Пленсит был отвратительным местом. Вполне неплохим для вполне рядовых обывателей, эта небольшая деревушка как раз служила своеобразным перевалочным пунктом для тех, кто решил выехать совсем-совсем за границы Аварина, потому что все, что было до этого, зеленые луга и редкие рощицы, в общем-то, считались именно что предместьями. За Пленситом же были уже относительно дикие земли. Конечно, там все так же расрполагались луга и холмы, но встретить там людей, которые решили провести время на природе, вдали от города, было уже практически невозможно. Впрочем, отвратительным это место было не по этой причине. Надо сказать, что назвать его отвратительным было и вовсе трудно, хотя бы потому, что сама деревушка даже в эти холодные дни выглядела неплохо. Но ничего, кроме отвращения Эрис, держащая обеими руками поводья, не чувствовала.
Феноменально, но за долгое время те эмоции, что были доминирующими в ее жизни, претерпели массу метаморфоз. Пожалуй, самой ранней была любовь. Или не любовь, но влюбленность. Затем забота, ощущение, будто ты кому-то нужна, желание помочь. Затем сожаление. В конце концов, страх и полное отсутствие понимания, что делать дальше. И лишь позже, благодаря Шион, снова вспышка надежды, плавно перетекающая в тяжелый груз вины, ощущающийся все сильнее с каждым ударом копыта по тракту. Тегуэн потребовалось доехать от Сихарда до Фарна, и от Фарна к этим самым предместьям, чтобы в полной мере ощутить, как противно ей возвращаться в столицу, и насколько сильно ей не хочется вовсе там находиться. Будто вся жизнь, проведенная далеко на юге, что занимала ничтожно малый промежуток в пару месяцев, была куда успешнее, чем та, что волшебница провела в городе.
И дело было даже не в самом Аварине. Или в Пленсите. Дело было в ней самой. И длинная дорога позволила довольно хорошо разобраться в своей голове. В конце концов, делать больше было нечего. Возьми Тегуэн повозку или сядь в караван, ей можно было бы сконцентрироваться на чтении, или еще каком деле. Теперь же, учитывая, что никто не хотел ехать, да еще и в спешке, в столицу, ей пришлось взять лошадь, седло. И кроме нее и бедного животного, за которым требовался уход, на дороге больше не было никого. В конце концов, не держать же одной рукой книгу, а второй вожжи, не глядя на дорогу? Так и навернуться можно, в конце концов. И падать с седла Эрис точно не хотелось, из-за чего единственным развлечением стало только унылое копание в своей собственной голове. И, божечки, там было много того, что можно было бы вытащить на свет.
Глубокий вздох. Следом мысль о том, что именно в Пленсите они встретились с Гримм в первый раз. Гримм, которая после исчезнет, только потому, что Эрис была слишком уверена в том, что Марджолайн стоит доверять и оставить ее судьбу в ее же руках, а не брать ее под свой контроль. Обе руки сжиматся в кулаки, и если бы не перчатки, то ногти наверняка бы оставили на ладонях кровящие ранки. Сосредоточенное выражение лица при этом  не меняется. Да, все могло бы быть по-другому. Все должно было быть по-другому, но полетело в Бездну, и все из-за… Из-за одной лишь Тегуэн? Хватка на вожжах чуть расслабляется. Нет. Не из-за нее одной. Но из-за нее в том числе. В довольно большом числе виноватых, среди которых была и беловолосая северянка, зажмурившая единственный глаз, будто отгоняя видение и медленно выдыхая.
Дорогая была длинной. Но огни на горизонте говорили о том, что у нее скоро будет возможность передохнуть. Да, отдых был чем-то, чего не хватало в последнее время, ведь добраться до Аварина нужно как можно быстрее. А затем вернуться. Тоже как можно быстрее. И судя по тому, как замедлила ход Яблочко, похрапывающая и периодически мотающая головой туда-сюда, будто пытаясь намекнуть, что пора бы уже с нее слезть, остановиться где-нибудь точно надо было. В тот же момент, когда мысли сменили свое направление с размышлений о вине и делам прошлого на отдых, выражение лица Эрис чуть смягчилось, появилась легкая улыбка. Да, отдых. Отдых это все-таки хорошо.
Она даже нашла в себе силы чуть приподнять голову, поправить левой, призрачной рукой, полностью скрытой за длинной перчаткой и рукавами походного платья. Затем обратила свой взор на восток - там, где был Аортэн. Как и события давних времен, он был далеко. И это приносило определенное облегчение. В конце концов, сейчас она уже точно ни на что не повлияет. И как раз в тот момент, когда в голову постепенно начали приходить одна за другой мысли, что, возможно, стоит концентрироваться все-же на будущем, а  не на прошлом, взгляд выцепил из постепенно темнеющего от приближения заката пейзажа некое движение. Слишком заметное, чтобы оно походило на покачивание травы, слишком грубое, чтобы быть похожим на движение животного. Слишком человечное.
Цветочек пришюрилась, не останавливая кобылку, верхом на которой сидела. Это был тот момент, когда ты еще не слишком хорошо понимаешь, на что именно ты смотришь, за пару мгновений до того, как мозг осознает картину, и тогда уже приходит полное понимание. И оно пришло и в этот раз.
Самым первым было бранное слово. Честно говоря, Цветочек даже не помнила, какое, но четко помнила, как лихо спрыгнула с седла, чудом не навернувшись, и побежала в сторону упавшего на землю человека. В тот момент она еще не успела разглядеть, кто именно это был, да это, в целом, ни на что и не влияло. В ее голове даже не было подозрений, что, возможно, это засада – слишком живо мозг рисовал картины беглеца, еле спасшегося от разбойников, или просто заблудившегося в пути скитальца, который потратил последние силы на то, чтобы добраться до тракта. На котором по чистой случайности уже находилась Эрис, придерживающая обеими руками длинную юбку, бегущая от большой дороги по промерзшей земле, не жалея сапог.
Лишь мгновениями позже, когда волшебница уже была в паре-тройке метров, а глаза попривыкли к приближающемуся вечеру, появилось понимание, кого именно она так хотела спасти.
- Риелла? Риеллантея! Тенебрис! - сначала будто переспрашивая себя, а затем, когда предположение подтвердилось, уже более громко, окликнула эльфийскую колдунью женщина, тут же опустившаяся на одно колено и за плечо пытающаяся перевернуть хрупкую эльфку на спину. Только для того, чтобы похлопать ее по щекам, надеясь на пробуждение,, стянуть перчатку с правой руки и приложить кончики пальцев к вене на шее, поднять голову, оглядеть округу, понять, что кроме них двоих и лошади Эрис рядом никого не было, а затем приподняться с земли, резко выдохнуть и встать уже у головы Тенебрис. Так, чтобы было легче ее приподнять с земли, взяв за подмышки и потащить. В конце концов, Эрис не то чтобы была в хорошей физической форме, да и взять, хоть и довольно худую на вид, но все же вполне взрослую Риеллу, на плечо у нее вряд ли бы получилось. Вариант с ношением  на руках, как принцессу, тоже отпадал, по этой же причине. Из-за чего обратный путь к тракту и, как следствие, к продолжению пути теперь уже с бессознательной попутчицей, был наполнен шорохом травы, по которой волокли все еще бессознательную эльфу, а также причитаниями. Большая часть из которых была посвящена одной простой просьбе.
“Пожалуйста, только держись.”

Ответ пришел довольно быстро. С шуршанием ткани, резким лязгающим звуком чего-то железного, падающего на деревянную поверхность, а еще с испуганным лицом, которое тут же загородило часть потолка над Риеллой. Лицом с длинными, немного спутавшимися волосами, крайне взволнованным взглядом и гигантским, занимающим довольно большую часть этого самого лица, бутоном, благодаря которому не узнать в явно невыспавшейся женщине Тегуэн было практически невозможно. Что, в целом, было вполне логично – Эрис была последним человеком, которого видела эльфийка перед тем, как потерять сознание, и она же стала первым человеком, который встретился ей после пробуждения. Конечно, одним только этим первенством подвиги волшебницы не ограничились, хотя бы потому, что благодаря встрече на тракте вечер ее из спокойного превратился в крайне интересный. Так, скучное сидение в корчме сменилось беганьем по Пленситу в полночь в поисках дома местного лекаря, попытки его разбудить и отправить к койке в “Рыжих”, где была оставлена Риелла в полубездыханном состоянии, и еще множество и множество других событий, которые теперь, когда эльфа наконец-то открыла глаза, оказались не бесполезными.
- О, слава Вайне, ты жива. - устало и чуть с надрывом тут же произнесла волшебница, закатив единственный глаз и постепенно уплывая из поля зрения Тенебрис, садясь обратно на соседнюю кровать, на которой провела ночь, не успев толком привести себя в порядок и заснув в верхней одежде.
Это была действительно трудная ночь. Хотя бы потому, что из всех склянок, оставленных лекарем на табуретке, которая служила своеобразным столиком, добрая половина была переведена на Риеллу. Тоники, эликсиры, зелья, один за другим вливались в эльфу,, насыщая изможденное тело, выбивая простуду, всячески пытаясь наполнить Риеллу силами, чтобы та наконец-то открыла глаза. А еще часть Эрис принимала сама, просто чтобы ее не вырубило, и на внешнем виде волшебницы это сказалось довольно сильно, потому что когда та опустила руки, закрывшие ей лицо, и чуть наклонилась к Тенебрис, все еще сидя на кровати, явно призывая ту повернуть голову, кровавая колдунья могла вполне четко увидеть и крайне бледную кожу, и мешки под глазами, и уставший взгляд, и вообще крайне помятый для обыкновенн выглядящей крайне элегантно северянки вид. Который, правда, не помешал ей снова подняться с кровати, на ходу взяв с табуретки одну из бутылок – ту, что выглядела как пузатый фиал с длинной шеей и присесть уже рядом с Тенебрис.
- Попробуй присесть, - начала было волшебница, но потом ее взгляд заметил, что, в общем-то, пока что кроме открытия глаз и довольно тихого вопроса со стороны колдуньи не было, и выражение лица ее стало чуть более горьким, будто говорящим “Все хуже, чем я думала”, после чего она тут же отменила свою предыдущую просьбу – Хотя, нет, лучше лежи. -
Затем сделала несколько шагов по комнате, которая в действительности оказалась довольно большой. Для двух-то человек, и явно подходила скорее путешествующему аристократу, чем двум девицам, но, как оказалось, хозяин Пса и Лиса был готов к сотрудничеству. И хотел помочь. В особенности когда понял, что завалившиеся в его заведение две женщины – далеко не пьяницы, а, вполне возможно, те же путешествующие аристократки, попавшие в беду. И вовсе решил, что неплохо бы предоставить ту самую, “лучшую”, комнату, когда одна из них, та, что была в сознании и повязкой-цветком на глазу, сказала, что она из Деорсы.
- Как твое самочувствие? - раздался вопрос откуда-то из дальней стены, оттуда же, откуда были слышны звуки позвякивающего стекла и закрывающихся маленьких дверей – Тегуэн подошла к небольшому буфету, достала из него пару стаканов и, взяв их с собой, вернулась обратно поближе к Риелле, все с тем же уставим видом присев и продолжив – Ты проспала, конечно, не пять дней к ряду, но сейчас уже полдень, так что.. Вот. Поможет побыстрее прийти в себя. -
Последняя фраза была сопровождена еще позвякиванием стекла, а еще журчанием воды. Она налила в два небольших стеклянных стакана оранжевой жидкости из склянки, после чего вернула сосуд обратно на табурет, немного отпила от одного стакана, и, поставив его к фиалу, села в полоборота к Риелле, заводя правую руку за подушку, чуть приподнимая ее и позволяя Тенебрис все же хоть немного присесть, а левой поднося к ее рту стакан с пойлом, которое пахло травами и чем-то, отдаленно напоминающим имбирь. Той самой рукой, железный аналог которой был уничтожен на глазах колдуньи, а сейчас представлял из себя довольно сносно выглядящую обычную человеческую руку, одетую в длинную перчатку, закрывающую конечность и доходящую до плеча.
- И, если что, не беспокойся. Раздевала тебя я, а не лекарь или трактирщик. - поспешила добавить волшебница, когда одеяло, доходившее до шеи эльфийки, чуть сползло, открывая голое плечо и ключицу. В конце концов, оставлять Тенебрис в холодной, явно промокшей одежде, было довольно таки гибельно. И явно не стоило того, чтобы потом просто выучить пару минут нравоучений на тему того, что нельзя снимать одежду с людей в бессознательном состоянии.

Как оказалось, три часа сна делают с людьми фантастические вещи. Например, позволяют пропустить мимо ушей шутку, которая должна была вызвать целую бурю эмоций, посчитав ее несущественным лепетом, потому что произнеси Риелла фразу про Тень в других обстоятельствах, у Эрис бы точно появилось желание крайне мрачно намекнуть на то, что, нет, в случае с Тенью все было бы намного хуже. Но не сегодня. В основном потому, что все, на что хватило сил волшебнице, это молча, хотя и с тяжело трактуемым прищуром, взглянуть на эльфийку, после чего так же молча убрать стакан и поставить его на табурет. Пока что тоники держали на ногах беловолосую северянку, но одного взгляда хватило бы для того, чтобы понять — силы у нее тоже не особо восстановились, разве что ее тело не было продырявлено и избито в нескольких местах, и, вероятно, поэтому на фоне Тенебрис, даже со своими мешками под глазами и бледным видом, Эрис все же выглядела слегка получше.
- Где-то... - начала было волшебница, затем раза три за секунду моргнула, пытаясь припомнить, сколько же времени прошло, и только после продолжила — Одна ночь, утро и полдень. И, насколько я знаю, никто. -
Следующая фраза, правда, заставила разговор, который Тегуэн старалась поддерживать в довольно таки добродушном виде, резко слететь с рельс и направится в такие тернии, которые заставили веко под единственным оставшимся глазом на лице волшебницы слегка дернуться. Она вздохнула, глядя на Риеллу. Затем медленно повернула голову вперед, по пути бросив взгляд на табуретку с настойками и целой кучей разномастных жидкостей, затем на кровать, на которой Цветочек провела крайне неприятную ночь. В конце концов взгляд ее уперся в стену. А левая рука, подаренной одним крайне добрым монстриком, сама потянулась к лицу, медленно проводя пальцами от лба, по носу и закрытым векам, губам, подбородку и в итоге заставляя волшебницу взглянуть на перчатку, скрывающую призрачную пятерню.
- Тогда, возможно, лучшим выбором будет действовать осторожно и оборвать все контакты.
Слова эти повисли в воздухе, будто какое-то заклинание, делая атмосферу в комнате напряженной. Настолько, что дышать было невозможно, а тиканье часов с первого этажа, было слышно через деревянный пол так, будто эти же самые часы сейчас стояли в той же комнате, что занимали эльфа и северянка. Секунды шли медленно, осторожно, словно подкрадываясь, в ожидании, когда кто-то из этих двоих вытащит револьвер или волшебную палочку, и испепелит соперницу в тот же момент, как она потянется за своим оружием. Обычно подобные сцены заканчивались чем-то похожим — оба мага понимали, что между ними никогда не будет примирения, после чего тратили остатки своей жизни на то, чтобы выпотрошить внезапно образовавшегося заклятого врага. Благо, остатков в таких случае оказывалось не так уж много, пара-тройка минут от силы.
Но не в этот раз.
- Зачем об этом говорить мне? - простой вопрос, заданный в тот же момент, когда совершенно безразличный взгляд беловолосой перешел с неназванной точки на стене обратно на Риеллантею, в голову которой тут же пришло, если не подозрение, то четкое понимание — в эту самую секунду что-то произошло. Тегуэн, в свою очередь, лишь смотрела на нее, будто на вещь, пока левая рука ее не взялась за локоть правой, в то время как свободная ладонь дотронулась до щеки Цветочка, придавая той некоторый задумчивый вид.
А затем сошедший с рельс поезд ворвался на полном ходу в лес.
Резкая смена обстановки произошла в тот момент, когда уставшие веки эльфийской волшебницы закрылись на долю секунды, только для того, чтобы, поднявшись, показать стоявшую прямо перед выпрямившейся Риеллой Тегуэн. Ни койки, на которой та лежала, ни привычной комнаты, ни намека на комфорт и тепло под одеялом, но при этом ни боли, ни усталости. Только будто бы осуждающий взгляд Эрис, смотревшей на Тенебрис, не мигая, пока, в конце концов, та не прикрыла единственный глаз и, вздохнув, медленно выдохнула, выпустив струйку воздуха из губ. Горячий поток тут же застыл в воздухе, образуя еле заметную пленку, и тут же обращая внимание на один простой факт — между ними двумя, Эрис и Риеллантеей, была стеклянная преграда.
Дверца, маленькая и незаметная, на фоне гигантского прозрачного блюдца с двумя стрелками посередине, за которым Тенебрис могла разглядеть большой и довольно темный зал, служащий своеобразной темницей для Эрис, находившейся внутри. Цветочек же наблюдала за эльфийкой, совершенно здоровой, в своей обычной походной одежде, и стоящей прямо перед часовой башней, крайне неподходяще выросшей посреди луга, за пределами которого раскидывался тот самый багряный лес, до которого волшебница в прошлый раз так и не смогла дойти. И, в целом, желания сейчас идти туда не было.
- Если ты не против, я пока принесу наш обед. - произнесла наконец стоящая за стеклом Эрис, точная копия той, что сидела на кровати Тенебрис еще полминуты назад, и, судя по всему, где-то там, в другом мире, она действительно сидела сейчас рядом, а затем поднялась, из-за чего по красному лесу и часовой башне прошел еле заметный скрип. Так скрипят деревянные плохо сбитые кровати, когда с них кто-то встает.
- Небольшой вопрос. За тобой тогда охотились палачи? Ты убила кого-то из них во время своего побега? - снова железным, не позволяющим врать тоном, проговорила женщина с цветком вместо глаза, не сводя взгляда с хрупкой на вид эльфийки с короткими волосами. Ее вопрос был предельно ясен. Мотивация, в общем-то, тоже. В конце концов, Эрис не раз и не два встречалась с отступниками, с людьми, которые сошли с пути в целом. И грань между теми, кого имело смысл переубеждать и теми, с кем разговор можно было назвать коротким, была довольно таки внятной. По крайней мере для Цветочка, взгляд которой стал из безжалостного превращаться в тот, который можно было бы назвать знакомым. Так матери смотрят на провинившихся детей, выясняя подробности проступка, но при этом четко понимая, что они обязаны оставаться на стороне чада. Всегда.  И в нынешней Эрис, той, что говорила сейчас с Тенебрис на границе застенков ее собственного разума, не было и толики той уставшей, вымотанной волшебницы, что тащила чуть ли не на себе выбившуюся из сил и раненую Риеллантею. Только четко желание понять, имеет ли смысл помогать ей сейчас.

Говорят, когда слишком долго используешь молоток, все вокруг начинает казаться гвоздями. И сейчас эта фраза звучала крайне подходяще, учитывая, что с каждым произнесенным словом Риеллы, к Эрис возвращалась память о ее работе. До того момента, как появилась Шион, до того момента, как она отправилась по договоренности с Гендриком на юг. Допросы, которые каждый раз проходили по одной и той же схеме, хоть и отличавшиеся визуально, но все равно такие одинаковые. Одинаковым был и этот разговор.
Маги ведь всегда были умными. Нельзя быть пеньком, и при этом кидать огненные шары – волшебство требовало целого ряда вещей. Хорошей памяти, например. Гибкости ума. Возможности мыслить логически и понимать важность ритуалов, последовательности действий. В этом они все были одинаковы, и из-за этого каждый колдун, с которыми общалась Эрис, говорил именно от лица разума. Они торговались, они высказывали свою точку зрения, хотели казаться цивилизованными, опрятными и вменяемыми, в то время как Тегуэн было важно, насколько долго они смогут поддерживать эту маску на лице. Деорсе не важно было, насколько хорошо ты говоришь – все, что волновало Олоина, к примеру, это отсутствие дополнительных трупов, помимо тех, что оставляли в Аварине местные, не сведущие в магии. Цивилизованность должна была быть не в словах, а в делах, и именно поэтому ответ Тенебрис заставил Эрис поморщиться и отвести взгляд, а после и вовсе опустить веко, набирая воздух в легкие, тут же отвечая на ее слова.
- В таком случае, если тебя волнуют исследования, ты неправильно понимаешь эти самые принципы. - начала было волшебница, снова возвращаясь к беседе, глядя спокойно. Так, как смотрит человек, готовый к диалогу, но таковой Цветочек была ровно до того момента, как из дебрей Красного Леса не показалась фигура, которую стоило бы назвать знакомой.
Стоило бы, но знакомой она не была.
Эрис никогда не видела таких существ. Рогатых, с неопрятной копной волос, в одеяниях грязных, засаленных. Не требовалось длительных размышлений, чтобы понять, что это демон. Возможно, сильный, возможно, слабый, не суть. Дыхание северянки перехватило не по этой причине. И не по этой же причине кулак на правой руке медленно сжался, а в следующую секунду взгляд волшебницы, вернувшийся к Риеллантее, уже был не столь спокойным, как ранее. Скорее, зрачок напоминал маленькое оконце доменной печи, за которым бушевал огонь, и стоило только чуть-чуть дернуть задвижку – Тенебрис бы испепелили на месте.
Наверное, все дело было в месте. Расскажи Риелла о пропавшей беженке в обычном разговоре, Эрис не повела бы ухом, но там, где они сейчас общались, важны были не наблюдения. Важно было послание. Суть того, что эльфийка хотела показать, личность этого человека. Девицы, одно упоминание которой резко сделало Эрис куда более холодной, но все еще достаточно сдержанной для того, чтобы не перейти к каким либо силовым методам. Точно так же, как и в реальном мире, сидя на кровати, она дотронулась левой ладонью до локтя на правой руки, а пальцы  на свободной пятерне дотронулись сначала до бледной щеки Цветочка, а затем скользнули к губам, закрывая нижнюю половину лица.
- Сомневаюсь, что ты знаешь ее историю в полной мере. В этом случае ты не ставила бы ее в пример. - после некоторой паузы быстро добавила волшебница, согнув пальцы на руке так, чтобы за движением ее губ можно было снова наблюдать – И я сомневаюсь, что ты не видишь опасности в своих действиях. Не для себя. Для других людей. -
Она моргнула. Затем набрала воздух в легкие, медленно выдохнула. Залезть в разум эльфы, выдернуть оттуда историю о брате, о его страданиях, вытащить ее на белый свет, в целом, звучало как хороший план. Но это было нападение. Что-то, к чему Эрис не стала бы пока прибегать, не смотря на то, что в ее силах было сделать это осторожно. Так, чтобы Тенебрис не заметила ничего до самого последнего момента, пока знакомый образ не появится в башне Тегуэн. Но это все равно было затратно. Время на поиск, время на аккуратное извлечение. Время, которое хоть и шло медленнее для них двоих, все же шло.
- Отлично. Хорошо. - вдруг произнесла волшебница, поднимая обе руки в знаке “сдаюсь”, после чего заводя его за спину с таким видом, будто она принимает точку зрения эльфийки – Допустим, Деорса получит тщательно добытые тобой сведения. Ты планировала унести их с собой могилу, не смотря на то, что ты потратила столько… усилий, для их добычи? -
Она решила зайти с простого вопроса. Со стороны гордыни, которая часто вела тех людей, которые брались за темную магию, считая, что там есть секреты, которые они способны раскрыть. Но на раскрытии в большинстве своем все заканчивалось. Никто не писал трудов. Никто не толкал магию вперед. Никто не пытался сделать хоть что-то, кроме удовлетворения своих желаний, за исключением тех идейных колдунов, которые работали в одиночку и присоединялись к Деорсе просто потому, что им было плевать для кого писать свои трактаты.  И заданный вопрос как раз и был определяющием, чтобы понять, к кому относить Тенебрис. Это, а еще отвлечь Эрис от того факта, что образ Гримм, чудовищной в своем появлении, снова скрылся в Алом Лесу.

Эрис слушала. Внимательно. Вдумчиво, не пропуская  ни слова, тщательно пытаясь понять, что происходит в голове у Тенебрис с стоит ли с ней вообще что-то делать. В конце концов, темными магами бывали совершенно разные люди. Кто-то жаждал власти, что было вполне обыкновенно, иные же считали, что ими движут благие намерения, и за всю свою жизнь и долгий опыт общения и допросов, Тегуэн пришла к выводу, что с первым типом справиться намного проще, чем со вторым.
В этом и была основная проблема, и поэтому, когда Риелла начала рассказывать снова о своих побуждения, все, что смогла сделать северянка, это медленно опустить веко, закрывая глаз и слушать ее, стараясь не выдать своей реакции. Сейчас она выглядела довольно умиротворенной, понимающей, да и в целом открытой агрессии со стороны беловолосой не поступало, в основном из-за того, что сама Тегуэн прекрасно понимала – использующиеся некоторыми дознавателями крики и угрозы редко работали. Еще реже против тех людей, которые были уверены в своей правоте и в том, что то, что они делают – правое дело. И, божечки, Деорса полнилась такими убежденными специалистами. Убежденными в целом ряде вещей. Например, в том, что они могут кому-то помочь. Или что то, что они делают – это правильно. А еще в том, что Деорса это тюрьма, хотя, какие-то пару веков назад так и было.
В какой-то момент волшебница выдохнула, взглянула на Тенебрис, уже после всех своих рассуждений, и после того, как в голове Эрис сформировался определенный образ, соответствующий разговаривающей с ней эльфийкой.
- Нет. Потому что я не хочу разговаривать с тобой, ожидая в любую минуту, что ты потеряешь сознание от бессилия и ран. - будто отрезала, ответила Тегуэн на фразу, которую не произносила та эльфа, что стояла прямо перед ней, и которая разнеслась по пустой комнате, где Риеллантея сидела в полном одиночестве, будто в легком оцепенении или задумчивости глядя перед собой.
- Не говоря уже о том, что в твоей голове ты одна. - специально в довольно простой формулировке произнесла чуть позже беловолосая, делая шаг вперед, к стеклу, протягивая руку к еле заметной прозрачной ручке и потягивая ее на себя, тем самым приоткрывая дверцу в верхушку башни, торчащей из земли – И наш разговор еще не закончен, чтобы ты так просто от него уходила. -
С этими словами Тегуэн оставила дверцу распахнутой и развернулась к Риеллантее полубоком, сложив руки накрест на груди и в некой задумчивости сделала пару шагов подальше от прохода уже в ее разум – то место, куда, обычно, не пускают кого либо просто так.
- Возвращаясь к теме. - стук каблука о деревянный пол, затем еще один – Что если твои исследования не принесут пользы, на которую ты расчитываешь? Заметь, я даже не спрашиваю, какую именно школу ты изучаешь и чем конкретно занимаешься. -
Все это время взгляд Тегуэн был направлен в сторону, специально чтобы не обращать внимание на эльфийку, оставляя той возможность самой решить, хочет ли она последовать предложению своей собеседницы, готовой перенести общение из той точки, которая считалась нейтральной территории, на ее. Мало кому подобные предложения делались, учитывая то, что в основном колдуны так или иначе цеплялись за свой рассудок и с неохотой покидали его, только если сами не относились к ментальной магии, четко понимая, как легко можно вернуться домой, и как можно защититься в чужой голове. Если приглашающий вовсе решит напасть, что обычно как раз случалось редко, если предложение в гости делалось по доброй воле. С другой стороны, разум Эрис тоже не был “обычным”.
Гигантская часовая башня, та самая, с которой начинался путь для менталистки в чужие головы, была первой и единственной вещью, которую видела Тенебрис, словно верхушку айсберга, и этот громадный и совершенно пустой зал точно не мог быть интерпретацией всего того, что творилось в голове у беловолосой. В то же время Алый Лес был вполне четко виден, открыт и единственное, что говорило об опасности, таившейся внутри, были редкие шорохи и блуждающие огоньки, словно светящиеся глаза неизвестных чудовищ рыскающих в поисках незванных гостей. На фоне этого раскинувшегося монумента природе, какой бы высокой она ни была, башня выглядела ограниченной. И все же она стояла, не пошатнувшаяся, не поросшая мхом или плющом, что вполне можно было бы ожидать от тех или иных вещей, что меняют свое местоположение, переходя от извилин одного мага в извилны другого. Нет, она была неизменной, и, пожалуй, это пугало больше всего. Потому что это говорила о непоколебимости. Своеобразной, но все же присутствующей, и теперь крайне четко прослеживающейся в движениях беловолосой, сделавшей еще один шаг, ударив каблюком в пол чуть громче на этот раз, и развернувшейся к Риеллантее, все так же держа руки крест-накрест.
- Провал в исследованиях – не такая уж редкая вещь. Какими бы благими не были намерения. - последние слова были произнесены с толикой боли. Еле заметной. Свойственной людям, которые произносят горькую правду с четким пониманием ее смысла, потому что этот самый смысл они прочувствовали на своей шкуре. Ведь, как ни странно, не смотря на то, что Тенебрис в своих исследованиях хотела попасть в Тень, сейчас перед ней стоял именно тот человек, который это путешествие сумел совершить. Не слишком удачно, но все же. И при этом никто из говорящих не знал о судьбе и намерениях другого.

Cпустя секунд десять-двадцать раздался стук. Точнее, два стука. Первый из них был довольно таки неуклюжим и намекал на, скорее, пинок с ноги, чем аккуратный удар костяшками пальцев о дерево, и, по сути, им и являлся. Так обычно открывают двери в тех случаях, если руки заняты, и, в общем то ,у двери не было выбора между вариантами открыться или нет — стул, подставленный эльфой, образовал в итоге довольно длительную паузу, после которой раздался стук уже второй. Аккуратный, выверенный и точный, состоящий из двух ударов, соответствующий ситуации, когда кто-либо обнаруживает перед собой закрытую дверь, которую можно было бы запереть. Ни ответа, ни фраза, ни призыва открыть, по крайней мере поначалу, и лишь спустя какое-то время с той стороны раздался крайне раздраженный и усталый голос знакомой беловолосой волшебницы, ни разу не соотносящийся с тем методичным и сосредоточенным образом, который присутствовал в часовой башне.
- Ты понимаешь, что ты ведешь себя сейчас, как полная идиотка? - только эта фраза прозвучала с той стороны, без какого-либо призыва открыть дверь или требования немедленно ее отпереть. Вообще ничего, только будто бы раздраженные шаги, затем звук, который бывает в тех случаях, когда два маленьких предмета из дерева бьются друг о друга
И тишина. Выжидающая. Осуждающая.
На самом деле, с той стороны было ни разу не тихо. «Тихо» перестало быть в тот момент, когда Тегуэн, будто в полусне подошедшая к трактирщику, а затем забравшая у него со стойки поднос с двумя мисками, моргнула, шумно набрала воздух в легкие через нос, затем повернула голову куда-то вправо и наверх, после чего произнесла что-то, что заставило хозяина этого заведения пересмотреть свои взгляды на мир. Как оказалось, цивилизованно выглядящие магички могут ругаться не хуже самых последних матросов. Но, история этого потрясения была историей для другого дня.
Все так же, находясь в состоянии тихого бешенства, волшебница медленно развернулась, не взглянув на мужчину,  что подал ей обед, выслушав, что еда понадобится и ей самой, и ее временной спутницей. Глядя перед собой, стараясь не выжечь при этом взглядом дыру в любом человеке, что может повстречаться ей по пути наверх, Эрис аккуратно, держа поднос обеими руками вышла из зала, что служил одновременно и фойе для пленситского единственного постоялого двора, и кухней, пнула по ходу пути дверь, преграждающую ей путь и ведущую к лестнице. Затем, разве что не оставляя выжженные следы после себя, поднялась по ступенькам и перешла в коридор, который как раз был последней инстанцией перед комнатой.
Ее ждал тяжелый разговор. Тяжелый, доходящий до рукоприкладства, с криками, руганью, но все же разговор. Честно говоря, Тегуэн могла многое вытерпеть. Не в первый раз она встречала какого-то мага, заигрывавшего с темными силами, и пытающегося скрываться от Деорсы. «Пытающегося». Они встречались в каком-то смысле повсеместно, и с ее-то способностями их не трудно было вычислить, а после небольшого разговора наставить на определенный путь, который не потребовал бы от Деорсы срочного реагирования, а от самого колдуна отказываться от своих убеждений и способностей. В конце концов, в мире была туча темных. И важно было не переловить их всех, а лишь найти тех, кто опасен, и либо хорошенько пнуть по голове, либо пообщаться на тему того, что без Деорсы их рано или поздно посадят на кол. И вряд ли это будут те же самые палачи Деорсы. Но вот сделки с демонами были как раз одним из тех пунктов, после которого все тело в Бездну.
Возможно, все дело было даже не в Тени, а в этом странном голосочке на том конце разума, который постоянно что-то нашептывал. Контракт можно было бы заключить и без ментального влияния, но если в твоей голове поселялся комментатор, то дела тут же начинали принимать опасный оборот, и Цветочек готова была поклясться, что каждый второй человек, которого она оценивала после допроса, как потенциально опасного и совершенно непригодного для найма, имел тесную связь с демонами на уровне постоянного собеседника, а не держателя контракта. Тот факт, что один из них сейчас сидел в голове Тенебрис, усугубляло положение для обеих постояльцев, но вот в тот момент, когда Эрис, не выходя из своей злобноватой задумчивости, пнула дверь в снятую комнату, и та не открылась, Тегуэн пришла к выводу, что пора брать в руки топор и пробиваться.
А потом ей захотелось закричать и опрокинуть поднос с двумя мисками супа на пол.
И обязательно при этом еще пнуть дверь.
Потому что какого лешего она потратила всю ночь в попытках хоть как-то помочь какой-то бродяге, только для того, чтобы эта самая бродяга потом от нее запиралась, не говоря уже о том, что всячески пыталась свести на нет все усилия Цветочка по ее выздоровлению.
«АРГХ.»
Вдох-выдох. Нет. Не такой путь стоило сейчас выбрать, хотя накапливающаяся злость уже готова была выплеснуться. Вдох-выдох. Ладно.
«Ладно.»
Она еще раз вдохнула воздух. Затем выдохнула. Чуть приподняла брови. «Ладно.» Затем сделала шаг в сторону, нагнулась, поставила поднос на пол, после чего обеими освободившимися руками потерла виски, закрыв при этом глаз. «Ла-днень-ко.» Были в ее жизни ситуации поабсурднее, и только когда кипящая ярость постепенно отступила от височных долей, волшебница подняла веко, взглянула на все еще закрытую дверь и только после этого задала тот  самый вопрос.
«Ты понимаешь, что ты ведешь себя сейчас, как полная идиотка?»
Голос будто был не ее, звучал откуда-то еще. И Эрис прекрасно понимала, почему. Она давно не была такой взвинченной и такой взбешенной от того, что происходящее заходило за какие-то мыслимые пределы здравого смысла. По крайней мере на Тенебрис не было никаких швов или прочих вещей, которые могли бы разойтись или еще как-нибудь непоправимо выйти из нормального состояния, так что тот факт, что та заперла дверь, в общем-то, не сильно беспокоил Эрис. Она всегда могла взять в руки топор, и...
«Нет. Я подожду.» - резко оборвала ход мыслей волшебница, снова закрыв глаз и будто обращаясь к самой себе - «Да. Подожду. Вон, суп поем. Вкусный. Надеюсь.»
«Если он на вкус, как помои — то я прирежу этого проклятого повара.» - сказала она же самой себе будто от лица другой, ЗлобноЭрис, нагибаясь снова, забирая с подноса деревянную ложку и миску и тут же выпрямляясь.
Густой. Однородный. Похожий на кашу. Картофельный. Суп. Тегуэн снова вздохнула. Картофель не был ее любимой едой вообще ни в каком виде, но, как любила говорить мама, «Никогда не отказывайся от шанса попробовать новую еду. Даже если знаешь, что она может быть отвратительной.» С этой мыслью северянка опустила ложку в варево, поднимая ее и тут же ловя себя на мысли, что, да, это действительно больше было похоже на кашу, после чего отправила ложку в рот, тщательно пытаясь понять, вырвет ли ее от приготовленного, или нет.
Как оказалось, нет.
«Сносно.»
Дверь все еще была закрыта.
Но по крайней мере у нее был суп. Каша. «Супокаша.» Эта мысль заставила немного улыбнуться. Это, а еще тот факт, что в супе было огромное количество перца и какой-то травы, которая придавала этой странной однородной массе довольно неплохой вкус.

На удивление, к Тегуэн постепенно возвращались силы. Возможно, связано это было с тем фактом, что ее постепенно отпускало. И гнев, и усталость, и злость уходили на второй план, и воспринимать мир как что-то существенное стало намного проще после миски супа. А затем после еще одной, потому что, как оказалось, есть Эрис хотела очень сильно. Дверь правда, за то время, так и не открылась, в итоге заставив волшебницу вздохнуть, пожать плечами и прийти к выводу, что всю эту ситуацию имеет смысл послать в пень. Большой такой и крепкий пень.
Что Цветочек и сделала, взяв подмышку поднос, и уже спокойным шагом направившись обратно в тот зал, где уже не было ни путников, ни приключенцев, никого – раннее утро, пора, когда все покидали комнаты и отправлялись по своим делам, давно закончилась, из-за чего в голове появлялось четкое впечатление, будто во всем заведении остались только трактирщик и две колдуньи. А, ну еще пара поварят. Потому что лязг посуды на кухне был отчетливо слышен даже когда Эрис вернула поднос обратно на стойку, поблагодарила хозяина и попросила принести ей что-нибудь, чем можно промочить горло. А еще супа. Того же самого. Еще одну порцию. Потому что минуту назад беловолосая схомячила порцию Риеллы, и хотя, конечно, Цветочек не успела сказать эльфе о том, что ее ждет обед, и какой именно, отголоски совести все же звучали в голове. И поэтому, спустя пару минут после того, как Тегуэн села за столик спиной к главному входу и лицом к стойке, а еще к той самой двери, за которой была лестница наверх, перед ней оказалась еще одна миска с тем самым картофельным супом...супо-кашей, а еще массивная кружка, подходящая скорее под пиво. И содержимое, в общем-то, на пиво и смахивало, но еще до того, как Тегуэн успела бросить на трактирщика наполненный горечью взгляд и не менее горестное “Я же просила не выпивку”, в нос ей ударил сладковатый аромат.
И в этот момент северянка поняла, что, да, день все-таки становится лучше.
Риеллантея застала беловолосую уже в тот момент, когда на ней не было кислой мины. Да и вообще усталость полностью покинула образ волшебницы, из-за чего та казалась похорошевшей, и только мешки под глазами намекали на то, та в общем-то не выспалась. В движениях, правда, это вообще не читалось. Более того, у волшебницы находилось даже достаточно сил для того, чтобы призвать подобие пергамента, сделанного, по виду, из тех же самых хрустальных осколков, что и мечи и рыцари в день, когда Тенебрис и Тегуэн пошли охотиться на демона. И на этом самом куске магической бумаги, лежащем на столе и слегка светящимся, Эрис как раз выводила какие то символы, судя по всему “список покупок”, когда дверь отворилась и через нее вывалилась шатающаяся Тенебрис.
Возможно, со стороны Тегуэн это было жестоко. Возможно, издевательски, но в этот момент она осторожно поставила пинту на стол, убрала палец с пергамента, который тут же испарился в воздухе и, сложив пальцы мостиком, а локти поставив на стол, положила на этот самый мостик подбородок и начала пристально смотреть на попытки Риеллантеи свалить из трактира. Без слов, без вызова, просто выжидающий взгляд, в котором читалось “Ладушки, ты слезла с кровати в полумертвом состоянии, дальше что?” Шаг за шагом, без движения, и без каких либо реплик, пока эльфийка не приблизилась и не остановилась, и только после этого Тегуэн решила открыть рот, и тон ее голоса был… Странным.
- Твой друг знает о твоем состоянии? -
В нем слышалась забота. Беспокойство. Таким тоном не говорят люди, которые пытаются отчитать – обычно им говорят знакомые, смотрящие на то как их друг постепенно спивается. Риеллантея другом Эрис не была. Не в том плане, в котором был им Вазгул, или, например, Гендрик, или даже Летис, хотя с ней отношения будут налажены много позже. Но проявлять беспокойство в отношении кого либо, кто так или иначе связан с Тегуэн, было довольно обычно для северянки, поэтому вместо того, чтобы называть вещи своими именами, а Корабороса – демоном, она зашла с довольно таки неприметной стороны. И для трактирщика, который занимался своими делами, протирая столы, пока никого нет, и периодически заходя обратно за стойку, это был разговор не наставницы Деорсы и беглой темной магички, а двух женщин, одна из которых была в плохом состоянии, а вторая была этим несколько обеспокоена.
Одной фразой Тегуэн не ограничилась, хотя слов больше не произнесла. В тот момент, когда Тенебрис все же обратила внимание на беловолосую с цветком в глазу, та отвела взгляд с эльфы и молча кивнула в сторону стула, что стоял напротив Тегуэн, за столом и, видимо, был подготовлен как раз для Риеллы. Как и миска супа, в котором уже лежала ложка, и над которой поднимался пар. Если это не было приглашением продолжить допрос, то приглашением пообедать уж точно. И в состоянии Тенебрис еда была одной из тех вещей, которой пренебрегать точно не стоило. Как и лекарствами. Которые она оставила на тумбочке. В комнате. На втором этаже.

Выражение лица волшебницы оставалось неизменным. Менялся только взгляд, после того как веко опустилось и поднялось, приобрел некий стальной блеск. Жестокий и довольно обиженный. Только вот обида в случае Тегуэн выражалась не в надувании губок или грустном голосе. Нет, она, как и большая часть людей с севера, впадала в ярость, но вот маг-берсерк это не та вещь, которую можно было часто увидеть. Злоба была тихой, как омут, от этого немного пугающей, но в ней не было ни криков, ни угроз, ни нотаций. Только молчаливая мысль, реплика, которая так и не была произнесена. “Ты не знаешь, как я провожу допросы.”
- Ну, ты можешь наконец-то начать общаться. - “А не гнуть свою линию.” - начала Тегуэн, уставившись на эльфу взглядом, в котором желание огреть Тенебрис стулом по голове и оттащить обратно в кровать постепенно утихало. На смену ему приходил холодный расчет, и та толика желания хоть как-то помочь таяло с каждой минутой.
И тем не менее, она пыталась. Как в случае с другими буйными магами, истошно верящими в свою правоту, Эрис меняла тактику, манеру речи, направление разговора, тон голоса, будто голова эльфы была замком, а в руках у волшебницы были отмычки. И для этого ей не нужно было пользоваться ментальной магией. Достаточно было просто говорить, и, в общем-то, волшебница не отступала в своей безжалостной попытке вырвать Риеллантею из явно ложного представления о ее положении.
- Так все же. Он знает, каково тебе сейчас, или просто гонит вперед, рассказывая о том, что везде враги, и доверять никому нельзя? - голова, уложенная на мостик из пальцев, чуть наклонилась, будто выцепляя хоть малейшую реакцию со стороны Тенебрис – Потому что я прекрасно знаю, как именно такие друзья ведут дела. -
Краем глаза Цветочек заметила остановку движения. Трактирщик. Выпрямился , повернут к стене, на которой ничего нет. Медленно тянется к голове, чешет голову, хотя сейчас был занят делами. Подслушивает. Беглый взгляд в его сторону и Эрис успевает заметить, как он отводит взгляд. Ну, еще бы. Странные постояльцы, странные разговоры. И рассказывать о том, что разговаривают эти две девицы про демонов и темные силы, честно говоря, не хотелось. Люди после таких разговоров начинают нервничать. Нервов для Тегуэн сегодня было достаточно. Из-за чего на единственном оставшемся глазу веко ее снова опустилось, затем поднялось, и в следующий момент колдунья откинулась на спинку стула уже в более расслабленном состоянии, даже с неким подобием улыбки, и без стали во взгляде. Правда, со скрещенными на груди руками.
- А теперь серьезно, ты планируешь в таком виде отправиться в дорогу? - этот вопрос был задан уже более… расслабленно, что ли. Возможно, призывал к более расслабленному ответу, но именно после него воспринимать женщину с белыми волосами и цветком в глазу стало немного проще.
Ей было плевать. Она не была другом, она не была, впрочем, судя по всему и врагом, хотя бы потому, что план огреть Риеллу стулом по голове все же не был задействован. У них обеих были, похоже, возможности для того, чтобы перевести разговор в банальную драку, но ни Тенебрис, ни Тегуэн не прибегали к подобным методам, и по крайней мере за себя Эрис могла ответить, что перепалки редко относились к ее методам. Ну, за исключением того случая с демоном. И, в целом, беседа их действительно принимала довольно обыкновенный характер, учитывая, что косящий в их сторону трактирщик закончил изучать стену и, развернувшись спиной, продолжил убираться.

-  Тогда смысла торопиться и загонять себя у тебя маловато. - довольно быстро ответила волшебница, отведя взгляд наконец-то от эльфы и чувствуя, что, кажется, дело наконец-то пошло вперед. В этот же момент плечи ее чуть опустились, а левая рука взялась за пинту с крайне странным на вид пенистым пойлом, явно напоминавшим пиво, и поднесла ее к губам Тегуэн.
- У нас двоих комната, оплаченная до вечера, а еще обед и ужин. - добавила волшебница, прежде чем отпить немного сладковатого напитка, постепенно остывающего, и бросившая быстрый взгляд на трактирщика, который теперь, кажется, проявлял куда меньше интереса к двум колдуньям, и именно по этой причине следующая фраза была брошена уже без каких либо недомолвок, со взглядом расслабленным и в каком-то смысле контрастирующим с предыдущими его итерациями. Так смотрят люди, которые уже поняли для себя, что ловить им нечего, и продолжать сбивать цену у купца на рынке бессмысленно – надо либо брать, либо уходить искать товар у другого поставщика.
- Видишь ли, палачи не преследуют свою цель, если та покинула отведенную под поиски зону. - и Тегуэн не стала объяснять, почему. Деорса не была сыскным агенством, не была и гильдией героев, которые, имея заказ, обязаны убедиться в том, что условная пещера или подземелье полностью очищены от чудовищ или злодеев. Тех же самых палачей, за исключением особых случаев, отсылали убедиться в том, что в отведенном месте больше нет темных колдунов, а не отправляли непосредственно уничтожить этого самого колдуна, преследуя его до самого Синегорья. И хотя исключения в таких случаях встречались, и, опять же, Эрис прекрасно об этом знала, учитывая, что ее встречи со Спинмарком часто сводились на нет, потому что он оопять застрял на каких-нибудь болотах с целью найти и обезглавить какого-нибудь несчастного выскочку, были они все равно крайне редки. По крайней мере не настолько, чтобы заставить Цветочка нервничать в данную минуту, предполагая, что в любой момент сюда ворвуться люди и начнут размахивать мечами. А потом вдруг скажут “О, привет, Эрис, как дела?”
- Тем более они не станут за тобой гнаться, если ты никому не навредила во время своего побега. - еще один глоток, после чего пинта была поставлена на стол – Так что садись, поешь, и расскажи, как тебе удалось попасться на глаза самому ленивому ответвлению Башни. -
Последняя фраза звучала как шутка. Та самая, построенная на полной противоположности мировосприятия двух разных людей, и ведь судя по интонации Эрис, она сказала ее не подразумевая как шутку вовсе. В конце концов, познакомились с Деорсой эти двое действительно по-разному, хотя и в обоих случаях знакомство выходило довольно односторонним. Тегуэн насильно запихнули в организацию после перехода в Тень. Риеллу же насильно пытаются заграбастать и, кажется, допросить с особым остервенением. Но если одна из них пока встречалась только с наемниками да палачами, то вторая же прекрасно видела это скопище колдунов и колдуний, хоть и привязанных к своему “искусству”, но все же мало отличающихся от своих коллег из Башни. Феноменально, как по сути две стороны медали воспринимаются и по сей день как совершенно разные итерации, далекие друг от друга, но все же дико похожие.
- Все равно мне до сих пор надо как-то отплатить тебе за тот случай возле Сихарда. - бросила уже в некой задумчивости волшебница, в сторону, так, чтобы эта фраза не была направлена непосредственно на Тенебрис. Самой Тенебрис она, фактически, и не была нужна, и служила скорее случайно произнесенными вслух мыслями, но в действительности означали эти слова довольно многое. Во-первых тот факт, что Эрис все еще помнила обстоятельства прошлой встречи. Во-вторых, то, что она ощулала определенный груз в виде долга перед эльфой. И, более того, не боялась и не пыталась его скрыть.

Разговор в итоге начал все же перетекать в ту стезю, когда его можно было контролировать  и не пытаться пробить себе лицо рукой. К таким разговорам Эрис привыкла куда больше, чем к пафосному бросанию громких фраз и не менее громких заклинаний, поэтому большую часть времени волшебница выглядела не так, будто готова была прямо в любую секунду сорваться на крик. Речь ее была спокойной, довольнотихой, и, казалось бы, задумчивой, тем более начиная с той фразы, в которой фигурировал финансовый долг.
- В конце месяца я обязательно выставлю тебе счет. Напомни только потом спросить у тебя твой адрес, поручителя и номер счета в Аваринских банках. - вот это уже действительно была шутка, и чуть дернувшиеся вверх кончики губ Эрис это только подтвердили, хотя и ненадолго. В конце концов, она не слишком сильно беспокоилась о деньгах, и вряд ли ее можно было назвать нищей, учитывая, что определенное жалование Цветочек все еще получала, так что снять комнату на день не представляло для нее проблем. Тем более еще и с ужином-обедом.
Она слушала. Молча, внимательно, не обращая внимания на окружающий мир, и внимая только словам Тенебрис. Взгляд волшебницы был довольно долго уперт в поверхность стола, руки же оставлены тоже на нем, и только в один момент реакция последовала со стороны Цветочка. “Два века.” - про себя повторила Эрис, чувствуя, как левая бровь сама собой пошла вверх. Две сотни лет это довольно таки большой срок, и срок куда больший, чем Тегуэн могла позволить себе, будучи человеком. Риелле, которая воспринималась ею, как молоденькая девушка, и как молоденькая девушка, крайне сбившаяся с пути, было две сотни лет. И за это время та уже набралась довольно неплохого опыта, который, правда, в итоге привел ее к текущему состоянию, но мысли Эрис сейчас были не об этом. А, скорее, о том, как часто Тенебрис просто попадала в похожие ситуации, и является ли вообще она для нее особенной.
Тегуэн сглотнула. Затем поднесла снова пинту ко рту и отпила еще немного.
- М-да. -
Затем вздохнула. В голове раз за разом щелкал счетчик, срабатывающий каждый раз, когда опытная наставница слышала о тяжелых буднях темных магов. “Тень.” Дзынь. “Демоны.” Дзынь. “Магия крови.” Дзынь-дзынь. “Беглянка.” Дзынь-дзынь-дзынь. Последниие два пункта не были “страшнее” остальных, но если первые два были обыденностью, то вот магия крови и состояние беглеца заставляли обращать внимание. Вазгул вон тоже был магом крови, но совершенно другого направления, того, которое обычно калечит людей, да еще и с его-то родословной… В целом, ничего необычного было, что его отправили работать палачом, и, боги, как же Эрис надеялась, что с ним сейчас все в порядке. Учитывая целый ряд вещей касательно Риеллантеи, максимум, что ей грозило – это даже не заточение, а определенный уровень контроля и слежки, чтобы та не начала отрывать людям головы. И эти мысли не давали Эрис покоя, потому что рождали они довольно простой вывод, озвучить который волшебница не смогла из-за последней фразы эльфы.
- Я тоже сейчас пытаюсь обратить твое внимание на еду не для того, чтобы отплатить какой-то долг. Просто… - мысли начинали подбираться с трудом, чего уж говорить о словах, и внешний вид Эрис в целом это подтверждал – расслабленное сидение за столом прекратилось, она поставила оба локтях на деревянную поверхность, чуть наклонилась вперед, к Тенебрис, но не для того, чтобы их не слышали, а, скорее, чтобы просто быть ближе к ней – Если все, что ты хочешь, это завершить исследования, то давай поговорим с ними. -
Под “ними” подразумевать можно было целый ряд личностей, но именно в этот момент в голове Эрис четко возникла фигура Олоина – главы аваринского филиала. В каком-то смысле, она была тоже наивна, точно так же, как и Риеллантея, но наивность ее была в другом, и завязана, скорее, на убежденности, что не бывает совсем уж “темных” магов. И именно это и заставило Тегуэн продолжить:
- Нет ни единого случая, когда нет вариантов договориться. Тем более с Деорсой. Тем более если ты не причиняешь непосредственно вреда людям, а занимаешься тем же исцелением. Я уже не говорю об исследованиях. - монолог, который должен был быть хорошим, продолжился, даже когда мимо стола с двумя женщинами прошел человек, выглядящий скорее как очередной путник, разве что капюшон заставил Эрис немного промолчать и продолжить уже чуть тише – Я видела людей, которые продолжали заниматься некромантией в стенах филиала, так что, поверь, если ты не отрываешь головы младенцам, то, переплюнуть их тебе будет довольно сложно. К тому же, Тень большая… Чем именно вообще ты хочешь заниматься? -
Последний вопрос был именно что конкретным. Эрис было интересно. Это было видно по ней, и задала она его с прекрасным осознанием того факта, что еще пару реплик тому назад Тенебрис говорила о злой Деорсе, которая хочет прийти на все тепленькое и заграбастать ее исследования. Но вопрос был скорее в том, что Риелла хочет делать, а не то, чего она уже успела добиться, и, пожалуй, именно поэтому Цветочек и решила его задать. Чтобы была возможность хотя бы для себя убедиться, что она не общается сейчас с кем-то, кто хочет сделать гигантский зеленый разлом в Тень в небе.

Постепенно ситуация накалялась. Не в том виде, когда обе стороны берутся за горлышки бутылок, разбивают им днища, а потом тычут друг в друга розочками, но так или иначе разговор подходил к тому состоянию, когда и Риелле, и Эрис было действительно больно его вести. И для последней это был, конечно, не первый такой разговор, но вот этот факт не означал, что ей было легче. Она слушала, молча, положив локти на стол, сцепив пальцы в замок и не своя взгляда с эльфы, впитывая ее эмоции  не с точки зрения ментальной магии, но с точки зрения собеседницы. И взгляда на Тегуэн должно было бы хватить, чтобы понять — та, если и пытается воспринимать свою собеседницу, как потенциально опасную, все же принимает ее сторону. Ей не наплевать, ей хочется помочь и она притянута к этому разговору, заинтересована в нем, тщательно ожидая того момента, когда этот пластырь наконец-то перестанут отрывать медленно, и просто сорвут.
Она набирает воздух в легкие, медленно выпускает его через ноздри, все еще вслушиваясь в рассказы, довольно мимолетные, но все же описывающие жизнь ее собеседницы. Отводит взгляд, потому что уже много раз слышала эту точку зрения. «Только монстры.» «Только демоны.» Ошибочная и верная сама по себе, она встречалась много раз, и с одной стороны Эрис могла сказать, что это хорошо. Потому что она знает, как с этим бороться. С другой стороны, сам факт того, что этот сюжет повторяется уже не в первый раз, выбивал Цветочка из колеи, из-за чего все, что оставалось той в тот момент — так же молча взяться за ручку пинты и поднести ее ко рту, добивая остатки напитка.
- ...смогу тогда спокойно совершить свое путешествие в Тень, к которому... -
Глаза Эрис распахиваются, и та, не замирая и не застывая от удивления, тут же сбрасывает с себя грациозный и тщательно выверенный облик аристократки, резко согнув спину и в последний момент успев развернуться на 90 градусов на стуле, потому что жидкость во рту от шока резко пошла в обратную сторону. Фонтан желтоватого пенистого пойла тут же оказался на соседнем, благо, пустом столике. Хозяин же, а также еще один посетители, с удивлением уставились на женщину с белыми волосами и цветком на одном глазу, что сидела к ним лицом, и хотя смотрела она на полулежащую на столе эльфийку, выражение северянки было легко заметить. То самое, которое бывает у людей, когда им сообщают что-то настолько отвратительное, что они поверить не могут, будто это сказал человек, с которыми они только что вели светскую беседу. Что-то уровня учителя по физике в школе, который признался в том, что у него крайне специфические увлечения в постели.
В случае Эрис это не было, правда, именно отвращение. Ее вопрос, застывший во взгляде единственного глаза, был куда более прозаичен и скорее читался как «Ты собираешься сделать ЧТО?!». Любой другой маг на месте Эрис вряд ли придал бы этому такое значение, да и вообще не повел бы бровью, но только не Тегуэн. Потому что у нее были причины для такой реакции. И их было много. Например, тот факт, что вот эта побитая эльфа была единственным... Нет, ЕДИНСТВЕННЫМ живым человеком на Эноа, который изъявил желание заняться той же деятельностью, что и Цветочек , в свое время.
Единственным.
Может,она просто не знала об опыте Эрис и тех магов, что работали с ней. Может она изучила их работы и приишла к выводу, что может сделать лучше. Не важно. Все это было вообще не важно, потому что спустя полсекунды Эрис наконец-то смогла закрыть рот и взглянуть на Риеллантею не как на коллегу, которая решила пойти по стопам Цветочка, сама того не сознавая, а как на собеседницу, которой сейчас точно не нужны были дополнительные вопросы от излишне любопытной северянки.
Ножки стула зашуршали по поверхности пола, затем Тенебрис могла почувствовать, как Тегуэн поднимается со стула, делает несколько шагов вокруг столика, обходит ее, встает сзади и.. медлит? И спустя полсекунды становится ясно, почему. Две ладони, обе в перчатках, осторожно касаются ее тела. Правая на затылок эльфы, левая на ее левое плечо. Нежно, аккуратно, без какого-то желания свернуть отступнице шею. Что только подтверждают начинающиеся поглаживания по макушке и тихо произнесенные слова, пришедшие, правда, не сразу.
- Мы все вернем. И ты закончишь свою работу. - что-то в интонациях волшебницы говорило, будто она не врет, по крайней мере не пытается обмануть, и дрожь, то ли в голосе, то ли в ее прикосновениях, говорила о некой тайне, которая, хоть и маячила на горизонте, но в данный момент не имевшая силы и значения — Я помогу тебе. Как смогу, но помогу, ведь демоны не единственные, кто могут протянуть руку. -
Эрис сама не знала, верила ли в свои слова. Она старалась быть искренней, старалась говорить что-то, что, пожалуй, имело бы значение. Возможно, успокоило бы. Но в голову раз за разом лезли вещи, которые только мешали. Наемники, работающие палачами Деорсы, полное отсутствие вещей, явная эмоциональная опустошенность, Шион, Деорса, аваринский филиал и Тень. Тень вообще заполняла мысли, но все же оставалась на втором плане все это время. Возможно, из-за того, что на первом была эльфийка, которую хотелось обнять, что Тегуэн и сделала, положив теперь уже обе руки на плечи Тенебрис, а затем наклонилась и заставив ладони скользнуть над ключицами колдуньи, заключая ее в объятия.

Трудно было сказать, сколько времени они так провели. Точно не несколько часов, но пару минут уж точно, и с каждой секундой Эрис чувствовала, как ей становится легче, и как боль, дошедшая до своего апогея, постепенно сходит на нет, удаляясь. Вряд ли обнимашки могли полностью перечеркнуть целый ряд вещей, произошедших за последнее время, да и не только за последнее, но по крайней мере они были каким-то субъективным началом. Своеобразным первым шагом, после которого, вероятно, что-то изменится. Цветочек не знала точно, изменится ли, но могла точно сказать, что попытается сделать все то, что было ей по силам. Возможно, это была особенность ее мышления. Или же тщательно запрятанная вина за ее проступки, но именно в тот момент, если бы Эноа был не отдельно взятым миром, а какой-нибудь пародией на видеоигру, перед глазами Тенебрис засветилась бы надпись:
“Eris Tegwen joined your party”
Конечно, никакой надписи не было. Не было вообще никакого индикатора для каких-либо изменений, кроме редких всхлипываний, идущих явно не со стороны Цветочка. Та в этот момент боролась со своими демонами. С ними она бы продолжила бороться и ночью — боль в левой руке четко говорила о том, что на этом для северянки еще ничего не закончится. Но это были ее особенности, которые никак не относились к Риелле, по крайней мере пока. Возможно, коснуться позже. Возможно, ударят по самой Тегуэн сильнее, чем удар, который принимала сегодня эльфийка. Так или иначе, додумать продолжение или хоть сколько нибудь сносное завершение для начатого события, Цветочек не успела.
В основном потому, что услышала с правой от себя стороны тихий кашель, а подняв голову и посмотрев в сторону этого звука, увидела человека, который являлся хозяином этого заведения. Каноничное пузо, начисто выбритая голова и довольно смешные усы дополняли взгляд, который явно не сулил ничего хорошего, и Эрис знала, почему. Стол позади трактирщика все еще был заляпан последствиями удивления волшебницы. И наверняка новость о том, что эти двое останутся в его заведении подольше, не особо прельщала усача. Тем более учитывая тот факт, что заявилась Эрис с Риеллой где-то под час ночи. Нарушенный сон в первый день, не слишком замечательное поведение во второй. Да, пожалуй, стоило сгладить хоть немного эту картину, и именно это и попыталась сделать волшебница, молча убрав правую руку из под Тенебрис, чуть выпрямляясь, засовывая пальцы в небольшой карман на внутренней стороне походного платья, доставая оттуда золотой и тут же кидая его трактирщику.
А затем два раза ударила тыльной стороной указательного пальца по шее, явно намекая на что-то, и, более того, показывая затем этим же пальцем вверх, в ту сторону, где, предположительно, была комната Тенебрис и Тегуэн. И судя по короткому кивку, а также крайне ловко пойманному золотому, ее поняли. День у волшебницы сегодня явно будет тяжелый, но после того, как мужчина удалился за стойку, взгляд ее слегка смягчился, а затем вернулся к Риелле, еще раз аккуратно проведя рукой по ее затылку, спускаясь к спине.
- Попробуй поесть. Силы тебе еще понадобятся. - начала было женщина, снова поднимая голову, вертя ее то вправо то влево и понимая, что ого самого человека, что зашел в трактир, когда они с Тенебрис еще общались, не было.
«Подмастерье? Или уже успел убежать? Да вряд ли.»
Еле заметная волна Тени, крайне хорошо заметная для Риеллантеи, пробежалась по телу Цветочка, после чего сделала несколько шагов, обходя стол и стараясь до последнего не разрывать осязаемый контакт с эльфой, убрав кончики пальцев с ее плеча только когда северянке нужно было присесть за стол. Правда, она не присела.
- Сможешь подняться наверх сама? - явно с расчетом на то, что в Тегуэн достаточно сил, чтобы понести хрупкую темную магичку, спросила беловолосая, тут же добавив — Я сомневаюсь, что нам стоит торопиться. По крайней мере сегодня, так что предложила бы выехать с завтрашнего утра. -

Пропустив трапезу Риеллы, Эрис довольно быстро переключилась  на другие вопросы. Их был целый ряд, и каждый из них стоило решать один за другим, и первым на этом месте был зашедший мужчина, которого теперь на сцене не было видно. Ментальная магия довольно интересная штука, в том плане, что она дико меняет отношение мага к людям. Жизнерадостные оптимисты резко становятся реалистами, пессимисты и социопаты ломаются и поддаются паранойе, а что случается с реалистами... Ну, они только сильнее укрепляются в мнении, что люди вокруг них имеют отвратительное наполнение. Не смотря на все это, Тегуэн, правда, умела находить в себе силы верить в случайности и случайные встречи в частности, хотя и любила заглядывать в разумы тех людей, с кем общалась, в особенности если те так или иначе имели к ней отношение. Безымянный исчезнувший путник отношения к Цветочку не имел, более того, объективно он вообще никак не был связан ни с Пленситом, ни с Тенебрис, ни с Тегуэн, но такая штука как интуиция всегда портит подобные логичные суждения, и, когда по волшебнице прокатилась волна энергии Тени, столь заметная для эльфы, Эрис только в этом убедилась.
«Ли... Лиг.. Хм. Лигер.» - припоминая имя, подбирала в голове северянка, подходя к стойке, за которой виднелась согнувшаяся спина трактирщика, наклонившегося за бутылкой и тут же выпрямившегося с ней в тот момент, когда Эрис уже хотела было открыть рот:
- Такое подойдет? - задал вопрос с совершенно непроницаемым выражением лица хозяин, чуть приподнимая над стойкой бутыль примерно в литр объемом, наглухо закупоренную и явно имеющую в себе наполнение в виде дешевого вина.
- Подороже и поменьше, пожалуйста. - тут же ответила волшебница, глядя скептически  на бутылку и оттого заставив трактирщика еще раз наклониться в поисках чего-то на один золотой, и, судя по всему, ассортимента у него было не так много — А не подскажете, молодой человек, который тут был, снял комнату? -
- Мм-ага. Это? - видимо, не очень желая идти на контакт и тут же выпрямляясь с уже новым сосудом переспросил мужчина. И, вот это было уже лучше — небольшая пузатая бутылка, крайне плохо подходящая для вина. Совсем не подходящая для вина, но вполне для ликера, и вот это уже было подходящим решением для сегодняшнего вечера. Тем более для одной проблемы на сегодня, коих был целый список.
- Д-да, спасибо. Я зайду за ней попозже. - проговорила северянка, чуть кивнув в сторону проковылявшей мимо Риеллантеи, и, задерживая на ней взгляд, наклонилась ближе к трактирщику — А можете подсказать, какую именно? -
Вопрос относился к комнате и молодому человеку. И когда Тегуэн перевела взгляд на хозяина, уже успевшего поставить вожделенную бутылку на стойку, но не успевшего убрать руку, ждал ее взгляд, который волшебница не сразу разобрала. В нем было... Кажется, неодобрение. И какая-то доля эмоции, на понимание которой ушло несколько секунд, после чего на щеках волшебницы появился заметный румянец.
- Он просто показался знакомым. И если это действительно мой друг, то я хотела бы навестить его перед отъездом и, о, Вайна... - последние слова были сказаны уже не с тем пылом, с которым обычно люди пытаются оправдаться, сбросив себя подозрения в каких либо пошлых идеях, на манер забегания ночью с бутылкой алкоголя в комнату к незнакомцу, и обращены были уже в сторону Риеллы, которая явно была не в лучшем положении. Бутыль в итоге так и осталась на стойке, потому что Тегуэн довольно быстрым шагом тут же отправилась к эльфе, поджав губы и как можно быстрее постаравшись взять ее под руки, так, чтобы левая рука обхватывала северянку за шею, тем самым позволяя ей тратить меньше сил на то, чтобы удержаться на ногах.
- Держишься? Фух. Давай, с левой ноги. Раз. Два. - и они пошли. Медленно, ступенька за ступенькой, но все же отправились наверх, пока Эрис про себя благодарила богов за то, что почти все эльфы, которых она встречала, были худышками, а не грузными тяжеловесами с пивными животами. По крайней мере телосложении Риеллантеи позволило без каких либо проблем дойти обеим колдуньям сначала до второго этажа, а затем и по коридору к комнате, дверь в которую Эрис наконец-то смогла открыть одним пинком. В конце концов, не так уж часто в ее жизни у нее были поводы для подобного грубого нарушения этикета и правил приличия, и хотя чуть позже мысли ее занимали только вопросы как бы получше положить на кровать Тенебрис, Цветочек все же была немного рада тому факту, что хоть раз ей удалось повести себя... «круто», что ли.
- Ладно... Тебе точно нужен покой. И, дай догадаюсь, новая одежда тоже, так? - спросила она подходя к краю кровати и взглянув на Тенебрис таким взглядом, в котором читалось четкое желание помочь и в этом вопросе попавшей в передрягу эльфе.

Отредактировано Eris Tegwen (2019-02-13 16:29:28)

В какой-то момент на лице у волшебницы застыло то самое выражение, которое бывает в случае внезапного падения. Поджатые губы, слегка искривленные в гримасе, напряженный взгляд, приподнятое веко, и, кажется, еще парочка деталей, быстро встретихшися с поверхностью кровати, в которую Тегуэн упала в основном благодаря своему положению. Потеряй она равновесие в ином случае, то успела бы выставить вперед руки, но в проблема была в том, что правая придерживала в этот момент Риеллантею, а левая держалась за ее же кисть, и именно из-за этого Цветочек в конечном итоге не успела сделать ровным счетом ничего для того, чтобы завалиться на кровать пограциознее. Разве что в полете успела все же отпустить Тенебрис, но вот выставить руку именно вперед не удалось, из-за чего та самая призрачная конечность, отросшая благодаря Шион, уперлась в кровать локтем, а не пятерней.
Что не помешало Эрис распластаться по смятой кровати, в надежде, что та не заденет в процессе как-нибудь и без того чувствующую себя крайне не очень эльфийку. Не то чтобы Эрис беспокоилась о том, что сломает Тенебрис лодыжку или что-то в этом роде, но приносить ей еще парочку синяков точно не хотелось, в основном из-за того, что узор из них и так уже покрывал эльфийку.
- Пф. - успела только произнести волшебница, примерно прикидывая, в каком она сейчас положении и поднимая голову, в итоге оказываясь лицом к лицу со стеной, рядом с которой стояла кровать, а затем поворачивая ее уже к Риелле. И тоже оказываясь с ней лицом к лицу. Что было лучше, чем встреча со стеной, хотя определенное ощущение того, что что-то не так, действительно было. И в случае северянки читалось оно чуть более отчетливо, чем у Риеллантеи, явно не обращающей внимание на такие мелочи, как лицо Цветочка и, непосредственно, цветок в паре-тройке сантиметров от нее. Возможно, из-за того, что у Тенебрис было куда больше проблем, чем банальное смущение.
- Не такая уж и плохая привычка, честно говоря. - произнесла волшебница, отведя взгляд в сторону, попытавшись хоть как-то приподняться, а затем снова взглянув на эльфийку, ровно в тот момент, когда лицо бледной северянки вдруг стало чуть менее бледным из-за легкого румянца.
- Я имею, ввиду, оказаться рядом, когда кому-то нужна помощь, это удачное… Стечение обстоятельств. - сглотнув и все таки уперевшись левой рукой в поверхность кровати так, чтобы можно было приподняться, отстранившись на достаточное для определение “личное пространство” расстояние, попыталась вернуть себе самообладание Эрис, не очень хорошо понимающая, от чего вообще она его потеряла.
Тому был целый ряд причин, на самом деле. Ни одну из них, впрочем, волшебница из Деорсы не хотела воспринимать как адекватную, по ряду уже других причин, и обсуждение это точно не подходило для ее нынешнего положения, которое требовало серьезного отношения, а не глупых улыбок, ужимок и румянца. И все же последний присутствовал, и не отступил и в тот момент, когда правая рука, также пытавшаяся нащупать кровать, освободилась из под тела Риеллантеи, и легла на ее талию. Скорее, как попытка использовать ее как опору, но в следующее же мгновение от этой идеи Эрис отказалась. В основном из-за мысли, что наощупь она воспринималась крайне хрупкой.
Риелла вообще выглядела довольно хрупкой. И в голове Эрис мало укладывался весь путь эльфийки, что был ей известен благодаря краткосрочным контактам, построенным на ментальной магии. Конечно, она не знала ни про брата, ни подробности о Кораборосе, ни связи Тенебрис с отдельными взятыми “темными”, но предположения об опыте Тегуэн все же могла строить. И они никак не сходились с той девицей, на которую сейчас смотрела Цветочек. Да, она была хрупкой, но при этом была сильной, и это если не сбивало с толку, то в определенном смысле вызывало интерес.
- Кхм. - почувствовав, что начинает выглядеть довольно глупо в своем застывшем виде, попыталась как-то переключиться волшебница, тут же убравшая ладонь с талии эльфийки и наконец-то севшая на кровати, а не распластавшаяся на ней.
Она хотела сказать еще хоть что-нибудь, чтобы как-то сменить тему, но именно в этот момент не смогла подобрать слов. Довольно странное стечение обстоятельств, странный набор мыслей и крайне странные вывод заставили северянку снова отвести взгляд, медленно вдохнуть и выдохнуть, а затем еще раз взглянуть на Тенебрис.
- В любом случае, пока стоит отдохнуть и восстановить силы. К завтрашнему дню я найду экипаж, а не лошадь, так что поездка будет по крайней мере комфортной. - произнесла она тоном голоса, крайне отличавшимся от предыдущего, неуверенного и будто сбитого с толку. Словно все то, что заставляло ее испытывать волнение, спустя какое-то время было откинуто в сторону, как ненужный мусор.