Карл из рода Ламарк Учтивец, Угрюмец, Золотой Лев из Аварина, Герой Фарны

Раса/возраст: Человек/28 лет; Статус, занятость: Аристократ, титулярный виконт Лион и шевалье, правая рука главного рыцаря ордена Арклана; Место рождения: Королевство Святого Аверона, территория Северной Марки, родовой замок в городе Хайхёрст.

Anduin Wrynn | World of Warcraft

О ГЕРОЕ:

„В странном, случайном браке уродился не менее странный отрок!
Первенец нашего маркиза стал первым в роду Ламарков, кто не имеет иссиня черных волос и изумрудных глаз.
Тебе надо видеть, как неуместно смотрится на семейных празднествах этот златокудрый мальчик с очами цвета неба.
Да, он похож на свою мать, но в нем нет ничего от милорда Гвена.“

Обычно реальность совсем не похожа на складные легенды из уст менестрелей да бардов. Их истории про благородных рыцарей и прекрасных принцесс зачастую захватывают с первых же строк, в то время как в бренном мире всё куда более прозаично - рождение детей редко бывает сопряжено с какими-то тайнами и интригами, по-крайней мере из категории не банальных. Что ж, историю Карла можно считать неприятным исключением. Почему неприятным? И он, и его родители много бы дали, чтобы никаких тайн, приукрашивающих историю Карла, не было и в помине. Ну да не буду оттягивать неизбежное и пролью свет на обратную сторону счастья отца и матери, ведь, казалось бы, нет такого, что может омрачить радостное чувство, вызванное рождением ребенка... во всяком случае, если ребенок твой. Да, как читатель уже, возможно, догадался, Карл является бастардом, причем не маркиза, а маркизы - первому не посчастливилось быть добрым другом короля; тем самым, к которому не страшно обратиться даже с самой щекотливой проблемой. Тогда ещё молодой монарх был молод и эффективному прагматизму предпочитал мнимое благородство, особливо в вопросах любви - он искренне желал счастья своей пассии и плоду их связи, желал уберечь их от позора и наотрез не хотел принуждать будущую мать к убийству дитя. Однако ж, он прекрасно понимал, что ребенок, несущий в себе кровь короля, должен находиться в руках того, кому он больше всего доверяет, а так же подальше от столицы. Посему бедолаге маркизу, некогда обучавшемуся при дворе и находившемуся в числе королевских оруженосцев на пару с будущим монархом (тогда ещё принцем), выпал незавидный жребий воспитания только-только зачатого дитя и создания семьи с любовницей правителя. Конечно же, за тяжелую ношу маркизу не только выдали специальную грамоту, которая позволит легализировать любого бастарда, когда маркизу будет угодно (дабы был законный наследник по-крови), но и осыпали всевозможными милостями. Впрочем, даже если бы этого не было, королю всё равно не отказывают, поэтому Гвену Ламарку было положено любить и воспитывать простудливого мальчика, который грозился умереть в первые месяцы после родов, но, вопреки всему, выжил. Будто бы призрачная рука самого Провидения поддерживала жизнь в хрупком тельце ребенка.

Время неслось со скоростью стрелы и маленький Карл рос не по дням, а по часам, чем ещё больше злил маркиза, ведь с каждым новым годом отсутствие схожести формального отца с королевским отпрыском становилась всё более очевидным. Мягкие черты лица, тонкое телосложение и слабое здоровье, одним словом, вылитый южанин. И пусть он действительно не был рожден для этих земель, не имел волчьей крови вассалов-воинов, как всякий Ламарк, но при этом старался изо всех сил походить на Гвена, коего считал отцом, и окружающих мужчин. Ледяная сталь, колючий ветер и бесконечные метели ковали в нём характер вопреки происхождению. Да, ему было холодно, но даже в нежном возрасте Карл проявлял стоическое спокойствие. Он практически не плакал, никогда не капризничал и вообще был весьма угрюмым ребенком, сильно отличавшимся от егоз замковой челяди. Тем не менее, нельзя назвать Карла нелюдимым или безэмоциональным - он с большим удовольствием шел на контакт со сверстниками, всегда проявлял любопытство, когда слушал сказки о прошлом, с восторгом смотрел на мужественного отца и благородных представителей его волчьей гвардии. К слову, маленький Карл всегда искал признания со стороны Ламарка старшего, жаждал его похвалы всеми фибрами души, но статный воин слишком редко одаривал ребенка проявлением родительской гордости. Гвена нельзя корить за такое поведение, ибо роль, которая ему выпала волею короля, была не в меру тяжелой и рождала тьму в сердце Северного Волка.
Однажды, оная чуть не победила.

Тот случай произошел, когда Карлу было немногим больше семи лет. То есть, он уже два года как жил не на женской половине и носил мужское платье, посему задуманная отцом "проверка наследника" казалась всем странным, да и произошла сия инициация слишком уж внезапно. Хотите знать, что произошло? Гвен взял своего семилетнего сына на охоту, во время которой неожиданно запросил первенца в реку. Конечно, тогда было лето, но в северных землях даже в разгар июля вода теплом не радует. Мальчик выплыл. Но чуть не умер в этот же день и целый месяц боролся с за свою жизнь с лихорадкой. Прежде чем я объясню почему Ламарк младший и по сей день считает тот день счастливейшим мгновением в своей жизни, стоит уделить внимание мотивам Гвена, объяснившего сей поступок, как семейную традицию Ламарков. Незадолго до того случая, у четы Ламарк родилась дочь - крепкая, здоровая девочка, куда более походившая на отца - того самого отца, который рассчитывал на мальчика. Но Боги не вняли его молитвам, а лекари омрачили праздник известием о том, что супруга - в следствии тяжелых родов - больше не сможет рожать детей. Кратко сказать, у Гвена больше не могло быть официального наследника, связанного с ним единой кровью, кроме как легализированного бастарда. До того момента маркиз не помышлял об убийстве Карла или его матери, к которой уже давно воспылал экзальтированным чувством. Но теперь юный бастард поднимал из сердца Северного Волка множество призраков и тёмных фантомов, столь свойственных всякому человеку. Дочь и печальная новость стали последний каплей змеиного яда на благородное сердце и зрение маркиза застлала идея о безжалостном решении всех его проблем - убить Карла и сделать родную дочь наследницей. Эта идея и заставила его забросить ребенка со слабым здоровьем в реку, о чём он пожалел практически в тот же самый миг, но ни жалость, ни благородство не смогли отогнать призраков от сердца Гвена. Лишь лучистые глаза дрожащего Карла, преданно смотрящие на несостоявшегося детоубийцу, отрезвили воспаленное сознание маркиза, устыдившегося своего поступка. Тогда Гвен в первые похвалил королевского бастарда, коего укрыл собственным плащом, поднял на руки, высоко подняв и, потрясающим душу голосом, крикнув собравшимся: это мой сын! В тот же день в замке устроили пир в честь Карла, доказавшего, что он достоин быть наследником волчьей крови. Поэтому-то Золотой Лев столь бережно хранит воспоминания о том дне.

Как бы там ни было, но чувство вины не смогло привить Гвену отеческую любовь к сыну друга. Это чувство он проявлял к дочери, а из Карла просто вознамерился вырастить достойного человека. Надобно заметить, что у Ламарков по-настоящему достойными людьми являются воны. Что и не удивительно для тех, кто ведет свой род от Гвендолина "Друга Гор и Ужасе Орков". Ламарки всегда были вассалами-воинами, защитниками королевских границ и элитными телохранителями венценосных особ. К несчастью, Карл к сей благородной линии не принадлежал и злодейка Судьба решила учинить ему очередную препону в виде отсутствия таланта к ратному делу. Усердные тренировки приносили слишком скудные результаты и глаза всякого наставника смотрели на подростка с жалостью, ибо всяк и каждый видел сколь сильно ранит юное сердце разочарованный взор отца. В конце концов, этот самый отец, как и его отец, и отец его отца носил фамильный меч - легендарный "Сокрушитель Зеленокожих" - этот меч должен был унаследовать Карл, но реакция Гвена и шепотки вассалов сходились в одном мнении: это будет позор для Ламарков. Никому не было дело до того, какой необычайной силой мысли обладает молодой ум, схватывающий с наскока любой урок, ведь широкий кругозор и склонность к чтению в Северной Марке считались чертами магов, а оных здесь многие презирали, подражая мировоззрению сюзерена. Последнее являлось главной причиной вступления Карла в Орден Арклана, ведь на двенадцатом году жизни мальчик обнаружил у себя магические способности! Благо, что тому не было свидетелей. Хотя я забегаю немного вперед, ведь на идею отъезда в столицу его навел старик Адриан, являвшийся смотрителем могильного кургана и замковой крипты Хайхёрста. О нём ходило множество слухов, особенно среди впечатлительных детей, почти все считали его магом-отступником, вошедшим в фавор к дедушке Карла, с коим частенько путешествовал в прошлом, благодаря чему маркиз держит старца среди замковой челяди и даже смотрит на него с теплотой. Сам же Карл всегда опасался могильщика, из-за жутковатого внешнего вида, хотя и считал его очень мудрым. Глаза старца и вечно задумчивое выражение на лице говорили о большом уме, а слухи о магических способностей и вовсе подкрепили решимость Карла, надеявшегося скрыть свои способности. В тайне от всех он ночью спустился в крипту к старику, чем изрядно удивил Адриана. Стараясь чтобы голос не дрожал, двенадцатилетний мальчик с вежливостью и нотками отчаянья упросил старца помочь, не побоявшись раскрыть тому свой секрет - "всё равно, если он мне не поможет, то все узнают" - думал паренек, предлагая Адриану мешочек с деньгами. Долго смотрел старик на юнца, пришедшего к нему посреди ночи с такой странной просьбой, но, возможно, благодаря тому, что Адриан знал Карла и то, как он старается порадовать отца, коий терпеть не мог магов, пожилой мужчина не побоялся рискнуть. В конце концов, подавлять способности не то же самое, что развивать их. Да, он согласился тайно обучать сына маркиза и Карл, вспоминая о том дне, всякий раз прикладывает ладонь к лицу - слишком уж стыдно за такую детскую авантюру. Однако, всё прошло как нельзя лучше! Адриан, может, не был невероятно одаренным магом, зато почтенные лета и опыт делали его неплохим учителем. Всего один год ушел у него на то, чтобы научить Карла сдерживать бурлящую энергию, хотя здесь уже не обошлось от характера Ламарка младшего. Несколько раз старик даже говорил, что с достойным учителем он может добиться огромных успехов, но это не волновало ребенка, который ругал злодейку судьбу за такой "дар". В конечном итоге, Адриан сказал, что если он действительно не хочет себя выдать, то должен покинуть отчий дом, где ему уделяет слишком много внимания, а отношения с отцом постоянно выводят из себя.
Безусловно, Гвен, презиравший помпезных молокососов из Ордена Арклана, никогда бы не согласился на вступление Карла в их ряды, посему последний подготовил целый ряд доводов в пользу своего обучение в столице. Однако ж, к его удивлению, отец согласился без всяких споров, хоть и без особого энтузиазма. Всему виной был последний визит Ламарков в столицу, по случаю рождения дочери в августейшей семье, монарху, которому представили мальчика, подросший Карл пришелся по-душе и он намекнул во время аудиенции со старым другом, что будет рад, если дитя переедет поближе. Уже не было никакого риска ни для королевства, ни для бастарда, о тайне рождения которого знал слишком узкий круг лиц.
Пожалуй, в первые очередной поворот Судьбы, касавшийся происхождения Карла, был на руку бастарду.

Влияния маркиза с лихвой хватило, чтобы обеспечить Карлу место среди оруженосцев главного рыцаря Ордена - этот человек казался Гвену более менее достойным мужем отечества, хотя, по-правде сказать, он его плохо знал (но всех остальных не знал вовсе). Ламарк младший довольно скоро понял, что потомок Арклана является человеком с весьма заскорузлым умом, не склонным к саморазвитию и более чем пресытившимся знанием нехитрых законов придворного мирка, благо, что сердоболия в его натуре хватало, чтобы следовать рыцарскому кодексу и подавать какой-никакой пример остальным членам Ордена.
Карл не ошибся, когда подумал, что в дали от дома у него больше шансов сохранить свой магический дар в секрете, вернее в дали от отца, ибо именно благодаря последнему сей дар и проявился - только недовольные глаза Гвена лишали Карла самообладания, из-за которого томящаяся внутри юноши энергия вырывалась наружу. Можно сказать, с исчезновением катализатора Карл, вооружившийся страстным желанием подавить магические способности, сумел достичь желаемого. Только вот стоило ли оно того? Большая часть новоиспеченных братьев, носивших золотые шпоры и фирменные доспехи, не имели ничего общего с теми сказками и легендами, что составляли фундамент в репутации доблестных рыцарей. Все они были вторыми-третьими-ненужными детьми аристократов, искавшими в Ордене лучшей доли. Лишь единицы демонстрировали верность принципам и отсутствие алчных целей в виде статуса и карьера при дворе. Немудрено, что Ламарк начал смотреть на всех с высока уже через год, спрашивая себя: а надо ли оно мне. Но ещё через год он окончательно уверился в том, что раз уж боги направили его на этот путь, то он должен следовать ему сколь возможно достойно. Карл от всего сердца желал послужить отечеству и направил свои потуги в сторону изменения некогда славного Ордена изнутри. В пятнадцать лет он уже вил из своего сира веревки, беспощадно им манипулируя, чтобы урвать у придворных клик граммы влияния на столичные настроения. Помимо этого, сметливый юноша сумел достичь заметных успехов в воинском деле, благодаря своему упорству. Нет, он всё ещё был слаб в сравнении со многими братьями, но переезд из вечно холодных земель благоприятно сказался на молодом теле. Он даже избавился от хронического кашля! Помимо рыцарских наук, Карл так же получил доступ к библиотеке Ордена, а в его собеседниках часто оказывались заметные умы королевства - в том числе и великий понтифик - это было результатом случайных встреч и дежурных разговор, за короткое время которых всякий многодумающий человек складывал о молодом оруженосце единое мнение. Да, Ламарк, прекрасно научившийся подстраиваться под людей, умел себя подать и произвести нужное впечатление, используя различные оружия мысли. Причем в нем было очень много естественности, ибо тонкому уму не было нужды продумывать способы знакомства и определять с каким лицом следует завести приятное знакомство - у Карла была душа истого аристократа и, можно сказать, он был истинным сыном своего отца-дипломата, сумевшего сгладить острые углы в отношении с прочими расами. Всякий раз, когда оруженосцу доводилось бывать при дворе или на знатном приеме, кровь сама подталкивала его к нужны людям и он без всякого умысла вступал в разговор, а дальше уж дело было за теми немногими достоинствами, которыми его наградила природа. Ему играл на руку возраст и экзотическое происхождение с далекого севера. К тому же, он был одним из немногих оруженосцев в Ордене, что являлись прямыми наследниками своих влиятельных отцов. Поэтому за Ламарком следили и о нём говорили на ревность многим товарищам. "Вы замечали сколь пленительна простодушная радость жизни и благородство в исключительно человеческой красоте этого юноши", "он рожден для большого дела, скажу я вам, притязает на необычайную остроту ума и этот прямой до непостижимости взгляд, который появляется у этого приветливого и всегда безупречно любезного виконта, стоит разговору едва коснуться какой-нибудь мелочи, где требуется понимание, ох, этот ястребиный взгляд оживляется, изумляет и смущает" - говорили о нем некоторые из особо впечатлительных придворных, в том числе и прекрасные дамы, которые слушали с практически не допустимой долей восторга милые, искрящиеся молодостью шутки Карла, уму которого, вероятно, не находили равного в своем мире. Да, будущий рыцарь прекрасно усвоил правила высшего света столицы, коие его весьма веселили, ибо здесь он чувствовал себя в своей тарелке. Никогда он не говорил, предварительно не обдумав каждого слова; всегда готовый в внезапной бури и умеющий с легкостью парировать любой удар для своей репутации - нужно ли говорить, что именно такие мужи нынче и становятся рыцарями. Да-да, в семнадцать лет Карл уже выиграл турнир оруженосцев на радость публике, хотя это не было заслугой его ратных навыков, скорее неизбежной данью общества - ему поддавался почти каждый противник. И это вполне устраивало Ламарка, который с благоговением склонил колено перед Его Величеством, что ежегодно посвящал благородных отпрысков в рыцари во время главного праздника.
Так было до момента, пока он не сошелся в спарринге с Гвеном Ламарком.

Едва ли Карл ждал победы, но, поддавшись самообольщению, он поверил, что хоть чего-то достиг за эти годы. На деле же его способностей хватило на жалкие двадцать секунд поединка с Северным Волком - тогда во взгляде отца Карл без особого труда прочел презренное: "и ты взял себе в личный герб золотого льва?" - взял, решив выделиться позументом да новым сюрко. Всё это оказалось не более, чем пылью в глаза, из-за чего незаслуженно задранный нос разбился до крови, после первого же удара от жестокой реальности, так и намекавшей: тебе никогда не быть ровней такому, как он.
Это был страшный вывод, вернувший Гвена на путь воина.
Ему не хотелось плясать под дудку своих умений.
Ему хотелось походить на отца.

С того визита Карл вновь начал усердно тренироваться в обращении с мечом и копьем, выкинув из головы многочисленные визиты, светские рауты и изучение однообразно разнообразных рукописей, посвятив всего себя для того, чтобы отец мог им гордиться и без страха передать фамильный меч. "Я не опозорю свой род!" - беспрестанно думал Ламарк, размахивая клинком, сжимая трензельные поводья верного коня и сражая тренировочным копьем соломенный манекен. Он даже переступил свою гордость, упросив Корвина Аберкрона на ежедневные тренировки. Закадычный товарищ, был так же заклятым соперником Ламарка, ибо в годы их обучения считал, что сыну маркиза нечего делать в воинском Ордене, якобы представлявшем лучшую часть человечества, особой вишенкой на торте являлся тот факт, что у двух рыцарей были разные взгляды на положение вещей - Корвин не желал мириться с реальностью, в которой славный Орден по-сути: прогнившая структура, использующая своё влияние для наживы, нисколько не боясь марать руки даже в сокрытии преступлений; ему хотелось противостоять системе, а не прогибаться под неё, поэтому-то он отказывался закрывать глаза на взятки и кумовство. Карл в свою очередь, видя что из себя представляет Орден Арклана, не гнушался использовать и кумовство, и лесть, и услужливость, дабы подниматься на самый верх. Подводя итог, двух рыцарей объединяла ненависть к сложившейся системе, но сталкивало лбами мировоззрение. Так или иначе, но мужская солидарность в купе с уважением, которое испытывал Карл к Корвину, помогло им всё же стать своеобразными друзьями. Конечно, не обходилось без горячих споров, многие в Ордене были свидетелями, как братья пикировались в красноречии или выясняли отношения на ристалище, но при этом именно Карл упрашивал начальство закрывать глаза на локальные скандалы, коие разводил Аберкрон, когда ловил за запястье тех, у кого руки не чисты; именно к Корвину обращался за советом бастард и ему же доверял. Он искренне считал принципиальность ровесника ребячеством, эдаким юношеским максимализмом, который мешает ему трезво смотреть на вещи - "и когда он это преодолеет, то цены Корвину не будет". Наверное, поэтому Карл не стал отговаривать друга о переводе в настоящую клоаку. Что могло произойти с сыном герцога, который ещё и постоять за себя умеет? Ламарк делала ставку на то, что бесполезные потуги отрезвят некровного брата, но, как известно, все вероятности невозможно просчитать, ведь миром правит случай, умеющий удивлять даже Богов.

Ну да я отвлекся от главного рассказа. Разумеется, Карл не был из той категории людей, что будут ограничиваться только одним методом решении проблемы. Ему нужны были боевые навыки и, чтобы получить оные, мало было отрабатывать паттерны и мышечную мощь наращивать. Юноша хотел достойной проверки своих умений и в итоге нечтоже сумняшеся воспользовался слухами о Лесном Братстве. Нет, эльфы здесь ни при чем. Обыкновенные разбойники, засевшие в Королевском Лесу. Они грабили богатых людей и зажиточных граждан, чем заслужили уважение простого населения окрестностей Аварина. Посему восемнадцатилетний заложил в голову главы Ордена идею об экспедиции в лес, чтобы придать правосудию нашумевших разбойников и заодно понять авторитет Ордена в глазах общественности. Плюсов у идеи было слишком много и весной того же года бравые рыцари во главе отряда, собранного из гарнизона и добровольцев, прочесывали лес, в котором и произошло боевое крещение Карла. Не скажу, что зрелище было жалким, отнюдь, ясность ума и хорошее снаряжение помогли юноше не погибнуть, даже когда она попал в окружение бандитов, куда лучше обращавшихся с оружием. Безусловно, дюжие головорезы разорвали бы львенка в клочья, но подоспевшее подкрепление подоспело как нельзя кстати, засвидетельствовав храбрость и боевые ранения молодого рыцаря, в одиночку выстоявшего против пятерых, а потом ещё и соединившегося с главными силами, что логово нашли. Он был среди тех, кто победил главарей Лесного Братства, помогал освобождать многочисленных пленников, коих собирались продавать в качестве рабов на черном рынке, и так же помог обнаружить тайники с награбленным добром. Его же идеей было раздать часть простому населению по дороге в столицу, дабы пустить весть о том, как благородный Орден сразил врагов.
Эта экспедиция принесла ему не только славу, но и признание отца.
По-крайней мере, так он подумал.

Маркиз Ламарк, узнав о свершении сына, который чуть не погиб во время битвы с какими-то разбойниками, пришел в ярость. По его мнению, королевский бастард, коего ему доверили, не должен заниматься подобными глупостями. Лишь при встрече Гвен понял, что сам так воспитал сына, что "не устрашился вызваться для разведывания дороги в ночь" и "сорвал отряд обороняющихся бандитов, на головах их войдя в пещеру, даже не зная, что он там встретит" (как говорилось в приукрашенных рассказах о бое в Королевском Лесу). Поняв это, Гвен решил, что момент, когда отец мог укорачивать сыну храбрость уже давно упущен, тем паче, юноша всегда славился благоразумием. И он сделал единственное, что могло повысить шансы рыцаря на успех - передал ему фамильный меч, сказав, что уже слишком стар, чтобы орудовать им, да и к тому же убивать в Марке давно некого. "Прославляй этот клинок в подвигах во имя королевства, человечества и своей леди" - эти слова огорошили Карла, всегда считавшего, что он недостоин великого оружия предков. Рыцарь даже не нашелся, что ответить и лишь головой мотнул, завороженно смотря ни на клинок, а на отца - не таких слов он ожидал, ох не таких. В итоге сил его хватило, чтобы задать только один вопрос: "зачем?" - "с ним ты сможешь достичь того, чего так отчаянно желаешь, и не погибнуть от случайного удара" - ответил отец, вложив украшенные изумрудами ножны в руки Карла, подумавшего, что он уже достиг этого. Отец переживал о нем, отец доверил его самое ценное, что есть у дома Ламарк... и теперь Карл не мог его подвести.
Печальное заблуждение, плод иллюзий и незнания истины.

Намеренно не буду утомлять читателя тонкостями жизни Карла, ставшего левой рукой главного рыцаря, не буду рассказывать о его теневой войне с криминальным миром королевского домена, о усилении религиозности и возвышения догматов светлых богов в сердце рыцаря, об отрицательных метаморфозах в личности, породивших самый настоящий расизм и надменность в отношении других рас. Скажу лишь, что он всеми силами старался избавиться от лицемерия и создать образ, за который человечеству будет не стыдно, нет, на который будет ровняться вся молодежь, однако, гордость мысли и скудоумие окружающих всяких раз заставляли Ламарка надевать маски - в двадцать четыре года он по прежнему сохранял гибкую личность, смотря на всё свысока, из-за отчётливого понимая: что такое они и кто такой он. Ламарк сам не замечал, как амбиции туманили ему сердце, вызывая скверное чувство на душе. К несчастью, именно в этот период пришло известие из родных земель - его отец решил сделать наследником новорожденного сына сестры, недавно вышедшей за муж, и это решение уже даже заверила королевская канцелярия! Это был шок для молодого мужчины, уже уверившегося в отцовском расположении. Вопросов было слишком много, чтобы пытаться на них ответить самостоятельно, и он в очередной раз ринулся на север, дабы лично обсудить всё с родителем. Нет, он не собирался спорить с его решением, ему даже было плевать на то, какой урон репутации нанес сей удар в спину - ему просто хотелось получить ответы. И он их получил, пусть и совершенно случайно, услышав разговор отца и матери... нет, они не говорили, что он бастард, и, тем более, не говорили чей, ведь у всех стен есть уши; однако, при интеллекте Карла этого и не нужно было, более того, Золотой Лев удивился, как сам до этого не догадался за четверть века. Внешность, отношение - всё указывало на то, что он, Карл, не родной сын маркиза. А уж чтобы догадаться о том, кто мог уговорить Северного Волка на свадьбу с беременной женщиной, не нужно иметь семь пядей во лбу. Впрочем, в подкрепление своей теории он навел кое-какие справки, когда вновь вернулся в столицу, окончательно уверившись в том, что его настоящий отец король.
Смутно стало у него на душе от такой истины, сделавшей его свободным.
Смутно до страдания.

На пепле от прошлых стремлений родились новые. Теперь, когда Карл не был связан со своим фальшивым отцом, рыцарь с упованием смотрел на августейшую фамилию. Никогда ещё патриотизм в его душе не достигал таких высот! Он чувствовал удесятеренную радость жизни, когда видел монарха или его ближайших родственников, в тайне мечтая объясниться с биологическим отцом. Ему доставало ума, чтобы понять зачем король сослал любовницу на далекий север, а так же оценить по достоинству благородное великодушие данного решение - сам король забыл о благоразумии, из-за него! Между прочим, именно тогда Карл, как и многие рыцари, провозгласил Леди Сердца молодую принцессу, поклявшись прославлять её имя и защищать честь, нисколько не заботясь о том, сколь много потерял, из-за ревности многих красавиц, оказывавших ему знаки внимания на каждом балу. Всё естество мужчины переполнила благодать от служения родным и он с ещё большим остервенением отдался самосовершенствованию, дабы соответствовать недостижимой планке дома Виндзор. Несколько выигранных турниров, воспитание молодого поколения рыцарей, блестяще организованные парады, во время которых происходили тайные устранения притонов контрабандистов. Жаль, что все старания превратились в прах, когда король умер, а на его сына - единокровного брата Карла - пытались совершать покушение дом Абрекрон! Да-да, тот самый дом, из которого был родом Корвин - один из немногих рыцарей Ордена, коих Карл уважал и, что самое важное, коим доверял. Теперь стыдно вспоминать, какие далеко идущие планы строил Карл де Ламарк на своего принципиального товарища. "Вот к чему ведут эти бестолковые принципы! К предательству, к измене!" - негодовал мужчина, изучая неоспоримые доказательства.
В одночасье его друг и брат по оружию стал врагом.
И верность к родственникам лишь распаляла гнев.

Когда пришло известие, что Корвин сбежал, а потом ещё и расправился с отрядом преследование, Карл, наплевав на всё, вызвался лично призвать товарища к ответу и ни у кого не возникло сомнения, что именно это Ламарк и сделает. Только вот внезапное исчезновение принцессы Каролайн сместили сферу интересов Карла, отправившегося на поиски единокровной сестры. Чуть меньше полугода прошло с тех пор, а отряд из десяти человек так ничего и не нашел. Ну, как ничего... в своих странствиях они случайным образом застали Брешь, когда проезжали мимо Фарна.
Двое их осталось... но виной тому не Корвин, а битва при Фарне, в которую Карл затесался, когда проезжал мимо и узнал о Разрыве. Восседая в ставке командования, осматривая разбитый на скорую руку лагерь и территорию, испещренную траншеями, Золотой Лев явственно задумался о том, сколь мелочны его деяния в столице. Защищая закон, он думал, что защищает человечество, но, увидев настоящего врага, прозрел... разве могут какие-то преступники сравниться с первородным злом? Разве ради них нужно реформировать и изменять систему Ордена и армии? Нет, всё это несуразные глупости.

В той битве он действительно дрался как лев. Что и не мудрено, десять лет прошло с тех событий в Королевском Лесу. Он уже не был юнцом, да и в руках у него был зажат "Сокрушитель Зеленокожих". "Теперь все только и говорят о героях Фарна, возможно, даже в ваших ледниках наслышаны об этом славном деле" - писал Гвену не абы кто, а его знакомый герцог Тассариан Ланкрал - "Отдельно выделю твоего сына, ибо нынче каждый менестрель поёт о нашем Золотом Льве да всяк удивляется, как это простой шевалье умудрился правой рукой потомка Арклана стать в таком-то юном возрасте. Возглавляя конный отряд, Карл де Ламарк проявил себя поистине человеком хорошо войну понимающим, дважды опрокинув врага на левом фланге и сумев спасти положение дела на правом! Не буду рассказывать о том, чего не знаю, но последнему лично был свидетелем, ибо сдерживал исчадий Тени со своими людьми на этом фланге. Сын твой с неизреченной храбростью продрался с остатком своего отряда сквозь неприятеля, сея оному везде смерть да ужас. С залитым кровью лицом, помятым доспехом и сияющим мечом, потерял под собой лошадь, но в ту же секунду встал, умудрившись подхватить топтанное знамя! Сердце старика гордо за отчизну, когда вспоминаю глас сего героя, воодушевившего неровные линии - пятиться перестали и в наступление пошли, хотя не могу перестать корить себя за такое, ведь, не сдержав людей, потерял слишком многих. Сын твой чуть калекой не остался, лишившись в той атаке запястья, что знамя держало, а на груди крылатые твари два глубоких шрама оставили - в героизме своём Карл бился, подобно полубогу, превозмогая боль и крича на врага, пока не велел отнести его в тыл". Нет смысла пересказывать всё послание герцога, ибо заканчивается оно строчкой "прости за длинноту письма, я не имел времени сделать его короче", лучше поведаю о том, что лекари сумели-таки рыцарю руку вернуть, но вот уродливые шрамы в то время как следует подлечить не смогли и токмо кровотечение остановили. Разумеется, после битвы Карла призвали в столицу, где его старания были вновь использованы для поднятия репутации Ордена, а сам рыцарь получил в награду титул виконта и земли в предместья Аварина. Ну да не является всё это сутью, ибо в пылу сражения королевский бастард, наконец, развеял остатки пелены тумана со своего жизненного пути - великую цель избрал, возжелав защитить свой мир от демонических созданий, считая их злом во плоти и погибелью для душ всех божественных созданий. До сих пор живы в нём воспоминания о том, как сотни разноцветных огоньков взметнулись с поля боя и устремились в Брешь. Воры лишили павших товарищей возможности встретиться с богами и за это Карл их никогда не простит.

Оправившись в столице и покончив с делами, Карл собрал новый отряд и отправился на поиски принцессы, надеясь в пути найти хоть какую-нибудь зацепку о своем товарище. Однако же, известие о возвращении единокровной сестры вновь принудило Золотого Льва вернуться в Аварин. Нужно ли говорить, сколь горьким событием стала смерть молодого короля? Невзирая на то, что Карл был уверен в происках заговорщиков, его тяготило данное другим рыцарям обещание о поимке Корвина, что уже успел прослыть весьма жестоким убийцей, цели которого неизвестны. И сейчас, когда в стране осталась только королева, столь опасный преступник не может разгуливать на свободе.

Особенности и умения:
Он человек, существо быстроживущее и абсолютно ненасытное. Поэтому за двадцать восемь лет Карл может похвастаться очень широким кругозором. Геральдика и тактика, география и фортификация, естественные науки и картежные трюки, некоторые обычаи южан-островитян и орочьи ругательства, учения о душе и небесные карты - малый список того, что скрывается под черепной коробкой. В чём-то он подкован, чем-то просто увлекается, а кое-что случайно запомнил, как бы там ни было, но тяга к новым знаниям неутолима, а прекрасная память аристократа позволяет держать в голове самые разнообразные знания.
Как и всякий достойный рыцарь, отлично держится в седле, умеет правильно надевать доспехи и заботиться об оных, замечательно фехтует двуручным мечом и неплохо обращается с турнирным копьем. Посему выносливый и, что весьма важно, обладает огромным внутренним резервом - второе, третье дыхание... дополнительные силы просыпаются в экстремальных ситуациях, когда упорство сливается с храбростью, заставляя целеустремленного бастарда со стальной волей подниматься или терпеть сильнейшую боль. Одаренный управленец и интриган, харизматичный командир и опытный путешественник, правда в последнем случае почти всегда странствует с оруженосцем и слугами. Ко всему прочему, Карл грациозный танцор, увлекающийся искусством, как живописным, так и литературным, что превращает его в поистине интересного собеседника, способного поддержать любой разговор. Впрочем, умение общаться уходит корнями в чуткое понимание людской натуры (не эльфийской или ещё какой, а именно людской).
Обладатель магического дара, который сумел подавить ещё в детстве и благодаря самоконтролю энергия ни разу за шестнадцать лет не вырвалась наружу.

Имя бога-покровителя или отношение к религии в целом:
Как уроженец севера, свято почитает трех богов - Ноа, Аэна и Нохтур. Тем не менее, Бог Света имеет особое место в сердце Карла. Ему бастард молится, у него просит совета и благословения. В религии очень хорошо разбирается и сам по себе очень религиозен, некоторые даже шутят, что из рыцаря вышел бы отличный жрец.

Мировоззрение:
законно-добрый.

ОБ ИГРОКЕ:

Связь с Вами:

Пожелания на игру:
Хочу приключений, защищать принцессу сестренку младшую и распутывать дворцовые интриги хочу, превозмогать недавно обретенную ненависть к демонам тоже хочу, ну и стать избранником Бога Света да главным рыцарем Ордена не помешает, до! Вообще буду рад подписаться на многое, но имейте в виду, что эпизодов много не беру и пишу ток от третьего лица.
Отдельным пунктом идёт линия с Корвином - брат, я найду тебя, зачитаю права и предам правосудию, бойся и готовь адвоката ;р
Ну и написать парочку заявок, да.

Передача GM'у:
Только за!

Отредактировано Carl de La Marck (2018-10-13 13:00:41)