Д А Н И К А |
Раса/возраст: Лицо у неё постоянно укрытое красной краской, вокруг глаз и капелька на носе, то обряд такой, а волосы у неё совсем короткие. Раньше они даже немного длиннее были, но ей надоели где-то в совершеннолетие, вот она их и стала совсем коротко обрезать, красота волос её и вовсе не волнует. Люди и их нрав постоянно к неё пристает и издевается над её внешностью, «уродицей» обзывает и она от сего закутана всегда по шею, только ноги у неё и босые вечно, просто надоело ей постоянно такое слушать, а ноги они нужны, так легче землю слушать. Брови густые и большие, их часто называют «полусырками»! |
О Г Е Р О Е |
[float=left]
[/float]
не понимаю потому это обязательно делать каждое утро, вот и все!» - голос женщины, на вид пожилой достаточно, тишину леса нарушает. Внешне она интересная больно: телом она крепкая, удивительно, особенно для возраста такого - кажется, одним телом своим занимает места больше, чем человека два, не меньше. Волосы у неё рыжие, как пламя, а кожа темная, с белыми пятнами, будто то сажа, местами смытая с её лица.
Впереди неё - пожилая женщина другая, примерно одного возраста. Не такая уж крепкая, да и в ширину размерами уступает ей, увы, но все еще видимо сильная физически, немного выше ростом рыжей. Её палитра вовсе другая: кожа её светлее, но не белая отнюдь, скорее золотая, бронзовая, волосы пепельно-русые, птицу какую напоминает, певчую. Обе они выглядят, словно не от мира сего, в плащи закутаны, лица украшены у них странными узорами из красной краски, да перьями местами.
Та, что на птицу похожа, глаза закатывает на заявления топчущейся позади неё: ей не впервые было слышать как она жалуется, вместе они уже лет больше трех десятков, много сезонов знаются. Она и привыкла, что позади неё всегда кто-то только и делает, что жалуется на все, что только можно - свыклась и перестала внимание обращать особо.
Осенняя листва, укрывшая холодную землю и ветки хрустят под их сапогами, пока они пробираются по лесу. Пепельная женщина, которая выше, оттягивает ветку дерева перед своим, а рыжая, позабыв обо всем, теряется в своих жалобах и мыслях, она по лицу веткой как и получает! Конечно, больно ей.
«Ауч! Я знаю, что ты сделала это сейчас специально! - в голосе пострадавшей слышится гнев, но несерьезный, будто она только так, шуточно злится и не обижается в самом деле. Женщина впереди неё трясется, видимо пытается сдержаться от смеха, - СОЛОВЕЯ!»
Соловея.
Да, так её звали, эту странную женщину-птицу. Или, может, не звали - настолько она странная была, что никто этому бы не удивился
«Просто смотреть надо больше, аккуратнее быть, Рыжая.» - Соловея говорит с заботой в своем голосе, но ухмылка у неё на лица, такая злорадная. Рыжая - не имя второй женщины, это точно, но Соловея по имени её не звала лет уже много, даже больше - она её вообще никогда не называла по имени, не называла её Джанетт, пусть и знала, что имя её таково.
Рыжая, конечно, не смолкает от этого вовсе, только пуще принимается жаловаться на все в мире. Они пролазят через в кусты, Соловея, впереди, раздвигает ветки и как вдруг резко закрывает Джанетт рот рукой. Та недовольна безумно, где это видано, чтобы из ниоткуда ей просто так взяли да рот закрыли, хамство какое, собирается что-то сказать, сняв руку с своего рта. Соловея её сразу же перебивает, шепотом, очень тихим: «Да смотри ты, Рыжая!».
Видят они посреди леса девочку, лет ей около шести. Плачет она грустно безумно, вокруг безлюдно, ни души. Ноги у неё - босые, несмотря на то, что сезон все холоднее и холоднее становился, земля была словно лед - сбитые в кровь, укрытые в мозолях. Коленям её тоже не чуть больше не повезло: бежала, куда-то спешила, думают они, и даже не замечают как-то, что вокруг неё перьев полно, словно листвы опавшей.
Но кажется старушкам, что плачет она вовсе не от боли
Рыжая первой шевелится. Она была одновременно и более серьезной, чем Соловея, но эмпатичней гораздо, а когда детей видела маленьких в глазах у неё была словно чувство вины тяготящее. Соловея её об этом никогда не расспрашивала, хотела бы рассказать - она бы ей рассказала, нечего ворошить прошлое. Листья под её ногами шелестят громко, шума никак не избежать, девочка и подпрыгивает от страха, высоко так. Соловея вздыхает громко, не их это дело, но следует за Рыжей
«Тише, тише. Мы тебе не навредим» - девочка, кажется, даже успокаивается немного, её, видимо, еще не учили, что незнакомок нужно остерегаться, осторожно поглядывает на двух женщин большими глазами, мокрыми и красными от слез.
Рыжая убеждается, что она никуда убегать не будет, прежде чем начать вновь начать говорить: «Что ты забыла тут, дитя? Где родители твои - неужто потерялась, птенчик?». Девочка на них смотрит, в глазах её то ужас, то горе, то удивление, она мнется и отвечает тихо так, молвит, что матушка с батюшкой больше её родной кровью не считают. Рыжая с Соловеей и переглядываются, удивленные почти, они ведь думали, что она просто потерялась и от того напуганная, а она эвоно как - брошенная и забытая.
«Солнце, как имя твое? - старушка садится на колени перед ней, улыбается ласково, но видит, что девочка мнется все равно, видимо боится, - можем сама придумать себе имя, как себя назовешь, так мы тебя звать и будем.»
«Ну тогда!.. - девчушка думает: хмурится так, ноготь на пальце большой нервно покусывает, осматривается - и как просияет резко, улыбается во все зубы! - тогда имя мое - Киса!». Джанетт улыбается ей, еще нежнее, чем прежде, кажется, целует её в лоб аккуратно. Девочка, кажется, успокоилась, уже больше им доверяет - видит, как Рыжая ей руку протягивает: «Пошли с нами, Киса, мы тебя накормим и отогреем.»
Девочка - или Киса, как её теперь звали, но не надолго, только год она так представляться будет - смотрит на них, протяжно, протягивает свою крохотную ладонь и чаща леса, будто живая, скрывает их за собой.
[float=left]
[/float]а плечах у Рыжей мешок тяжелый, хвороста полный. Сегодня была её очередь его собирать, чтобы печь отогреть, прошли теплые сезоны уже, и если они с Соловеей-то перебивались как-то при холоде не щадящем, то Кису им было жалко: маленькая ведь совсем. Вокруг неё - тишина сплошная, только ветки и снег под ногами хрустят, да поблескивает, белоснежный, игриво ей. И только грохот из их избушки с чьим-то писком, кой слышно даже на самом пороге, эту мирную тишину и прерывает.
Рыжая быстрым шагом направляется к избушке, куда ей деться, ведь разве к добру ли это - шум такой? Входит в неё, а перед ней картина интересная. «Да стой ты! - Соловея кричит так громко, что, кажется, даже все птицы в округе с веток слетели, испуганные, в руках она крепко ножницы держит, самодельные, - кому говорю! Стоять!». Бегает она следом за никем другим, кроме как Кисой - она с ними уже была гораздо больше сезонов, чем они ждали, ростом она уже была высокая, им даже порой казалось, что она им родная: и внешне на них похожа была, и ростом, и прижилась она им просто, полюбилась.
В этом году она уже начала покрывать мехом, не даром, они её мало-помалу обучали тому же, чем и сами занимались: как природу любить, друидству.
Раньше Даника пищала от пауков, боялась их и убить пыталась, но потом бабуля Соловея её научила, что так делать ведь нельзя, пауки - они просто пауки, они просто боятся и вовсе не кусаются, особенно маленькие, а большие и страшные - вовсе слепые! Даника с ними и подружилась в итоге, поняла, что даже маленькое насекомое природе нужно и не ей решать, чью жизнь она в праве отбирать.
Животным духам она и вовсе нравиться начала больно; Соловея с Рыжей давно заметили, что духи к ней относятся, как к ребенку Матушки Природы, даже больше, чем к остальным, помогают ей даже с глупыми просьбами, вместо того, чтобы, например, как Соловее осами всю филейную часть мучать, когда она просила лишь меду!
Даника только и делает, что пищит громко, почти слезы проливает в попытке избежать своей бабули приемной. Соловее, в самом деле, девчушку поймать в любой момент может, но не делает этого, скорее забавляется немного, пока гоняется за ней. Они и бегают так, по кругу, пока Даника не бам! Врезается в свою рыжую бабулю, и плакать не начинает, потому что больно ведь!
Рыжая только виски и трет.
«Мать моя Медведица, ты что вытворяешь с ней?» - Соловея рот открывает, чтобы ответить, да её Даника и перебивает, кричит она громко, что её бабуля обижает! Соловея злобно зыркает на неё, так угрюмо, что девочка напугалась даже и смолкает, понимает, что уже не до шуток.
«Подстричь её хочу. Сама ведь видишь - везде её волосы, потом мне спасибо скажет.»
Рыжая ничего не говорит, у них у самих волосы короткие уже давным давно, они им, очевидно, мешали. А у маленькой девчушки волосы были такие длинные, гриву напоминали, оттого и запутанные вечно, везде побыть норовящие: и в ветках, и в еде их. Даника на неё поглядывает с таким взглядом, будто помощи ищет и расстраивается, коль её не видит вовсе.
Хмурится она, ей почему-то обидно, за волосы эти. Но ведь красиво! Ей, маленькой, еще казалось, что девочкам их красота - качество обязательное, без него нельзя, ей и нужно такой быть - красивой: «Ничего и не скажу! Волосы длинны - это красиво, не трогай их!»
Соловея только и смеется в ответ, ласково так. Кисе только пуще обидно.
Они её усаживают все равно и стригут коротко. В тот сезон у неё лицо было надутое, глаза от слез красные. Горестно приговаривает она, что вот спасибо и не скажет.
И впрямь не говорит: вовсе забывает она через пару лет, что такое «красиво», что её силком усаживали тем более не вспомнит. А волосы короткие - на всю жизнь оставит.
[float=left]
[/float]абуля Соловея болела очень редко, внешность обманчивая была: она была и душой, и сердцем, и телом крепче гораздо больше, чем на первый взгляд казалось. Поэтому болела за неё бабуля Джанетт, малейший чих и уже в постели лежала.
Сегодня было все наоборот. Соловея слегла под болезнью. И, кажется, больше гораздо, чем простудой простой - Рыжая нервничает так, как будто ей вновь совсем мало и она юная, спит и ест мало. Выхаживает Соловею, вылечить её надеется отчаянно. Но в одну ночь тоскливую она Соловея берет руки Рыжей в свои, шепчет ей что-то - Даника и вовсе не слышит, что же там, так тихо и слабо - а бабуля Джанетт, сидя на кровати борту, в лоб её нежно целует. Грустно почти.
На следующий день бабули Соловеи не стало.
Когда они её жгли, как положено в обряде, Даника плакала очень громко и тоскливо, а бабуля Джанетт даже и слезы не проронила. Даника тогда сильно удивляется. «Бабуля Джанетт, разве же вам не грустно?» - спрашивает она, глазами заплаканными смотрит пристально. Рыжая на неё смотрит, взглядом пустым, но не безразличным явно. «Грустно, но коль вместе мы прожили жизнь: разве есть над чем жалеть?» - и то была правда, ведь бабули провели вместе столько времени, что то была целая жизнь. Они сделали всё, что в жизни хотели - везде побывали, все перепробовали, даже ведь удочерили маленькую альранку-воробушку себе. Если это не счастливо прожитая жизнь - то что?
Воробушка тогда это все запоминает, слова эти, думает она тогда, что вот она какая - любовь?
Рыжая осталась с ней не долго. Она уже была слишком старая для такого, ослабло её тело, даже встать было сложно через пару лет, пришла очередь Даники за неё ухаживать: разогревать печь, пледом укрывать. Но время её все равно подходило уж к концу, то не была болезнь какая: то старость по Джанетт пришла. Она, это понимая, подзывает как-то воробушку к себе, за руку её берет и говорит ей, чтобы она обязательно о себе позаботилась. И в вечный сон впала. Когда Даника уж её жгла, то грустно ей было не так, как в первый раз - теперь ведь она понимала, что ничего не вечно, но это не плохо, все рано или поздно просто умирает. То был цикл жизни, когда волки убивают оленя, то они отбирают жизнь: но в обмен на это кормят всю свою стаю, давая жизнь в обмен.
Прах бабули Джанетт собрав, Даника развеяла его там же, где и прах бабули Соловеи - чтобы даже в смерти они вместе оставались - и вернулась к себе в избушку, взяла сумку и как набрала в них всякой всячины! Порой вещи полезные, порой нет, но веселящие её все равно. И отправилась она тогда к путешествию своему, надеясь, что будет как у её бабуль: такое же прекрасное.
Ноги её босые приводят в город большой, Даника и вовсе не уверена, почему и как, но он ей кажется знакомым каким-то, будто она в нём была уж когда-то, но не задумывается особо: ну даже и была, разница ведь какая! Уши её ловят рассказы чужие, она девочка любопытная, слышит она про Гильдию Героев какую-то. Она думает тогда крепко, очень крепко, и как подпрыгнет! И направится в ту гильдию.
Просит она у их порога стать героиней. На неё сначала смотрят, а она, худющая, вся в листьях, ветки у неё в волосах даже есть, ноги босые, грязь у неё под ногтями. И смеются. Думают, что она так пошутила просто неудачно или её друзья заставили - а она в ответ только и смотрит, пристально так, но уверенности в взгляде не отбавляет. То-то они и понимают, что она всерьез собралась за дело браться - её и принимают. Думают, что она странная, безусловно, но коль хочет права стать героиней, то так тому и быть, каждый ведь заслуживает такого шанса.
Когда черед экзамена настает, все удивляются только пуще. Ведь когда противник вышел, она только задорно рассмеялась и флейту достала! Все опешили, уставились, а она берет и начинает играть на ней! Это противника разозлило, подумал он тогда, что это издевка и всерьез она не воспринимает это! Так он и не заметил, что покуда он музыку прекрасную слушал и что-то думал, лоза его давно опутала. Даника тогда не понимает реакции такой: глупости какие! Всё проще было гораздо: воробушка, в обмен на помощь природы, предложила ей музыку, развлечение. Вот она и пришла ей на помощь!
Странной её всё еще считали чуть ли не все после этого, но уважением прониклись все равно.
Так она героиней официально и стала.
Особенности и умения:
Даника - она друидица, но, несмотря на дар магический, друидической магией, как и магией в целом, она почти никогда не пользуется: не принято так в её учении. В её учении принято, что к духам природы нужно обращаться и просить их сделать одолжение, в обмен на дары зачастую, но никак не управлять и заставлять их что-то делать. Так оно и работает: к костру руки вознесет, попросит братца Медведя сил ей дать - он её услышит и даст, если захочет. Если не захочет - то не даст, очевидно! Но девчушка духам нравится сильно, они ей отвечают всегда, почему-то. Может, то её Каэлли приметил, на самом деле?
А может и нет. Может, она просто и правда такая хорошая.
Общаться с животными умеет без проблем уже давно, все-таки, среди них жила с детства и наставники-бабули у неё были замечательные, научили всему, что знают. В «цивилизации» достаточно чужая и много чего не понимает, порою кажется другим странной, но не совсем отбита от такого.
Никакой другой магией не владеет, помимо друидической. Изучать смысла не видит, зато владеет... игрой на инструментах! Безумно обожает флейту, ей и пользуется в основном, но может и на лютне что-то сыграть. Какая певчая она - неизвестно, петь она не пыталась никогда и не хочет.
Обладает резьбой по дереву и руки часто покрыты в мелких порезах! Фактически - героиня, но такая странная, что по ней никто и не скажет, сама гильдия тоже местами скептически относится к ней.
Имя бога-покровителя или отношение к религии в целом:
Боги - они боги, они есть, но Даника им не поклоняется: только общему понятию Матушки Природы дары и отдает, учению её следует.
У Детей Юхака, в самом деле, учений много, но все свести вкратце можно к тому, что в природе все взаимосвязано и уважать её стоит, не забывая об эмпатии и любви ко всему живому.
Мировоззрение, отношение к расам:
Нейтрально добрая, много рас девчушка видит вообще впервые - никак к ним и не относится особо!
Но эльфов воспринимает как «приближенных к природе», уважает, оттого и избегает.
О Б И Г Р О К Е |
Связь с Вами:
ЛС - при необходимости, выдам ВК/ТГ/Дискорд, но сразу предупреждаю, что уведомления телеграма мне иногда не приходит и я ваше сообщение могу не заметить.
Лучше всего мне писать в последнее (Дискорд) - там я всегда. :]
Отредактировано Birdie (2019-10-07 10:44:27)
