Айра с негромким скрежетом царапает когтями дно перевернувшийся лодки, пытаясь изо всех сил впиться ими в дерево, и беспорядочно барахтается ногами, боясь утонуть. Мерзкая соленая вода нагло пробиралась в рот и нос, с каждым неровным вздохом заставляя мальчишку судорожно кашлять. Перед глазами одна лишь мутная водяная гладь и лоб больно стукается об борт, но цепкие ладони таки ухватились покрепче за него. Приложив весь небольшой остаток своих последних сил, вороненок забирается повыше и, перепугано обхватив деревянный корпус руками и ногами, долго и тяжело откашливается. После жадно глотает воздух, которого ему так не хватало, трясет головой, пытаясь заставить выйти влагу из ушей, и поднимает свою маленькую голову, протерев глаза, но только для того, чтобы в ужасе их раскрыть, наблюдая за открывшейся картиной. Со всех сторон Айру окружала водное зеркало, что тянулось далеко-далеко за горизонт, куда даже его зоркий птичий глаз не мог углядеть.

- С-сестренка... - со слезами на щеках жалобно пищит он, прежде чем пуститься в слезы и тихие стоны. Страшно, как же было страшно. Уже в малом возрасте Айра был со смертью на ты, выступал с нею на сцене, рискуя тем, что следующий нож партнерши мог таки случайно попасть в него. Но это было весело. А сейчас... Сейчас он просто был потерян. И совсем один, посреди бесконечного моря одиночества.

Спустя время и кучу пролитых слез, мальчишка делает попытку собраться и собрать по кусочкам разбросанные воспоминания. Он помнит корабль, на котором они плыли, беспросветные черные тучи, плотную дождевую пелену, пурпурные линии молнии вдалеке, крики, велящие слезть с мачты, а потом... Волна. Огромная, всепожирающая волна, которая накрыла их корабль целиком. И треск не выдерживавшей мачты, последовавший за ней. Дальше только темнота.

Стараясь подавить вновь подступающую панику, он продолжает думать. Сестренка всегда говорила, что надо стараться заполнить голову чем попало, лишь бы не дать страху взять вверх. Корабль же не утонул, так? Иначе бы были обломки. Много обломков. И выжившие. Или утопленники. Если конечно его не унесло настолько далеко... Нет-нет, конечно не унесло. Слепо верить в это оказалось не так уж и сложно. Но так или иначе, что ему делать? Может... если просто плыть в одном направлении, то суша появится? У него же есть лодка, да? Немного потрепанная и плавающая дном кверху, но ведь есть! Надо просто...

Новый приступ кашля разогнал глупые мысли. Холодно. Промокшие перья ледяным покрывалом обхватывали все его тело и даже легкий бриз вынуждал содрогаться от холода.

И что же дальше?

Содрогаясь от очередного приступа кашля, Айра замечает как что-то промелькнуло на краю его птичьего глаза. Практически не думая он тут же поворачивает свою мокрую голову в ту сторону и замирает на месте. Два маленьких тусклых куска янтаря хищно смотрели на него в ответ, прежде чем в следующее мгновение тут же исчезнуть под водной гладью, выдав проскочившее в них удивление. Или это был испуг? Двигаясь больше следуя инстинктам, нежели разуму, вороненок за секунду прекратил лежать на лодке с нею же в обнимку и, упираясь на все свои четыре лапы, присел в напряженную позу. На несколько секунд сознание полностью очистилось от былых страхов и ненужных мыслей, оставляя лишь слепое следование животному чутью. Но продлилось это недолго и, пока цепкий вороний взгляд внимательно изучал местность вокруг, вскоре голова мальчика снова начала наполняться глупыми раздумьями и трепетом перед неизвестной опасностью.

Ему показалось? Наверное. Ну, то есть... должно быть. Да точно показалось! Это же... Не могли быть... Глаза? Или... Может это просто какая-нибудь... рыба? С шапкой рыжих волос... Или это были не волосы? У рыб же нет волос. Или есть? Ведь если нет, то это не рыба... Да, точно есть! Должны быть! Иначе... Что это еще могло быть? Будто в ответ на этот вопрос из старых воспоминаний возникают байки у костра о жутких чешуйчатых подводных людях, утаскивающих всех разумных существ на дно, чтобы сделать их себе подобными. А еще о прекрасных и жестоких русалках Жемчужного рифа, которые чарующими песнями притягивают моряков на скалы и потом заживо съедают оставшихся в живых. Или что-то вроде того. Глупые сказки! Глупые-глупые-глупые! И не сколечко не правдивые! Ведь правда?...

Как бы Айра не пытался убедить себя в том, что все это пустые выдумки, когтистые пальцы сами собой тянуться под тяжелый мокрый плащ, только чудом оставшийся на нем, и пытаются нащупать рукояти верных метательных ножей, но, увы и ах, они ничего не находят. Скорее всего, проводят великолепно свое время на морском дне. И он очень даже может к ним присоединиться. Паника медленно съедала детский неокрепший мозг и он вот-вот под влиянием быстро поглощающего его ужаса мог сделать какую-то глупость. К ней надо было лишь подтолкнуть.

И когда чужая макушка с янтарными глазами вновь всплывает на поверхность, то вороненок был слишком растерян и напуган чтобы думать. Именно поэтому животные инстинкты снова все решили за него.

Он не издает боевого выкрика или еще что-либо, просто отталкивается сильными лапами от деревянного дна судна и делает прыжок в тот самый момент, как чужак или чужачка вновь выдает себя. С острыми когтями наготове, он налетает на нее или его сверху, словно небесный хищник делает заход на свою бедную беззащитную жертву.

Ну или ему хотелось верить, что выглядит все именно так. Вот только удосужиться вспомнить, что ни летать, ни плавать он не умеет, безжалостный пернатый охотник умудряется лишь в последний момент.

Когда глупый вороненок накрыл своей тенью маленький силуэт вылезший из-под воды головы, то только сейчас он таки всмотрелся в опасное морское чудовище более внимательно. И тогда его былая решимость, порожденная исключительно дикими инстинктами, дрогнула. Лицо его "добычи" принадлежало молодой девчушке, почти его ровеснице, чьи те самые бездонные янтарные глаза смотрели прямо на него. Одного ее удивленного взгляда хватило чтобы выставленные вперед когти опустились вниз. Она же...  У нее же... Она ведь такая... Как... Какой из нее мог быть подводный монстр?!

Последующий краткий вой окончательно сбил Айру с толку, отчего прежняя бездумная готовность к приземлению пропала в мгновение. И вот уже нежное на вид лицо неизвестной скривилось в абсолютно жуткой эмоции и будто приближалось куда быстрее, чем должно было. Или ему только кажется? Животные рефлексы будто растягивали на более продолжительный срок этот полный напряжения отрывок времени в сознании мальчишки, однако даже так ничего путного в голову не приходило. И с чего он должен сейчас спрашивать ее имя?... Она же все равно не ответит. Наверное.

Надо ли говорить, учитывая подобные мысли в его глупой голове, что следовавшее далее лобовое столкновение было для него сюрпризом?

Морская вода вновь пробивается внутрь через рот и ноздри, рискуя попасть в дыхательные пути и утопить мальчишку. Мутная тьма с мельчащими обрывками света окружила вороненка, было непосильно осознать где вверх и вниз, руки и ноги в панике беспорядочно рассекали поглощающее его водяное окружение. Когтистые лапы нащупали что-то мягкое, за что можно было схватится, и Айра тут же не думая делает это. Затем мир вокруг начинает кружиться с еще большей скоростью: вот снова пару секунд солнечной поверхности и короткий глоток воздуха, вот опять морская темень и темно-красная пелена перед глазами, а вот сильный удар об что-то твердое головой. Все это время мальчик не выпускал из когтей нечто, что не давало ему утонуть. Не давало до тех пор, пока резко не начало опускаться в беспросветную бездну.

Лучи солнца окончательно пропали за всепожирающей мглой, безграничная толщ воды начала сдавливать тело, грудь пронзала стонущая боль. Насколько вороненок мог судить, он погружался на самое дно, крепко-накрепко вцепившись в некий темный силуэт под собой. Ноги снова забились сами собой, стараясь когтями впиться в эту загадочную фигуру, но они лишь беспомощно скользили по чему-то твердому. Айра попытался рассмотреть неизвестного, держа в голове красивое лицо той девчонки, но видит только мутные контуры. С каждой секундой думать становилось все сложнее, воздуха не хватало. Тяжело... Как же тяжело. Надо отпустить. Иначе... Смерть. Но даже так, он ведь утонет! Чуть подсказывало, что они уже очень глубоко под водой и всплыть сам мальчик не в состоянии. Но... что тогда делать? Что делать? Что делать?! Что... Сестренка?

- Когда дела плохи, - знакомый смеющийся голос возникает в голове, - то всегда целься в горло.

Утекающее сознание внезапно вернулось на некоторое время к Айре, который из последних сил не давал себе его потерять. Он уже ничего не видел, но руки-то все еще сохраняли свое осязание! Когтистые пальцы левой руки вышли из мягкой плоти и на ощупь двигаются вверх, пока не находят что-то напоминающее шею. Есть ли у рыб горло? Этого, как и то, как они вообще дышат под водой, он не знал, но какая разница? Острые пальцы нащупывают что-то мягкое, и он чувствует под ними биение сердца. Больше ему и не надо. Когти легко вонзаются в незащищенную плоть, но не очень глубоко. Прямо сейчас альран пытался не убить, но выжить. Второй рукой он находит нечто похожее на подбородок, наличие которого у рыб он так же не знал, и царапает его, стараясь потянуть наверх.

Это было короткое и понятное предупреждение: плыви наверх или я перережу тебе глотку.

О том, что какая-то рыба, даже если и хищная, не была достаточно умной, чтобы понять это сообщение, Айра не думал. Как и о том, что под ним сейчас была вовсе не рыба.

Как бы Айра не старался, вверх они все почему-то не всплывали. Вместо этого они все погружались дальше в бесконечную темноту. Не то чтобы для него была разница, так как видеть он все равно уже ничего не мог. Пальцы правой руки пронзает боль, но у вороненка уже не было сил ни бороться, ни вытащить плотно засевшие во вражеском горле когти. Слишком тяжело, слишком больно. В голове один сплошной морок, а легкие без капли милосердия требовали воздуха. Но мальчик уже даже не замечал как организм опрометчиво через ноздри впускает проклятую воду в дыхательные пути, как меняются их движения в этом море, которая станет для него могилой. Он так... устал. Может немного отдохнуть? Глаза и так уже давно закрыты, так что...

Но что-то вдруг изменилось. Маленькое тело содрогнулось от резкого удара, а секундой после Айра пробуждается от подступающего мертвого сна стоит его коже почувствовать свежий бриз, что холодными влажными прикосновениями пробирается под перья. Наглотавшись воды, он снова дергается в новых приступах кашля, пока перед глазами все еще стоит чуть щиплющая пелена. Трудно было понимать, что происходит, зато боль в пальцах теперь он ощущал четко и ясно. Вместе с мокрым кашлем изо рта раздается сдавленный стон. Еще и плечо почему-то стонет, будто ударилось об что-то тяжелое.

Пробыв в таком потерянном состоянии еще несколько секунд, вороненок наконец осознает, что и ноги, и руки упираются об что-то твердое. Он не в воде. Вроде бы ничего не обычного, но как он тут оказался? Растерянный взгляд мечется вокруг, цепляясь за размытые контуры той самой лодки, которая вдруг оказалась перевернутой уже правильной стороной вверх, и удивленно останавливается на сжавшуюся перед ним фигуру. Приглядевшись внимательней, Айра изумленно охает. И после нескольких озадаченных мгновений, не думая он прыгает на противоположный от незнакомки конец лодки, присев на корточки и выставив перед собой когтистые лапы, готовясь к атаке. Конечно ничего такого он и не планировал, но животные рефлексы действовали не прося его разрешения.

Тщетно пытаясь утихомирить шумное дыхание, он молча наблюдает за незнакомкой. Конечно же это была она, на кого он еще совсем недавно столь уверенно прыгнул, отчего чуть не утонул. И у нее был хвост. Рыбий! И еще она... вся блестит. Кажется, это называется... чишуйка? Или... Стоп, а разве у девочек... Вороненок тут же встряхивает головой, стараясь избавиться от глупых мыслей. Не думать о пустом! Это же... русалка. Настоящая, живая. И чуть его не убившая. Стоило взглянуть на небольшие раны, в которых были исполосованы ее плечи, подбородок и горло, то мальчик сразу догадался, кто его чуть не утопил на дне морском. И подумаешь, что он первый напал! Он же... не хотел. Вроде бы. И вообще... все знают, что русалки злобные, хитрые и кровожадные чудовища! Пусть и красивые. Снова поймав себя на том, что излишне засматривается на привлекательное лицо и вглядывается в очертания ее тела, Айра прикусывает нижнюю губу до крови. Дурак-дурак-дурак! О чем ты думаешь?!

От подобных мыслей его отвлекает то, как русалка (конечно же русалка, кем она еще могла быть?!) что-то сбивчиво шипела. Или шептала? Мальчик не смеет сдвигаться с места, чтобы расслышать ее получше. Вдруг она его опять схватит и утащит под воду? Но что тогда с ней делать? Инстинкты кричали об очередном нападении, но у вороненка хватило мозгов не идти у них на поводу в этот раз. Может попробовать... поговорить?

- Эй! Ты меня слышишь?! - смесь испуга и деланной уверенности вряд ли звучала угрожающе. - Это... Это моя л-лодка! Уходи!

Вот. Кажется прозвучало убедительно. Вроде бы. Если на него так накричали, он бы точно испугался. Наверное. Может... надо погромче? Или лучше помолчать? Или тоже начать шипеть? А что если...

Этими и подобными мыслями голова так и наполнялась, пока руки мальца дрожали от страха.

- Эй! Я говорю, это моя!...

Было нашедший в себе показной храбрости на еще один крик погромче, Айра тут же испугано проглатывает язык, стоит русалке таки поднять голову и посмотреть на него, будто он был совсем к этому не готов. Как только она ловит его взгляд своими бездонными янтарными глазами, дыхание вороненка замирает, тело от страха отказывается двинуть даже пальцем, а взор отвести уже нет никаких сил, как бы все естество мальчонки не кричало об опасности и требовало убежать как можно дальше отсюда. В воду, ага. А что тогда делать? Ведь тогда... все! Сейчас как набросится на него и утопит на дне морском. Или взглядом в камень обратит, если уже этого не сделала! Или как обнажит свою пасть из тысяч острейших зуб...

Айра не сразу осознает, что видит чужие слезы, но стоило этому таки произойти, как все идиотские мысли тут же исчезают, оставляя после себя многозначительную пустоту. И только потом он наконец замечает еще и алую кровь на истерзанным им же плечах, отчего чувствуется внезапный и непонятный укол где-то в груди. От последующего шлепка хвостом по лицу маленький птенчик безвольно оседает на дно лодки, но, казалось, странный девичий выкрик, что словно обвинял его в чем-то, был куда больнее. Потрогав горящую от удара щеку когтем, Айра продолжает наблюдать за горько плачущей русалкой и начинает чувствовать... Вину?

Инфантильный разум, что обычно без проблем находил как с легкостью оправдать своего обладателя, сейчас будто уперся в гигантскую стену обвиняющих доводов, что укоризненно возвышались над ним. Самый главный тут же больно падает ему на голову: она ведь даже не нападала на него! Но ведь хотела, иначе почему рядом плавала? А почему нет? Или это его море и он запрещает? Ну... А кто тогда пытался его утопить, а?! А кто на нее налетел первым аки сокол на мышь? Тишина. Ага, вот то-то же, пустая твоя голова!

Сдавшись перед обвинениями собственной совести, он стыдливо упирает глаза куда-то вниз, поджав колени, и сидит так некоторое время, слушая русальи стоны и всхлипы. И чего сидишь, дурень? Сестренка учила, что в таких случаях надо извинятся, да как можно искренни. Вот только нужные слова то ли не подбирались, то ли встали упрямым комом в горле. Да и смысл, коли она его, кажется, и так, и так не понимает? Ворон думает. Долго думает. Упорно думает. Пока боль в сердце не становится совсем уже невыносимой.

Тяжело вздыхая, он, не вставая в полный рост, осторожно подбирается к ней поближе, легонько, как можно аккуратнее, касается ее руки своей когтистой лапой и, наклонившись, тихонько дует ей на поцарапанное плечо. Когда он умудрялся как-либо пораниться, то сестрица так же делала. И пусть боли это не утоляло, но зато все равно становилось всегда как-то... легче и теплее.