Не сказать, что слишком уж познавательно, ибо книги порой говорили об этих местах красноречивее глаз, но он пробыл здесь несколько недель, посетил все места, что запланировал и даже, к удивлению, не вляпался ни в какие неприятности, не нажил врагов, ровно, как и друзей, и в целом был доволен. Вкус свободы пьянит в юные годы и тот, кто пробует её в первый раз, ощущает его острее, принимает дурман и пристращается, не зная ни с чем сравнить, ни как отделаться от желаний. Здесь было много нового, много того, что в башне находилось если не под явным запретом, то молчаливо осуждалось наставниками, ровно, как и дома, где старый тиран сжимал, словно заготовку меча кузнец, изрядно прикладываясь «молотом» наставлений.

  В это раз  путь героя  разделил мудрый провожатым из народа эльфов, наёмником, который брал большую цену, но ни кто не знал о его промахах, в то время как рекомендации  выдавали если не гения, то мастера дела. Он уважал правила, все условия и пожелания клиента и следовал им до конца, при этом не было присущей эльфам надменности и плохо скрываемого расизма, в котором, по мнению Гила, можно было упрекнуть многих обывателей.

  Да, конечно не каждый его осуждал за происхождение, не все видели, что под плащом скрываются обычные уши, да и те, что удосужились их лицезреть, замечали рядом своего соотечественника и признавали как того, кто имеет право. Некоторые относились к этому с опаской, некоторые предпочитали не замечать, однако были и те кого искренне интересовали мотивы гостя, то что им движимо, как и, собственно, взгляды на жизнь, на самые простые вещи, но то случалось не редко.

  Привычный наряд для кого-то был хорош, Гильгамеш же отмечал, что чувствует себя, словно простолюдин и раздражался, когда вспоминал об этом, как, например, сейчас. Он сидел за столом, в обычном постоялом дворе и не понимал, почему спутник притащил его в это место, нет, умом-то, конечно, мог это осознать, но не хотел. Музыка его не прельщала, как и стол, быть может потому что гость не чувствовал себя одним из толпы, в то же время и не считая себя особенным, выше в моральном плане разве что и интеллектуальном ,по своему скромному мнению, но не тем, к кому прикованы взгляды.

***

- Выше нос, - сказал, усмехнувшись, Иркид, переведя взгляд на свою цель. – Жизнь будет веселее и проще, если постараешься говорить «да» новому.
«Сейчас бы слушать советы от кого-то вроде тебя» - вот о чём подумал Морэл, переведя на него взгляд, который можно было истолковать примерно так.
- И много тебе это принесло? – поинтересовался Гил, усмехнувшись.
- Много или нет, не столь важно, - отмахнулся эльф, словно для него материальное благосостояние не имело значение,  чему способствовал не трезвый рассудок и нахлынувшие чувства, ей вызванные. – Важно то, что я живу, так как хочу и получаю достаточно, чтобы не думать не о завтрашнем дне, не месяце и даже годе.
- Вот как, - Гильгамеш посчитал это не таким уж и стоящим аргументом, из-за чего усмехнулся. – Давай лучше ты мне дашь другой совет?
- Я? – казалось Иркид удивился, однако это была лукавая уловка, ибо в следующую секунду на его лице блистала самодовольная улыбка. – Говори, что хочешь знать юнец, а я решу стоит ли отвечать.
«Юнец? Стоило бы выбить из твоих ушей дерьмо… Но ты забавный» - вот о чём подумал герой.
- Итак, открой мне секрет эльфийского…

***

  Спешка никому не была нужна. Гильгамеш ощущал, что в следующий раз посетит это самобытное место не скоро и какая-то его часть испытывало странное чувство, словно он опасался потерять то, чего толком не успел распробовать. Перед собой парень был честен и осознавал это, да вот только это нисколько не помогало, в отличии от времени, от постепенных знаков, словно мир поэтапно менялся, грозя каждой секундой перейти к состоянию привычного, но так и не делал этот робкий шаг.

  Не будет больше необычайно больших деревень. Не будет больше неба и самого воздуха, пропитанного чем-то запретным. Так же и умрёт природа между городами, живая, словно здесь она не научилась бояться. Не будет компании исполнительного, но слабого до алкоголя «мудреца». Не будет эльфов, не будет эльфиек…  На смену всему придёт серый камень, книги и требования, следовать которым предстоит до самого экзамена…

  Даже рассказы выпивох из окрестной деревни казались увлекательными, перед предстоящими перспективами. А они были не так уж и правдивы, стоит признать…Словно есть в их лесах целитель, тот который безвозмездно, посланник Аэна своими касаниями убирающий любой недуг, а его следы порастают цветами.

***

- Стой, - слова, а затем и поднятая рука. – Тише. Видишь?
Он указал на траву, вернее на то, как маленькие участки, один за другим, наполняли цветы, тянущаяся линия, чем-то напоминала следы и уходила в лес.
- Знаешь что это?
- Я не силён в ботанике, но ты же не об этом?
- Нет. Те крестьяне говорили о том, что здесь есть существо.
«Наверное у эльфов очень хороший слух»  - подумал Гильгамеш, прекрасно осознавая чем был занят его провожатый, в то время как звучала эта история.
- Ты про те пьяные бредни? – поинтересовался Морэл.
- Не думай, что всё так просто. Эльфы не склонны лгать даже в таком состоянии…  Может быть, ты запамятовал, но я охотник, - он осёкся, словно взболтнул лишнего. – И я знаю, что за это существо заплатят очень много.
- Мне не нужны эти деньги, - равнодушный ответ мага.
- Да, не нужны. Но ты же не упустишь единственную возможность  увидеть чудо?

***
 
Пробираясь сквозь чащу, парень подумал, что зря повёлся на дешёвые слова Иркида, но не мог отступить. Он старался идти за ним, след в след, не шуметь, но постепенно понимал, что это не так уж и просто и чтобы не шуметь и не отставать приходилось  стараться. Оставалось надеяться, что результат того стоит…

  И так оно и было. На небольшой поляне сидела высокая фигура, она за чем-то наблюдала, преисполненная безмятежности, но её покой потревожили 2 гостя. Стрелы сорвались с лука Иркида так же скоро, как и возникли.

- Чёрт, что ты делаешь?

Отредактировано Gilgamesh Morel (2018-11-22 02:02:44)

Гильгамеш видел его прежде как доброжелательного, в какой-то степени мудрого и дальновидного эльфа, но сейчас казалось, что Иркид совсем не походил на себя прежнего. До этого момента он всячески избегал конфликтов, решал вопросы словами, порой даже в убыток себе и уступал, но делал это без каких-либо сомнений, словно не знал, что такое гордость и шёл по пути наименьшего риска и держался привычных понятных каждому добродетелей. Странно даже было видеть в нём наёмника, который берётся за любое дело, но теперь всё становилось на свои места.

  Провожатый словно проснулся ото сна, как волк, учуявший добычу, был стремителен и беспощаден. Его отточенные движения столь же искусны, как и быстры. Он не сомневался ни на долю секунды, стоило извлечь стрелу, как она тут же отправлялась в полёт, а на суровом лике, который искажала улыбка, отдающая садизмом, виднелась стальная решимость, словно знал мужчина, что каждая из них попадёт и сделает своё дело и поразит мишень.

  Он не отреагировал на слова своего спутника, легко поморщился, с некоторой яростью и огнём в глазах оглянувшись, явно давая понять, что сейчас не время для разговоров, а для действий.

  Ещё одна, затем ещё… Иркид выпускал свои смертоносные колья, не чтобы убить, но чтобы нанести тяжелейшие повреждения, которые не дадут добыче сбежать. Конечно, каждый наконечник был смазан мощным усыпляющим ядом, да вот только эльф не любил рисковать, словно знал, что может довести свою жертву до границы смерти или же всё же решился сыграть в удачу, веря, что не сможет так просто убить это существо.

  Что же до Гильгамеша, то он стоял и не мог понять, что должен делать. С одной стороны ему нисколько не нравилось впутываться в чужие дела и становиться их невольным соучастником, с другой стороны битва уже началась и прежний союзник, хоть и справлялся сейчас, но не отказался бы от поддержки или хотя бы отсутствия помехи.

  Приближаясь, он смог лучше рассмотреть женщину. Её внешность была примечательна, вполне вероятно, что слишком уж сильно сияла на фоне не только этого места, но и их самих, даже общие черты доходили до той степени, что начинали выделяться, уже лишь этим. Она была высокой, достаточно, чтобы каждого из них превосходить на голову, а наверху горела яркая копна волос. Простое светлое платье, добавляло этой фигуре определённый оттенок невинности, подчёркивая цвета. В глазах же, необычной формы, можно было заметить ни то удивление, ни то страх, немой вопрос, который мог бы укорить, за ним последовали и слова.

- Эй, колдун, - он обратился к Гильгамешу небрежно, не так как обычно, словно забыл, кто ему платит в пылу боя. – Если дёрнется, то приложи чем-то помощнее.
- Ты много на себя берёшь, безродный, - произнёс Гильгамеш, ощущая, что этот попутчик уже близок к черте, где придётся преподать ему урок. – Объяснись, иначе будешь лежать здесь же, прожаренным.

  Иркид оглянулся, не сказать, что он боялся своего спутника, но поумерил пыл, решил не усугублять ситуацию, видя, как в алых глазах играют опасные огоньки пламени, которые, судя по всему, действительно были готовы сорваться и выбраться за пределы тесного плена.

- Я… Я, увлёкся, прошу простить, дерзость, - он сказал это без прежней поспешности, но не разменивался на слова.
Было видно, как из набедренной сумки эльф извлекает что-то отливающее металлом, что-то, что он начал нести к своей жертве, небрежно откинув лук, который прежде оберегал. Во второй же блестела кромка кинжала.
- Не дёргайся и с тобой всё будет в порядке, светлая, - сказал Иркид, так, словно произнёс не оскорбление, но что-то близкое, что-то для него неприятное.
- Ты, забыл объясниться, и это последний шанс, -Гил выкинул руку в направлении цели, и можно было заметить, обладай магией, как замысловато, но неспешно вырисовывается плетение.
- Это существо очень ценно, - просто произнёс Иркид. – Ваш отец, думаю, может заплатить за него хорошую цену, как и… Как и любой другой, узнав об этом.

  Как бы то ни было, но он не хотел размениваться на слова, пока была вероятность, что редкая добыча может выбраться, а потому поспешил сковать её теми самыми металлическими путами, не забыв при этом пустить в ход тяжёлый эфес кинжала.

Первая сумбурная стычка в этом путешествии обернулась кровью, если, конечно так можно назвать странную сияющую субстанцию, излившуюся из ран необычной женщины. Это зрелище показалось странным для каждого из наблюдателей. Если Иркид находил крайне забавной эту глупую попытку защитить птицу и то, что последовало закономерное наказание, доставило ему некоторое удовольствие, то Гильгамеш не мог понять, кому в здравом уме придёт на ум страдать из-за неразумного зверя и уж тем более ставить свою жизнь на кон, для него это был вопрос чистой логики, которая тут отсутствовала. Разве по силам птице оценить поступок и можно ли себя до такой степени не любить?

  В то время как эльф возился с телом, молодой маг ещё больше задумался о произошедшем, и ему не нравилось то, что не может этого с лёгкостью понять. Нет, не то что не может, просто какая-то его часть не желает признавать жизнеспособность этого решения. От того  мнение касательно этой необычной особы поменялось, виделась в ней теперь наивность и глупость, коих прежде герой не замечал.

  Короткий разговор с эльфом расставил всё на свои места. Он не сказал слишком многого, но поделился тем малым что знал, слухами, которые не раз хотел проверить, но по иронии судьбы не мог засечь не единого намёка на присутствие целителя, которого некоторые местные, как они клялись, точно видели. Эта цель интересовала некоторых состоятельных людей, часть из которых была связана с магией, но большего обычный наёмник, как сказал Иркид, знать не мог.

  Не было дела Гильгамешу до мелочной игры эльфа, но тот заметил, что без провожатого человеку не скоро удастся выбраться из этих мест, что не избежать  ненужных вопросов, так же как и возможных подозрений. Умело расставленные в словах ловушки принуждали мага, опутывали словно виноград, но он не обращал на то никакого внимания, не давая шанса провести себя, попросту потому что не видел в этом смысла.  Отец хоть и учил не многому, но научил различать плохую ложь  и без того проницательного сына.

  Дело совершенно и нельзя вернуть кровь женщины на место, потому они заключили новую сделку, где каждый получит максимум, как казалось Морэлу.

***

  «Не продешевил ли я?» - вот о чём подумал парень, пока тащил на себе не сказать, что излишне тяжёлую, но явно не удобную ношу, в виде их пленницы.

  Со стороны их можно было даже принять за влюблённых, которые не стеснялись демонстрировать свои чувства. Или же легко было предположить, что из необходимости молодой человек нёс свою спутницу на руках, не то утомлённую, не то подвернувшую ногу. В любом случаи, ассоциации эти были поверхностны и ложны. Основная необходимость заключалась в том, что стрелы, которые они пока что не извлекли, что по уверению эльфа было правильно, могли ранить Гила, реши взять по другому.

  Сам же эльф, обладающий соответствующей для своего народа силой не особо горел желанием нести и даже вовсе наотрез отказывался, скользко уходя с темы, однако цепкий взгляд заметил, что Иркид осознанно избегал контактов с этой персоной и даже нервничал, следовало ему посмотреть в глаза или приложить руку на хоть сколько-либо продолжительный срок.

***

- Мне? – Гильгамеш, который  потратил немало сил, перетаскивая пленницу, теперь просто пил воду, утоляя жажду и вопрос показался ему неожиданным, как, собственно и резкая фраза эльфа.
«Не сходишь ли ты с ума, дружок?» - вот какая мысль посетила его мимоходом, однако, отвечая на слова, парень повернулся и встретился взглядом с пленницей.
- Хм… Выглядит необычно, интересно и даже... красиво. Не понимаю, что не нравится этому старику, - он непринуждённо повёл плечами, после чего ответил той же монетой. - А что ты думаешь о моём взгляде?
   Нетипичные красные глаза смотрели с некоторым интересом, в тусклом свете в них поигрывал отражающийся от костра огонь, но самого обладателя это не меняло, он выглядел достаточно уверенно и расслабленно, нисколько не раздражался, в отличи от спутника, который, сплюнул, стоило ему задать вопрос.
- Я доберусь до ближайшего селения и привезу лошадей или, если повезёт повозку. Не дай себя обмануть целительнице и сегодня лучше не спать, - он не намеревался более задерживаться, из-за чего спешно удалился, ничего толком не обсудил.
- Что-то с ним не так, - заметил Гил, после чего вновь вернулся к созерцанию пленницы, в ожидании ответа.

Он спокойно выслушивал речи, и казалось, не придавал тем должного значения, нет, вернее просто не реагировал, так как должен был обычный человек, не обижался на слова, которые характеризовали его не с лучшей стороны, скорее даже находил их забавными, судя по лёгкой улыбке, проступившей на лице. Было ясно, что он слушает, но какое тому значение придаёт и не искажает ли содержание восприятием или прихотью, сказать было сложно.

- А за что я должен чувствовать себя виноватым? – он перевёл серьёзный взгляд, словно прикидывал было ли среди произнесённого пленницей что-то необычное, вернее зацепился за это самое. – Ты так говоришь, будто уверена в словах. У тебя есть какая-то особая сила или мнишь, что каждый негодяй будет переживать, увидев скованную женщину? Если это так, то, уверяю, мысли будут очень далеки от ожиданий.

  Таланты людей охватывают разные сферы и собеседник эйвы не был обделён проницательностью, скорее напротив мог ей блеснуть, заметить в словах, как истину, так и ложь, потому его, собственно и интересовала начавшаяся беседа, так как речам почему-то хотелось верить, словно он изрядно напился и притупил вор, однако уверенность, что парень отдаёт себе отчёт никуда не пропала.

«Не слишком ли я подозрительный сегодня? Даже тот эльф говорил, что нужно принимать всё таким как и есть» - вот о чём он подумал, после чего взглянул на стрелы, упомянутые Лихт.

- Да, конечно, я не понимаю, почему он их не извлёк сразу, но, думаю, что тебе они особо не мешают, - он привстал, после чего сделал несколько шагов и склонился, осматривая стрелы. Было их не так много, как казалось, ибо многие прошли по касательной и не задержались в теле. Герой взял нож и начал придерживать древко, чтобы не тревожить тело, пытаться спилить, вернее, срезать часть, прикидывая как вообще подступиться к делу, ранее которое не пробивал.

  Можно было подумать, что Гильгамеш беспечен и действительно это заявление имело право на жизнь, однако он был боле, чем уверен, что в безопасности. Не только не боялся пленницы, но и испытывал, что странно, определённую толику доверия, хоть и незначительную пока что.

  Казалось, её нисколько не тревожила вся эта суматоха и она лишь пыталась, согреется, от того раз за разом задавала вопросы, на которые не было лень отвечать, как минимум из-за того, что тут не было иных развлечений и собеседники не успели друг друга утомить и приесться, что порой случается.

- Мне не нужны деньги, - честно ответил Морэл. – Ему, возможно бы пригодились, но тебе не стоит так сильно беспокоиться. Не думаю, что он долго будет разделять твою дорогу.

Парень взялся за нож и спокойно отсёк часть, покосившись, проверяя всё ли в порядке. Конечно, сам герой слегка удивлялся тому, что вообще решил заниматься таким занятием, но он находил в этом что-то приятное, словно делает что должен и это приносило удовольствие и странно, но было лёгкое беспокойство, касающиеся того, а делает ли он всё достаточно безболезненно и правильно.

- Думаю, ты чем-то сильно ему насолила, возможно неприятные воспоминание… А много вас таких… Целителей? Не исключено, что когда-то один из них доставил ему серьёзные трудности. Но я в этом не уверен, - спокойный ответ, такой же как прежний. – Так, режу вторую, терпи.

  Движение и ещё одна часть отвалилась. Половина работы сделана, но в то же время оставалась самая неприятная часть, а именно – резко вытащить увязшую в теле часть. Это явно неприятно, вернее даже больно. Даже бравые солдаты в подобных случаях редко могли сдержать крик и что-то зажимали.

- Я не хочу получать за тебя деньги, - парень не испытывал особых иллюзий и понимал,  что в любом случаи так бы не поступил. У него не было нужды и, вероятно, окажись в его руках такая добыча, то он бы попросту попросил бы отца найти этому применения. Тот хоть и был жёстким человеком, но так же отличался и определёнными принципами, которые не вязались с тем, чтобы кого-то расчленять ради сомнительной выгоды. По крайней мере сам младший Морэл верил в подобный исход. А ещё, как не крути, но девушка была поймана именно эльфом, что делало её чужой добычей. – Ты так сладко говоришь, но подожди... И потерпи.

  Рвущее движение, затем ещё одно и эти самые стрелы, наконец, покинули тело, он, что странно, приложил руку к месту раны, и стало заметно, что она поразительно тёплая, не жжёт, как должна была бы, а дарит это тепло, позволяет ране зажить быстрее. Это не такая уж и распространённая и эффективная ветвь магии огня, но существующая, позволяющая излечить внешние раны и остановить кровь.

- Ты сказала, - всё так же удерживая руку на месте, произнёс он. – Что хотела бы мне помочь, но почему ты хочешь этого? Я хорошо разбираюсь в лжи и если ты играешь, то на высоком уровне… Но я видел как ты кинулась спасать ту птицу. Зачем? Твоя жизнь настолько мало стоит, чтобы рисковать ей?

Смысл некоторых выражений ускользал от Гильгамеша, но он считал, что вскоре если всё не выяснит полностью, то приоткроет часть завесы, а пока слушал, позволяя говорить, не сбивая. Так хочешь человек или нет, а вполне может заговориться и открыть то, что было у него на уме, далеко не на всех, конечно, действовали подобные обстоятельства, но на наивных и открытых персон вполне. Пленницу можно было к ним отнести.

- Да, каждый реагирует по своему, но… - он усмехнулся. – Это же ни о чём тебе не говорит. Многие праведники придают не стоящим мелочам серьёзное значение, так же как и многие убийцы не считают, что творят зло. То есть, я могу быть для тебя гораздо хуже того эльфа, ровно как и он может быть лучше чем кажется. Не всё, что тебе показывают истина.

  Продолжая заниматься этим не самым типичным процессом, он начал понимать не только тонкости, но и то как много лишних усилий прилагает…

- А стоило бы, иногда полезно покричать, - скорее насмешка, нежели чем что-то серьёзное прозвучал комментарий.

  Странная целительница продолжала свои речи и обронила слово, которое, как ей могло показаться, осталось незамеченным. Однако, как часто и бывает, впечатление оказалось обманчивым, и теперь он начинал понимать, чем обусловлены эти странные и нерациональные понятия, но в то же время были закономерные опасения, что бедная женщина, проводя столько времени в лесу одичала и даже могла утратить часть своего рассудка. Некоторые друиды действительно надолго, порой срока исчислимые годами или десятками лет, уходили в леса, добивались единения с природой и особой не похожей на других мудростью. Был ли её отпечаток на этой женщине?

- Зачем горит огонь? – спросил он, глядя через плечо вперёд. – Если ты кинешь ему дерево, кинешь ткань или книгу, то он поглотит их, не потому что хочет этого, а потому что в его природе брать то, что сделает его сильнее. Можно сказать, что в этот раз обстоятельства сложились так, что ты оказалась в моих руках. Что же до денег… То это средство, которое может решить очень многие проблемы так же легко как и создать их. Я понимаю жажду многих и считаю, что вполне разумно стремиться улучшить свою жизнь, и для этого не обязательно выбирать сложные пути.

  Дошло ли до неё или нет, Гильгамеш не знал. По правде говоря в этих землях у него была лишь пара собеседников, коих можно было счесть достойными, но связывали их исключительно деловые отношения, из-за чего этот разговор лишь разжигал к себе интерес.

- Моя плата не деньги, - спокойно произнёс он. – И… Я думаю, что счастье лежит не только в обладании чем-то, но и удовольствии, в умении наслаждаться чем-то.

  Теории про мудрость друидов лишь укреплялась. Он никогда не хотел понимать их и от того все аргументы пленницы казались несущественными и очень, очень глупыми. Какая-то часть его даже хотела поспорить, доказать что-то, что она не должна так ошибаться и легко относиться к своей жизни.

  «Странно» - заметил парень, рассматривая собственную ладонь, которую расположил на спине, где ранее была рана.

- Мальчик, хм… - это обращение его позабавило, из-за чего он его с запозданием повторил. - Как минимум с того, что моя жизнь одна. Она дана мне, так же как и тебе и эту ценность нельзя сравнить с чьей-то чужой. В любом случаи, твоя жертва будет большей, никогда не получит равноценной компенсации. Мне кажется, что не смотря на то, что называешь меня «мальчиком», «девочка» тут ты, раз не научилась ценить себя в должной степени. Даже следуя твоей логике. Если бы ты умерла за ту птицу, то больше никому бы не смогла помочь, а сколько жизней бы спасла, продолжая целительство?

  Он не испытывал негатива и, казалось, хотел поделиться простой истинной, но где-то в глубине, слабый огонёк говорил о том, что подобные взгляды вызывают толику негодования, к которому от чего-то присоединяется и печаль. Впрочем, внешне заметить что-то подобное никто не мог.

- Хм, - он слегка задумался, после чего положил вторую руку, но уже на запястье пленницы, словно что-то пытался увидеть за этим ил и же сравнить ощущения. – А что, если я помог тебе, потому что считал это нужным для себя? Не хотел потерять тебя… Или ты мне просто понравилась?

  Гильгамеш легко улыбнулся, выдержав некоторую паузу.

- Ты приятная на ощупь,  - признал он,  после чего перевёл взгляд на огонь. – Но потеря крови сделала тебя холоднее… Может быть предложить воды?

Отредактировано Gilgamesh Morel (2018-11-23 13:59:53)

Слушая не самые привычные и понятные, в плане мироощущения слова, невольно за собой замечал Гильгамеш, что с каждым новым ударом сердца и каждой секундой ощущает растущую симпатию к пленнице. Если сначала он просто доверял, то теперь видел её в ином ключе, не как глупую женщину, рискующую своей жизнью из-за птицы, а как ту, кто был преисполнен благородства и добродетелей. Пыль дорог, порванное в нескольких местах простое платье и следы крови нисколько не оттеняли этот образа, напротив подчёркивали, что грязь не в силах очернить её, наполненную внутренним светом.
 
  Странно, но прежде он никогда не испытывал подобных чувств, не то что их смеси. Из-за чего некоторая тревога посетила его, словно герой был околдован и очарован невидимой силы и словно ей противясь, он легко тряхнул головой.

«Тебе лишь кажется» - возразил внутренний голос. И маг ему поверил, не привыкший сомневаться в самом себе нисколько, хотя и осознающий, что сейчас тень этого чувства пыталась проскользнуть в уязвимые точки, стыки той самой брони, которая в определённой степени сковывала его слова, как и решения.

  Не сказать, что он был невнимательным, но действительно упустил часть слов, однако достаточно быстро вернулся, чтобы не потерять нить повествования, чем был слегка смущён, ибо прежде не позволял себе уходить при собеседнике далеко в мысли.

- Значит, для тебя это что-то вроде инстинкта? – вопрос скорее подводил итог речей, нежели чем задавался. Можно было сказать, что это простой и прямой вывод, который озвучил парень, который отметил для себя, как что-то важное.

  «Это так не похоже на людей» - вот о чём подумал он, прикидывая, что все они в той или иной степени создания очень алчные и если способные на жертвы, то не такого масштаба.  Хотя, стоит признать, что создание считающее себя бессмертным могло рисковать не опасаясь, что и без того короткий век оборвётся. Но всё равно это много, ведь боль никто не отменял… Да и вызывали определённые сомнения слова, раны, некоторая слабость пленницы, оттеняли её не давая увидеть кого-то чрезмерно сильного, настолько, чтобы преодолеть оковы смерти, как минимум.

- Да, нужным для себя. Видишь ли, но я из тех, кто любит редкости. Если что-то есть лишь у меня, то оно нравится больше и это что-то хочется оберегать, - пояснил Гильгамеш, после чего усмехнулся, когда услышал то, чего не ожидал. – Я не испытываю страха ни пред тобой, ни пред кем-либо ещё и для того есть основания. Что же до советов эльфа, то он может их оставить для себя. Ему они явно нужнее.

  Так же стал неожиданностью комплимент. При всём высокомерии, которое было свойственно Гильгамешу ,почему-то он воспринимал похвалу от пленницы как стоящую больше, нежели чем слова других, даже испытывал от этого лёгкое смущение, которое умело прятал за усмешкой, однако ощущал как сердце начинало биться немного чаще, а телу становилось теплее.

- Спасибо, - сказало он, что посчитал странным, ибо не благодарил кого-то столь неформально, да и те, кто этого удосуживался, был равен ему по статусу, а не как не ниже, как в случаи с этой лесной дикаркой. -  Мне так же есть что услышать.

  Он перевёл взгляд на собственную руку, которую по-прежнему держал на ней, после чего ниже, заостряя взгляд на оковах, на которые пожаловалась пленница. Вообще, он не сомневался, что смог бы удержать женщину, если бы приложил должную силу, но всё равно не имел возможности избавить её от оков, которые наложил Иркид. Конечно, можно было попытаться их разбить или же расплавить, но обе эти затеи грозили не только сохранности пленницы, но и немалыми затратами сил, которые были бесполезны, учитывая, что их пути с эльфом ещё должны были пересечься.

- Не думаю, что с ним что-то случилось. Дорога до деревни не такая коротка и, не факт, что ему повезёт в первой же из них. Вероятно от вернётся ближе к началу нового дня, - ответил Гильгамеш, который не разделял всех этих опасений, касательных эльфа, который показал себя с очень уж разных сторон, чтобы не выбраться из любой передряги.

  Когда он приметил зверей, то отпустил её руку встал, окинул взглядом темноту и подкинул в огонь ещё несколько веток, из-за  чего тот затрещал и послушно разросся. Около минуты он пристально смотрел на него, словно о чём-то думал , после чего обернулся.

- Этот огонь не потухнет… - он заметил странное свечение и теперь начал подумывать, что эльф врал, что это  явно нечто большее, чем целитель, что-то сакральное виделось в сеяние и, притягательное.   – Ты… светишься.

  Он приблизился, пытаясь припомнить, видел ли где-то сходных существ. Кажется, читал когда-то о морском чудовище, привлекающих других светом, но… Но то явно было что-то иное. Герой вновь присел, на этот раз почти так же, как эта делала сама пленница.

- Назови своё имя? – прозвучал вопрос.

Роли поменялись так быстро, что некоторая часть его тому воспротивилась. Гильгамеш привык быть тем, кто задаёт тон, потому его не устраивала участь второго, того кто следует. Можно было разозлиться и просто непросто морально или даже физически поставить на место эту женщину, но некоторый яростный стержень импульсивного человека в этот раз не бил фонтаном, не питал его должной силой и решимостью, приглушённый чем-то. И в этом он видел эту странную связь, что ощущал, будто бы не должен причинять вреда или грубить, будто она если не его давний товарищ, то верный союзник, которых связывало, куда большее время, чем те жалкие часы, проведённые в лесу.

  «Не узнал ли я секрет твой силы?» - вот какой герой задал вопрос самому себе и от этого действительно стало легче. Как и любому человеку, ему было проще искать проблему в ком-то ином, а не себе. Теперь была мысль, та, за которую он мог зацепиться, и стоило в следующий раз задуматься, что делать, то Морэл лишиться части пресловутых розовых очков и увидит хотя бы часть правды.

- Моего спутника? – усмехнулся Гил. – Не забывай, что я его нанял, а не наоборот, уже не говоря о том, что могу забрать тебя силой, если захочу. А раны,  может быть, залечил потому что берёг собственность, «девочка»? Так что не стоит благодарить.

  Не сказать, что он имел целью нагрубить, скорее, проверить так ли всё на самом деле или же иначе.  Как бы то ни было, парень не был склонен отказываться от своих решений и спокойно продолжил.

- Значит ты не только целитель. Узнаю о тебе так много, что это даже кажется странным, - признался он. – У людей лишь друзья могут с тобой быть честны, да и то не всегда. Ясно, что ты очень долго живёшь в лесах. Не скучно?

  Казалось, сама пленница не ожидала, что будет излучать это слабое свечение, хоть для неё оно и было привычно, однако теперь стало ясно, что это лишь слабая тень истинных способностей скованной женщины. Кем бы она не была в действительности, но он захотел увидеть это сияние вновь, полное, и, пожалуй, укрепилась мысль, что он не отдаст Иркиду эту добычу, а возможно вообще ничего не заплатит, раз тот посмел рискнуть и подвергнуть хозяина опасности. Да, целительница не противилась им, но знать об этом наверняка не мог никто.

- Ты обязательно покажешь, как светишься, - произнёс он достаточно доброжелательно, чтобы не видеть двойное дно. – Но позже.

  Маг не любил ждать, но в этот раз готов был уступить судьбе, несколько утомлённый дорогой, переноской не самой лёгкой ноши и прочими незначительными, но требующими сил делами.

- Я запомню это имя, - ответил Морэл. – Можешь называть меня Гил, так будет проще…  Что до леса, то слухи о тебе не особо зацепили меня,  но проходя одной из троп Иркид увидел следы и вспомнил об этом и заметил, небольшие островки цветов, по которым предложил пройти. Ты попалась случайно. Что до него… То нет смысла думать о Иркиде, всё равно наши пути скоро разойдутся.

  Он перевёл взгляд на зверя и действительно думал встать и отпугнуть его, послышался лёгкий металлический звук, однако он прекратился, стоило Лихт об этом сказать.

- Обычный зверь не сможет мне навредить, - уверенно сказал Морэл, переведя взгляд на животное, не испытывая никаких опасений, но и не питая к нему никаких эмоций. Просто существо, которое, похоже, как и он сам попалась в ловушку навеянного очарования. Разница лишь в том, что человек это понимал. - Только не жалуйся, если укусит тебя

  Гильгамеш перевёл взгляд на лежащую женщину, сидя, после чего коснулся её лица, погладив по щеке и убрав прядь, без лишней спешки и достаточно властно.

- Хочешь узнать будущее? Я не буду тебя отдавать эльфу, - поделился он, с лёгкой улыбкой.  – Но не обязательно об этом ему говорить.

Отредактировано Gilgamesh Morel (2018-11-23 21:14:12)

Не на все вопросы находились ответы. Он бы мог рассказать о том, что думает, но прекрасно понимал, что некоторые слова так и утонут, не в силах пересечь пропасти, разделяющей их, потому лишь слабо улыбнулся, позволяя толковать  их, так как будет угодно пленнице. Конечно, подозревал, что поступал немного лукаво, так как догадывался, что она, вероятно, подумает о лучшем из возможных вариантов, но то вполне устраивало парня. Так он сможет посмотреть на реакцию и попытаться догадаться, о чём думает это странное создание. Не сказать, что мог его удивить исход, но позволял слегка отвлечься.

  Как не крути, а это место было для него чужим, как и сам герой для него, не видел родных и приятных красок, а этот путь казался ему пусть и приключением, но непривычным и сумбурным, которое должно было завершиться совсем по-другому, а не так как сейчас. С лёгкостью на сердце он мог видеть смерть человека, однако когда тот, кто недавно лежал пронзённый стрелами позволял себя узнать, то возникало странное и непривычное чувство, словно это его рук дело и приказ Иркиду мог бы остановить всё самом начале. Но Гильгамеш его не стал делать, решив, что удовлетворить своё любопытство зрелищем важнее, нежели чем возможная опасность и напутствия, данные отцом, в виде предостережения.
 
  «Интересно, а что бы я решил делать сейчас?» - возник вопрос, на который он не знал ответа. С одной стороны, сейчас всё казалось не таким уж и правильным, но с другой маг понимал, что попросту не пришёл бы к такому выводу, не ощути на личном опыте последствия своих импульсивных решений.

- Думаю, что ты меня в чём-то обманываешь, - он сказал это без укора, просто озвучил мысль. – Не знаю, конечно, в чём, но интуиция подсказывает, что да. Но, не утруждайся, я всё равно это узнаю… И, так даже интереснее. В женщине же должна быть какая-то загадка.

  Когда речи коснулись имени, то он задумался, был ли какой-то смысл это скрывать? Он сказал не слишком много, но достаточно, чтобы его могли узнать. Впрочем, так же резонным словом говорила сама Лихт и её способ жизни, который никому бы не внушил, из людей имеющих право предъявить притязания, доверия или желания сослаться.

- Гильгамеш Морэл, к вашим услугам, - стой он, то обязательно бы поклонился, так лишь склонил голову, на секунду прикрыв глаза, после чего продолжил отвечать. – Ты сильно недооцениваешь наши возможности, к тому же… Я не знаю о хранителе леса и что он из себя представляет… пока что.

  После этого, он покосился на оставленную сумку, в которой с первого взгляда не было ничего полезного, однако она тяготила и весила изрядна, заполненная двумя книгами, которые он приобрёл и собирался изучить, когда вернётся в башню или место хоть как-то удовлетворяющее тому малому, что было нужно для чтения, например хорошему освещению.

- Я не думал, что ты будешь науськивать на меня лису, - это было правдой.

  За некоторое время, он заметил, что пленницу несколько не смущают его касания, что забавляло, и было кстати, ведь тяжело было оторваться от от этого. Конечно, какая-то часть его хотела проверить как далеко она позволит дойти, но нарушать идиллию и обижать женщину он не хотел.

- Он нарушил договор, когда впутал меня в историю, что может нарядить репутации и так или иначе должен за это заплатить, - сказал Гильгамеш, после чего снисходительно посмотрел на Лихт, которая была слишком далека от истины в своих предположениях. – У меня нет нужды в деньгах, и я не хочу резать тебя напрасно. Ты не похожа на какую-то бездумную скотину.

  Он не собирался спать, как минимум из-за предупреждения эльфа и пристально следил за ситуацией. Рука, касающаяся лица, свободно легла рядом, не тревожа покой женщины, но давая себе ощущать тепло и реагировать. Однако, в какой-то момент Гильгамеш понял, что начинает засыпать и усталость не то, с чем можно шутить  и просто лёг рядом, положив руку через неё.

  «Не делай глупости» - вот о чём подумал он, чувствуя как слипаются глаза, беспокоясь не о своей  сохранности, а о том, что напавший на него за то и поплатиться. Да и не верил Гил, что Лихт опуститься да того, чтобы испачкать руки в крови. В обычной ситуации он бы проявил большую осторожность, но что-то здесь было не так…

***

  Не сказать, что он пролежал так долго, не привыкший спать на земле, скорее просто дремал, давал глазам отдохнуть и больше опасался, что провалиться в сон, но держался, восстанавливал силы не столь значительно, но делал это, балансируя на этой тонкой грани, которая, нужно признать, соблазняла.

  В какой-то момент послышался шум. Он принял его, но не подал виду и решил ждать, пока, наконец не понял, что что-то звенит не далеко, близко в каких-то десятках метрой. Резко поднялся и в небе, которое постепенно светлело, ничего не увидел, после чего окинул горизонт и тёмные фигуры, три, в плащах приближались. Незаметно, в целом, но достаточно уверенно. Одна из них за спиной носила крупный лук, украшенный несколькими редкими перьями, узнаваемый так же и по тёмному древу.

- Иркид, - поприветствовал эльфа Гильгамеш, после чего оценил взглядом незнакомцев, не понимая, зачем их сюда привели.
- Вижу, ты не спал и заметил нас, - с нескрываемой похвалой произнёс провожатый, после чего добродушно улыбнулся, поясняя наличие спутников и отсутствие лошадей: –  Я продал её. Больше не нужно возиться.
- Да? Быстро, а что на счёт денег? – эльф показал на небольшой мешочек и открыл, позволяя увидеть, что тот наполнен красивыми и дорогими камнями. – Но этого мало. Я дам куда больше.
- Больше… - Иркид усмехнулся. – Я хотел сделать это потом, но… Взять его.

Натянутый лук, грозил кого-то пронзить и эльф, медлил, понимая, что убивать человека означало лишить себя выкупа, но стоять в стороне не хотелось. Хотелось пронзить эту мерзкую бабу, всё равно ведь не умрёт… Да и выглядела она, на взгляд охотника, уж слишком здоровой. А что до человека, то подельники должны справиться.

Всё случилось так быстро, что впору было, растеряется, однако появление Иркида вызвало слишком много подозрений, чтобы усыпить бдительность. Не только шум, но и поспешность решений сыграли злую шутку с алчным эльфом и, желая получить всё и сразу, он не рассчитал силы. Не было ему известно, на что способная мистическая целительница, от которой так и разило отвратительным светом, но, казалось, что та не соперник в её состоянии, но ни то зажившие раны, ни то наступление нового дня поставило её на ноги, привело в чувства. Что же до человека, то от него он не ждал ничего особенного, подозревая, что посредственная магия не поможет против того, кто прежде охотился за головами, часть из которых принадлежала волшебникам и не каким-то сопливым юнцам, а старым и опытным мастерам, отточившем свою стезю. По крайней мере, вера в это в сердце интриганта не угасла.

  Гильгамеш столкнулся с другими соперниками, которые не обладали ни какими изысканными и сложными приёмами, однако умели орудовать своими клинками, не задавали вопросов и не сомневались.

- Не дёргайся и будешь жить, - сказал один из них, приближаясь, намереваясь не атаковать человека сразу, в лоб, а предложить ему сложить руки, и, быть может, вырубить, если дёрнется.

  Однако, уже на подходе головорезу стало понятно, что этот тип не из тех кто ищет лёгких путей, что он будет пытаться сопротивляется, но не вызвало у него ни каких эмоций осознание факта. Если кто-то хочет боль, то так тому и быть, он достаточно щедр чтобы дарить её каждому просящему и, возможно, больше чем требовалось. На губах садиста мелькнула злобная улыбка, не предвещающая ничего хорошего жертве. Да, убивать нельзя, но есть другие способы ломать, не самые чистые, но манящие своей недоступностью и осуждением.

- Будет больно, - предупредил он, замахиваясь, решив для начала просто провести по его груди линию, порезать одежду и кожу, заставив содрогнуться от боли заносчивого аристократишку.

  Но, видимо, кровожадность сыграла злую шутку, и планам не было суждено сбыться. Кинжал действительно разорвал одежду, но вместо кровавых брызг послышался звук столкнувшегося метала, а на одежде не выступило и единого влажного пятна. Он удивлённо наблюдал, в то время как клицу летела рука, да, даже не кулак, а открытая ладонь легла, во только не в ней была угроза, а в ужасающем жаре, таким, что в воздухе повис запах плоти и гари, а сам разбойник издал жалобный и резкий крик, начал судорожно махать своим оружием, а потом попятился и вовсе упал, схватившись за ушибленное место, понимая, что чего-то лишился, из-за чего потерял мотивацию и боялся, что это страшное чувство повторится вновь.

  Тот негодяй, что лишился оружия, напал следом, он не был беспечен, но его удары не серьёзные, с целью оглушить, а не убить прекратились и на смену им пришёл град серьёзных и тяжёлых движений. Не было в них шутки, вот только стало заметно, что под рвущейся одеждой что-то блестит, что не даёт зацепить тело, тогда человек попытался ударить по лицу, своим кастетом, заменяющим утраченное.

  И, он был близок к успеху, действительно задел, но смазано, послышался  хрустящий звук и стон Гильгамеша, который держался за плечо. В то же время его соперник лежал на земле, не движимый. Он увлёкся и получил встречный удар и спасаясь от смертельной огненной ладони сделал шаг, задел пенёк и упал, по иронии судьбы приземлившись головой на один из суков и потерял сознание, если не жизнь.

  Парень услышал крик и перевёл взгляд, ощущая странное беспокойство и желание в ту же секунду сорваться с места. Стало ясно, что Иркид был не только мастером лука, но и владел какими-то странными чарами, что сейчас склонили Лихт.
 
  Он ринулся вперёд, не опасаясь стрелы, на что эльф усмехнулся, понимая, что уже победил. Каждая встретила цель, но они словно соскользнули, не застряв в теле, тогда он понял, что под одеждой есть что-то, что-то вроде мощной кольчуги и это ошибочное суждение заставило его действовать, он отпрыгнул с линии атаки, отбросив лук, и стало заметно как искусные пальцы вырисовывали плетение, образующееся уверенно, но не так быстро.

  Гильгамеш не особенно понимал что делает, вернее он вообще слабо, что понимал, ощущая, что его рука жалобно повисла и не двигается, словно кость треснула, если вовсе не сломалось, так же к этому ощущению присоединилась нарастающая слабость, которая была слишком навязчивой для обычной… Но сдаваться было поздно, он вспомнил о своём покровителе Фааре, желая лишь, чтобы ему хватило времени и сил, прежде чем упадёт без сознания.

  Как бы то ни было, но из свободного рукава вырвалась цепь, с острым концом, возникла она, словно из ниоткуда, но двигалась сама, без размаха врезалась в тёмного, пронзая кисть из который вырвался странный зелёный луч, угодивший в землю, оставляя после себя выжженные следы, словно неведомая кислота могла проесть всё, и пошла дальше, обвила кисти, а потом вонзилась прямо в его чёрное сердце…

  Герой попросту упал, повреждённой рукой задевая кислотный след, который тут же разъел как рукав одежды так и кожу, из под которой хлынула кровь.

Состояние героя никак нельзя было назвать хорошим, даже приемлемым язык бы не повернулся обозначить, у каждого кто видел сломанную безвольно повисшую руку, видел кровь, которая из неё, пусть не столь сильно, но уверенно и стабильно сочилась, пока что, не желая прекращать свой поток. Однако, потеря сознания была вызвана отнюдь не болью и слабостью, которые пришли позже, а ядом стрел Иркида, которые пусть и не пронзили цель, но, видимо одна из опавших всё же задела или кусок наконечника откололся, срикошетив и этой царапины хватило, чтобы токсичная и дурманящая жидкость разошлась по всему телу, закрыла глаза и дала мышцам обмякнуть.

  Гильгамеш нисколько не сожалел и не боялся своей участи, давно смирившись, что ему уготована или яркая жизнь или бесславная смерть.  Жестоко, но, кажется, именно так толковал слова провидицы Артур, открыв всё своему сыну. Герою с ранних лет казалось, что он рождён для чего-то великого, но годы показали, что слишком часто чья-то судьба свершается, так и не успев начавшись. Обидно было лишь за то, что являешься одним из неудачников, оставшихся у обочины, но, богам виднее, что уготовить смертному.

  Тёплая кровь лилась, орошала сухие губы, он не противился, не знал что это, но позволял каплям оказаться внутри, инстинктивно проглотив, словно воду, но не всю, часть тонкой струйкой стекала по подбородку.

  Лишённый способности реагировать на что-либо, он провалился в сон, лишь слышал где-то на задворках сознания голос, который будто рождался внутри самого, не со стороны, не врождённый, будто бы свой, но в то же время и нет. Он утешал, обещал, что всё будет хорошо, но эти сожаления не были поняты, пока что лишь приняты как что-то неизменное, ставшее в основу грёз.

***

  Он видел день, обычный, казалось бы, и не примечательный, словно серость заменяла забытые краски, но не оставляла в мире несправедливость и так же щедро украшала значимое, подчёркивая незначительные, но въевшиеся детали.
- А это кто? – указывая маленьким пальчиком  на картинку в книге, спросил он, поворачивая голову в сторону, требуя ответа.
- Этот? – казалось, женщина задумалась на несколько мгновений. – Твой дедушка, Вайлентайн.
- А почему я его не видел? - задал очередной вопрос ребёнок.
Видишь ли, он очень похож на твоего папу в молодости, - -ответила она, легко улыбнувшись, словно вспомнила что-то давно забытое, хотя, правдивости ради было в этих приподнятых уголках губ некоторая толика лукавства, словно говорит правду, но что-то упускает или оставляет.
- Но у папы нет усов, - резонное замечание заставило мать усмехнуться.
- Нет, конечно, - она кивнула. - Он был похож по-другому…  Духом. Так же любил командовать и лезть в чужие дела.
- Так же ругался? – прозвучал наивный вопрос, который её несколько огорчил.
- А разве он на тебя ругается? – спросила женщина, с некоторой заинтересованностью.
- Нет. Я просто слышал, как к нему приходил… Эм… Николас, - ответил мальчик.
- Не хорошо подслушивать чужие разговоры, - отметила мать, после чего прикрыла книгу. – В следующий раз сам назовёшь всех, хорошо?
- Да, - не видя в этом ничего хорошего, сказал Гил, поморщившись.

***

  Хоть среди прочих богов, не считая Фаара, Гильгамеш мог выделить Аина, но он не одобрил бы того, что кто-то просит у богов силы, чтобы ему помочь. Сам мог это сделать это и тогда, чувствуя, что теряется, попросил лишь толику мощи, чтобы устоять на ногах, прежде чем эльф погибнет. Помогали ли ему в тот миг или нет, не было важно. В любом случаи цель была достигнута. Но, всё это он мог бы сказать, если бы был дееспособен, а сейчас лишь ощущал, что на него влияет что-то незнакомое, но не враждебное. Отчего-то становилось легко, словно герой возвышался, уходили самые потаённые опасения и печали, оставляя после себя лишь безмятежный покой. Тому противился лишь слабый огонёк, не желающий терпеть гостей в законном пристанище, тем более тех, которые забывались и начинали командовать.

  В бреду или наяву, но он попытался шевельнуть рукой, словно разобрал, как кто-то зовёт, просит потянуться …

Лабиринты чужого сознания те ещё дебри, где каждый поворот может привести в любую случайную точку, где не следовало ни с чем шутить и, возможно стоило даже опасаться, карту если кто-то и имел, то явно не гость. Знания о другом человеке могут многое открыть и сделать ясным, не исключено что куда больше чем для самого владельца. Однако получая что-то, готовься так же, и жертвовать, попытайся выбраться и не увязнуть, ведь не только тайны хранят эти чертоги, а так же чувства и потаённые желания, в ряды которых могли так же затесаться и страхи. Пламенная ярость здесь может обжечь, захватить в свой хаотичной круговорот и  подчинить себе, а кошмар прошлого обладал силой, с которой приходилось считаться, так как та лежала в основах далёких от привычных законов.

  Было много дверей в этом месте, какие-то поразительно напоминали другие, находились так же и те, которые разительно отличались, одни были открыты, другие же закрыты. Нельзя точно сказать, как это можно было понять, но почему-то Лихт ощущала, что это действительно так и чтобы где-то пройти придётся потрудиться больше, чем в другом месте.

  Дверь с шумом отворилась, пропуская Лихт в комнату. Её встретил заинтересованный взгляд ребёнка, который изучал, но сам он не торопился говорить, словно в чём-то себя, убеждая или пытаясь вспомнить, испытывая лёгкую нерешительность. В какой-то момент на детском лице удивление сменилось строгость, слегка наигранной, возможно, но хорошо различимой.

- Ты? – он встал с места, где минуту назад сидел, сделал шаг вперёд, словно намекая, что это место принадлежит ему и нарушать его покой, при этом не предупредив дурной тон. – Кто ты? Нельзя просто так входить в комнату, не постучав. Это невежливо!

Было понятно, что он не знает как себя вести и реагировать, но продолжал делать вид, что это совсем не так.

  Он смотрел на это создание и не мог понять что это. С одной стороны оно не казалось чем-то опасным или отталкивающим, но черты были не совсем человеческим, а значит, нужно было быть осторожным. Отец часто говорил про не людей не в лучшем ключе, а Гильгамеш привык ему верить, потому относился к незнакомому существу насторожено.

- И кто пустил? – решил уточнить он. – Я не помню, чтобы раньше тебя видел.

  Они бы могли говорить так долго, возможно так и было, ибо время здесь означало не совсем то, что в обычном мире и измерялось часто в свершённых действиях и сказанных словах. Когда чужак ответил, то смог отметить как где-то вдалеке, словно  с противоположной стороны по коридору раздались тяжёлые шаги и шум метала, пожалуй, сходный мог бы воспроизвести рыцарь, однако было что-то отпугивающие и тревожное в звуке, словно смотреть на то что там не стоило ровно так же как и показываться ему на глаза.

  Ярким контрастом выделялось то, что мальчик ни как не реагировал на шум, он не перевёл взгляда и не встревожился, словно не мог различить этого странного звука или же напротив настолько к нему привык, что считал его закономерным и привычным.

  Шаги не были скорыми, но куда-то двигались, пока в сторону этой двери, но, узнать наверняка можно было лишь если решишься выглянуть. Вопрос в том, стоило ли того эта затея?

Гильгамеш не особенно доверял тому, кто вторгся в комнату, и это чувство хоть и было довольно слабым ввиду его природного любопытства и странной ауре, располагающей, которую он не осознавал, но мог ощущать, но всё равно старался быть как можно холоднее, зная, что если будет вести себя глупо, то родители его накажут.  Если первым узнает отец, то действительно стоило ждать строгости, так, что ему придётся неделями учить его ужасно нудные книги, а обычная прогулка станет доступна лишь тогда, когда ответит на его вопросы, так, чтобы Артур поверил в это, не путаясь.

  «Нет… Я точно не хочу» - он даже легко повёл головой, отрицая это, но и не замечая своего жеста.

  Он слушал и начинал думать, что это какая-то проверка. Ведь, действительно, если ждут гостей, то их должны встречать все. А значит пришедший сюда не гость, но и не похож на прислугу, из-за слишком уж наглого поведения. Такое себе не мог позволить даже Бран, хотя он считался самым давним и доверенным защитником этого дома.

  «Может быть это грабитель?» - мысль казалась Гилу здравой и имеющий под собой пусть и не прочное основание, но достаточное для впечатлительного ребёнка, который сам всё додумал.

  Это открытое поведение и обращение к нему казались теперь дерзкими, угрожающими, а жесты и вовсе бандитскими. Он даже, казалось, увидел блеск чего-то, наверняка острых кинжалов или другого оружия.

  «Нет. Бандит меня не обманет!» - решил он, сделав пол шага назад, как только Лихт приблизился.

- У тебя не было комнаты? Ты наверное из очень бедной семьи? – спросил Гил с некоторым сочувствием, отразившемся в глазах. Хоть он и не бывал вне дома так долго как хотел, но охотно слушал истории, и они научили, что люди совсем не равные и жизнь многих куда хуже, чем у него. Некоторые даже жили без родителей и ели по разу в день. Это заставляло его немного печалиться, и когда мальчик спрашивал о подобном отца или священника, то они отвечали совершенно по-разному, путая. Один считал, что каждый, если хочет, может добиться хоть чего-то, то другой говорил, что тяжёлая жизнь и лишения нужны чтобы испытать человека, чтобы проверить его дух и веру. Была в этом правда, но для себя герой не решил какую выбрать, быть может, позже откроет свою. – Но не воруй меня. Папа заплатит тебе деньги, если ты просто уйдёшь, а иначе побьёт.

  Когда это существо сменило облик, то глаза мальчика расширились, так как только могли. Он, конечно, знал кое-что о магии, слышал и разные истории и даже видел некоторые чудеса, но не мог поверить, что вот так вот резко можно измениться и стать из маленького большим и дядей, да ещё и таким волосатым!

- Наверное, вы верите, что я должен вас знать, но это не так, - теперь он видел кого-то взрослого и обращался вежливо, ведь обычные проходимцы редко бывают чародеями. Они должны все быть умными стариками в башне и хоть человек не выглядел как такой, но не всегда следовало судить людей по внешнему виду.

  Он задумался, не решаясь, что делать. С одной стороны было интересно узнать, что здесь делает этот волшебник и увидеть его другие чудеса, но и идти не хотелось. Сегодня была тренировка, а они редкие и в следующий раз старик будет ворчать больше обычного.

  Шум за дверью становился куда более уверенным и приближался, похоже действия Лихта, его превращение, привлекли внимание чёрного рыцаря, он начал бежать, шумно и тяжело и приблизился к двери, которую не закрыли.

  Поднятый и не успевший на это среагировать Гильгамеш хотел было возмутиться, но увидел этот образ и слова про хорошее место утонули, как и просьба увидеть.

- Ого! – он удивился, но не испугался, потянул за прядь волос мужчину, без особых усилей, скорее чтобы повернуть его голову. – Так Бран не хотел, чтобы я заметил этого воина? Это с ним он сегодня будет сражаться?!

  Существо, закованное в тёмную и тяжёлую броню, смотрело на Лихта, не мигая, как и ребёнка.

- Давай, пойдём в тренировочный зал! – сказал воодушевлённый и весёлый мальчик, позабыв о том, что подозревал пару минут назад этого человека.

  Он повернулся, вглядываясь в лицо Лихта.

- Что застыл? – спросил он.

  В то же время, пока Гильгамеш не смотрел в сторону странного воина, латная перчатка, окутываемая тьмой, пересекла дверной проём, но, к неожиданности загорелась, да так, что монстр начал тлеть, его конечность через секунду или даже долю обратилась бы в прах и ужас попятился, он побежал прочь, это явно было понятно по шуму брони. Хоть и не слышался рёв поверженного зверя и крик боли человека, но было шипение.

- Я могу показать дорогу! Сначала нужно спуститься по лестнице в конце коридора.
[icon]http://s3.uploads.ru/t/12KOM.jpg[/icon][nick]Gilgamesh (Child)[/nick][status]Я буду лучшим![/status][sign][/sign]

Отредактировано Gilgamesh Morel (2018-11-27 19:27:46)