В отличие от большинства наемников слетевшихся на аппетитный аромат кровавого злата, что повис над здешними землями, Белые Лезвия остановились не в самом городе, а разбили лагерь совсем рядом с ним. Бледное Пламя был выше того, чтобы делить одно место с ничтожными червями, которыми Крествуд кишел подобно сладкому плоду. Жалкие и алчные падальщики, они не знали ни верности, ни настоящих амбиций, и ведомы были только вонью мнимого обогащения. Отвратительно. Первой мыслью Изуньи было перебить их всех и усадить гнилые трупы на деревянные колы вдоль периметра города, чтобы это было примером остальным, но... не ему было принимать такие решения.

Пока что.

Граф заслужил хотя бы малую долю уважения Тиды за свою решимость и волю. Поэтому, в виде весьма редкого исключения, по началу он решил играть по правилам власть имущих этой слабой эры. Трижды он посылал гонца в замок с просьбой - просьбой! - встретится лично с этим Онмаром и трижды туманные обещания были ему ответом. Граф имел смелости отмахиваться от Белых Лезвий, будто от надоедающей мошкары? Учитывая то, какой сброд собрался в его владениях, его можно было понять, но Изунья не мог позволить никому смотреть на свой отряд свысока. Ни простому люду, ни королям. Поэтому в какой-то момент терпение Бледного Пламени истлело окончательно.

Он двигался неторопливым шагом по улицам города высоко подняв голову и не опуская надменный взгляд на копошащихся вокруг паразитов, будто не признавая даже их существования. За ним шли только десять Лезвий, которые с презрением и яркими огнями злобы в глазах смотрели по сторонам. Они были воинами и, в отличие от этих бесполезных тараканов, им нужна только кровь. Своих офицеров, остальных Глеф, он оставил в лагере, чтобы они готовили людей к возможной бойне. Если личная беседа с Онмаром покажется Тиде не стоящей его времени, то он больше не будет сдерживать их жажды.

Когда мужчина услышал выкрик стражи у ворот, командующий остановится, Изунья действительно так и сделал, но сразу же после этого он окинул стражников давящим взором и заговорил твердым, не терпящим возражений тоном, словно он здесь правитель:

- Бледное Пламя требует встречи с графом. Либо он сам наберется смелости выйти ко мне, либо не стойте на моем пути.

Ему не нужно было трясти оружием, пугать расправой или чем-либо еще, чтобы произвести на стражу впечатление, ведь один голос, которым он сказал эти слова, уже был угрозой.

Отредактировано Izunia Tida (2019-03-29 23:30:31)

Кровавый пир, гнездо жадных стервятников - ух, как только не называли пафосные дядьки Крествуд! И с самыми серьезными рожами обсуждали, как дед Омнар то ли отделится от всего королевства, то ли лично придет к малолетнему монарху ночью и зарежет. Робин их слушала, - ну, подслушивала, - и только поражалась: ой аристократики, ой тупые! Потому что Робин знала, что у любого графа в этой стране не хватит яиц на такие фокусы. И у Дэрека, ясное дело, тоже. Ну повесил он послов Августа на заборе - так они, богатые, любят вытворять что-нибудь эдакое, бизарре, для показушности, да и много ума не надо, чтоб вешать; Дэрек, может, не поделил с папиками короля лишний гектар с редисками и так его себе требует. Бывает.

А когда Дэрек получит свои редиски, он всё свернет, и всей толпе наемников, устроивших себе в его землях очаровательный зимний отпуск, придется уйти ни с чем. Сколько их набежало! Мелкие дельцы, профессиональные бандиты, воры в законе, честные идейные энтузиасты целыми днями пили и ржали в трактире, и Робин, увидев в первый день своего Крествудского бдения собравшуюся компанию, окончательно расслабилась. Для революции команда собралась так себе. Спросите: что она, Фома неверующая, там забыла? Может, где-то очень-очень (ОЧЕНЬ) глубоко она и надеялась, что Омнар - не такой как все, но даже сама готова была рассмеяться в лицо этой своей маленькой, хлипенькой надежде. Нет, она пришла не бунтовать - просто такое большое скопление людей с мутными моральными ориентирами обычно сопровождается грабежами крестьян и побитыми деревенскими девчонками, вот и всё. Где ущемляют - там Робин бдит. Кому в этой суматохе будет дело до какого-нибудь сапожника, если не ей?

Так что она заявилась в Крествуд вообще без какого-либо предупреждения - немного подмазалась к стражникам, немного поболтала с толстяком Джонсом, владевшим кабаком, чтоб не доносил, да так и осталась, затесавшись в разношерстной толпе. Даже не пришлось наниматься у Дэрека - на кой Робин его деньги, да и что она для него сделает? Все, кого можно было с удовольствием повесить, уже начали разлагаться.

Дни тянулись долго и скучно, как-то сонно, неприятно. Заняться было решительно нечем - Робин раз десять обошла все местные крыши, четыре ночи подряд любовалась таинственной февральской луной и пыталась прочувствовать особую атмосферу чего-то большого и важного, но не получалось, и ее это злило. Робин не переносила стагнацию - ей нужно было движение, иначе она начинала слишком много думать, потом - слишком много чувствовать, а тоска оказывала на нее слишком разрушительное воздействие. Чтобы не мучиться тем, как бессмысленны были бы любые попытки борьбы с короной и как всем на всех насрать, полуэльфа увлеклась пустыми разговорами с незнакомцами. Она поставила себе задачу - за сутки заводить как минимум два одноразовых друга, одного до захода солнца, другого - после, и болтать с ними, пока от них не начнет тошнить. Одноразовые друзья отвлекали на одноразовые проблемы, травили байки, которые, если везло, даже бывали веселыми. 

Шел вечер пятого дня, и Робин была готова волком выть на опостылевший месяц в небе, только бы Омнар поскорее закончил эту тягомотину, а она могла со спокойной душой уйти. Бросить Крествудцев не позволяло чувство долга, но и те были не из робкого десятка - большинство отлично справлялось со своими проблемами самостоятельно. Лучница пообещала себе, что если завтра так ничего и не случится, она помашет этому проклятому городу ручкой и скажет "пока-пока".

А пока надо найти друга.

Ну, честно говоря, искать уже не нужно - Робин выбрала свою жертву еще пару часов назад. Трактир, незнакомка, маска вороны, пьет вино как не в себя - идеальный готический образ, достаточный, чтобы заинтересовать и не слишком грубый, чтобы не оттолкнуть. Остроухая долго-долго наблюдала за женщиной из-за своего стола, отчего-то всё оттягивая знакомство - хотела то ли заметить за ней какую-то особую мелочь, про которую можно остроумно пошутить, то ли сомневаясь, захочет ли ворона вообще начинать диалог. Эльфийка тянула, тянула, допивая уже вторую кружку пива, пока та не стала собираться. Ой-ёй, добыча уходит! Робин, заметно поддатая и качавшаяся на стуле, переполошилась, чуть не свалилась на пол, вскочила и хулиганистой (читай: кривой)  походкой направилась к цели.

- Птичка! Эй, птичка! - Робин окликнула ее сзади и приобняла рукой за плечо, заговорщически приближаясь к маске, туда, где должно было быть ухо. Какое еще личное пространство? - Ты, как по мне, тут самая опасная, так что я хочу с тобой дружить. Будешь со мной дружить? Я тебе еще винца закажу, м? Расскажешь, зачем пожаловала в эту дыру?

Отредактировано Robin (2019-04-05 07:36:11)

Когда враг перестаёт быть врагом,
вы думаете, что он стал другом, но это далеко не так.
Последние дни были насыщенными, события изменялись с неуловимой скоростью, отказывая всем хоть на минуту сделать передышку, и оставалось надеяться на то, что не приведут они ни к чему плохому, да и не утолится жажда крови всех убийц, что собрались в Крествуде, после провозглашения независимости.
Пару дней назад, нет, семь дней назад, один граф, посчитавший себя правителем, решил испытать судьбу – выступить перед миром как независимое королевство, да и поднять себя, обычного графа, до королевских кровей. И стали в город стекаться все, кому не лень было заработать, с желанием крови они заполняли пустующие улочки, жаждая необъяснимых решений, поступков и промахов, выбирая место там, где выгодно.
Безумно, но такова реальность.
Отчаяние селится в душах крестьян, ведь они знают, что такое война. Война – это и есть отчаяние.
Уже пару дней, противный ком застрял где-то глубоко в горле, казалось, он не пройдёт никогда, пока я буду находиться в этом городе. Я не хотела тут находиться, все эти странности, все эти враждебные взгляды которые были для меня не больше чем жалкие букашки, которых можно легко раздавить, не применяя силы, но они напрягали. Для человека с частичкой демона – они были как мёд, мёд который разжигал в моей душе искру, а из искры костёр и я понимала, что чем дольше я тут нахожусь, тем сильнее ощущается вкус сладостной битвы, давно забытой битвы, вкус сражения, даже если я противлюсь, напряжение в городе берёт вверх.
Я не знала, что было на уме у Гильгамеша, когда он предложил затею – посетить новое государство; отправиться в путешествие, увидеть своими глазами то, что не стоило пропускать ни под каким предлогом. Возможно, он прав, может, нет, но его глаза горели, и я понимала, что решение принято, - он уже был там.
И вся эта затея вылилась в то, что сейчас, продолжая следовать за Гильгамешем по центральной улице, я вырядилась в обычное неброское платье, с широким вырезом на груди, что носят многие девушки в тавернах, тем самым завлекая посетителей. То, что ранее я пережила, будучи, находясь рядом с Гилом – это, было лёгкой забавой, так, небольшой потехой для публики, и лёгкого обмана, в которое верят многие – «какие они наивные». Что нельзя было сказать о моем спутнике. Его поведение, действия порой удивляли и меня - полукровке, которой не подвластны эмоции.
Моя задача была проста – играть роль наивной молчаливой помощницы, справлялась я так себе, а может и хорошо, ведь никогда не знала, что должны делать милые помощницы. Ещё до прибытия, когда выдавалась минутка другая, я убегала в город и наблюдала за работницами трактира. Не так много информации, но мне её хватило, что бы понять, как действовать в некоторых непредвиденных ситуациях, а таких было много, например: шлепок по попе, - был самой излюбленной манерой приветствия многих наёмников и любых других подвыпивших мужчин.
Но стоило ночи опуститься на землю, как я менялась на глазах. Мне нравилась ночь, да, жаль, что в такое время года было холодновато, из неброской девушки, я превращалась в наёмника, который следуя приказу, изучал не только местность, но и всех кто собрался в этом городе: их разговоры, их желания, их тайны. Тёмный зверь, который взирает на тебя из тени, желая заполучить что-то интересное, вырвать из разговора самую суть, нить, ведущую к вашей гибели.
****
В руках я держала плетёную корзинку, наполненную всяким разным хламом, от еды, до простых тканей, зачем-то всученные мне ранее по утру светловолосым парнем.
Мы следовали к центральному входу в замок, там, где прятался сам граф, который показал своё желание и всю серьёзность, повесив несколько бедолаг на стенах при входе. Гильгамеш о чём-то говорил, может, старался привлечь моё внимание или внимание других, но мне было совершенно не интересно, вещи в округе были куда приятнее, куда громче, куда ярче. А чем ближе мы подходили, тем больше их становилось. Центральный вход был местом для скопления всех, кто возжелал увидеться лично с самопровозглашённым королём; кто-то желал доказать что он достоин служить под его командованием, кто-то хотел предложить выгодную сделку, кто-то желал увидеть графа что бы вогнать ему в грудь нож, но только избранных пускали внутрь.
Моё внимание привлёк человек, а может это был и вовсе не человек, фигура, ловко спрыгнувшая с крыши, прошмыгнувшая средь многочисленной толпы и затерявшаяся где-то впереди, за спинами всех собравшихся тут. Пытаясь хоть как-то разглядеть её, петляя между людьми, я поздно заметила неизбежное столкновение и, врезавшись в кого-то, уронила корзинку, разбросав всё содержимое на землю.
- Простите.
Я отвела взгляд от интересующего меня объекта и посмотрела на того, кто оказался передо мной – это был мужчина, или существо похожее на мужчину, в тёмном одеянии, но белом от снега, неторопливо идущего в сторону ворот.

С лёгкой подачи было принято решение и вот они здесь, в незнакомом месте, среди людей, хоть и далёкими целями от них, но в той или иной степени, претендующие на дух авантюризма. Морэл часто искал возможность развеять скуку. Этот раз не был исключением, он услышал о восстании довольно скоро и решил узреть своими глазами. Хоть и понимал его разум, что подобные затеи сулят лишь смерти бастующим, но его сердце не могло не благоволить смелым, вершившим свою судьбу не смотря на последствия и условности. Конечно, всё могло оказаться не так романтично, ибо не чужды ни интриги, ни алчность роду людскому, но он не из тех, кто не давал шанса, предпочитал видеть за неизвестностью что-то хорошее или как минимум интересное. Разочароваться никогда не поздно.

  Естественно, появляться под своим именем, прямо, означало внимание, и не то чтобы парень не любил его, но не желал привлекать лишние слухи к своей фамилии. Вначале хотелось прощупать почву и понять стоит ли уделять своё драгоценное время этому действу, что пока что вызывало большие сомнения.

  Город наполнял откровенный сброд, лихие люди, в поисках лёгких денег, их жадные глаза частенько закрывала пьяная пелена и, конечно ни от кого не стоило ожидать чего-либо хорошего. Нет, Гил не чувствовал дискомфорта, скорее ему приелись подобные персоны и от восстания он ждал чего-то более интересного и, пожалуй, возвышенного. Пока же наёмники, а их количество явно превалировало, исходя из неосмотрительных разговоров, походили на кучу скота, который не понимал, что скоро отправиться на забив. Очаровательно было порой слышать наивные предположения новичков и их планы, но не более того. В целом, Морэл смотрел на собравшихся как на грязь под своими сапогами и не имел желания вязаться с ней, хоть порой и приходилось ставить челядь на место.

  Избранный им образ, не был пустой оболочкой, когда-то он уже пользовался и этим именем и этим доспехом, за обманчивой тяжестью которого лежала другая личность. Этого персонажа нельзя было считать положительным, впрочем, как и отрицательным, скорее кто-то балансирующей на границе, едва не переваливаясь местами. Он резок, способен сказать то, о чём думают другие, но с оттенком, не смягчающим, а усугубляющим. Кто-то мог о нём слышать, но таких было лишь единицы, возникающий так же внезапно, как и пропадающий, он появлялся там, где происходило что-то неоднозначное и так или иначе влиял на события. Случиться ли в этот раз так или обернётся иначе?

  «Меня зовут Солер» - напомнил себе мужчина, делая несколько шагов, его вид не был обманчиво доброжелательным как прежде, частую улыбку заменяли плотные сжатые в ровную линию губы, на которых порой играла усмешка, однако она носила скорее агрессивный характер, бросая вызов всем сразу и никому конкретно. Его глаза хоть и горели привычным красным цветом, но волосы были куда бледнее, почти лишённые пигмента, даже кожа казалось светлее, хотя кто знал, быть может, она выглядела таковой лишь на фоне красных полос, линий выступающих на лице, тянущихся куда-то дальше под тёмную броню, да и сами черты были несколько острее.

  Он не был в этот раз один, предусмотрительно связавшись с нужными людьми, но предпочитал не обременять себя общество телохранителей. Лишь он и спутница, которая так же играла роль, не очень талантливо, по мнению Гильгамеша, но требования были слишком уж низкие для прокола, что же до него, то парень уже вжился с тем, каким он покажет себя незнакомцам.

- Ты плетёшься как старуха, - он обернулся, не скрывая презрения в своём взгляде, словно молчаливая спутница успела ему порядком надоесть.
Увидев, что она с кем-то разговаривает, парень повернулся и сделал несколько шагов назад, слегка нависая над ней, смотря прямо в глаза.

- Когда я рядом, то ты смотришь только на меня и не отвлекаешься? Усекла? - он резко приблизил руку к лицу Хасы и взял её за подбородок двумя пальцами, приподняв его. – Язык проглотила или что? Милостивые боги, тебе так хочется боли?

  Будто вспомнив, что она с кем-то говорила, Солер одарил взглядом неизвестного, а затем повернул и голову девушки, которую продолжал удерживать на пальцах.

- Нравится? – он усмехнулся. – Засмотрелся на её вырез? Неплохая грудь? Знал бы ты как мне она просто досталась… А ты что в маске? Урод, наверное?

  Он повернул лицо к Хасе.
- Урод же, я прав? Повтори.[icon]http://s3.uploads.ru/t/XHk7v.jpg[/icon][nick]Soler[/nick][status]Сквернословящий герой[/status]

Как и следовало ожидать, – человек разозлился. А кому понравится то, что в его жизнь буквально наглым способом ворвались, так и подарили порцию неприятностей, верно – никому. Поэтому в моей голове уже заранее пронеслась мысль о том, что последует после нашего столкновения, за одну секунду до…, поэтому ни удивления, ни волнения не последовало, за его резким тоном, что плавно перешёл в нотки повелителя.  
- Простите милорд, - повторила я и пару раз поклонилась, поправляя корзинку в руках и рассматривая всё содержимое корзинки, что оказалось под ногами. По состоянию, выжить удалось не всему, например, пару помидоров, зачем-то валяющихся в корзинке, были раздавлены, ошмётками забросав ближайшие камни, а вот огурец и другие бытовые принадлежности, в том числе и нож, остались целыми.
Присев на корточки, да так что бы платье ни задиралось и не мешало, поставив корзинку на дорогу, я начала аккуратно складывать упавшие вещи обратно в корзинку. А вот ситуация у ворот всё обострялась, горожане, или вернее наёмники да и прочий мусор из разных слоев общества, всё громче теснили стражников игнорируя их слова и казалось что вот-вот могут переломить исход события в свою пользу. Краем глаза я попыталась уловить суть происходящего, ведь такое пропустить не возможно, подобное само притягивало и просило смотреть, но вещи были собраны, и я выпрямилась, так ничего путного не разглядев.
Мужчина, в которого я врезалась, испугался, в его движениях было что-то странное или необычное, но я не стала об этом думать, решила, что сейчас это не самое важное, сейчас другое важное, а потом как-нибудь перед сном или заданием можно отдохнуть и вспомнить. Я поглядела в его маску, как ни в чем не бывало. Маска напоминала зеркало, глаз в тёмных глазницах я разглядеть не могла, на улице было светло, а вот своё отражение, которое неотчётливо исказилось, бросалось в глаза.
Мой рот приоткрылся в желании что-то сказать, как со стороны ко мне подошёл Солер, подхватил лицо в свою руку и направил тем самым моё внимание на него. Он был недоволен, сильно. А впрочем, ничего нового.
Я успела сделать вдох, говоривший о многом.
Корзинка готова была во второй раз упасть, но я успела её перехватить, разглядывая красные глаза своего спутника, что находились так близко, что я без проблем могла разглядеть замысловатые переплетения его радужки.
- Простите, хозяин. Если я буду смотреть исключительно на Вас, то я не смогу отыскать хорошей еды, о которой Вы мне всё утро рассказывали. Если моему господину угодно причинять мне боль, я не могу этого запретить. Но тогда я не смогу приготовить ужин.
Он повернул мою голову в сторону человека в маске, и я непроизвольно сфокусировала свой взгляд на фигурах что отражались как в зеркале, пусть и расплывчато. Пока я разглядывала копошащихся фигур, что напомнило мне о муравейнике, Солер успел разбушеваться и пристать к человеку. Был ли он человеком?
- Урод же, я прав? Повтори.
Я молчала. На самом деле, мне не хотелось говорить так о других, ведь таковыми они не были, но не могла отказать, раб есть раб, а получить лишнюю порцию плётки, не хочется. Я отвела взгляд в сторону от мужчины, цепляя на дороге мелкие трещины. 
- Урод. Вы правы.

Псведоконфликтная ситуация  поначалу казалась интересной, но с каждой секундой теряла свой шарм всё сильнее. Себя, конечно же, парень нисколько не винил, но вот реакция спутницы всё же напомнила о том, что этот театр если и продолжиться, то лишь с одним актёром, что несколько расстраивало. Редко предоставлялась возможность ощутить себя кем-то иным, даже этот раз можно было считать необходимостью, в которой перепалка могла стать изюминкой, забавной историей, оставившей след, но, видимо, не в этот раз.

  Что до незнакомца, то он говорил довольно странно, его ломающийся и изменчивый голос, вместе с интонацией натолкнули на мысль, что перед ним человек не очень большого возраста, а манера носить странную маску доказывала, что и ума.  Довольно подозрительный тип, было в нём что-то необычное, но интерес Гильгамеша приковало другое зрелище, то, что привлекло буквально каждого, а именно разборку шайки наёмников со странным типом, очевидно, представителем власти.

- Твои извинения ничего не стоят, - цинично, но беззлобно сказал герой, неспешно вернув взгляд от площади, где ощутил мощный всплеск энергии, словно кто-то сильный, но неопрятный показывал свою мощь. Может и мог этим испугать проходимцев, но, по мнению Морэла это действо было слишком грубым  и не достаточно показательным. Вот если бы кто-то умер на месте или начал истошно вопить, то в разуме местных зевак урок остался бы на куда больший срок. Однако мага впечатлило то пренебрежение, которое проявил этот вероломный эльф, оно-то стоит дорого, за такими персонажами следить занимательно. – Не думай, что сделав виноватый вид чего-то добьёшься.

  Гил усмехнулся, довольно остро, с пренебрежением к дерзкому человечку, с взглядом в котором легко читалось, что он его не считает ни то, что не достойным с собой говорить, но даже находиться в одном городе и материке. Попытку оскорбить герой не воспринял как удар, но определённый отпечаток накладывала маска, скрывающая личность и Солер считал иначе.

- Ха, - он приложил руку немного ниже груди, после чего так же мимолётное её отвёл, не смотря на соприкосновение метала, звука не возникло. – Дружочек ты подходишь и просишь что-то у меня, но ты просишь без уважения, не предлагаешь мне дружбу, не снимаешь маску, не представляешься, даже не называешь меня "Господин" вместо этого ты подходишь ко мне в обычный беззаботный день и просишь меня торговать жизнями за деньги.

Он вновь обратил внимание на спутницу, которая старалась не обращать внимания на происходящее, явно испытывая некоторые моральные терзания по поводу того, что последовала приказу и оскорбила незнакомца, как она считала. Это умиляло, но в то же время и давало повод для размышлений в будущем, если нечем будет заняться, конечно.

- Я всегда прав, - самодовольно заявил Солер, после чего  решил, наконец, вникнуть в действо и послушать разговоры наёмников и понять, как они настроены. Явно было, что не все хотели блага независимому правителю, кто-то вполне мог рискнуть, покусившись на голову. – Оставь эту идиотскую корзину, тебе здесь всё равно негде готовить.

  Он на секунду задумался, после чего властно взял злосчастную вещицу из рук спутнице и вручил её человеку, вернее просто всучил, даже не разбираясь, удержит ли он её, после чего приблизился и почти шёпотом сказал:
- Два слова. Иш-Калаф.

  Более он не был намерен обсуждать что-либо, а потому направился вперёд, там, где всё ещё оставались отголоски предыдущий толпы. Трудно было сказать, кого он искал, но скорее того, на кого мог бы обратить внимание или увидеть в его действиях чуть больше чем гул зевак, кого-то кто, как и сам Гил, наблюдал.
[icon]http://s3.uploads.ru/t/XHk7v.jpg[/icon][nick]Soler[/nick][status]Сквернословящий герой[/status]

Иш-Калаф? Но это же так далеко!
Некоторое представление о современной географии чернокнижник на сей момент всё-так имел - спасибо встреченным им, и им же поглощённым людям. Следовало признать, даже простолюдины иногда бывают полезны. Но больше всё-таки для пищеварения - знали они, как выяснилось, обидно мало. В их представлении, Иш-Калаф был просто большим островом где-то далеко на юге, со странными обычаями и не менее странными обитателями. В общем, чем-то далёким, о котором многие слышали, но никто толком не бывал. А если и бывал - при всём желании, уже не мог рассказать.
Может, этот будет полезней? Знает-то явно больше. - Душелов с трудом подавил желание поступить с новым знакомцем привычным для себя образом. С другой стороны, тот, вроде как, всё-таки помог, оказал услугу. Несмотря на то, что подошли к нему, так сказать, "без уважения".
И, что важнее - рядом были другие люди. И не просто свидетели, а самая настоящая Стража. И стражники, как вскоре выяснилось, и так уже заинтересовались странным человеком в зеркальной маске, то есть им самим. Верней, созданной им копией самого себя, но в данном случае это мало что меняло.
- Маску. Но она не... - удивлённым голосом глотателя шпаг, которому предложили на обед алебарду, начал было Древний, но тут же осёкся. Он едва успел сделать иллюзию осязаемой, чтобы стражник действительно что-то "схватил", как пришлось думать над другой проблемой. Причём думать очень быстро. Как подсказывал опыт жизни в древней Империи и уже нынешний, как чужой, полученный вместе с душонками разных проходимцев, так и недавний собственный - стража не любит шутить. А ждать - ещё меньше. А значит, следовало немедленно что-то предпринять.
- Она не так просто снимается. Позвольте, я сейчас. - чародей, вернее, его иллюзия, сделал характерное движение свободной рукой, будто пытаясь выполнить приказ. Скажешь правду, что не снимается - наверняка не поверят. Или как раз поверят, но тогда возникнут новые вопросы. На которые ещё сложней будет ответить. А вот обмануть всё той же магией иллюзий - не так уж сложно, при его-то навыках. Говорил он при этом как юная девица, которой вдруг предложили что-то не просто странное, а, прямо скажем, стыдное. К примеру, доказать, что её прелести - настоящие, для чего непременно нужно обнажиться до пояса. - Простите, но мне так... неловко.
В этой части, на взгляд публики, спектакль был сыгран, в общем, неплохо - быть может, и не на том уровне, что когда-то в Империи, но, наверно, вполне приемлемом. Дальше начались неожиданные сложности.
Как легко догадаться, просто изобразить, будто снимаешь маску - мало. Даже если это качественная, хорошо сотворённая иллюзия. Для полного успеха необходимо разместить под нею какую-нибудь убедительную физиономию. Воспользоваться лицом своего недавнего собеседника, его девушки-рабыни, или кого-нибудь из стражников Душелов, по понятным причинам, не мог - это выглядело бы попросту странно. Поэтому, ввиду дефицита времени, чародей сходу выбрал тот облик, который был ему достаточно хорошо знаком, чтобы при желании его имитировать.
Только вот беда - для предполагаемого спектакля новой маской был выбран не кто иной, как его старый знакомый Чешир. Привыкший за тысячелетия воспринимать того, как нечто не вызывающее удивления, почти обыденное, наш герой как-то не успел подумать о том, что довольная кошачья морда - возможно, не самый лучший выбор в мире людей.
Особенно если находится она на вполне человеческом теле.