на все это, ведь им оно так важно? Шепот не знал. Он сам путался в мнениях, пусть даже почти всегда молчал, предпочитая высказываться другим. Да, другие члены стаи говорили, что он немного умом набекрень, ищет потаенный смысл и волю богов там, где ее в помине не было. Но он верил. Шепот верил не так, как другие, почитая и молясь богам, прося их о помощи. Он был убежден, что мир, построенный божественной волей, имеет смысл, имеет предназначение и в нем не бывает вещей «просто так».
- Ты думаешь, что Йилль совершил ошибку? - в лоб спросил Кернунна Шепот, подняв голову и всматриваясь в него. Его взгляд был ясен, с него сошла пелена дремы и неги. Наверно он был сам на себя не похож. Но Шепот понял, что он не может сейчас смолчать. Не может сейчас тихо понурить голову и утонуть в меланхолии своего проклятья. Он должен был сказать. Даже если это закончится тем, что он отправится за Туманом вслед, – ты думаешь, он был неправ, создавая нас такими? Что тебе в подмогу нужны были одинаковые, покорные стражи, молчаливые и безликие? Ты действительно думаешь, что Туман действовал не в интересах Аэльтели, не в твоих интересах? Что этот «разлад» был не только в твоей голове, Кернунн?
Он поднялся. Его лапы чуть дрожали, боль еще давала о себе знать. Но такие вещи надо было говорить именно так. Пусть Шепот не был оратором и не умел хорошо подбирать слова, но он старался. Его собственное проклятье, безумие, раскалывающее его разум, в каком-то смысле давало ему сил. Он почувствовал течение времени, почувствовал дыхание жизни в новом ключе.
- Дело было не в том, кто в ваших спорах был прав, а кто нет. Дело было в них самих. Туман должен был это делать. Наверняка он даже понимал не хуже меня почему. Потому что пока есть в твоей стае, кто может выражать сомнения, можно верить, что ты будешь действовать мудро. Как различить, что решение, которое ты принимаешь, правильное, если никто не может увидеть другого решения, неправильного? Туман был твоим испытанием, посланным тебе Йиллем, он помогал тебе не сбиться с пути. Своими сомнениями, своей непокорностью. А ты его прогнал.
Он глянул на ручей. Он почувствовал в этот момент невыносимую скорбь. Ему было жалко не себя, а своего друга. Сейчас он прочувствовал это  большей степени, чем тогда, многие годы назад. Он чувствовал, как слезы текут из его глаз, пропадая в его шерсти, чтобы затем упасть черными, полными праха каплями на серый камень.
- Ты лишил одного из нас его роли, его места в Стае, его предназначения, данного ему богом. Сейчас стою я, мое место затерялось в вихре этого проклятья. Когда-то я думал, что мы не должны думать, поступаем ли мы правильно? Сомнения вкрались в мою душу. Наверно они есть у каждого члена оставшейся стаи. Скажи мне Кернунн. Могу ли я что-то сделать такое, из-за чего ты меня лишишь предназначения?

Можно представить, что судьбу нельзя изменить, нельзя ничего исправить. Что воля богов неотвратима и неумолима и можно лишь принять судьбу такой, какая она есть. Но Шепот видел иначе. Он видел судьбу не только как неизбежное течение, но и как возможности. Причины складывались и превращались в следствия и каждая череда событий имела свое начало и свой конец. Так было раньше.
Сейчас же его надломленный рассудок мог лишь складывать несовместимые парадоксы и идиомы, его разум мог проникаться невозможным, ранее непостижимым. Восторгаться и ужасаться превратностям судьбы, которые не складывались, не совмещались. Есть ли на ком-то вина того, как сложились обстоятельства? Есть ли вина и ответственность вообще? У богов? У них? У смертных?  Или потоки судьбы сплетаются по своим причудливым законам, не слушая никого и ничего? Был ли Кернунн прав, когда выгонял Тумана? Была ли это часть божественного провидения и она и должна была привести одного стража к  изгнанию, а другого – к проклятью? Какая-то часть Шепота отрицала это. Какая-то воля к жизни, дикая, первобытная, отрицала такую судьбу. Она хотела жить, хотела порядка, справедливости и гармонии. Не боли, безумия и проклятья. Другая же часть Стража леса принимала эту роль, со смирением выдерживая то, что ему предназначено.
- Возможно ты прав. Предназначение, возможно, нельзя отнять. Но предназначение – не догма и не каменная твердь. Оно подобно воде, текущее разными путями и имеющее не законы, но принципы формирования. Они никого не обязывают, но невозможно их нарушить. Но можно поторопить или задержать, направляясь быстрей по течению воды, - задумчиво сказал он, его голос давился в легких из-за тяжелых эмоций, давивших на разум. Шепот с трудом понимал их природу, но не мог им сопротивляться. Они проникали всюду, раскрываясь, подобно алым цветам мака, пьянящим своим безумным ароматом.
- Предназначение может и разлучило тебя с Туманом. Но видимо тогда мне надо звучать голосом сомнений вместо него. Пусть по другим причинам, по другим принципам. Но это должно приносить пользу. Ты – хранитель этих земель и в твоей душе должно быть место сомнениям. Не имеет их лишь слепец, которому нет разницы, куда идти.
Шепот посмотрел вдаль, любуясь рассветом, солнечными лучами, играющими меж зеленой листвы. Пляска ярких цветов, красивых в своей невинной гармоничной чистоте. Выражение на морде волка сменилось, утратив черты скорби и оставив чуть окрашенную меланхолией, но все-таки радость.
- Я же говорил, что даже тьму можно обратить во благо. Жизнь без испытаний – не жизнь вовсе, а лишь сон, иллюзия бытия. Это наше испытание, пусть даже мы о нем и не просили. Но видимо, так надо, - заметил он. Чем-то он сейчас напоминал себя прежнего, еще до проклятья. Не печального, скорее просто задумчивого и чуть рассеянного Стража, который просто разбирался в загадках бытия.