Побег Кейрана на коронацию человеческой принцессы стал прекрасным подспорьем в богоугодной миссии Вира. Как и весь балаган, в который превратилось столь значимое событие. Демону и делать ничего не пришлось – только говорить, переключая внимание Шаэля с демонического нашествия на людские безответственность и небрежение – в Аортэне хватает своих проблем, но даже с капищами под боком эльфы не допустили бы подобного, верно? И ты ведь не забыл, чем закончился предыдущий визит королевской семьи в земли людей? – Вир долгое время берег напоминание о судьбе распрекрасной жены Владыки, берег для особенного момента, а потом... потом, кажется, утвердился в желании не бередить эту рану. Но благодаря Кейрану отголосок прошлого заиграл новыми красками, и кто-то должен был показать их Шаэль’Рэниону, назвав вещи нужными именами.
 
То было около месяца назад. И вот теперь принц снова пропал. Будь Вир помоложе, мог бы решить, что из единственного отпрыска Владыки вышел бы отличный демон. Однако давно уже он усвоил, что сильнейшую душевную боль смертным причиняют не порождения Тени – неосторожные поступки близких, ведомых своими мелкими прихотями, жалят куда больнее темных происков. В том, что виной произошедшему стала неосмотрительность, он почти не сомневался. Вряд ли Кейран был достаточно жесток, чтобы оставить своего отца томиться в тисках тревоги, пока еще не зарубцевалась рана, нанесенная первым побегом. Разъяснения эльфийских чародеев, бросившихся с пылом ищеек изучать какие-то «остаточные паттерны», подтверждали его догадку – по их словам, виной исчезновению принца были какие-то таинства пространственной магии и ошибки в оных. Только разве Шаэлю от этого легче? Демон видел выражение мученической стойкости, появлявшееся на лице Владыки вдали от придворных, и оно ему совсем не нравилось. Побеспокоился король о сыне, вспомнил о бесчестье, что якобы царит за пределами Аортэна – вот и вся польза. Лучше, чем ее отсутствие, но и большего с этим не сделаешь. А значит, делать что-то нужно с пропавшим принцем.

Никто не стал возражать, когда Вир изъявил желание присоединиться к поисковому отряду. Отчасти дело было в том, что отрядом им предстояло быть недолго. Маги очертили на карте территорию, куда могло закинуть Кейрана – где-то между Топями и Росентауном. На пергаменте круг маленький, на деле – в одиночку быстро не обойдешь, да и королевский сын как привязанный сидеть не будет. Отсюда и необходимость разделиться после телепортации, чтобы направиться каждому в свою сторону.

Смертные – занятный народ, неизменно жаждущий острых ощущений – до тех пор, пока острота проходится только по нервам, не превращаясь в реальные когти у горла. При таком раскладе придорожный трактир на подступах к Сумрачным Топям Вира не удивил. Как всегда – довольно близко, чтобы будоражить фантазию жуткими байками, но достаточно далеко, чтобы не пойти на корм тварям из болот. По крайней мере, так казалось смертным. У тварей из болот могло быть другое мнение.

В трактир демон и направился, и то ли ветреная Хайрана, то ли сама Крейя, то ли еще кто из богов – но кто-то улыбнулся ему понимающей неприятной улыбкой. Краснощекий детина, отпаивающий себя березовой настойкой, подтвердил, что не так давно пересекался с темноволосым эльфом. А затем поведал Виру ту же историю, что и ему – о неведомой скверне, что отравляет существование смертникам, живущим в опасной близости от болот. И так как, в отличие от Вира, искомого эльфа встревожили неблагие вести, догадаться о его дальнейшем маршруте можно было без труда. Значит, туда же предстояло направиться и демону. Но не в обход – напрямик, через болота.

***

Топям неведомы времена года. На пороге календаря мнется лето, но здесь – иллюзорной изморозью стелется по земле туман, обнажая в «проталинах» корни, выпирающие из-под земли черными струпьями. Вир ступает по ним без опаски, сухим треском вспарывая тут же срастающееся безмолвие. Следить приходится лишь за тем, чтобы не угодить в топкие участки – трясина не убьет его, однако выбираться из нее в человеческом обличье будет лишней морокой.

Пересечь нужно всего ничего, самый край. Так он быстрее доберется до принца. И все же, хоть скорость имеет значение, Вир, миновав уже большую часть пути, останавливается, прислонившись к осклизлому валуну. Нужно подумать. Разобраться с мыслями, обуревавшими с того самого момента, как он оставил первый след в вязкой почве топей. Здесь не было тоскливого взгляда Шаэля и жгучей – для демона в прямом смысле – красоты Аортэна, ставшей почти привычной, убаюкивающей. Здесь сыто чавкает под ногами земля, растворившая в себе немало останков заблудших путников, а ветвистые деревья кренятся уходящим вдаль бесконечным зевом. Здесь он вспоминает, что голоден.

А все ингредиенты для блюда скоро окажутся на виду, подмечает демон, до этого момента движимый лишь необходимостью вернуть Кейрана домой. Будет питательно – и полезно. События коронации оказали должное влияние на Шаэля – но не на его сына, хоть тот и являлся пострадавшей стороной. И пусть законный наследник не рвался к власти, впоследствии его беспечное отношение к внешнему миру неминуемо станет помехой. Вир мог бы это исправить беседами… однако такие уроки куда лучше усваиваются на практике, для которой сейчас выдался шанс. Неудивительно, что Кейран не разделил чувства отца в отношении коронации – по меркам эльфов он еще юнец, для которого все произошедшее – опасное, но все-таки приключение. И гнев, замешанный на отцовской тревоге, ему неведом. Но что если деревня,  судьба которой его озаботила – рассадник предрассудков, и бескорыстная искренняя помощь будет встречена не менее искренними проклятиями? А молодых всегда так ранит несправедливость…

Демон резко прерывает свои размышления, с недоуменным прищуром всматриваясь в подернутую туманом неизвестность. В таких местах, что булькающих мешаниной потусторонних звуков, что скованных обманчивой тишиной, всегда будешь у кого-то на виду, это Вир понимал. А вот чего не понимал – действительно ли кто-то разумный появился в поле действия ауры или ему… показалось? Занятно. Обычно даже самого смиренного на вид смертного пьянил дурман гордыни, приносимый демоном, и по незримым колебаниям попавшей в тенета жертвы тот всегда с уверенностью мог определить не только присутствие жертвы, но и ее местоположение. Сейчас же отдача как будто была – но крайне слабая. Впрочем, мало ли разновидностей тварей, бродящих по окрестностям? Разумные они или нет – главное, чтобы не стали ему помехой на пути к Ряскам.

Вир уже не сомневается в чужом присутствии. Как и в том, что неизвестное нечто приближается, все так же ускользая от влияния гордыни. Можно проследить за траекторией движения, руководствуясь демоническим чутьем, а вот глазам не видно ничего, кроме зыбкой дымки над водой. Он предполагает, что там сплошняком идет болото, как раз потому, что существо, двигаясь в этом направлении, скрыто от взгляда. Но когда между ними остается несколько метров и пора разрывать дистанцию, оно наконец показывается. Поднимается из трясины, прорезая блестящим крапчатой зеленью телом сначала болотную воду, а потом - клубящийся над ее поверхностью туман.

Ему, наверное, стоило бы испугаться - не за жизнь, а за сохранность личины, к которой привязана защита Богини. Если твари удастся привести его человеческое тело в негодное состояние, маскировке придет конец и путь в Аортэн будет закрыт. Но гордыня, породившая демона, наложила свой отпечаток на все прочие эмоции, а страх и вовсе придавила железной пятой. Даже беспокойство охватывает Вира крайне редко. Он лишь вскользь задумывается о том, как отреагируют селяне, заявись он в Ряски не в слегка замызганной одежде, а перемазанный болотной жижей и кровью - или что там у твари вместо нее. А если к этому прибавить голову чудища под мышкой - проникнутся ли уважением? Или наоборот бросятся с вилами - мол, теперь ты прогневал трясинных духов, которых мы так старательно умасливаем ежемесячными жертвами. Со смертных станется.

Впрочем, неумение бояться не отменяет наличие здравого смысла, поэтому, пока существо поднимается из воды, еще не ступив на землю, Вир успевает сделать несколько шагов назад по уже проверенному им пути. Пальцы касаются рукояти меча, но он медлит обнажать выкованный эльфами клинок. Тварь разумна, он это уже почуял. А выглядит между тем типичным обитателем болот и теперь Виру любопытно, насколько ярка эта искра разума в подобном создании. И - да, он далеко не миротворец, но ему нет нужды сражаться с обитателем топей. Который, кажется, и сам не торопится атаковать. У демона складывается ощущение, что существо скорее чего-то ждет от него, однако он может и ошибаться - по лягушачьей морде намерения не прочтешь.

- Иди своей дорогой, - предлагает он, с дружелюбием хищника скаля зубы - тоже острые, хоть и не чета клыкам его "собеседника". Руку опускает, однако беспечность обманчива - человеческая у Вира внешность, но не рефлексы и на атаку он отреагирует молниеносно.

- Или поговорить хочешь? - Вир усмехается, не особенно рассчитывая на ответ. В его истинном облике строение челюстей не позволяет общаться вербально. Может у этой твари дела обстоят иначе. А может, она вовсе не поняла ни слова.

Отредактировано Vir (2018-11-30 02:56:54)

Мышцы горла твари судорожно задвигались, уверив демона в том, что сейчас она либо издаст натужный невразумительный звук вроде кваканья, либо демонстративно выплюнет останки предыдущего любителя поболтать с болотными жителями. Тем сильнее недоумение, когда он слышит в ответ разборчивую речь на всеобщем – откуда только научилась? Вопрос остается незаданным, покамест Вир слушает вопросы, вызвавшие невольную ухмылку. Игрушка – это верно подмечено.

Когда прочерченная когтем по коже царапина затягивается на глазах, настает черед твари щерить широкую пасть в усмешке.  За демонстрацией Вир наблюдает без выражения, не позволяя себе нахмуриться. И о том, отрастит ли существо оторванную конечность с той же легкостью, не спрашивает, вместо этого исправно, но по-своему отвечая на заданные вопросы.

- Не так уж далеко, только путь срезал по окраине. Дело у меня неотложное, – в подтверждение своей спешки он вновь ступает в направлении Рясок, взмахом руки предлагая твари следовать за ним. Словно и не думает, что она, быть может, лишь отложила момент атаки, пока не удовлетворит свое любопытство, - Бояться – трудная для меня задача. Но раз уж сунулся сюда – значит, есть чем себя защитить. Почем ты знаешь, что у меня за меч и нет ли оружия помимо него?

Он намеренно не поправляет пучеглазого собеседника, закономерно приравнявшего его к людям. И хоть позвал за собой, но о сути дела, как и о конечной точке пути, умалчивает – еще не хватало, чтобы любопытная тварь сунулась в деревню. Пока еще можно потолковать, но потом стоит избавиться от ее внимания. Создание подобного вида, пускай на диво разумное и говорливое, мигом сосредоточит на себе опасения как людей, так и разыскиваемого им эльфа. А ей, должно быть, того и надо, учитывая сказанное…

- Кормишься ты, стало быть, страхом? - делает он вывод из последних слов болотного жителя, - Демон что ли?

Не факт, но это первое, что приходит Виру на ум. В конце концов, сам он питается плодами чужой гордыни, когда их мякоть пропитана кровавым соком, а семена – перемолотые жизни людей и им подобных. Но для того, чтобы пировать эмоциями смертных, нужны смертные. Существо назвало себя обитателем Топей, которых путники уже опасаются настолько, что без особой причины в эти места не сунутся. Если его и правда тяжело убить обычным оружием, то он, возможно, совершает набеги на близлежащие деревни, скрываясь до того, как появится соперник смелее и опытнее, чем крестьяне. Выглядело довольно… скромно. Виру любопытно, что на этот счет скажет его собеседник.

- Ты здесь живешь? Топи не тянут на охотничьи угодья для тех, кто питается страхом.

Отредактировано Vir (2019-03-03 14:43:57)

Вир не комментирует дифирамбы болоту, но в его глазах юркой змеей проскальзывает небрежение. До «Небес» Топям, по его мнению, далеко. Не только из-за недостатка людей. Местные красоты слишком разнятся с пейзажами, которые ему по нраву – как выходец из джунглей, он неравнодушен к буйству природы, а безрадостная глушь привлекает его лишь останками цивилизации, которые она может скрывать, чужими историями с плохим концом, чтобы развлечь того, кто выше невзгод смертных и ниже превозносимой последователями светлых богов морали. Болото же держит своих мертвецов слишком крепко, хранит под толщей воды тела и секреты, и даже будь Вир в истинном обличье – нет никакого желания нырять в трясину, чтобы их вызнать.

Сородич не трогается с места, и Виру тоже приходится обождать, тем более что рассуждения приводят демона страха к намерению наведаться в Ряски. Досадно, но раздражения он не показывает.

- Живут. На границе с Топями, - пожимает плечами, не став отпираться – возражения только подогреют интерес.

И в Топях живут, но то уже не крестьяне. Что до последних – Виру самому интересно, как жители Рясок относятся к обитанию близ гиблых мест. О чем они думают, когда взгляд падает на искривленные деревья, окутанные туманным саваном, а по ночам за окном видно мертвенное свечение болотных огней? Моя деревня с краю, про Топи я не знаю? Нет, здесь это не работает. Настоящие монстры не исчезнут, если спрятаться под одеялом и зажмурить глаза. Что тогда? Безумие и поклонение-сделку он уже предполагал. Ну как безумие? Для демона вполне рациональный обмен, чья-то жизнь на безопасность, но в глазах большинства смертных это помешательство. Куда чаще демон гордыни видел, как продолжительное соседство с опасностью закаляет характер, меняя страх на трезвую оценку угрозы. Реже встречалось иное бесстрашие, порожденное безысходностью – несчастья вызывали лишь тупое смирение, порой перетекавшее в вызов всему миру – «чем еще боги попытаются сломить меня?».

Как обстоят дела на этот раз, он узнает лишь оказавшись в Рясках, но для собеседника ответ готов уже сейчас:
- Там, куда я держу путь, каждый безрассудством подобен мне, - изрек Вир и расхохотался, словно удачно пошутил. Но в его смехе веселье напополам с уверенностью, ведь сказанное – почти не замутненная недомолвками правда. С той только оговоркой, что для этого Виру нужно попасть в деревню в одно время с тварью-препятствием, а гордыня, застилающая глаза жертвам ауры, скажется на каждом по-разному, если демон не направит свою невольную паству советом. Без него кто-то бросится в атаку, а кто-то с неожиданной решимостью толкнет в когти чудища односельчанина, посчитав, что его собственная жизнь стоит этой жертвы. Но если при виде твари болотной или от ауры – коли у демона ужаса своя имеется – и охватит кого страх, он будет отравлен гордыней, и на вкус – что вино, разбавленное ушлым трактирщиком.

Были конечно же способы переплести страх и гордыню для смертных таким образом, что это не только не помешает никому из порождений Тени, а даже на руку сыграет. Но о них Вир пока что не думал, гадая, как бы не превратить Ряски в поле боя с не тем чудищем.

- Только, может статься, у местных жителей с болотными монстрами разговор короткий, - добавил он и смерил собеседника красноречивым взглядом, - Это твой настоящий облик? Не обессудь, но тех, кто к соседству с обитателями Топей привык, он вряд ли устрашит. Такие скорее нападут скопом с вилами да факелами. К смельчакам иной подход нужен.

Пугать демона страха – дохлый номер, наверное. Но тот довольно разговорчив, и потому Вир не ждет опаски, но рассчитывает узнать что-то, что может ему пригодиться.

Отредактировано Vir (2019-02-11 02:51:05)

Утаивать свои впечатления от изменений, происходящих с телом твари, Вир не стал, позволив чувствам отразиться на лице. Его собеседник наверняка был не прочь оценить произведенный эффект. Вир и сам, оказавшись на его месте, не преминул бы полюбоваться реакцией очевидцев. Однако если демон ожидал лакомого страха или хотя бы шока, то был бы разочарован - Вир наблюдал за происходящим с явным интересом. Неприглядные, не сглаженные магией метаморфозы сородичей, от которых у большинства смертных кровь стынет в жилах и тошнота комом подкатывает к горлу, неизменно вызывали у него любопытство, и, становясь свидетелем подобных представлений, он невольно сравнивал процесс с собственной трансформацией и с уже виденным, всякий раз поражаясь тому, какие разные обличья создания Тени могут вылепить из человекообразных тел. Не всегда практичные, зато зрелищные.

Правда, сейчас его ждала зрелищность иного рода, ведь новый знакомый принимал не истинный облик. Потребовалось всего несколько ударов сердца - для демона этот орган служил скорее часами, нежели средоточием жизни или вместилищем чувств, - чтобы понять, чьи черты обретает создание напротив. Взгляд прошелся вверх-вниз по фигуре обрастающего одеждой двойника. Стоило отдать ему должное - прежде Вир не встречал никого, кто мог бы, опять же, без привлечения магии, с легкостью выплавить из своего тела копию впервые увиденного человека. Вслух он этого не сказал, но интерес в глазах сменился задумчивостью. Ненадолго - заявление двойника отвлекло от размышлений, наконец вызвав удивление, и демон непонимающе нахмурился. О том, что метаморф говорил правду, не могло быть и речи, настоящий владелец тела давно упокоился во славу Богини, а его обличье стало собственностью призванного им демона гордыни. И все же умения выходцев из Тени столь разнообразны, что, может статься, за этим заявлением кроется стоящий тревоги смысл.

Однако фраза оказалась шуткой. Вир хмыкнул, дернув краем рта в усмешке - метаморф сумел удивить его, даже не зная, что перед ним искушенный зритель. Но предположение, что в таком виде можно сойти за своего, позабавило. То ли демон так выразился для красного словца, то ли для него сойти за своего означало просто выглядеть как человек, то ли он был слишком молод, чтобы успеть вникнуть в тонкости отношения смертных к тем, кто отличается от них, пусть и не расой. Если бы не способствующая доверию аура, особливо дремучие крестьяне вполне могли приравнять Вира к демону, колдуну и непременно людоеду - за одну только южную внешность.

- Это точно, ни к чему, -  согласился он, - Безрассудство роднит меня с местными жителями, но по виду я для них чужак с далеких островов. Своим меня посчитают только за океаном.

Судя по речам о "фальшивой отваге" (кому вредная черта, а кому хлеб насущный), несмотря на оправданную искусством перевоплощения браваду, демон страха засомневался в целесообразности посещения Рясок. Вир мог бы просветить его относительно способности смертных - особенно людей - селиться даже в малопригодных для обитания местах, убедить наведаться в другую деревню близ Топей - Черноводье, а то и Тернистую Падь, чтобы подальше. Но метаморфозы вкупе со вкусами сородича подкинули ему идею получше...

Будто бы пересмотрев свои взгляды после реплики о монстрах, Вир заметил:
- А знаешь, может ты и прав. Может жители в том селении не столь безрассудны. - ухмылка демона стала шире, - И если на то пошло, я хочу вытащить на свет чудовищ, таящихся в душах этих людей. Страх был бы весьма полезным инструментом... - он ненадолго замолчал, словно задумавшись. В действительности же все было решено, иначе бы Вир не выдал своих намерений.

- Только нападение монстра, как ты сам понял, неподходящий способ. - заключил он, - Ты уже стравливал жертв между собой? - по его тону можно было подумать, что речь идет о чем-то тривиальном и безобидном вроде подглядывания за купающимися селянками, - Может показаться, что занятие неблагодарное, но потом, чем больше усилий приложено - тем ощутимее эффект. От семейной вражды со взаимными подозрениями и бессонными ночами с ножом под подушкой... до войны, когда страх охватывает целые города, - с вкрадчивой осведомленностью рассуждая о перспективах, он не сводил внимательного взгляда с собеседника - появится ли проблеск заинтересованности? И если появится, то какой из посулов привлечет - может, вожделеемая Крейей война покажется сомнительной перспективой?

- Хочешь поучаствовать? - все же спросил он прямо, чтобы избежать недопониманий. Но не стал пока указывать на то, что отказ демона страха и его желание прогуляться до Рясок самостоятельно станут проблемой.

- Заинтересовался значит? Тогда могу и подробностями поделиться, - Вир говорил так, словно уверен в положительном ответе, но это лишь видимость - быть может, сородичу так проще согласиться. Любопытство последнего на сей раз было проявлением осторожности, Вира оно даже порадовало. В таком деле пригодятся союзники поумнее. Без перегиба конечно - избыток интеллекта вел к излишней самостоятельности, - но тут уж как получится.

Упоминание о зимнем разгуле поведало демону больше, чем могло бы открыть смертному. Начало 1214 года было отмечено Зовом. Он шел не извне - изнутри, незримыми колебаниями по той нити, что связывала демона с иномирьем, когда-то перемоловшим кровожадную гордыню смертных, чтобы дать ему жизнь. Колебания обращались в шепот, посулы и откровения, подталкивающие в едином порыве с собратьями перекроить мир под себя. Под Тень. Но Вир, уже связанный обязательствами перед Богиней, не мог содействовать этому замыслу иначе, чем прежде. Слишком сильна была власть Аэльтели, даже обманутого чарами Крейи, слишком чутко реагировало Древо на всплески демонической активности за пределами темных храмов. Собеседник же, судя по всему, являлся одним из тех, кто ринулся исполнять волю Тени, отметив смертный праздник пусть не всегда кровавыми, но щедрыми жертвами. Таких было немало - разведчики приносили вести о несчастьях и беспорядках во всех уголках материка, включая сам Аварин. Демон не стал гадать, за какую именно деревню ответственен случайный знакомый. Важно было другое - его опыт в подобных делах.

Дозированно, но честно он ответил на вопросы:
- Я ищу своего знакомого. Слышал, он направился в это поселение, желая помочь со случившейся бедой. Только он эльф, не человек, и пришел издалека, не зная, что благие дела в людской памяти все равно будут замараны предрассудками. Особено сейчас, когда разворачивающиеся события полнят землю слухами о том, что в бедах королевства повинны другие расы - что гномы что-то сотворили с Каролиной, пока она находилась в их землях, что это эльфы подослали враждебных демонов на коронацию, желая отомстить за несостоявшуюся свадьбу, что девчонка-альранка замышляла убить королеву, и если бы не бдительность священнослужителей... - демон не стал перечислять дальше. Перед ним не Шаэль, которому нужно неустанно внушать мысль о том, что люди и их россказни приносят слишком много проблем.

Справедливости ради - в свете происходящего слухов было немерено, и не все из них порочили другие расы. Но Вира не волновала справедливость, и упоминал он лишь то, что играло ему на руку.

- Пусть люди примут его помощь. Пока он пытается решить их проблему, будут коситься с подозрением, перешептываясь за спиной, видеть двойное дно в каждом действии, обманываясь ложными намеками. И так пока их паранойя не достигнет своего апогея - и вместо того, чтобы получить лицемерную благодарность, что позволит и дальше верить своим заблуждениям, он сам будет заклеймен как враг.

Он сделал паузу, чтобы отделить уже сказанное от не менее важной детали, и только после этого продолжил:
- Эльф не должен пострадать. Испугаться, разочароваться, получить несерьезные ранения - это уместно. Но он должен выжить и остаться в здравом уме, чтобы вернуться и рассказать своим о том, с чем столкнулся. Пора им перестать смотреть на мир сквозь призму наивности. Может тогда они наконец решатся что-то сделать. Даже если это будет означать войну, - Вир пожал плечами, глянув на метаморфа с оттенком равнодушия, - Я мог бы и сам с этим справиться. Потому что такова человеческая природа. Чужая кровь, чужая земля - этого и небольшого толчка достаточно, чтобы тьма в людских сердцах проросла в неприязнь, а затем в откровенную враждебность. Но с тем, кто умеет вызывать страх, будет сподручнее. Такой ответ тебя устраивает?

Отредактировано Vir (2019-03-03 21:56:10)