В последнее время у Эрис создавалось впечатление, что это эпилог. У нее было достаточно свободного времени, чтобы проводить его не только за общением  с Шион, но и за чтением литературы, не относящейся к магии, и вот эта поездка вдвоем на одной лошади неизвестно куда больше всего напоминала последнюю главу какой-то повести, которая явно должна была закончиться не самым лучшим образом. Эдак, со смертью одного персонажа и полнейшим одиночеством другого. Реальная жизнь, конечно, не заканчивалась так уж внезапно, и не было никакого подобия этой самой «последней главы», или титров где-то за горизонтом, которые вдруг начали бы ползти, после какой-нибудь фразы, но вот это странное ощущение не покидало еще с того момента, как Тегуэн покинула Аварин вместе со своей подопечной.
На самом деле, ощущение это было довольно хорошо объяснимым. Все это время, что волшебница провела за изучением души-химеры, у нее был план. Она знала, что будет дальше, знала, что делать в тех или иных ситуациях, и так продолжалось несколько месяцев, пока последствия того, что было названо «деградацией» и «голодом», не начали становиться явными. И с этого момента все полетело в тартарары, в результате чего северянке пришлось в срочном порядке придумывать что-то новое. И это не было «плохо». Просто непривычно. И, вероятно, именно эта непривычность и привела к довольно сумбурному выходу из ситуации, благодаря которому Тегуэн быстро собрала вещи, попрощалась со Спинмарком, подхватила на руки Шион и уехала из столицы на первом же коне, которого ей удалось купить, не озаботившись ни сбором вещей толком, ни поиском экипажа. И о последнем, пожалуй, волшебница жалела больше всего, хотя бы потому, что уже на пол пути к Фарну Эрис поняла, что седло ей натирает.
- Ты как, еще не заснула? - помня про размеренный и убаюкивающий шорох песка и грязи под копытами спросила женщина, придерживающая правой рукой маленькую девочку, что сидела спиной к Эрис, и от того казавшаяся волшебнице спящей. Конечно, Тегуэн помнила, что ее ученица не спит. Точнее, «обычно» не спит, но такие фразы и вопросы, чуть приближающие душу-химеру к более человечному образу, то и дело проскакивали в речи наставницы. Иногда случайно. Иногда намеренно. Иногда с заботой, иногда с какими-то другими целями.
- Потерпи немного. Мы, на самом деле, через пару часов уже должны будем добраться до одной деревушки, а там рукой подать до Сихарда. - все эти слова были произнесены с некой улыбкой. Не натянутой, не вымученной, напротив, довольно искренней, и связано это было с тем, что общаться с Шион Эрис действительно нравилось. Даже малозначительными фразами. Вероятно, это успокаивало и ее саму, в то время как, казалось бы, спокойствие химеры, ничто не могло пошатнуть. Кроме, разве что, одной вещи, и, пожалуй, появление именно этой самой вещи было тем, что в разговоре Цветочек как раз не хотела освещать. Не хотела, но стоило.
- Если проголодаешься, не молчи, ладно? - брошенная последней фраза про голод звучала для посторонних ушей, если бы эти уши тут были, довольно обыденно, но интонация в голосе беловолосой женщины в серой одежде, почти полностью скрытой под коричневой тканью походного плаща со снятым капюшоном, отличалась от той, что использовалась ранее. Беспокойство. Осторожность. Если проголодается Эрис, она потерпит. Ну или съест яблоко. У нее еще осталась парочка  еще с Фарна, и ей точно хватило бы до вечера. А вот если проголодается Шион...
У каждого в Деорсе рано или поздно появляется какой-то момент в жизни, когда он говорит самому себе «будут трупы», и для Эрис такой момент повторялся из раза в раз по мере того, как душа-химера начинала голодать. Раньше они справлялись. Заключенные, приговоренные на смерть, темные маги, пара вылазок с палачами, и, кажется, они справлялись. Но по мере продвижения опытов росла и необходимость в душах. И сейчас они были вдвоем, посреди огромного «ничего», разве что с лошадью. И у Эрис были серьезные сомнения по поводу того, есть ли у лошадей душа и станет ли Шион ее есть вовсе. Наверное, нет. Но потратить достаточно времени на решение этого вопроса у Тегуэн не вышло, хотя бы потому, что в момент, когда ее взгляд поднялся с макушки Шион, все еще смотрящей вдаль, на дорогу и горизонт, ход мыслей резко сменил направление. И заметить это можно было проще всего по тому, что единственная рука, что была из плоти, слегка дернулась, выдавая беспокойство.
Огни. Не те, что были уютными и теплыми, а те, что скорее напоминали пепелище. Прямо на дороге. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы примерно прикинуть, что может тлеть посреди торгового пути ближе к вечеру.
- Поторопимся? -

Еще до того момента, как Цветочек щелкнула поводьями, чтобы ускорить ход, в голове ее пронеслась довольно очевидная мысль. Они были далеко. Вечер был уже довольно темен, и по этой причине они как раз и заметили издалека эти самые огни – будь сейчас часов пять, возможно, они попались бы на глаза людям, что сейчас грабили какой-нибудь караван еще в тот момент, когда отступать было поздно. Но сейчас… Сейчас путь Тегуэн и Шион ничем не освещался. Фактически, Эрис уже давно задумывалась о том, чтобы сотворить волшебный фонарик, чтобы хоть как-то видеть дорогу, потому что без него добраться до южных деревень через пару часов станет уж просто невозможно. И, слава богам, что она не додумалась сделать этого сейчас.
Проще говоря, о них никто не знал. В то время как танцующие огни вдалеке были крайне заметны.
- Думаю, да. - коротко ответила волшебница на вопрос о бандитах, после чего все же направила Берни,того самого коня, что ей продали еще в Аварине, вперед.
Если там кто-то и был в живых, ему стоило помочь. По крайней мере попытаться. И Эрис точно знала, что она вполне в силах постоять и за себя, и за… А, ну да, постоять за Шион уж точно не требовалось, хотя об этом северянка часто забывала, видимо, под воздействием внешнего вида души-химеры. Честно говоря, четкого плана у Цветочка не было. Скорее, она действовала исходя из осторожности и здравого смысла – раз огоньки танцуют именно на дороге, скорее всего, тот, кто решил устроить засаду, уже закончил свои дела, и сейчас роется в какой-нибудь повозке. И как только эта мысль пришла  голову Эрис, огоньки начали гаснуть, один за другим, пока не осталась всего парочка.
И это в каком-то смысле напугало. “Закончили? Заметили?” - резко пронеслось в голове Цветочка, когда та резко натянула поводья, чуть сильнее прижимая к себе девочку, дабы та не упала, и в итоге останавливая коня, заставляя того топтаться на земле и беспокойно начать было ржать, только для того, чтобы его остановило громкое “Шшшш!” волшебницы.
Огни факелов. Да, теперь, когда они были ближе, это было похоже именно на них. Сначала они еще немного побродили по горизонту, там, где некоторое время назад этих самых зажженных факелов было больше, затем начали плавно стекать с дороги, которая находилась на небольшой насыпи и отправляться налево, кажется, в ту сторону, где был восток, а это значило уже только одно. Они уходили не потому, что заметили всадника на горизонте. Скорее всего, им вообще было плевать. Они просто закончили свои дела, и теперь торопиться уже не было смысла – в темноте преследовать кого-то в землях, где ты бываешь в первый раз – нет, Эрис была не настолько безрассудна.
- Пойдем. Думаю, нам стоит это проверить. - будто бы с каменным лицом ответила Тегуэн наконец-то на вопрос Шион о выживших, после чего снова хлестнула поводьями по воздуху, но чуть менее громко – Берни двинулся вперед, но именно шагом, а не галопом, как было несколько секунд назад. Теперь торопиться не было смысла – Не слезай, ладно? -
Последний вопрос, а точнее, не вопрос, а просьба, был добавлен уже в тот момент, когда в темноте впереди стали вырисовываться силуэты, явно епохожие на кусты или растения, которые можно было бы встретить по дороге. Произнесено это было еще потому, что в тот момент волшебница аккуратно, стараясь не сильно задеть при этом Шион, слезла с коня, спрыгнув на землю, и уже хотела попросить ее и глаза закрыть, но вовремя вспомнила скем имеет дело, из-за чего просто повернула голову, открыла было рот, но тут же закрыла его и отвела взгляд. Да,действительно. Ей не впервой видеть трупы. Тем более те, что оставляет она сама. “Опять я об этом забываю.”
- Свет. - произносит волшебница, выставив вперед железную руку, на ладони которой появляется белая сфера, тут же отогнавшая темноту к краю тракта, на котором из теней тут же проступили две поваленные крытые повозки и… Три тела. Эрис вздохнула.
Она не была героем. Не сражалась с людьми, но даже беглого взгляда по всей этой сцене хватило, чтобы понять такому дилетанту, как она, что были здесь недавно, и именно те, о ком упоминала Шион. Сломанные стрелы, еще невысохшая кровь, следы копыт и отсутствие лошадей говорило уже о многом. Последних, скорее всего, просто забрали, потому что лошади, знаете ли, на дороге не валяются. Ну, если только это не дохлые лошади.
- М-да. - протянула, с явно разочарованным видом, Тегуэн, уже готовая было сказать что-то вроде “ладно, едем дальше, тут делать нечего”, как раз в тот момент, когда до ушей и ее, и Шион, и, видимо, Берни тоже, дотянулся звук. Больше напоминающий чей-то зов, в основном потому как звучал как хриплый, уставший и крайне тихий “Э-эй”.
Первое, что сделала Цветочек, это взглянула на Шион. Быстро, оценивающе, с одной единственной мыслью, понять, что ее подопечная будет делать в этом случае. И этот вопрос сейчас был для нее даже важнее кого-то, кто пытался позвать их в одну из перевернутых повозок, вероятнее всего, за помощью. Или чтобы заманить. Может, их все-таки заметили?

Жест Шион нельзя было назвать никак иначе, как полезным. Быстрый взгляд, слегка обеспокоенный, обращенный к девочке, тут же перешел на повозку, перевернутую и от того закрывающую обзор, заставляющей задуматься. В голове Эрис моментально появился самый плохой вариант из всех доступных – каким-то образом их заметили, и скоро нападут. Один человек остался для того, чтобы обратить на себя внимание, а затем, когда Тегуэн подойдет поближе, ей попытаются воткнуть в брюхо нож, а на Шион ринется несколько человек, вооруженных и явно не готовых к сопротивлению маленькой девочки. Дальше, конечно, все пройдет довольно успешно – Эрис ведь будет готова к нападению, а вот душа-химера.. Ну, с ней все точно будет в порядке, ведь не Деорса же организовывала эту засаду. Да. Засаду. Цветочек сглотнула, снова посмотрела на Шион, после чего произнесла свои слова достаточно громко, чтобы ее мог слышать и тот, кто скрывался в повозке.
- Я проверю, кажется там кто-то есть. -
наверное, именно такие слова произнес бы человек, который встретился с последствиями нападения разбойников, а затем нашел выжившего. Да, это подходило. Осторожные шаги, постепенно приближающиеся к повозке, а затем показавшийся в проеме женский силуэт, отодвигающий часть ткани, которая служила и стенами и крышей для крытой повозки, лежащей на боку. Зов, что услышали две путницы, повторился, но теперь был еще больше похож на хрип, ик когда глаза Эрис привыкли к темноте, что царила внутри, версия, что их поджидает кто-то, резко дала сбой.
Кровь. Много крови, лужица которой сформировывалась вокруг полусидящего мужчины и растекалась по складкам ткани, образовывая витьеватый узор. Тегуэн сглотнула. Затем поняла, на что именно смотрит, а также что сейчас ее стошнит. Деорса, конечно, не была тем местом, которое можно было бы назвать добродушным и милым. Но оно не было жестоким в том плане, что в коридорах не складывали части тел и ведра с кровью и кишками. Филиал в Аварине был и вовсе цивильным местом, из-за чего предположить, что в нем обитают темные маги можно было только по слухам, либо зайдя непосредственно в чью-нибудь лабораторию, и то дилетанты бы вряд ли отличили принадлежность тех или иных вещей к представителю Деорсы или Башни. Поэтому мысль о том, что Эрис могла спокойно смотреть на раскуроченных людей и даже бровью не вести должна была оказаться ложной. Ложной она и была, потому что волшебнице потребовалось огромных сил не распрощаться с обедом, который уже успел устроиться в желудке, сглотнуть, и с выражением, на котором читалось «Боги, помогите мне!», сделать шаг вперед. С характерных хлюпаньем, которое бывает, когда вступаешь сапогом в лужу. Лужу крови. Лужу крови вот того мужика, который сейчас сидел, прислонившись спиной, держась рукой за живот и пытающийся что-то хрипеть.
До этого момента у Эрис была мысль, что это мог быть разведчик. До того, как она увидела все, что творится в повозке. До того, как поняла, что это не может быть кто-то из бандитов просто потому, что в груди у него, там, где, кажется, должно быть легкое, торчал арбалетный болт. До того, как на глаза попался разрыв на грязной, багровеющей рубахе, за которым, наверняка, был вспоротый живот. Тегуэн снова сглотнула.
Шион, принеси бинты! - крикнула она, резко повернув голову в сторону выхода, но когда вернула взор обратно к человеку, тот медленно начал мотать головой, после чего указательный палец на правой руке, той, что до этого лежала на ткани повозки, чуть приподнялся, будто пытаясь указать на что-то. Эрис сделала несколько шагов к нему, затем присела. Подол ее платья, вместе с плащом, аккуратно лег в кровавое месиво из грязи, пыли и вполне очевидной красной жидкости, перенимая часть алого цвета. Нет, бинты тут уже не помогут. Теперь, когда она опустилась и была ближе, волшебница видела, что именно неизвестный закрывал левой рукой, и обычно люди после таких ран долго не живут. Точнее, вообще не живут.
Снова хрип. Взгляд, напряженный, сначала на беловолосую с цветком в глазу, затем в сторону проема, сквозь который лился свет, где показалась загораживающая его девочка. После этого взгляд на ящик, лежащий на боку, куда показывал указательный палец. Снова хрип, затем кашель. Тихий, булькающий. И еще больше алой жидкости, с новыми силами покидающей пределы раны на животе, и теперь еще и стекающей с губ, окрашивающая светловолосую бороду незнакомца в грязный багряный цвет.
Эрис проследила за его взглядом. Дотянулась рукой, перевернула ящик обратно, только для того, чтобы увидеть там стопки бумаги. Письма. Затем взглянула на мужчину. Веки его медленно опустились, затем снова поднялись, глядя сначала на волшебницу. Затем на рукоять меча, которая проглядывалась из под ставшего заметно более грязным плаща. Кажется, это была просьба. Выполнить которую, правда, Цветочек не могла. По ряду причин. Основной была слабость.
- Шион? - северянка повернула голову. Душа-химера стояла рядом, и сейчас на нее смотрели так, будто хотели извиниться. Не перед ней, правда. Ее хотели просто попросить сделать кое что, что сами просящие сделать не могли. По ряду причин.
«Я не смогу ему помочь.» - эта единственная мысль сейчас вертелась в голове женщины, хотя мыслью ее называть не стоило. Это было оправдание. Оправдание, которое позволяло, вероятно, засыпать по ночам и не думать о всех тех вещах, которые Эрис сделала за свою жизнь. Но, видимо, одного упоминания имени было недостаточно, чтобы начать какие-либо действия, поэтому, спустя одну недолгую паузу, Цветочек снова сглотнула.
- Шион, пожалуйста. Помоги мне. Немного. - фраза эта сопровождалась взглядом, с одной стороны волшебницы, смотревшей на свою подопечную, с другой стороны мужчины, который, видимо, перед смертью тоже уже захотел узнать, чем эта девочка может ему помочь. Тегуэн, например, знала. В конце концов, вокруг, кроме них, не было никого из живых. А двоим путешественницам, одной из которых уже следовало «поужинать», еще ехать до ближайшей деревни. И, честно говоря, Эрис старалась не задумываться о том, что будет хуже — умереть от потери крови, от удара меча в горло или от того, что твою душу сожрут. Нет, она совсем не хотела об этом задумываться. Все, что ей было нужно — это знать, что только один из таких способов уйти в мир иной принесет пользу ей и ее... подопечной.

Взгляд был прикован к мужчине все это время. Эрис не отводила его ни на секунду, наблюдая за каждым проявлением боли, что проступало на лице умирающего. За каждой эмоцией в его бегающем взгляде, когда Шион подошла и начала делать то,  чем Эрис сама ее попросила. Она смотрела, не отводя его. Не потому, что ей нравилось на это смотреть, наблюдая за смертью, или же потому, что хотела узнать какие-то новые подробности о судьбе существ, которых высушила душа-химера. Нет.
Она смотрела, потому что должна была.
Потому что это был результат ее действий. Ее решений. Ее шагов на пути, который она сама же и выбрала. Это был приз. Это была расплата. Это была та вещь, которая должна была быть только для нее, потому что без нее она была бы слаба. Все это зрелище должно было закалить. Оно должно было закалять еще в те моменты, когда эти двое впервые столкнулись с голодом Шион. Должно было, но вместо этого все, что чувствовала Тегуэн, это ощущение пустоты и будто уходящих сил каждый раз, когда ее подопечная утоляла свои потребности в еде. Нет, это не закаляло. Само зрелище опустошало, делало ее более жестокой, но именно поэтому ей и нужно было видеть из первых рядов, что случается в те моменты, когда голод становится невыносим. И представлять, что будет, если он станет неконтроллируемым.
Тегуэн прикрыла глаз только когда все закончилась, слегка опустила голову. Весь процесс был выжжен в памяти, словно фигура на стене, и закрытые веки не помогали, заставляя Эрис сжать кулак  на правой руке и почувствовать, как ногти впиваются во внутреннюю поверхность ладони. Это всегда было тяжело. Тем более тяжелее, когда это неизбежно. И Цветочек четко понимала, что она не хочет заходить в дебри рассуждений о том, можно ли было бы спасти несчастного, кости которого сейчас аккуратно были сложены в сидячем виде. Потому что эти мысли только породили бы больше сомнений. Больше самобичевания. Больше боли. Больше страданий. Больше, чем она может вынести сейчас или когда либо. Больше, чем ей нужно было.
Тегуэн выдохнула. Открыла глаз. Труп все еще был рядом. Она приподнялась после слов Шион с колен и бросила взгляд в сторону ящика с письмами. Молча наклонилась, приподняла его, оборачивая в свой походный плащ, так, чтобы кровь, пропитавшая нижнюю часть ящика, не стекала, после чего развернулась и вышла из повозки вслед за девочкой. Шарик света, все еще плавающий в воздухе и освещающий место трагедии, осветил бледное лицо, на котором не было и тени той теплой улыбки, которая обычно появлялась на лице Эрис, когда она была рядом с Шион. Она выглядела уставшей. Щеки слегка впали, взгляд единственного ока был похож на взор человека, который просто хочет остановиться в своем путешествии и немного отдохнуть.
Еще один вздох. Она поднимает голову, видя блеклые огоньки звезд, которые пробиваются на темном небе, не смотря на постепенно затухающий источник волшебного света рядом. В этот момент неожиданно успокаивающее ощущение своей ничтожности позволило вдохнуть уже полной грудью, и одновременно начертить в воздухе кончиком указательного пальца правой руки спираль, заставляя шарик света исчезнуть. Да. Ничтожность. Жестокость, смерть, все эти вещи были и до рождения Эрис. И до того, как она отправилась в Деорсу. Они будут и после нее. Это было нормально. Таков был порядок вещей. И он был таковым еще до рождения  Шион, не иначе. И будем таким после того, как тело Эрис сгниет, а тело души-химеры растворится. Или что еще там с ними бывает после смерти. Цветочек не знала, да и не хотела знать.
“Да. Полное ничтожество.” - не без уставшей улыбки подумалось волшебнице, опустившей голову и вдруг понявшей, что все это время розоволосая девочка стояла рядом с ней. Улыбка стала чуть шире, потеплела, хотя и начала казаться чуть более грустной. Но по крайней мере Тегуэн вспомнила, зачем этим занимается. Не для того человека, от которого остались кости. И, наверное, даже не для себя. А для того, чтобы было меньше одиночества. Рука, состоявшая из плоти и крови, сама легла на макушку девочки, чуть потрепав ее, заставляя обратить внимание на наставницу.
- Ты молодец. И все сделала правильно. - здесь явно должна была быть еще какая-то фраза, но больше волшебница ничего не сказала. Ни “Ты не виновата”, ни “все будет хорошо”, ни “не вини себя”. Наверное, потому что боялась, что это может звучать как ложь. И было ли это ложью.
Не важно.
Потому что в тот момент это была та самая Эрис, которая когда-то обняла маленькую девочку, и предложила ей пойти подальше от леса. Вместе, вдвоем, а не в одиночестве. 
“Я могу жить с этим.” - вот что вертелось в голове Эрис в тот момент - “И я буду жить с этим.” Ящик с письмами вскоре был подвязан к небольшой седельной сумке, после небольшой манипуляциии с ремнями и использованием походного плаща. Потому что точно так же, как в случае со смертью мужчины, когда беловолосая должна была смотреть, не отводя взгляда, так же и эти письма должны были быть доставлены. Возможно, чтобы придать хоть какую-то иллюзию, что от этого волшебнице станет легче. Но, возвращаясь обратно в седло, сажая рядом с собой Шион и пришпоривая лошадь, снова отправляя ее в молчаливый поход к Сихарду, Тегуэн не могла не задуматься о том, что легче ей не будет. Потому что это не был вопрос между “легче” или “тяжелее”. Она вообще не могла сформировать его. Поэтому старалась просто делать то, что должна. И то, что хотела.
И это последнее уточнение было важнее абсолютно всего. Потому что так Цветочек могла обвинять только себя в тех ошибках, что совершила.