О Рогале Тегуэне всегда отзывались, как о человеке простом, понятном и довольно таки прямолинейном. Довольно интересное качество для человека, что зарабатывал на старости лет торговлей, хотя назвать его старым было довольно таки трудно, учитывая, что с его-то телосложением титана, единственное, что выдавало в нем возраст, была седина на усах и шевелюре. Возможно, эта самая прямолинейность была следствием слишком уж длительной работы с гильдией героев. Скорее всего, оттуда же росли ноги у отсутствия желания решать какие-либо вопросы силой, из-за чего Рогала, с его-то двумя метрами роста, часто поднимали на смех, когда тот пытался помирить кого-то словами, хотя ему достаточно было рявкнуть всего один раз, чтобы его начали слушать. Именно по этой причине в Валхейве его воспринимали скорее как доброго старичка, который любил семью, и не особо лез в какие-то дела, хотя напоминал своим видом он человека, который может довольно легко свернуть среднестатистическому индивиду шею.
И все же, не смотря на этот образ, когда дело касалось семьи, Тегуэн старший подходил к вопросу со всей серьезностью. Что только подтверждали слухи о том, что забравшегося однажды ночью вора старик отметелил так, что ни у кого не возникали лишние вопросы о безопасности этого особнячка. Конечно, хрупкая эльфа вряд ли подходила под описание типичной воришки. Хотя бы потому, что те обычно не придумывали настолько витьеватых и запутанных историй, да и редко выглядели так же побито, однако, мясницкий нож, больше напоминавший зубочистку в руках довольно крупного мужчины с усами, плавно переходящими в бакенбарды, не сразу перестал указывать в сторону Тенебрис. Не сразу.
- Так это из-за тебя она расшумелась ночью – добавил хозяин дома, после чего взгляд его опустился сначала к животу эльфки, а затем снова поднялся к ее глазам.
После этого нож крутанулся в руке мужчины и вонзился острием в разделочную доску, что лежала на стойке позади него. Притом, вонзился столовый прибор так, что так и остался стоять вертикально, пока мужчина, излучая недоверие, наконец-то смог отвести взгляд от странной гостьи, после чего развел руками и произнес фразу, которая, видимо, крайне сильно запоздала
- Ну… Добро пожаловать. - В ней не было доверия. По крайней мере не тот уровень доверия, что проявляется к гостям, когда те приходят, однако, упоминание имени дочери было вполне подходящим началом, потому как ломать ногу кому-то, кто говорит, будто ее пригласила одна из дочек, Рогал точно не собирался. Как минимум, это было бы негостеприимно. И Рогал Тегуэн не был негостеприимным хозяином.
- Есть будешь? - в еще чуть более расслабленной манере спросил мужчина, заходя за стойку, в ту часть зала, что был, по сути, кухней, потому как за довольно крупной деревянной стойкой, отделающей главную залу от небольшого закутка, можно было заметить довольно больше количество утвари, явно предполагающей, что находится она здесь приготовления еды ради. Что только доказывали действия мужчины, на мгновение исчезнувшего за этой самой стойкой, видимо, в поисках съестного, после чего тот выпрямился, а затем отправил в сторону эльфийки некий сверток. Полетом. Кинув его в сторону Тенебрис и, видимо, расчитывая на то, что та его поймает, потому как на стол еще требовалось накрыть, прежде чем приступать к еде.
Впрочем, судя по шагам, накрывать его как раз будет пришедшая беловолосая женщина, зевающая, одетая в халат, и застывшая на мгновение в тот момент, когда сонный взгляд выцепил из окружения, во-первых, Риеллантею, во-вторых, Тегуэн-старшего.
- Ээээ. С добрым утром. - произносит Эрис, поглядывая то на мужчину, то на эльфку.

…

Сон отступал медленно, но верно. Будто смола, вязкая и жирная, он постепенно отпускал волшебницу, заставляя сначала поморщиться от утреннего мороза, который чувствовался вполне явно, и только потом, когда та начала приходить в себя, напомнил о том, что спать сидя – плохо для шеи. Потому как ноющая боль была как раз той вещью, что заставила волшебницу открыть глаза, а затем пожалеть об этом. Весь выпитый вчера ликер не прошел мимо – напротив, он дошел до волшебницы и, пока та спала, со всего маху ударил ей сначала по левому виску, затем по правому. Не то чтобы бутылки умели ходить или брать с собой кузнечные молотки, но, почему-то, Эрис казалось, что именно так и было ночью, ведь боль была просто отвратительная. Настолько, что волшебнца не сразу приметила пустую кровать, из которой был сделан вполне логичный вывод.
“Это был сон.”
Самое простое объяснение. Бодрящее, как ледяная колодезная вода, заставляющее сглотнуть и с разочарованием взглянуть на пустую постель и одеяло. Бывает. Тегуэн не могла точно сказать, почему она решила поспать сидя, вот что она могла сказать вполне определенно – Риеллы здесь не было. И раз ее не было, значит ей просто приснился один сон за другим. Сначала тот, где они целовались, затем тот, в котором эльфийка решила заглянуть в гости.
Да. Это было логично.
И разочаровывающе.
Последнее умозаключение имело вполне четкое основание. Это была одна из тех ситуаций, когда хотелось, чтобы в жизни случилось что-то, выходящее за рамки. Имеется ввиду, выходящее за рамки обычных необычных ситуаций, на манер встреч с драконами. Но, в конечном итоге, ничего такого не случилось. Кажется. Эрис все еще была в своем родном доме, в который приехала, чтобы навестить сестер и племяшку, что только недавно появилась на свет, и в котором остановилась, потому как у тех же сестер мест просто не было. В конце концов, это всего лишь была пара дней, пока она находилась в отчем доме. Ничего страшного, ничего особенного. Довольно таки скучно даже. Вероятно, поэтому мозг и подсказывал такие дикие сны и дикие доводы, что заставляли волшебницу вчера бегать туда-сюда, в конечном итоге оказавшиеся ничем иным, кроме как воображением.
Хотя, довольно правдоподобным воображением. Что, опять же, не было сюрпризом для менталистки, хорошо знакомой с силой самоубеждения.
Она снова зевнула, сидя на кровати. Затем свесила ноги и, моргнув потянулась. Позвонки на шее смачно щелкнули, заставляя волшебницу охнуть, после чего та потянула спину, все еще ноющую от того, что поза для сна была крайне неудобной, после чего, все так же потягиваясь в процессе, поднялась с кровати. Надо было начинать новый день. И, для начала, нужен был халат. Затем нужно было умыться. Что, в общем-то, Эрис и сделала, выйдя из своей комнаты, пройдя по коридору, и уже собираясь было открыть дверь, ведущую в ванную, где, собственно, и стоял умывальник, как рука волшебницы остановилась.
Голоса. Голоса, доносящиеся со стороны главного зала, один из которых был довольно таки знаком и тут же заставил северянку подумать: “О, папа еще не уехал, что ли?” Еще один зевок. Возможно, надо было все же умыться, но, с другой стороны, зная своего отца, Тегуэн прекрасно понимала, что еще пара минут, и он убежит по каким-нибудь делам. В конце концов, нарушать свой распорядок дня из-за приезда одной из дочерей, было неприемлимо для Рогала, поэтому, пожав плечами, волшебница получше укуталась в халат и, придерживая его обеими руками, зашагала в сторону главного зала, где обычно и собиралась вся семья, когда она еще не успела разъехаться каждый по своим делам и домам.
- Ээээ… - протяжное “Эээ” было первым, что услышали двое в зале, ксразу после скрипа дверей. Его можно было легко объяснить, хотя бы потому, что мозг Эрис не сразу понял, что пора снова менять  ход мыслей, да и спросоня работал не так хорошо, как обычно, из-за чего факт наличия знакомой эльфийки в доме семьи Тегуэн как-то трудно было принять. Но все же это был факт.
Быстрый взгляд в сторону отца. Тот не держал в руках топор – только, вскинув брови, глянул на дочурку, явно ожидая от нее какой-то реакции касательно эльфки, и судя по тому, что Риелла все еще была “одним куском”, кажется, они смогли договориться. Или заключить перемирие.
- С добрым утром. - произносит чуть погодя Эрис, постепенно приходя в себя после очередного момента, наполненного шоком, затем делает несколько шагов в сторону крупного стола прямо посреди зала, присаживаясь и продолжая – Вы, я смотрю, уже успели познакомиться. -

Проверка была пройдена.
Скажи Эрис что-либо другое, незванная гостья улетела бы в окно. Тем  не менее, она была знакома Тегуэн-самой-младшей, из-за чего старик Рогал за мгновение изменился в лице, широко улыбнулся, а от ощущения, будто он все еще рассматривает Тенебрис как угрозу, не осталось и следа:
- А как же! Проспала бы ты еще часик, может и выпить бы успели. - бросил тот, разворачиваясь к шкафчикам и прочей утвари, с приподнятым настроением и, открывая их, принялся, кажется, искать что-то съестное – Завтрак хоть сама приготовишь? -
Рогал Тегуэн был простым человеком. Честным. Примерным семьянином. А еще он любил гостей. Тем более, гостей своих дочерей, если те, конечно, не приходили без спроса. Но и в этом случае с ним всегда можно было договориться.
И, судя по тому, что Эрис кивнула Риелле в сторону места за столом, в общем-то, договариваться уже ни о чем не надо было. Ну, разве что, все же объяснить волшебнице, как эльфа сюда попала, но, судя по тому, что в какой-то момент на стойке, отделявшей кухню от зала, начали появляться продукты питания, этим можно было заняться позже.

Отредактировано Eris Tegwen (2019-04-30 10:51:00)

Все силы были брошены на то, чтобы не выйти из себя. Не в плане гнева, но в плане вороха вопросов, которые хотелось задать, притом, всем скопом сразу. Выглядела при этом Цветочек абсолютно нормально. Ни дергающихся век, ни напряженного выражения лица. Казалось бы, каждый божий день она просыпается с эльфийками в кровати, так что это уже вполне обыденная ситуация, но нет. На самом деле волшебница держалась из последних сил.
- Да, конечно справлюсь. - жизнерадостно ответила на вопрос отца Эрис, не меняя позы и никак не подавая вида, будто та хочет остаться наедине с Тенебрис, по целому ряду причин.
Но, как оказалось чуть позже, этого и не требовалось. Потому как седой мужчина в конечном итоге закончив со своими попытками выскрести съестное из шкафчиков, в итоге достал еще один сверток, на этот раз разворачивая его и являя миру, а также гостье и дочке кусок солонины, который, правда, он тут же завернул обратно.
- Так, тогда гостья на тебе, а я побежал за мамой. - на ходу произнес Тегуэн-старший, огибая сначала стойку, отделявшую условную кухню от гостиной, подходя бодрым шагом к Эрис, наклоняясь и чмокая ту в щеку со словами — Встретимся у Олли, только не задерживайся... -тесь. -
Последняя фраза была брошена уже со взглядом и на эльфу. Довольно нейтральным. Без скрытой угрозы, которую обычно кидают в тех случаях, когда не доверяют друзьям своих друзей, просто потому, что видят их впервые. После него Рогал улыбнулся сквозь усы и, отправляясь в сторону выхода, являющегося еще одной резной деревянной дверью, захватил по дороге тулуп, лежавший на кресле в углу.
- И смотрите не подожгите здесь ничего, волшебницы. - донеслось уже со стороны сеней, после чего послышался звук открывающихся, а затем закрывающихся дверей.
А затем Цветочек медленно закрыла глаза. Нахмурилась. Прикрыла лицо ладонью.
Это все был не сон. Совершенно не сон. Первая часть уже была практически забыта, та, после которой Эрис действительно проснулась, но вот вторая часть, когда она бегала по дому и пыталась успокоить свои нервы за бутылкой ликера, которую, кажется, осушила окончательно, помнилась вполне четко. В каком-то смысле еще и благодаря тому, что похмелье крайне отчетливо заявляло о себе, из-за чего Тегуэн требовалось огромных сил, чтобы не упасть лицом на стол. Холодный стол.
- В доме моих родителей. В Валхейве. - сквозь маску из собственной ладони устало пояснила Эрис, которая не могла ничего сказать в ответ. Перебирая в голове варианты вопросов, что можно было задать, ни один из них не казался Тегуэн хоть сколько-нибудь вежливым. Хотя, здесь был вопрос даже не в вежливости, а в том, что все, что сейчас хотела сделать Тегуэн, это уставиться на эльфийку таким взглядом, интерпретировать который можно было только как «Что ты здесь делаешь, Тень тебя побери?!» И это был не тот вариант, который нужен был Эрис.
- Ладно. В Тень все это. - произносит беловолосая спустя пару секунд, кладя обе ладони на стол и, не глядя на Тенебрис, поднимаясь из-за него с четкой мыслью, что у нее нет понимания, какой вопрос ей вообще надо задавать. Просто ноль вариантов.
Она не могла поставить что либо в упрек Риелле, кроме того факта, что она появилась именно на кровати, посреди ночи, без объяснений. Она не могла сказать ничего по поводу отсутствия весточек. Она не могла сказать ничего касательно этого витающего в воздухе вокруг эльфийки оптимизма. Возможно, Эрис просто была мрачная по утрам, что было вполне объяснимо с точки зрения крайне плохой ночи, но волшебницу все это время не покидало ощущение, будто где-то внутри нее нить, которая все это время была натянутой, вдруг начала сворачиваться в узел. А затем еще в один узел. И так раз за разом, выводя ее из того состояния, что можно было бы назвать «равновесием».
Тем не менее, на внешних факторах эти мысли мало отображались. Потому как, поднявшись из-за стола, Тегуэн подошла к той самой стойке, на которую ее отец вываливал продукты, и, достав из разделочной доски нож, принялась орудовать острым лезвием, все еще размышляя на тему того,что вообще ей можно было бы сказать в данном случае, и начиная с того, что Цветочек пыталась понять, что именно ее так раздражает.
Ответ пришел довольно быстро, так же быстро, как вспомнилось начало того сна, и, когда в голове снова всплыли подробности, плечи северянки слегка опустились, а та перестала стучать по доске ножиком, пытаясь разрезать на ровные аккуратные ломтики кусок солонины.
Это все был просто сон. Его не было на самом деле. И у Эрис не было причин думать о том, что Риелла-настоящая должна была помнить о том, что делала Риелла-из-сна.
Медленный выдох.
Да. Теперь стало легче. Выясняя причину недуга, всегда проще с ним справиться, и как только Эрис поняла, что именно ее беспокоит, и почему при взгляде на эльфийку, ей хочется начать делать какие-то глупые вещи, справиться с этим чувством стало намного легче. Вплоть до того, что, закончив с приготовлением, а точнее, с нарезкой съестного, Цветочек даже смогла развернуться и слегка улыбнуться. Разве что вышло довольно таки устало. И будто грустно.
- Ты появляешься у меня на кровати посреди ночи, и при этом беспокоишься за мою шею. - произносит та в манере, которая подходит скорее для дружеских подколок, отправляясь от стойки обратно к столу, держа при этом в руках разделочную доску и ставя ее на стол, потому что заморачиваться с тарелками и столовыми приборами сейчас было как-то не с руки. Не говоря уже о том, что нарезанные ломти белого хлеба, солонины и, кажется, каких-то овощей, явно замаринованных, судя по их виду и характерному запаху, располагали скорее к тому, чтобы есть можно было руками. Что, в общем-то, Эрис и сделала, присев обратно за свой стул и без каких либо лишних слов тут же взяв немного мяса и откусив от него кусок, держа его двумя пальцами и слегка откидываясь на спинку стула.
- Лучше расскажи, что ты делаешь именно здесь, из всех городов мира. Потому что я действительно сомневаюсь, что приехала ты ради местных шкур или красивых видов. - добавила волшебница, после своей реплики откусывая еще кусочек, потому как солоноватый привкус на языке все же прибавлял немного сил. Не столько,чтобы вести какие-то серьезные беседы, но достаточно, чтобы Тегуэн постепенно начала приходить в себя, слушая Риеллу и параллельно глядя на нее. Точнее, нет, не так. Скорее, «не отрывая взгляда». То ли это была задумчивость, то ли просто сонливость еще не успела сойти на нет, но пока Тенебрис говорила, Цветочек не могла оторвать от той взгляд.
Думая. Размышляя. Вспоминая. Чуть поджав губы, будто ощущение, забытое по пробуждение, постепенно возвращалось, и хотя с точки зрения логики, говорить здесь было не о чем, взгляд Эрис постепенно опустился чуть ниже теперь уже к губам эльфийки. На мгновение.  После чего Тегуэн моргнула пару раз, отвлекаясь, точнее, стараясь отвлечься и отвела взгляд уже в сторону.
Сон. Это был просто сон.

- Вторник. - еле-еле заставив себя начать думать в правильном на данный момент направлении, дала самый быстрый ответ, что пришел в голову Эрис. Потому что подумать о том, что помимо «дня» здесь подразумевался год, месяц и остальные пункты, на тот момент северянка не могла. По целому ряду причин, одна из которых заключалась в неосведомленности. Эта самая неосведомленность была той вещью, которая заставила в итоге беловолосую снова прикрыть лицо, пытаясь выстроить логическую цепь событий, выцепляя из слов эльфийки хоть какие-то факты. И факты эти, честно говоря, были не слишком понятными для трактовки. Точнее, вообще не понятными.
Наверное, это была болезнь всех магов, что проучились в Башне достаточное количество времени. Встреча с неизвестным проходила для них каждый раз по одному и тому же сценарию. Сначала наблюдение, сбор информации. Затем ее классификация, расставление по полочкам. После — подбор теорий, возможных сценариев. И когда подобным ты занимаешься уже несколько лет, ведь с Башней Эрис была знакома еще до Деорсы, выбить этот принцип познания из головы было уже невозможно. И той снова потребовались усилия, чтобы перестать думать о том, как соотнести ночь, перемещение, Риеллу и свой сон. В особенности свой сон. Потому что когда Тегун начала думать в сторону перемещений, завязанных на ночном времени суток, сне и прочих вещах, в голову снова, аки локомотив на полном ходу, ворвался тот факт, что во сне волшебница сама решила поцеловать Тенебрис. Благо, Тенебрис-воображаемую. По крайней мере в понимании Цветочка. Румянец, правда, все равно появился.
- Погоди, я как-то теряюсь... - начала было Эрис, все еще не убирая ладонь от глаз, потому как так было легче думать.
А потом она почувствовала прикосновение. Сначала к волосам. Вздрогнула. Нет, не так.
Вздрогнула.
Потом уже к шее. По которой тут же побежали мурашки, а ладошка, что до этого закрывала глаза волшебницы, резко отпрянула от лица, сжимаясь в слегка дрожащий кулак. Потому что это было внезапно. Это было неожиданно, как своевременный удар поддых, и, честно говоря, по эффекту он был схож, потому как дыхание у волшебницы тоже перехватило.
Казалось бы, это было всего лишь прикосновение. Легкое, безобидное, можно сказать, невинное. Не в первый раз, в конце концов, Эрис массировали шею, потому что не в первый раз она могла болеть. Не то чтобы она вообще болела сейчас, или требовала ухода, честное слово, но причина неоднозначной реакции была не в бесполезности действий Риеллы. А в том, что это была именно Риелла. Не какой-то безымянный массажист, а тот самый человек, что приснился в этот самый день этой самой волшебнице, притом, довольно в пикантном виде. И, Тень ее побери, Эрис готова была поклясться, что в этот момент все те чувства, что она испытала во сне, резко поднялись со дна памяти и ударили разом.
Румянец, появившийся  ранее, по сравнению с нынешним, казался крайне невинным. Сейчас же волшебница, пытающаяся будто сжаться, казалась смущенной настолько, что, вероятно, где-то рядом был ее предел. Дотронься сейчас Тенебрис до ее груди, то услышала бы довольно неплохой ритм сердца, стучавшего без перерыва, да еще и так сильно, что впору было задуматься о том, все ли в порядке с Тегуэн. И, да, с ней не было все в порядке. Потому как прикосновения эльфийки, ее тонких, нежных рук, которые сейчас были нежнее любых лепестков цветов, заставляли Эрис закусывать нижнюю губу и медленно загонять ногти в ладони, борясь с одним простым фактом.
Ей было приятно.
По многим причинам, одним из которых являлся просто факт того, что массаж у Риеллантеи выходил довольно неплохо, по крайней мере по меркам Эрис. Второй же заключался в том, что ни о чем другом, кроме того самого сна Тегуэн думать теперь не могла, из-за чего правая рука ее в какой-то момент поймала руку эльфки, несильно, но крепко, сжимая ее, будто прося остановиться. А затем она наконец-то смогла что-то сказать:
- Т-ты хочешь сказать, что это я тебя сюда призвала? - эти слова произнесла все еще сидящая на стуле Эрис, попытавшаяся повернуть голову так, чтобы можно было взглянуть на Тенебрис. И, без особого усилия ей это удалось. Эльфа все еще нависала над ней, в то время как на остроухую смотрела раскрасневшаяся волшебница, в глазах которой был один четкий вопрос, сформулировать который можно было как «Ты видела?» Потому что прямо сейчас, в эту минуту, все, что хотела для себя понять Эрис, это узнать, знает ли Риелла о том сне. Видела ли она его. И если нет, то тем лучше. С этими мыслями еще можно было бы справиться. Или дать им путь вперед. Дать им развитие. Возможно, действительно задуматься о том, что, может быть... МОЖЕТ БЫТЬ, в эту самую минуту Эрис нужен не тот партнер, который имеет именно мужские черты. А та, кто будет отличаться далеко не мужской нежностью. Может быть. МОЖЕТ БЫТЬ.

Эрис была умной. Эрис была волшебницей. Эрис училась в Башне и работала на Деорсу. Она знала многое о Тени. И о Грезах. И о том, как демоны проникают в чужие сны. О том, что Риеллантея вполне могла вернуться демоном из своего путешествия, Эрис прекрасно знала. Более того, даже рассматривала этот вариант, после первых же слов эльфы обратив внимание на присутствие Тени в ее магическом фоне.
Но его не было.
Это была все та же Тенебрис. Та самая эльфийка, что появилась во сне Тегуэн. И как только это осознание, вместе с остальными словами остроухой, нашло отражение в сознании волшебницы, челюсть беловолосой слегка опустилась, а кровь отлила от лица. Затем резко прилила, заставляя Эрис, учитывая ее белоснежные волосы, сейчас спускающиеся до плеч и ниже, выглядеть как помидорку. Потому что та сразу поняла все. Не все вселенские секреты, конечно, но когда Риеллантея сказала о том, что попала из Грез в мир реальный, Тегуэн задумалась не о том, что это, черт побери, прорыв в исследованиях, который и не снился ей самой. О, нет. Все, о чем могла подумать Эрис, это одна единственная мысль, которая говорила о том, что Риелла не просто “все видела”.
“Это была она.”
Пальцы заметно сжали руку остроухой, в тот же момент, когда Цветочек отвела взгляд, смотря куда-то вниз-влево и размышляя о вечном. Судя по ее выражению лица, напряженному, все еще раскрасневшемуся, вечное было крайне недружелюбным, пошлым и сбивающим с толка, потому как если до этого волшебница еще держалась хоть как-то, слова Тенебрис, а также выводы, что успела сделать Эрис, снесли поезд под названием “Здравомыслие Тегуэн” с рельс и направили его в сторону ближайшего обрыва.
- Т-тогда я хочу спросить. - начала она дрожащим голосом, все еще не смотря на эльфийку, сидя к ней спиной, опустив голову и тщательно подбирая слова.
Слов, правда, не было. Правильных, по крайней мере. Тех, что не вызывали бы у Эрис ряд вопросов, ряд смущений и ряд эмоций, не совместимых с жизнью. Потому что из всех слов своей подруги все, что могла выцепить Тегуэн, это довольно пошлый факт, который сбивал волшебницу с толка. Не каким-то своим откровением. Скорее, сбивал с толку момент, заключающийся в понимании, что эта самая вещь вообще не должна была волновать волшебницу. Ее должны были волновать формулы, подробности, ощущения перехода сквозь Тень. Все  что угодно, кроме того поцелуя. Но при этом волновал ее именно он.
- Тебе понравилось? - спросила и закончила свою реплику волшебница, уже повернувшись и сидя вполоборота к эльфийке, смотря на нее снизу вверх. В голове  Эрис этот самый поворот должен был быть хоть немного соблазнительным. Хоть немного отдающим уверенностью и шармом. В действительности же, и в голове Тегуэн тут же поселилось это самое понимание, оно было робким и неуверенным. Настолько несоответствующим обычному облику волшебницы, который, в общем-то, действительно отличался от образа “Домашняя Эрис в халате”, что даже сама северянка почувствовала себя не вполне себе уважаемой магичкой. А кем-то резко моложе. И далеко не в хорошем смысле слова “моложе”, а в том, когда никогда не чувствуешь себя в своей тарелке. Когда пытаешься казаться кем-то, кем ты не являешься. И когда в первый раз признаешься в любви.
И, черт побери, это было волнующе.
В хорошем смысле слова.
Вся ситуация вообще была невероятно необычной. Дикой. Выходящей за рамки обычной жизни Цветочка. Потому как это была уже явно не поездка к семье, а какой-то аттракцион, явно не предназначенный для северянке с ее относительно спокойным ритмом жизни, иногда хоть и дающими какие-то резкие скачки, но все же довольно размеренным. Потому что та никогда не просыпалась с кем-то в кровати, с кем она не ложилась спать. За исключением Шион, конечно, но та не в счет, по крайней мере в этом качестве. И Цветочек никогда не признавалась в любви первой, кроме одного раза в своей жизни, давным давно, и тогда все полетело в бездну. В конце концов, Цветочек никогда не целовала женщин. Никогда.
И вот, сейчас, этот самый поцелуй был всем, о чем она могла думать. Он заменял мысли, подменял здравый ход логики. Мешал так, как не мешало в свое время волшебнице отсутствие одного глаза или руки. И каждая секунда, проведенная в молчании, убивала. Потому что это было важно. Эрис действительно было важно понять, что этот самый порыв, который она позволила самой себе, на который никогда не решилась бы в жизни реальной, был не просто ее мимолетным желанием. Или, наоборот, важно было понять, что это всего лишь отдельный момент. Без продолжения. Без дальнейшего развития. Отправляющего Тегуэн по тому же маршруту в плане отношений с другими людьми.
И ее, кажется, совсем не волновало, что этот самый вопрос можно было трактовать по-разному. Например, как то, что Эрис интересовалась, пришлось ли по нраву Риелле ее путешествие. Или, может, удовлетворили ли ее туристические особенности Тени. Действительно, трактовать эту фразу можно было по-разному, но учитывая, что сейчас на Тенебрис смотрела раскрасневшаяся волшебница ,у которой сердце билось с невероятной скоростью, трактовать его как-то иначе было трудно. Судя по всему, это был далеко не тот румянец и гневное возбуждение, которое бывает у людей, когда к ним залезают в головы.
Потому что Эрис прекрасно знала, как легко это делается.

У Риеллы был спектр эмоций, переживания, поиск себя. У Эрис был крик. Не в буквальном смысле, но спроси ее лет через -дцать, что она почувствовала в тот день, волшебница без зазрения совести ответила бы «Я орала». Потому что никакие слова, никакие четкие эмоции не передали бы того напряжения и ощущения завершенности, что испытала Цветочек, когда эльфийка сначала подсела поближе, а затем подарила дрожащей, жалкой, дерганой Эрис поцелуй, заставляя сначала ее глаза распахнуться, а затем медленно закрыться, позволяя менталистке постепенно перейти от одного состояния к другому.
Крик, правда, все еще остался.
Он просто медленно переходил вместе с Тегуэн, но при этом в любой момент, если бы у нее была возможность посмотреть на саму себя со стороны, Тегуэн была уверена, что заметить точно такую же, полупрозрачную Эрис-привидение, застывшую с открытым ртом и руками на макушке, будто случилось что-то ужасное. Ужасным, конечно, само событие не было. Но кричать хотелось еще и потому, что Тегуэн совершенно не знала, как ей выразить свои эмоции.
Она молчала. Она тщательно пыталась наслаждаться, как, видимо, делала это во сне, но в реальности же было столько вещей, которые отвлекали от процесса, что ни о каком наслаждении речи не было. Каждая секунда, проведенная в этом виде, заставляла волшебницу молить о том, чтобы все побыстрее прекратилось, потому что той хотелось сделать с Тенебрис сразу и все. И продолжить целовать. И обнять. И взять на руки. И еще куча вещей, подразумевающих близкий контакт, разве что, не доходящих до откровенной пошлости, потому как до этого еще надо было додуматься. Но, что самое главное — Эрис хотела двигаться вперед. Чтобы что-то менялось, не стояло на месте. Потому что и поза, и чувства, и ощущения, все напоминали о сне. Повторяли его, точь в точь, и хотя в этот раз вместо железного.. чего-то, был довольно уютный дом семьи Тегуэн, повторяющиеся элементы сбивали с толку. Вторили, будто и это сон, который закончится.
Вот этого позволить уже никак нельзя. Надо было что-то менять.
Проблема была в том, что не понятно было, что делать. Как поступать, и что в этом случае вообще нужно делать. Потому как сценарий отличался. Отличался в разы, и если раньше отношения у волшебницы развивались в довольно понятном виде, сейчас же одна особенность сбивала с толку. Заключалась она в поле эльфийки, и если, будь та мужчиной, в таком раскладе Эрис еще могла давать какие либо знаки, в какую сторону ей хотелось бы двигаться, то здесь... Ну, здесь у нее были свои чувства. Те, что были знакомы ей. Не факт, что у Тенебрис ощущения такие же в плане своих желаний, но по крайней мере Цветочек, задав вопрос себе, что хотелось бы ей, возможно, могла бы ответить, что требовалось для ее остроухой подруги. Пожалуй, в этом и был провал. В этом была причина нерешительности, в конце концов заставившей волшебницу чуть отстраниться, тяжело дыша, опустив голову и будто пытаясь отдышаться, ни в коем случае не смотря Риеллантее в глаза.
Секунда-полторы. Взгляд Эрис поднимает не сразу, но и когда это делает, снова дотрагивается своими губами до ее, одновременно вставая со своего стула и тут же садясь на колени эльфы сверху, прежде чем та успеет запротестовать. Или намекнуть на то, что это крайне вызывающее поведение. О последнем беловолосая прекрасно знала, но, как и во всех случаях, когда она делала что-то глупое, у нее была на то причина. Четкая. Правильная. Вполне оправдывающая любое поведение, в том числе и то, которое позволила себе волшебница, заключая эльфийку в объятия, тут же прерывая короткий поцелуй и кладя свою голову на ее плечо. Крепко обнимая. Прижимаясь к ней.
- Прости, просто мне очень захотелось тебя обнять. - дрожащим голосом прошептала волшебница, понимая, что если раньше тот, первый поцелуй воспринимался как какой-то конец пути, последняя остановка, то ни разу таковым он не был. И после него приходилось жить. Что-то придумывать, что-то делать, глупости в том числе, и именно глупость, в понимании Эрис, та сейчас и делала.
- А еще я не хочу тебя больше отпускать. - произнесла она уже чуть громче, чуть повернув голову. Не так, чтобы можно было взглянуть на эльфу, но чтобы не упираться в ее ключицу, и тем более не говорить в нее. Потому как смотреть хоть куда-то Эрис надо было. Просто чтобы отвлечься. Чтобы не сделать что-то еще глупое. Потому как сидеть сейчас верхом на коленях Риеллы, по мнению Эрис, все же было глупостью. И позволять себе такое с любовниками волшебница до этого себе могла, за исключением некоторых ситуаций. И, тем не менее, такая близость как раз была той вещью, что сейчас была нужна Эрис. И, если предположить, что нечто похожее чувствует и Риелла, то и ей тоже. По крайней мере, альтернативой подобной нежности было разве что вполне привычное желание «завоевать», что было бы логично для хрупкой остроухой эльфки, не будь она хрупкой остроухой эльфкой, а, к примеру, рыцарем. С мечом. Коим Риелла не была. И это полностью устраивало Эрис, в абсолютно всех отношениях.

Падение можно было назвать отрезвляющим. Во многих смыслах, хотя бы потому, что по мере того, как привычный ход мыслей начал в пугающих подробностях напоминать тот, что был во сне, реальность была куда менее сказочной, и заключалась в довольно большом количестве вещей. Не приятных и неприятных, а просто вещей. Фактов. Факты были таковы, что даже зарывшись в обьятия, убежать от действительности Эрис бы не удалось, и когда та встретилась с полом, сгруппировавшись в последний момент, чтобы не сломать себе что-нибудь от крайне неудачного падения, это самое падение было последней вещью, что волновала Цветочка. Потому что действительность была куда более всеобъемлюща и пугающа.
Начать стоило хотя бы с того, что Тегуэн не представляла, что теперь будет. С ними двумя. В каком-то смысле, тремя. Потому что когда в голове ее был некий образ мужчины, что был рядом, присутствие Шион, как приемной дочки, как-то не вызывало вопросов. Сейчас же понимание того, что, кажется, Риелла ее привлекает далеко не как какая-то случайная интрижка, или мимолетная встреча, сбивало с толку, не говоря уже о том, что больше всего выводил из своей тарелки именно факт одинакового пола. Он не был пугающим или же останавливающим в какой-то мере, просто с этим пунктом сама Эрис не знала что делать. И не знала, что с этим делают. По этой же причине, когда они обе оказались на полу, волшебница все же смогла найти в себе силы приподняться, убирая руку с эльфки, и упираясь ладонью в пол. Губы поджаты, взгляд опущен. Далеко не тот вид, который был минуту назад, будто бы следующей своей фразой волшебница скажет какую-то банальщину, на манер “Мы не можем быть вместе”, не смотря на все те эмоции, что они уже выразили. Конечно, ничего такого Эрис не сказала, более того, и не собиралась. В конце концов, она была достаточно благоразумной, чтобы понимать: пол в каком-то смысле перестал быть определяющим фактором в выборе партнера уже Тень его знает сколько времени тому назад, так что появляение у Цветочка любовницы вряд ли бы кому-то показалось вызывающим. И, вторая мысль – держаться за человека, который тебе дорог, нужно всегда.
Риелла, как оказалось, была достаточно дорогой.
И, судя по ее же словам, Тегуэн для нее, видимо, тоже была не последним человеком на материке, потому как слово “Любимый” резануло лучше любого ножа.
- Да.. В порядке, не беспокойся. - отвечает она спокойным тоном, с улыбкой, не широкой, не грустной, но, скорее, вполне обыденной для человека с хорошим настроением. Знакомой улыбкой, той же, что бывала у Эрис обычно.
Все же, эта ситуация, как ни посмотри, не была плохой. Ни разу не была. Возвращаясь к вполне банальному принципу, найти человека, Который тебе нравится, предложить ему быть вместе, и быть вместе, это уже достаточный повод для счастья, вне зависимости от деталей. Не говоря уже о том, что хоть решений на данный момент у Тегуэн, как таковых, не было, вполне вероятно, она найдет их со временем. Найдет для себя способ объяснить родне, что замужество в его привычном плане, как оказалось, ее не интересует, и роман с горячим полудемоном в позапрошлом году тут совершенно ни при чем. Найдет возможность объяснить Шион, что Риеллантея это далеко не самый чужой человек. В конце концов, найдет возможность как-то предложить Тенебрис приехать в Маджулу. Может, поехать туда вместе. Потому что, собственно, почему бы и нет. Но как только мысли ушли в эту сторону, выражение лица Эрис слегка изменилось.
В грустную сторону.
Отступники, маги Башни, охотники Деорсы, просто исследователи – их всех объединяла, в общем-то, одна черта – они редко сидели на месте. Поиск истины, поиск каких-то ответов на незаданные вопросы, все эти вещи обычно вели магов вперед, и как только мысли о том, что исследования Тенебрис завершились, стали достаточно отчетливыми, следом за ними пришло понимание, что, возможно, эльфийку утянет что-то новое. И вот это… Уже настораживало. Немного пугало. Обедняло все те действия, что совершила волшебница и те выводы, что уже успела сделать.
- Просто.. - начала она, снова опустив взгляд, случайно отведя его в сторону левой руки, что была одета в белую перчатку, и которую скрывал длинный рукав халата – Хотела узнать, чем ты теперь займешься. И куда захочешь отправиться. -
Последние слова были произнесены уже с взглядом, направленным в сторону Тенебрис. Это понимание, что они вряд ли будут сидеть на месте, было достаточно четким. Эрис и сама не планировала задерживаться в Валхейве – пара дней и надо отправляться обратно на юг, и это была чертовски долгая дорога. Не такая долгая, потому как от столицы до севера Цветочка подкинула новая знакомая, но все же. Все это планирование путей пошло бы коту под хвост, скажи Риелла о том, что ей надо закончить с теми ритуалами, что привели ее в конечном счете в постель к Эрис. Фиругально и буквально.

Перекроить свой ход мышления было тяжело, но все же возможно. В этом помогал целый ряд факторов, будь то простые теплые слова, или же прикосновения. В своей прошлой работе Эрис часто пользовалась важностью тактильных ощущений, по этой прекрасно понимала, от чего прикосновение Риеллы к щеке показалось просто невероятно успокаивающим. Оно было нежным, теплым, и при этом осторожным, и оттого разрывать контакт не хотелось вообще никоим образом. Но, самое важное, оно было ценным. Как что-то, к чему путь занял не пару-тройку шагов, а длинную дорогу, начавшуюся, вероятно, в Аварине. Примерно в те же самые дни, когда Эрис встретилась с Тенебрис совершенно случайно.
Их встречи вообще часто выходили случайными. Не менее важными от этого, но именно что случайности их постоянно сводили, вплоть до того, что впору было задуматься о такой вещи, как судьба. Нет, конечно, где-то наверху боги сейчас, смотря на этих двух, вполне могли пытаться докричаться до двух сидящих на полу женщин, с фразами “Это все было абсолютно случайно! Никакого умысла! Совершенно случайные события”, но, опять же, узнать это было все же невозможно. Да и верилось, честно говоря, с трудом, что кто-то определенный устраивал раз за разом такие вот случайности.
Тегуэн прикрыла глаза, коснувшись своей рукой до тыльной стороны ладони Риеллы, что уже притрагивалась к ней. Слегка улыбнулась. Затем взглянула на эльфийку. Тан еадвала спуску, замечая неуверенность и определенный уровень обеспокоенности, тут же успокаивая, и, вероятно, именно такого поведения сейчас и не хватало Тегуэн для того, чтобы взять в себя в руки и, наконец-то, сделать первый шаг.
Потому как это было самое тяжелое. Начать. В конце концов, все пойдет своим чередом, и отчего-то эта уверенность и спокойствие во взгляде Риеллы успокаивало и волшебницу, придавало ей сил, потому как в отличии от Тенебрис, какой-то уверенности у Цветочка не было. Впрочем, довольно быстро пришло понимание, что уверенность и не нужна. Нужно только двигаться вперед.
Улыбка стала чуть шире.
- Тогда… - начала было волшебница, опуская взгляд и одновременно убирая руку эльфийки со своей щеки, взявшись за ее тонкие пальцы, и упираясь свободной ладонью в пол, позволяя уже себе подяться – Тогда, мне кажется, я в прошлый раз предлагала тебе заскочить в одну деревеньку за Сихардом. И на этот раз совершенно никаких демонов. -
Последние слова Тегуэн произносит, уже поднявшись, смотря сверху вниз, и все еще держа за руку эльфийку, пока та тоже не решает подняться следом, потому как с помощью Эрис это было бы еще легче, чем найти силы в одиночку. И даже после того, как Тенебрис перестала нуждаться в этой поддержке, отпускать ее волшебница явно не торопилась, слегка смущенно отводя взгляд, и продолжая разговор так, будто хотела много всего рассказать остроухой, предложить ей целое море вариантов, куда можно было бы отправиться:
- Если ты не против, конечно. Там довольно неплохо весной, тем более летом. Много теплого ветра и цветов… - продолжает Цветочек, когда взгляд ее снова цепляется за Риеллу, останавливается и вместе с ним останавливаются и слова.
Знакомое ощущение дрожи в груди, которое бывает в редких случаях. Волнение, смещанное с желанием сделать что-то, просто чтобы посмотреть на то, что будет дальше, и при этом тщательно сдержанное с пониманием, что торопиться не стоит. Медленно. Раслабленно. С наслаждением, шаг за шагом. Выверенно и терпеливо, не пропуская ни одной детали. Это были уже те ощущения, что появлялись каждый раз, когда рядом был человек, на которого было не наплевать именно в романтическом смысле, и как только Тегуэн поняла, что вполне привычный алгоритм начинает воспроизводиться и в отношении Тенебрис, румянец на щеках северянки вспыхнул еще сильнее.
“Вот же ж, похоже, все серьезно.” - пронеслось в голове в тот же самый момент, когда беловолосая отвела взгляд вновь, повернув голову, и закрывая левой ладонью рот, стараясь не выглядеть напряженно, но при этом именно напряженно и выглядя, после чего на эльфийку воззрилась куда менее уверенная в себе Цветочек, взгляд которой будто бы не мог долгое время смотреть на Тенебрис:
- Кхм. Или же мы можем немного задержаться здесь. Я была бы не против рассказать семье и познакомить со своей спасительницей… - снова попыталась продолжить диалог постепенно больше и больше смущающаяся Эрис, явно кивающая в сторону того же Сихарда и случившегося в тех местах, потому как, вероятно, именно с нее и стоило начинать этот самый рассказ о знакомстве, хотя, опять же, следующей  же мыслью было “Боже, что я несу”
И это была совершенно правильная мысль в данный момент. Потому как она ввела к довольно простому выводу – Эрис было далеко не все равно. Совсем не все равно.

“Нет. Не-а. Нетушки. Не в этот раз.” - проговорила про себя Эрис в тот момент, когда все начало катиться в бездну. Притом, катиться контроллируемо. Потому как окажись на месте Тегуэн кто-то другой, возможно, тихая истерика продолжилась бы, получая развитие. Но не в том случае, когда с тобой рядом человек, прошедший через сотни случаев такого вот раскаяния, осознания собственной никчемности, одиночества и прочих других депрессивных моментов. Это была ее стезя. Ну, помимо стези выбивания сведений, конечно, но вместе с методами допроса Тегуэн прекрасно понимала и то, как помочь отдельно взятому человеку. Как поддержать его. Иногда просто словами, иногда мотивируя его на какую-то деятельность, иногда и вовсе постепенно перекраивая его образ мышления, если требовалось куда больше, чем просто обнять и погладить по голове. В этот раз, правда, подобного вмешательства с использованием магии, не требовалось, по крайней мере на первый взгляд, и как раз это и было хорошо. Ведь Цветочек все еще держала эльфийку за руку и прекрасно чувствовала, как та постепенно начинает разваливаться.
Не буквально.
Ни обеспокоенного взгляда. Ни причитания, ни своевременного лепета на манер “что ты, ни в коем случае, ты не монстр”. Уверенный взгляд, не менее уверенный шаг, и хотя на лице еще остались следы румянца, именно он придавал Эрис некоторый добрый вид. Заботливый. Понимающий. Будто она прекрасно знала о чем говорила Риелла, и прекрасно знала, какие слова стоит ей сказать самой, чтобы немного стабилизировать остроухую. Впрочем, это был далеко не тот случай, когда эти двое сидят в тесной комнатушке где-то в филиале Деорсы. Да и перед Эрис сейчас стояла не какая-то случайная отступница, а довольно таки дорогой человек, поэтому и действия она предпринимала чуть более раскованные.
- А вот и нет. - начала чуть погодя волшебница, вставая прямо перед эльфийкой и отпуская ее руку только для того, чтобы взяться за нее чуть удобнее, пропуская свои пальцы меж ее, приподнимая кисть ее руки, делая еще шаг – Это будет история про чудесную волшебницу. -
Ее голос был вкрадчивым, нежным. Не успокаивал, как убаюкивающие колыбельные, но, скорее, наоборот отрезвлял, и был четким, словно маяк на утесе, в окружении бушующих волн. Она была здесь, она была рядом, как и ее слова, и когда Тегуэн положила руку на талию Риеллантеи, та смогла почувствовать как беловолосая чуть пододвигает хрупкую эльфу к себе, будто призывая ее потратить хотя бы пару секунд на то, чтобы сфокусироваться не на страданиях, а на простых объятиях.
- Которая помогала, и которая следовала за своей целью, которая была верна себе. - левая ладонь медленно прошлась по боку зашла за спину, остановилась чуть ниже лопаток, чуть сильнее прижала Тенебрис к Тегуэн, - Которая делала ошибки. Которая делала правильные вещи. Которая никогда не отступала. -
Тихая пауза. Следующие слова требовали сил. Не для Риеллы, потому как она могла просто слушать, а для Цветочка, заметившей, что ее губы тоже слегка подрагивают. Дальше шли не успокаивания, а какие-то вещи, которые считались личными. Важные слова, что не стоило говорить просто так, без оглядки на последствия, без понимания, что именно они значат, и без готовности жить с тем, что их кто-то воспримет неправильно. Она сглатывает. И пытается снова вернуть себе тот же самый тон голоса, но в итоге делает что-то не так, сбивчивое дыхание постепенно дает о себе знать, будто убирая уверенность в голосе беловолосой северянки
- И которая заслужила всю любовь, что ей могут дать. Которой хотят поделиться. -
Что-то внутри дает трещину. Возможно, знакомые ощущения, или же знакомая ситуация, но по мере того, как Эрис говорила эти слова, в голове ее появлялась мысль, что через что-то похожее она уже проходила. Может, не один раз. Может, не в точности в таком виде, да и действительно, не в точности в таком виде, но в крайне похожем. Будто раз за разом она натыкалась на одну и ту же последовательность действий, к которой сама приходила, прекрасно зная, что именно к этому все и ведет. И от этого осознания становится горьковато, подводя волшебницу к тому опасному состоянию, когда она может сделать ошибку.
И она ее делает.
- Послушай. Ты не чудовище. И не монстр. Просто не знаешь, куда идти дальше, и это нормально. Так бывает. - продолжает она, отстраняя голову чуть назад, так, чтобы на эльфийку можно было взглянуть, после чего отпускает ее и ее руку, кладет обе ладони на щеки Тенебрис, заставляя ее взглянуть непосредственно на Эрис, в глазах которой теперь уж точно читается некое беспокойство. Потому что ей не наплевать. Ей действительно не наплевать.
- Я помогу тебе. Как только ни захочешь. Как только ни попросишь. В любое время. - нотка отчаяния, нотка заботы, нотка чего-то трудноузнаваемого вслед за словами, будто вытягивающими из волшебницы силы – Потому что я не хочу, чтобы с тобой тоже что-то случилось. -
“Тоже.” “Тоже” было лишним. Совсем лишним. Настолько, что, произнеся эту фразу, волшебница на мгновение остановилась, а затем сразу же обняла Риеллу. Так крепко, как могла, чтобы она не увидела и толики замешательства во взгляде беловолосой волшебницы. Потому что замешательство было. Потому что “Тоже” было лишним. Его можно было трактовать по-разному. Совершенно по-разному, потому как прозвучало оно из уст женщины, что в какой-то момент лишилась и руки, и глаза и, в каком-то смысле, совершенно безоблачного будущего в Башне Магов, отправившись в итоге в Деорсу. Возможно, она имела ввиду себя. Возможно, кого-то из знакомых. Тень его знает, в конце концов, но когда Тегуэн, придя в себя, прикрыв глаза и еще раз чуть крепче обняла Риеллу, все же задала вопрос, о ком именно она подумала в тот момент, ответ пришел довольно быстро. И он не был самым удачным. Точнее, он был отвратительным и заставлял вспомнить отвратительные вещи. И делать не менее отвратительные выводы.

Они стояли, не шелохнувшись, не считая, разве что, редких подрагиваний и характерных для такого дерьмового настроения всхлипов. Возможно, надо было что-то еще сделать, например, взять Риеллу на руки, отнести в спальню, завернуть в плед и накромить чем-нибудь сладким для повышения уровня сахара в крови, чтобы с накатившей депрессией было справиться легче, но заставить себя двинуться Эрис не удавалось. Ее руки оплетали хрупкую эльфийку, прижимали к себе, потому что казалось, будто любая слабость, и та решит убежать, разве что если раньше ее вела вперед цель, то теперь это будет уже не “бег к”, а “бег от”. Проблема была еще в том, что то, от чего здесь можно было начать бежать, преследовало бы ее по пятам, и, наверное, по этой же причине Тегуэн ее как раз и не отпускала. Держала в крепких объятиях.
- Не переживай. Мы все немного поломанные. И немного злые. - раздается тихий шепот в ответ на длинную речь эльфийки, а руки волшебницы начинают сжимать ее чуть сильнее, будто прямо сейчас угроза убегающих остроухих чернокнижниц была наиболее велика. Но, как оказалось, обнимашки эти были довольно кратковременными, потому как правая рукаотпустила худое тело Риеллы, приподнялась и осторожно легла на макушку остроухой, проводя пальцами по волосам сверху вниз, после чего возвращаясь и легонько подталкивая Тенебрис к плечу Эрис.
В конечном счете, слова эльфийки не были каким-то сюрпризом, хотя бы потому, что Тегуэн прекрасно знала – Деорса не ищет тех, кто был безобидным воскрешателем лесных кроликов. За всю ее работу в этой странной организации, она, по крайней мере, никогда не встречала кого-то, кто в свое время не задумался о том, что чья-то жизнь вполне может пойти в расход ради определенной цели. Возможно, такова была скрытая политика, или же Тегуэн попадались самые отбитые колдуны, которые слишком далеко зашли в своих исследованиях, в то время как где-то за стеной наверняка был класс маленьких учеников , которые просто имели способности к темной магии. Возможно. Все было возможно, но вот действительность подталкивала к выводу, что большинство из тех, кто оказывается в стенах Деорсы, в какой-то момент своей жизни все же был сломлен достаточно, чтобы не замечать такой важной вещи, как жизнь. Просто потому, что решили – оно того стоит.
Риеллантея не была единственной. Более того, она была и не первой, кто так поступал. Точно так же она не была первой, кто в какой-то момент, заканчивая свой путь, понимала, что частично он пролегал по костям, что, опять же, было точно так же вполне очевидно. Проблема разве что была в том, что никакие логические решения не могли противостоять подобным эмоциональным выбросам, как сейчас. Именно это ломало колдунов, и оставались без трещин в себе только те, кто продолжал этот самый путь. Потому что им нужно было его продолжить, и вот это завершение – не конец, а лишь еще один этап. Остальные же вполне могли уйти в себя, переосмысливая содеянное, и снова делая тот самый выбор, что был в начале. Оставить все, или двигаться дальше.
Сейчас, правда, выбор этот стоял немного по-другому. Основные параметры остались неизменными, поменялись разве что детали. Самым главным изменением при этом было отсутствие жутковатого голоса в голове и демона под боком, которого заменила беловолосая менталистка, впрочем, все так же способная поселить в голове голос. Разве что менее жуткий. Хотя бы потому, что голос у Тегуэн все же был немного милее, чем рокочущий приказной тон Корабороса, но и тут это был вопрос вкуса, конечно.
- И ты все еще здесь. - в какой-то момент добавляет таким же шепотом северянка, затем поднимает голову и издает смешок, который обычно бывает в тех случаях, когда в голову в неподходящий момент приходит шутка с черным юмором – Знаешь, тот факт, что ты сейчас не смеешься как злодейка и не строишь планы по дальнейшему принесению в жертву толпы людей, уже характеризует тебя, как не самую  плохую эльфийку на свете. -
В момент, когда последняя фраза была произнесена, Эрис, все еще обнимающая Тенебрис, в общем-то, тоже показала, что находится она не в лучшем состоянии, хотя бы потому, что на плече у эльфийки тоже было два влажных пятнышка, оставленых упавшими слезами, разве что в случае северянки, та все еще пыталась себя контролировать. Ситуация, правда, располагала к этим самым слезам. Вообще к эмоциям в целом, но чем больше о них задумывалась менталистка, тем больше понимала, что плакать и поддаваться этому настроению ей не хочется. Как раз ей-то и надо было быть той сильной стоической фигурой, что была нерушимой не смотря ни на что, и, вероятно, именно поэтому вместо того, чтобы увести свои мысли в сторону прошлых утрат, Эрис задумалась, скорее, о будущем. И о том, что можно сделать теперь. Вариантов, опять же, было не так уж много, хотя бы потому, что дом у нее все равно был один, но и туда путь все же был довольно таки неблизкий.
- Риелла… - произносит вскоре задумчиво волшебница, не смотря на эльфийку – Поехали на юг? -

Последняя реплика и наступление тишины. Полнейшей, которая на фоне произнесенных откроений и слов выглядела крайне не к месту, будто прямо сейчас Тегуэн должна была рпактически сразу ответить на заданный Риеллой вопрос. Вместо этого же волшебница молчала. По крайней мере, ответа от нее сразу не последовало, что наводило наверняка на некоторые неприятные мысли. Но, с другой стороны, мяться и придумывать оправдания, чтобы отвязаться от этой дилеммы, беловолосая тоже не стала. Она просто стояла, точно так же обнимая Тенебрис и молча смотрела в одну точку, куда-то в пол за эльфийкой, и узри сейчас остроухая выражение лица Тегуэн, возможно, ее посетили бы не самые приятные мысли.
В каком-то смысле она выглядела печальной. В каком-то серьезной. В некотором роде обреченной. Но на этой самой маске, заменившей лицо магички, не было одной единственной эмоции, присутствие которой было бы действительно губительной. Не было нерешительности. Того волнующего ощущения в груди, когда ты не можешь принять выбор, сделать его, двигаться дальше в соответствии со своими же действиями.
Нет, вопроса в том, соглашаться или нет, не стояло. Тегуэн прекрасно знала ответ, стоя сейчас, держась точно так же за Риеллантею, как она держалась за нее, разве что менее отчаянно, но меньше отчаяния у волшебницы из-за этого не было. Оба исхода, и согласие, и отказ так или иначе предлагали бы вполне очевидный исход, и если отказ, в целом, вернул бы Эрис обратно в ту же жизнь, которую она проживала и раньше, к чему та и тянулась подсознательно, во множестве аспектов своей жизни, то вот согласие… Ну, согласие внесло бы изменения. Изменения, который отторгал встроенный в каждого человека внутренний консерватизм. Которые никогда  не хотелось принимать. От которых хотелось отказаться в пользу уютного “сейчас”.
И тем не менее, Эрис понимала, что как такового “сейчас” у нее нет. Есть только маленькая временная прослойка до следующего катаклизма, до следующего изменения. И, учитывая тот факт, что Риелла не отрывает ей руку, не выкалывает глаз и не обрекает на возвращение в Деорсу, катаклизмом нынешние события точно не были. Возможно, это был определенный градус фатализма, но, еще раз задумавшись о том, что именно побуждает беловолосую все еще обнимать Риеллантею, все еще держаться за нее, Эрис пришла к простому выводу. Она нуждалась в ней. Не остроухая в бледной северянке, а наоборот. Не жизненно необходимо, но достаточно важно. Не требуется, но определенно нужно. Не приятно на все сто процентов, но, определенно, не чудовищно. В конце концов, плотские желания, Тень его знает как запустившиеся, то ли от отсутствия близости в последнее время, то ли просто по каким-то причинам, отступили, оставляя место только для логики. И логика подсказывала, что, да. Тегуэн будет рядом с Тенебрис.
Осталось только передать эту мысль. Притом, слова вряд ли подходили. На такие вопросы обычно не отвечают.
“Да, не отвечают” - подумала Эрис, нежно прикасаясь к щеке эльфийки кончиками пальцев. Немного отстранилась, так, чтобы все же увидеть ее, отлепить от своего плеча, заставить вернуться. Потому что она не хотела играть в эту игру в одиночку. Ей нужен был партнер, чтобы она видела все что, что делала Тегуэн. Чтобы ее действия не были внезапными, как удар грома в грозу.
Кончики пальцев опускаются чуть ниже, к подбородку, который оказывается на ладони, чуть приподнимающей его, обращающей эльфийку, ее заплаканное лицо в сторону волшебницы. Затем, она чуть приближается. Чувствует прикосновение губ Риеллантеи на своих губах.
И замирает.
За этот день, а точнее, за день и за ночь, было всего три поцелуя. Первый, запустивший, похоже, весь механизм, был глупым. Необдуманным. Крайне наигранным и словно часть спектакля, который затянулся, из-за чего не казался настоящим. Настоящим он и  не был – это был поцелуй между волшебницей, ищущей гигантский железный корабль на летающем островке, и эльфийкой, что завершала свое путешествие. Следующий же был пошлым. Жарким. Пылким. И поэтому наполненный целым рядом вещей, которых в здравии Эрис бы не сделала. По крайней мере, не сделала бы так неуклюже. Так неправильно. И вот, третий.
Третий был тем, что должно было быть в самом начале. Тишина, та самая пауза между вопросом и немым ответом, ушла не на какие-то лишние размышления. Все время, что было потрачено, Тегуэн пыталась вспомнить, каково это – начать. Просто начать быть с кем-то. Зачем именно это происходит, как. Какие слова стоит сказать. И в конце концов поняла, что слов не было. Ни разу не было. И каждый раз, когда она понимала, что находится с кем-то в одном шаге от того, чтобы стать ближе, значительно ближе, разговоры всегда выглядели глупо и наигранно. Движения же, прикосновения и даже дыхание говорили намного больше. И намного честнее. И, вероятно, именно поэтому даже когда поцелуй закончился, а Цветочек, медленно, нетороплива отвела назад голову, снова отстраняясь, всматриваясь в лицо Тенебрис, она не выглядела смущенной.  Не выглядела сочувствующей, успокаивающей, поддерживающей.
Нет, она выглядела как женщина, которая хотела двигаться вперед. Которая будет двигаться вперед, без оглядки на прошлое, без понимания как “должно быть”, просто потому, что это вообще невозможно знать заранее. В ее взгляде читался только выбор, который она сделала, и сделала она его в пользу остроухой заплаканной эльфийки, которую хотела сейчас больше всего на свете утешить и убедить в том, что у них вместе будет свой завтрашний день.