Солнце, обжигающее и неумолимое, нещадно одаривало своим яростным могуществом пару людей, что пробирались на верблюдах по Великой пустыне. Их одежды были покрыты слоем пыли, но из-под песка и грязи, что словно кокон окутывала наряды странников, то тут, то там сверкали и переливались камни и разноцветные шелка.

Путники стремились туда же, куда отчаянно желает попасть каждый, кто испытывает на себе тяготы пустыни - в оазис. Его блаженство и прохлада уже виднелись перед их усталым, но все ещё ярким и пронзительным взором. Дыхание пустыни подгоняло их и их животных укрыться от огненно-жарких песчаных ветров и грядущей холодной ночи.
Расстояние, прежде казавшееся столь непреодолимым, неуклонно сокращалось, даря надежду и успокаивая разум. Они молчали, сберегая остатки сил и влаги в иссушенных внезапной сменой курса телах.

Да, этого не было в их планах. Не было в их планах и разбойников, что посмели атаковать караван со столь важными персонами. Буйство крови и насилия, что учинили недостойные Юга сыны, было ужасающим. Скрыться удалось лишь им двоим и то лишь благодаря прихоти богов, что позволили ветру усилиться и скрыть следы верблюжьих ног на песчаной глади.

***
Лишь только неровная сень деревьев сомкнулась за их спинами, путники поспешили слезть с верблюдов, чьи ноги, подкосившись, заставили обладателей в бессильном изнеможении рухнуть наземь. Оба путника были ранены. Тонкие, словно нити красного шелка дорожки крови медленно, но неуклонно приближали конец, что не устраивал ни одного из них.

- Мага, - хриплым шепотом произнесла женщина, срывая и разматывая один за одним слои одежды, обагренной не её кровью, - Ты видишь воду?
Парень утвердительно качнул головой и, придерживая рану на плече, двинулся в сторону источника. Хабиба, а то без сомнений была она, двинулась за им, прихрамывая на левую ногу и морщась от боли.

Не в силах ни на грациозность, ни на следование каким бы то ни было нормам этикета, друзья, рухнули возле легкой речушки, жадно припав к его живительному потоку. Вода была холодной и вкусной, как то бывает для каждого, кто провел больше дня в непрерывном пути по пустыне.

- Кха-кха, - закашлялся Мага в жадных попытках сказать что-то, продолжая пить воду, - На сей раз, душа моя, госпожа Нур, я обязан просить тебя, не делать такого боле, ради своего молодого и не желающего пока сводить счёты с жизнью друга, - улыбнулся он вяло.
Нур молча кивнула. Мага был очень бледен. Он был настолько бледен, насколько может быть человек с его цветом кожи, а им все ещё требовалось обработать раны. И начать следовало с его плеча. Усилием воли заставив себя подползти к мужчине, Хаби принялась снимать с него верхние одежды. Попытки Маги отшутиться и отползти в сторону, были встречены суровым, почти свирепым взглядом, что усмиряет даже тигров. Фазиль подчинился, прикусив язык.

Раздев парня наполовину четкими, быстрыми движениями, Нур ахнула. На сей раз фортуна не была на их стороне. Гниение поразило ткани. Требовались срочные меры. Хабиба уложила друга и принялась промывать рану, аккуратными, легкими движениями. Фазиль, не отрываясь и не моргая, наблюдал за ней, изо всех сил стискивая зубы, чтобы не разрыдаться от боли. В легкой наплечной сумке у Нур остались лекарства, но их недостаток был в том, что они были не для людей, да и кровь остановить не смогли бы. Но ничего иного у них не было.
- Погоди, - перехватил он её руку, - Что это?
- Лекарство, что позволит избавить твою рану от скверны, Мага, - тихо произнесла Нур, мягко, но настойчиво снимая его руку со своей.
- Оно ведь для людей, да? - затревожился юноша.
Нур, ничего не ответив, смочила последний (и единственный) из чистых платков в багряной жидкости и принялась за дело. Стон-выдох вырвался у молодого человека, его холеные ухоженные ногти оставили глубокие борозды на мягкой плодородной почве оазиса.
- Потерпи, Фаазиль. Ещё немного.... - успокаивающе шептала девушка. Парень, не отвечая, зажмурился. Всего несколько ужасающе долгих минут, и весь видимый гной исчез из раны стараниями южной красавицы. Теперь рана была чиста, но её размеры... Края раны требовалось сшить, но иглы вызывали ужас в танцовщице.
- Мага, - позвала она тихо и робко, - Мага, очнись. Рана чиста. Нужны твои иглы и самая тонкая нить из тех, что нам удалось сохранить от... - её голос дрогнул от воспоминаний о событиях столь ужасных и недавних. Девушка помотала головой, отгоняя наваждение.
Глаза её друга чуть приоткрылись, а рука двинулась к широкому рукаву служащей ему сейчас простыней рубахи. Хаби поняла намек. Её руки достали маленький, походный набор швеца. В нем было порядка десяти игл, и одна из них была столь тонка, что согнуть её дугой хватило сил даже у танцовщицы. Продев невесомую, словно паутина, нить в ушко, Нур сглотнула, попутно смачивая нить и иглу той же самой жидкостью, которой обрабатывала раны юноши.
- Нур... Чего ты медлишь? Ты же умеешь шить... - послышался слабый голос Маги, - Что-то пугает тебя?
- Я не думаю... Что смогу, Мага... - пытаясь унять дрожь, произнесла девушка. Уметь обращаться со сталью - одно, но втыкать иглы в живого друга - совершенно не то же самое.
Иш-Маариш вздохнул. Его рука, слабая, как и он сам сейчас, потянулась к её. Он мягко подвел её кисть к ране: - Дорогая моя госпожа, бесценная, ты же понимаешь, что это необходимость, да? Он и сам едва держался. Слезы в его глазах, бледность и отчаянное усилие улыбнуться пугали и восхищали Нур. Как ни крути... Они оба так молоды. Слишком молоды для подобного опыта. Слишком рано им умирать, становясь пылью под копытами верных лошадей караванщиков. Нельзя поддаваться мыслям. Прежде всего - действия, затем - чувства.

Нур сглотнула и принялась за шитьё. Игла послушно вонзалась в плоть, а нить, что после окропления лекарством стала синей, подобно змее скользила внутрь и обратно бледной кожи раненого. Зубы Маги скрипеи, но молодой человек отказывался издать хотя бы звук. Когда все было окончено, руки Хаби вновь охватила дрожь. Мага не двигался, но его хриплое дыхание и вздымающаяся грудь говорили, что он жив. Нур обняла руками колени.

Невдалеке, не торопясь бродили верблюды, оправившиеся от изнурения. Они пили воду, а затем просто уснули там же, где стояли. Прошло более половины оборота песочных часов прежде, чем молчание путников было нарушено. Мага приподнялся и, с трудом, но сел, оперевшись о камень у излучины ручья.

Парень тронул Нур за плечо.
- Хаби... - начал он.
- Я в порядке, - отрезала она, - Мне не нужно лечение.
Это было полуправдой. Открытых ран на её теле не было, лишь подвернутая лодыжка, которая ещё не успела опухнуть и пока давала о себе знать лишь при ходьбе. Поспешно смахивая слезы, Нур поспешила обнять Магу, который гостеприимно распахнул руки.
- Нам нужно отдохнуть, ты знаешь...
- Знаю, - произнесла она.

Удивительны человеческие существа! Особенно, юные. Сколь бы ни были тяжелы пережитые ими страдания и потрясения, как бы ни ныли раны, как бы ни было страшно, есть момент, когда их разум, не в состоянии боле оценивать происходящее, погружает своих обладателей в забытьё. Посему не прошло и оборота песочных часов, как друзья уснули. 

***
Нур очнулась в пустыне одна. "Мага!" Но портного не было рядом. Вокруг вообще не было ничего иного кроме песчаного океана, чьи частички переливались в свете умирающего солнца и звезд иной реальности.

Было нежарко. "Я сплю? Мне... Пора идти." Хабиба встала с песчаного покрывала. Её костюм был иным, чем тот, что она носила в реальности. Это был простой белый костюм из свободной рубашки, что оканчивалась на талии, и шароваров. Ступни были босыми, но песок не жег их своей горячностью, а наоборот охлаждал прохладой. Легкий вечерний бриз шевелил шелка волос. Нур шла и шла до тех пор, пока не погас последний луч и ночь не вступила в свои права.

Краем глаза заметив движение, танцовщица обернулась. Видение, посланное ей, было  в форме гигантского змея, что прокладывал свой путь с холма. Не мигающие ярко-желтые глаза сосредоточились на маленькой фигурке девушки. Замерев на мгновение, Нур немедля склонилась в глубоком поклоне древнему существу. Не поднимая глаз, Нур застыла в ожидании повеления божественного стража прервать поклон.

Отредактировано Habiba Nur Manih (2018-12-02 23:51:37)

Нур поспешила встать. И сколь бы она не хотела отводить взгляд от её попутчика в Грезах, её взгляд с неизменно-наивным любопытством и восхищением скользил по чертам Змея, стараясь охватить каждую чешуйку своим вниманием и тут же опускался, пряча искры глаз в песчаной поверхности Великой пустыни.

Голос змея был пронизан шипящими звуками, столь обычными для звериного его обличья. И все же не было в этом существе ничего обычного. Огромный двуголовый змей, чья пасть запросто могла бы уместить танцовщицу целиком. Яркие, подобно звездам иных миров глаза с вертикальными зрачками взирали с холодным изумлением на странницу. Не очень похоже, что этот дух искал встречи или, хотя бы, ожидал её. Хвост, сжимающий и разжимающий кольца с присущими лишь змеям изяществом и грацией.

Пусть он был страшен, но не было страха в сердце южанки. Не на сей раз. Её измученное ужасом, усталостью и погоней сердце, ныне пребывавшее в глубоком сне, отказывалось внимать и повелеваться глазам. Как и её разум. Он был чист от помыслов, чист от воспоминаний. Где-то там за пеленой Грёз, спала танцовщица Хабиба Нур Маних и её сон был пуст и бел, словно кусок пергамента в ожидании момента, когда чернила хозяина прочертят первый виток утонченной вязи на его поверхности. Мага был забыт. Забыты были и тяготы пути, и рана, и вся та кровь и несчастья, что постигли девушку.

Вопросы, заданные Змеем, остались без ответа и повисли в воздухе, повторяясь и множась в сознании Нур, которая силилась вспомнить.
- О, величественный дух, имя мне Нур, и мне нечем ответить на твои вопросы. Прошу, не гневайся. Я действительно заблудшая душа... Мой путь ведёт меня сквозь пески к цели, что скрыта от моего рассудка. Мой путь далёк, но мне нужно идти быстрее, иначе...

Что было бы "иначе" также скрывалось от её внутреннего взора, так что Хабиба сконфуженно замолчала.
- Скажи, ты сможешь провести меня через бесконечные барханы и миражи Великой Пустыни?
Слова, слетевшие с губ, невозможно вернуть. Как осмелилась смертная девчонка столь фривольно обращаться к стражу самого бога несчастий? Да и как может помочь двуголовый Змей. Пусть в её глазах не было ужаса, но её страшила возможность обидеть обожаемое одним из богов существо.
"О, Каарас, - безмолвно взмолилась девушка, - Прости душу грешницы, что осмелилась просить о несбыточном твоего помощника!
Нур вновь склонилась в поклоне.