Погода была ужасная, капитан был прекрасный... нет, ладно, если уж погода и правда дерьмовенькая, то капитан - еще больше далек от идеала. Корнелиус был мерзкой старой гнидой, давненько мозолившей глаза Робин. В городе он толкал всякую заморскую дрянь за безумные деньги, презрительно попинывал нищих сироток, клянчивших милостыню и носил настолько блестящий золотыми ниточками камзол, что от одного взгляда на него болели глаза. Золота в его кошеле хватило бы на хороший обед целой улице бедняков, а он, мразь купеческая, тратил всё на серебряные вилочки и ложечки себе на корабль - такое вот у него было увлечение. Зачем они команде, состоящей из полных придурков и редкостных негодяев, жрущих руками - вопрос риторический.
Соразмерное наказание придумать ему было сложно. Корнелиуса не заставали за избиением проституток и не находили на его корыте трупов, так что для Робин его дело стало особенно тягомотным, из тех, с которыми не разберешься грубой силой. Расправа должна была быть символической, отрезвляющей, предупредительной. Украсть все его сверкающие штанишки и развесить на площади? Мелко. Распихать по его имуществу ульи? А где взять пчел в октябре? От долгих и безрезультатных раздумий Робин уже вторую неделю была в прескверном настроении, а так как думать ей вообще вредно, она решила - кто она, дерзкая гроза богачей или заучка-тактик? Хрен с планом. Импровизация.
Если бы она знала хоть одну цифру, Робин непременно отметила бы этот день в своем календаре, а взамен только выпила кружечку шнапса для подходящего настроя и помолилась Аэну; бог-то добрый, он поможет правому делу!
В порту была такая темень, что все прохожие сливались в одну безликую массу - это хорошо, значит, Робин в рожу не узнают, если вдруг кто о ней наслышан. Особой оживленности у пришвартованного Акропоса, впрочем, всё равно не было: какой-то дед соскребал с кормы паразитов, а у трюма трое мужиков перебрасывались взаимными "ты криворукий выродок", пытаясь затолкать на палубу внушительный груз, покрытый тряпкой. Робин смотрела из-за угла склада, нетерпеливо кусая губу, когда один из них приказал отпустить ящик - его позвала естественная нужда. Он отошел к морю, а двое оставшихся начали о чем-то оживленно спорить.
Пригнувшись, полуэльфа тихонечко подобралась к справляющему - она даже одолжила себе нормальные сапоги, чтобы не шуметь - и, заглушенная прибоем, легонько толкнула того в воду. Напуганно взвизгнув, он плюхнулся с пирса прямо в море.

- Джим, ты че?

Коллеги бросились помогать утопающему, а Робин, перебегая за их спинами от одного укрытия к другому, добралась до того самого груза, уже наполовину затолкнутого на трап. Оглядевшись по сторонам, она заметила на себе безразличные глаза старика-уборщика. Они неловко смотрели друг на друга, пока он не отвернулся, как бы говоря: "я ничего не видел". Разбойница залезла под тряпку и, компактно устроившись между ящиками, стала ждать.

- Я вам говорю, меня толкнули!
- А по-моему ты на своем же и поскользнулся, Джим.
- Да заткнись ты!

И когда шаги приблизились к самому уху Робин, она почувствовала, как ее убежище поднимают.

- Че-то оно еще тяжелее стало...

- Полчаса спустя -

Дверь в грузовую со скрипом закрылась, и Робин сразу высунулась из-под покрова, жадно вдыхая воздух - в духоте и темноте ей казалось, что тащили ее часа три, с ежеминутными передышками и пререканиями. Ну тупые, ну дохляки! Надышавшись, она выползла обратно на свет божий и с огромным удовольствием потянулась.

- Ну и че ты припрятал для меня, Корнелиус?

Как муха потерев ладонями, остроухая принялась вскрывать ящик один за другим. Шмотки, книжки... шапки? С материка на островах особо необычными штуками не поторгуешь. В самом дальнем углу стояла одинокая неприметная бочка, неповторимый запах которой Робин учуяла  еще за два метра. В ней оказалась рыба в литрах, нет - в целом океане рассола.

Ох, импровизация!

Вскоре и одежда, и книги, и меховые шапки оказались насквозь пропитаны, залиты крепким уксусным маринадом и заботливо обложены сверху крошечными сардинками. К моменту, когда Акропос прибудет куда бы он там ни направлялся, всё ТАК провоняет тухлятиной, что у Корнелиуса не только никто ничего не купит - он, наверное, сам в обморок грохнется от такого амбре. Крышки Робин оставила чуть-чуть приоткрытыми. С чувством глубокого душевного удовлетворения и сама разящая рыбой на километр, блюстительница справедливости собралась уходить.
Проскользнув в коридор, она пробежалась сначала к одному, потом к другому концу трюма, там - ни души. Видимо, созвали их всех куда или разрешили попьянствовать в кабаке - не суть. Наткнувшись на лестницу, Робин уже собралась валить, но... дверь напротив была так приветливо распахнута... И за ней оказалась - что бы вы думали? - столовая. В столовой - буфеты. В буфетах - серебряные приборы самых разных форм и размеров, с гравировками, какими-то дурацкими завитушками и даже именами. Робин идиотски захихикала, прихрюкнула и без тени сомнения распахнула дверцы шкафчиков, сгребая с полок всё, что плохо лежит к себе в колчан - придется стрелам пососедствовать с ложками. Робин уже представляла, как будет выпендриваться трофеями; не представляла только, куда их потом деть - но ничего, отдаст на переплавку, авось что полезное из них слепят.
Исполнив воровской долг, она шагнула обратно к лестнице, но вдруг - стены, пол и сами ступени покачнулись. Со шнапсом перебрала, что ли? Не, там всего одна кружечка была, и то неполная. Вроде всё сразу вернулось в норму. Робин пожала плечами и поднялась до первого пролета, когда Акропос тряхнуло с такой силой, что она кубарем покатилась вниз и шлепнулась лицом на паркет. Корабль тронулся.

- Бля...

Осознав катастрофичность своего положения и то, что поездку на юг она еще даже не планировала, Робин вскочила и бросилась на верхний трюм. Хаотично ища выход, она кинулась на следующую же лестницу.

И попала на палубу.

...так вот куда все делись.

- Шесть часов спустя -

Робин связали руки и привязали к столбу в каюте капитана, реквезировав и лук, и стрелы; имей она при себе еще что - и то бы забрали. Пятый час она сидела на холодном полу, злобно вздыхая и с особой ненавистью вспоминая ехидное лицо Корнелиуса, то, как он назвал ее тупорылой ушастой дрянью и с каким смехом его ублюдки встретили бессмысленные попытки полуэльфы сбежать. Робин кусалась, колотила ногами воздух, царапала когтями, изворачивалась, но ничто из этого не спасло бы ее от оравы половозрелых моряков. Повезло, конечно, что ей не сделали чего похуже - отделалась Робин только синющим фингалом под глазом и парой ссадин. Лучше б ей почки отбили, это ж унизительно! Радовало только то, что и команда, и их босс были слишком тупыми, чтобы проверить колчан - заключенная мечтала, что, когда освободится, непременно захватит его с собой. Да и рыбный подарочек ее они, наверное, не нашли.
Елозя спиной по столбу и пытаясь стереть веревки о дерево, Робин замерла. Сверху доносился странный шум - громкие бумы и бабахи вперемешку с криками. Пришвартовались? Всё? Привет, Иш-Калаф?

- Пираты! - вырвалось откуда-то с палубы.

Робин сглотнула, оседая на пол.

Отредактировано Robin (2019-03-23 02:41:15)