Для Эрис Тегуэн этот день начинался абсолютно обычно. Абсолютно. Она встала с кровати, оделась, умылась. Спустилась на кухню, начала готовить себе завтрак, разбив пару яиц и поджарив их на плоской чугунной сковороде, и все еще с сонным видом, потянувшись, вспомнила, что ей неплохо бы еще раз проверить вчерашние записи, потому как велись они прямо перед тем, как волшебницу вырубило. А где были эти записи? Точно, в кабинете. Быстрого взгляда на яичницу хватило, чтобы понять – у Тегуэн есть еще достаточно времени, чтобы подняться на второй этаж, пройтись до кабинета, взять свою книгу и вернуться обратно на кухню, что, в общем-то, северянка и решила сделать, поднявшись по лестнице и, зевая, дойдя до резной дубовой двери в довольно небольшую комнату, где из мебели были только огромные шкафы с толстыми фолиантами, да стол со стулом, выходящие к окну. И, конечно, записная книжка была с чернильницей прямо на этот самом столе, так что, еще раз проклянув себя за невозможность вовремя лечь в кровать, магичка прихватила за переплет свое детище и, в последний раз зевнув, отправилась обратно на кухню.
Точнее, хотела отправиться, но на полпути, проходя мимо двери в спальню, остановилась. Причиной такой остановки был шорох. Шорох и определенный уровень шума, неподходящий для пустой комнаты в пустом доме, где жила одна только волшебница. Что наводило на мысли о воре. Но вор в Маджуле был явлением таким же странным, как и сам шум. В основном благодаря Летис. Которая была достаточным сдерживающим механизмом по отношению к любой разборке. И все же, кто-то копался в спальне. Это было ясно, однако, не особо придав этому факту значения и посетовав на какую-нибудь птицу, случайно залетевшую в окно второго этажа, Тегуэн распахнула чуть приоткрытую дверь, сделала шаг вперед и,…
...и увидела Грун.
Стоящую одной ногой на полу, а вторую запрокидывая на подоконник. При этом подмышкой у знакомой драконицы был сверток черной с белым одежды. И Эрис знала, что это за одежда. И прекрасно понимала, что сейчас ей надо либо вежливо поинтересоваться что дракоша забыла в комоде Тегуэн, в секретном отделении, которое было отведено под вещи, которые никто не должен был видеть, либо ей надо хорошенько наорать на Грун. Но Грун ее опередила.
- ...Я… Могу объяснить. - начала драконица с виновато-испуганным видом, затем отвела взгляд и добавила – Но не сегодня. -
И прыгнула. Оставив Эрис в недоуменном состоянии глядеть на то, как рогато-хвостатая особа сиганула со второго этажа, и, судя по звуку, приземлилась ,а затем побежала.
Тегуэн молча закрыла дверь в спальню. Нет. Ей не хотелось с этим разбираться. Хотя на лице ее сейчас и было шокированное выражение, яичница и прочие хлопоты имели куда большее значение, чем то, что придумывает эта сумасбродная особа. Да. В пень. Сегодня мы не будем об этом думать, Цветочек. Нет. Вообще не ее дело.

…

Дверь была открыта пинком ноги. Ощутимым таким пинком, от которого крохотная лачуга, в которой решила пожить немного Грун, выбрав ее исключительно за наличие мастерской в качестве пристройки, зашагала ходуном, не смотря на то, что сделана она была из камня. Но вот дальше ничего не последовало. Совсем. Дверной проем с держащейся на соплях дверью, которая, казалось бы, получила еще и новый отпечаток в виде сапога, так и осталась открытой, в то время как тень, падающая на внутреннюю часть мини-магазинчика, заброшенного и покинутого, использующегося дракошей как “домик”, была явно различима. Во-первых, она была рогатой. И она была в платье. Кажется. В дилнной юбке, уж точно. И держала, кажется, что-то в руке. Но все это было у тени, в то время как фигура на улице продолжала стоять и, пожалуй, продолжила бы, если бы не один факт.
Если бы не гномка, которая подошла и все же взглянула на того, кто был по ту сторону открытой двери.
А была там Груня. В черной юбке, в белом передничке. В белой рубашке с длинными рукавами и довольно заметными манжетами. А еще с фиолетовой завязочкой на шее. Но, пожалуй, забавнее всего выглядел чепец, аккуратный и практически незаметный за массивом из рогов. А еще незаметный потому, что лицо Груни притягивало к себе абсолютно все внимание. Потому оно было красным. А взгляд метался куда угодно, лишь бы только не смотреть на Фрейю и не наблюдать ее реакции.
- Г-г-г-г-госпожа, я п-п-принесла в-в-в-ам вып-п-пивки. - и с этими словами горничная, держащая одной рукой бутылку с какой-то явно алкогольной жидкостью, добытой в местной таверне, чуть получше ее перехватила, так, чтобы вторая ладонь легла на донышко, будто чтобы гномка могла ее получше рассмотреть. И, видимо, понять, подходит ли оно к текущему моменту или нет.
Потому что, честно говоря, Груня понятия не имела, что она раздобыла в трактире. Вся ее мозговая деятельность сейчас уходила на то, чтобы не сгореть со стыда, хотя понимания того, почему ей стыдно, у Грун не было. Был только сам стыд, без причин. Хотя, наверное, причины были, учитывая то, что когда давным давно про костюм горничной она задала вопрос Эрис, та покраснела в мгновение ока.

Глядя на отношения Фрейи и Грун можно было прийти к разным выводам. Например, к выводу о том, что Груня довольно плохой дракон, в том плане, что за все время знакомства с гномкой, рогатая ни разу ее не приструнила, какие бы шутки та не отпускала. Еще можно было бы подумать о том, что Фрейя довольно нагло себя ведет с кем-то, кто старше ее в раз шесть. Можно было бы сделать много выводов, большая часть из которых, возможно, была бы верной, но расшибалась об один простой факт, и заключался он в том, что прямо сейчас, посреди небольшой халупки, которую Грун сама выбрала из пустых домов Маджулы, стояла драконица в одежде горничной и, условно, повиновалась всем командам низкорослой северянки.
И судя по румянцу, которого было “много”, это был тот еще опыт для бескрылой.
- Н-нет, Госпожа, – заглавная “Г” буквально чувствовалась в словах драконицы – Спасибо за ваше признание. -
С другой стороны, это было весело. То самое странное состояние веселости, которое вроде бы говорил Груне о том, что, Скорм их всех дери, она вообще-то должна быть злой, страшной и огнедышащей, но , с другой стороны, иногда было неплохо резко сменить роль. В конце концов, в этом же не было ничего серьезного. Она постоянно меняла личины. С пофигистичной драконицы на не менее пофигистичную, но высокопрофессиональную Софи Кильн. С девочки-кузнеца на слегка наивную, но все же довольно целеустремленную Сильву Кильн. С нее на… скромную рогатую полудемоницу, которая подрабатывала горничной у гномки. Кхм. Да, это описание вполне подходило, и постепенно к этому образу начали подстраиваться и другие черты. Одной из которых, судя по всему, было заикание.
- Я м-могу что-нибудь еще сделать для в-вас, Госпожа? - уставившись слегка напряженным взглядом на Фрейю, переспросила Грун, на лице которой читалось все смущение мира, что только подтверждалось нервно теребящими передник пальцами.
Но, самое ужасное, драконица все равно не могла понять, от чего она чувствует себя настолько ущемленной, и, что более странно, от чего ей это нравится. Конечно, весело. Конечно, интересно. Конечно, такой образ она еще не использовала ни разу. Только вот, в определенном смысле, ощущалось, что использовать его стоит не для Фрейи, а для кого-то другого. В основном потому, что идеи, приходившие в голову во время его использования, были не вполне обычными для поглощенной работой и постоянным избиением железа и стали молотом Груни. Сейчас ей хотелось чего-то дикого, и совершенно нового, что вполне можно было списать на проклятие “Униформы Горничной”, которую она стащила у Эрис, если таковое, конечно, было.
И, сохранения рассудка ради, драконица решила, что оно действительно было. Потому как на Фрейю смотрела рогатая, полная энтузиазма девушка, позади которой активно вилял чешуйчатый хвост, в то время как взгляд дракоши кричал “Похвали меня!”  Что, правда, не отменяла румянца.

Вероятно, распознай в правильном виде Грун движения Фрейи, ее бы вогнало в краску. Она бы надумала себе множество вопросов, множество деталей, и на этом бы день закончился, просто потому что продолжать в постоянном состоянии стыда и возбуждения было невозможно. Но, черт побери, игра была куда интереснее и куда веселее, чем размышления о намеках. По этой же причине, когда Фрейя, потратив изрядное количество нервов, сил и решимости, сделала жест, в иной ситуации вогнавший Груню в краску на полдня, а затем поцеловала рогатую в носик, единственное, что та смогла сделать, это непонимающе моргнуть пару раз, А потом ее похвалили. Ну, по крайней мере, бескрылой показалось, что похвалили, потому что иначе перевести этот шепот и тон ей не удалось, слишком уж мозг был поглощен тем фактом, что ей удалось успешно отыграть горничную.
Ведь это было что-то новое. Что-то интересное! Другие личины тоже брались исключительно исходя из желания примерить на себя чью-то личину, при этом оставаясь собой. И Груня все еще была той самой драконицей, какой бы костюм она не напялила. Так что прямо сейчас слова гномы воспринимались скорее как дружеское похлопывание по плечу, из-за чего улыбка на лице Грун превратилась из смущенной в крайне глупо выглядящую, а чууть позже, после предложения попарить ноги, та и вовсе расплылась в довольной лыбе
- Эхе-хе, хорошо, Госпожа. -
В конце концов, Фрейя не учла одну простую вещь, заключающуюся в том, что у драконицы не было ровным счетом никакого понимания о том, что такое флирт. И поцелуй в нос от подруги был, в общем-то, вещью крайне невинной, незаметной для той, которая уже напялила костюм горничной и готова была отыгрывать эту самую роль до победного конца. Впрочем, что именно считалось победным концов, в данном случае, пока еще было не ясно. Потому что, все так же глупо улыбаясь и будто светясь радостью и жизнелюбием, драконица вытянулась во весь рост и упорхнула в сторону кузни и мастерской.
У нее же было задание! Важное! Крайне важное! Постепенно приобретающее новые краски и подробности, заставляющее работать воображение Груни на полную мощность, потому как изначальные слова, подразумевающие тазик и немного горячей воды, начали преобразовываться. Ведь тазик это так мизерно. И неинтересно. Нужна ванная, точно, ванная! А теперь  представьте себе жизнерадостную рогатую горничную, бегающую среди наковален, печей и инструментов, тщательно пытающуюся найти хоть что-то отдаленно похожее на сосуд, куда можно было бы вылить достаточно воды, нагреть ее и закинуть туда гномку.
Конечно, нечто похожее в мастерской было. Например, несколько бочек. Но принимать ванную в бочке было как-то… Странно. И некомфортно. Пару раз Грун уже занималась подобным, и, да, это все-таки было неудобно. Очищать от сажи и что-то делать с печкой, представленной железным горном, казалось расточительством, учитывая, что эта штука Груне еще может понадобиться. В конечном счете, поиски привели однодневную служанку на улицу, где, как оказалась, стояла довольно массивная бадья, поставленная, вероятно, для сбора дождевой воды для полива, хотя, как казалось Груне, в Маджуле было достаточно колодцев. Что, в общем-то, не помешало драконице опрокинуть эту штуку, покатить ее в сторону мастерской, и в конечном счете с диким грохотом поставить ее прямо посреди кузницы, где места было достаточно.
С грохотом, способным вызвать из забытия любого человека, даже гномку, ошеломленную тем фактом, что ее попытки засмущать до смерти одну рогатую дракошу не увенчались успехом. Более того, эта самая рогатая дракоша прямо сейчас бегала от ближайшего колодца до кузницы с ведрами, тщательно заливая в нутро бадьи как можно больше воды. Точнее, половину она заливала, а половину закидывала в какую-то железную кастрюлю, к моменту прихода Фрейи взяв ее в руки и выдувая огонь. Подогревая воду.
Потому что Груня-горничная была хорошей горничной. Заботливой. И очень старательной.

Драконице требовалось огромных усилий для того, чтобы не начать прыгать на одном месте, сжав кулаки и ожидая следующего приказа. В конце концов, ей было достаточно весело и достаточно интересно играть в эту новую игру, которая, на самом-то деле, была неплохой. Ведь никто не отнимал у нее драконьего достоинства и гордости, никто не заставлял ее вообще этим заниматься, Груня просто поддерживала инициативу и вполне могла довериться Фрейе в вопросах выбора игр, так что сейчас от происходящего бескрылая получала такое же удовольствие, как от какой-нибудь игры в мяч. Ничего серьезного, только радость и беззаботное отношение к жизни, которого в последнее время не хватало.
Да, действительно. Слишком много серьезных событий. Раньше самым серьезным моментом в жизни дракоши был разве что какой-нибудь зашедший клиент, недовольный качеством продукции, и то такие люди закончились еще в Нортране – с тех пор драконица не допускала в своих орудиях и доспехах изъянов, так что жизнь, в целом, была довольно размеренной. Но последний.. Год, наверное, был чем-то невероятным и крайне требовательным в плане эмоций и мозгов. Сейчас же от всего этого можно было отвлечься, можно было не думать, можно было просто играть. Игр очень не хватало. Именно поэтому, когда гнома наконец-то начала принимать ванну, на лице драконицы все еще играла довольная улыбка, потому как пока что роль служанки, новая и пока не слишком обыгранная, ей удавалась. По крайней мере так казалось Груне.
- Как скажете, госпожа. - произнесено было тихо, но с нотками радости, после чего рогатая служанка поклонилась и вылетела из мастерской с крайне довольным видом и глуповатой улыбкой.
Потому что у нее уже все было продумано. Все было запланирована. Еда? Не проблема. Кроватка? Не проблема. Еще какая-нибудь штука? Не проблема. У драконогорничной все схвачено, Драконогорничная была лучшей горничной на всем континенте, в конце концов, настолько лучшей, что когда, спустя несколько минут, в трактир ворвалась слишком позитивно выглядящая девица с рогами и костюме служанки, у трактирщика отпала челюсть. Наверняка, от профессионализма рогатой, запросившей… Винограда. Ну или каких-нибудь ягод Чего-нибудь, что можно было бы есть ненапряжно, без использования ножа и вилки, что подходило бы к расслабленной атмосфере. И, в общем-то, миска с ягодами в итоге и была в руках у Груни, когда та вернулась обратно в мастерскую с широкой улыбкой на лице и, присев на корточки возле бадьи, так, чтобы лицо дракоши было на одном уровне с лицом Фрейи, тут же отчиталась:
- Я нашла немного ягод, госпожа. - наверное, здесь стоило сказать не “нашла”, а, скорее, “выпросила”, но это уже были отдельные моменты, хотя, вероятно, в голове гномы уже появилась картина бегающей по равнинам Груни в костюме горничной, собирающей с кустиков желтоватые ягоды, которые местные употребляли в пищу довольно часто, ныне покоящиеся в деревянной миске на краю бадьи.
Теперь настала вторая часть плана. А именно, “потереть спинку”, и как только принесенная еда была принята, дракоша мгновенно метнулась к той части бадьи, от которой проще всего было добраться до спины гномы, закатала рукава, помотала головой в разные стороны, чтобы найти хоть какое-то полотенце или мочалку, которых, ясен пень, не было в старой, полузаброшенной кузнечной мастерской. А затем пожала плечами. Предположила, что ее коготки тоже сойдут. И прикоснулась обеими ладонями к спине гномки.
Это была ошибка.
Не та ошибка, которая была совершенно мучительной, убивающей всякое самосознание и гордость. А, скорее, та ошибка, которая сносит с рельс запланированный сюжет. Потому как, как только Груня прикоснулась ладонями к спине Бланч, она почувствовала тепло. И напряжение. Мышцы. Кожу.
Фрейя не была хрупкой. Речь сейчас, опять же, не о том, что она была супернакачанной, как какая-нибудь оркская шаманка, нет. На фоне остальных гномов, больше напоминавших бочонки с бородами и без, в зависимости от пола, Бланч была дуже слишком худой. Но это не отменяло того факта, что большую часть жизни она провела, бегая по горам. И нельзя просто так провести кучу времени на пиках Синегорья, не огрубев, не перестав быть рыхлой пюрешкой, коей была, на самом деле, Груня. Только сейчас она поняла, что Фрейя выглядит куда сильнее драконицы, которая была просто худощавой, с крайне хилым намеком на мышцы. И когда бескрылая дотронулась до голой кожи Бланч, это ощущение силы ударило Грун с силой молота, бьющего по наковальне.
Это завораживало.
В достаточной мере, чтобы пальцы рук медленно расступились, охватывая чуть большее пространство, словно прикосновения ладонями было мало. Подушечки пальцев чуть сильнее надавили на поверхность, Брови драконицы чуть приподнялись. Она даже не заметила, как начала краснеть. Не заметила, что уже какое-то время смотрит на голую спину гномки. Не заметила, что пауза в разговоре, начавшаяся от момента прикосновения, начала становиться неловкой.
Заметила только мысль.
“Интересно, у него такая же спина?”
Горничная сломалась. На ее место вернулась старая Грун.

Критическое попадание!
Молот, которым вооружилась Фрейя, со всего маху прилетел Грун по башке, с силой, способной расколоть ее рога на мелкие кусочки. Ментальный молот, который, наверное, был подписан как какое-нибудь “Смущение” или типа того, но у Грун не было сил размышлять о том, насколько точно он был подписан. Потому что Грун тщательно пыталась собрать осколки своей головы, дабы восстановить обратно тот самый образ нормальной горничной, и пока это удавалось довольно тяжко. Тяжесть была заметна еще и по тому, что как только гнома подала голос, взгляд драконицы перешел с ее спины на светловолосый затылок, рот  чуть приоткрылся, а на щеках проступил пламенный румянец.
Скорм его знает почему.
- Д-да! - выпалила драконица, согнув пальцы так, чтобы ногти теперь получше впивались в спину, тут же добавляя – Г-госпожа! -
Ее мысли сейчас были в другом месте. Совершенно другом, хотя бы потому, что потребовалось немалых усилий, чтобы не начать ненароком сдирать с Фрейю кожу. Сначала рогатая посмотрела в сторону, будто не была уверена, имеет ли спрашивать то, что ей хочется спросить. Но потом быстро вернулась к спине и, уставившись в нее с довольно серьезным видом, принялась было оставлять легкие царапины, по крайней мере на верхней части, затем прикинула, что, наверное, так делать не стоит, и вместо этого, спустя пару секунд, на плечи Фрейи легли обе ладони Грун. А после этого подушечки больших пальцев легонько надавили на места над лопатками. Указательные и средние начали массировать плечи, затем двинулись ниже. Принялись тереть ту часть, где ключицы вели к позвоночнику, еще немного надавили. Легонько.
И все это время взгляд Грун был опущен куда-то вниз. На край бадьи, пока руки ее делали то, что помогало немного расслабиться и перестать думать о всякой бредятине, не смотря на то, что бредятина эта была крайне навязчивой. Очень навязчивой. Достаточно навязчивой, чтобы гномьи пожмакушки не сильно помогали, даже когда прикосновения постепенно перестали чувствоваться как надавливания, и скорее начали напоминать просто поглаживания. Будто это Фрейю сейчас надо было успокаивать, а не драконицу, к тому моменту уже поборовшую смущение в достаточной мере, чтобы подать голос. Разве что, не очень успешно.
- Фр… Г-госпожа… - начала было служанка, все еще не поднимая взгляд и массируя ту часть спинки, где еще можно было нащупать ребра, пока ладони драконицы не скольнузли вбок, проводя пальцами под подмышками и снова возвращаясь к ключицам, шее и верхней части спины – Госпожа, а вам к-.. К-к. К-кто-нибудь нравится? -
Задала вопрос стремительно заикающаяся драконица, чувствуя, что щеки опять наливаются жаром, а форма горничной стала слишком теплой для этого времени года.

Ответ был коротким, молниеносным и предельно понятным, если бы его можно рассмотреть вне контекста:
- Мн-не тоже! - стремительно выпалила драконица, и движения рук ее стали вдруг дергаными, быстрыми, из-за чего массаж довольно быстро превратился, скорее, в растирания.
На этом, теоретически, можно было бы и закончить. В смысле, если бы гномка просидела, вытерпев еще один приступ паники со стороны своей рогатой подруги, не поворачивая головы к Грун, то так и не заметила бы, что та старается смотреть в сторону и вниз, пока лицо ее лицо наливается краской. Однако, на этом реакция не заканчивалась, потому как спутся пару секунд движения снова вернулись к формату ласковых и нежных, а из ноздрей Грун потянул довольно заметный черный дым, постепенно поднимающийся к потолку, вызывающий четкие ассоциации с пожаром. А еще, руки. Руки ее стали теплее. Намного теплее, что было заметно на фоне постепенно остывающей воды, к которой гнома начала уже привыкать.
И все было бы хорошо, если бы последняя не решилась опуститься в бадью по скулы, сбегая от драконицы, которой прямо сейчас нужно было иметь с кем-то контакт. Поделиться мыслями. Спросить совета. Прямо вот в эту самую минуту. Поэтому, когда та поняла, что Фрейя резко ушла из зоны досягаемости, Груня сначала удивленно отдернула обе руки, согнув локти и сжав пальц, а затем чуть приподнялась, и снова притронулась к гноме. Сначала к ключицам, до которых еще можно было дотянуться, не закатывая рукава и немного опустив ладони в воду. Затем к шее, поглаживая ее и смотря в сторону так, будто Фрейя сейчас помогала драконице справится с невероятным уровнем неврозности. И только когда пальцы дошли до волос, проводя по ним легонько и распутывая, рогатая чуть сжалась, сменила взгляд с кузни, что была слева на верстак с инструментами, располагавшийся у правой стены, и, наконец-то, открыла рот.
- Просто.. Если бы был… Один ма… Др. Парень. - начала Груня, поняв, что абсолютно не осознает, как именно вообще задать ей вопрос так, чтобы ей поняли, после чего выпалила те мысли, которые были у нее в голове – Фрейямнекажетсяявлюбилась. -
Где-то на другом, севереном, конце континента один бард сейчас чихнул.

Реакция на, кхм, реакцию, была довольно быстрой, сумбурной и крайне ожидаемой. Груня резко убрала руки от гномы, согнув их в локтях и прижав к себе, испуганно отклонившись подальше от явно шокированной обитательницы Синегорья. И только потом поняла, что сказала то, что сказала, вслух, хотя для этого было еще очень рано. Совсем рано, из-за чего хотелось прямо щас закричать что-то на тему того, что рогатая не это хотела сказать, но как только та открыла рот, взгляд ее скользнул вниз. На Фрейю. И румянец на щеках дракоши стал еще более заметным.
На самом деле, для смущения прямо сейчас были причины. Тем более для смущения при виде именно Фрейи. Это ее  голая спина, в конце концов, запустила в голове Грун размышления о том, что неплохо было бы увидеть одного отдельно взятого человека голым, и именно из-за этих мыслей сейчас при виде гномы драконица заливалась краской. Притом, у этой идеи было продолжение. Менее очевидное, менее целомудренное, но если бы даже в мыслях Грун его озвучила, то реакция была бы уже немного иной, чем простое смущение, выходящее за рамки обычного.
Фрейя же… Ну, она занималась делом. Правда, делала это поначалу голышом, из-за чего драконица закрыла ладошками глаза. А потом почувствовала, как к ней прижались и, кажется, о нее вытерлись, что вызвало еще больший румянец. Испытание закончилось только в тот момент, когда ее потянули за щеки вниз, и та сама убрала от глаз руки, в итоге уставившись на гному, смотревшую пристально, внимательно, и упоминающую болезнь.
Вряд ли это была болезнь. В смысле, теоретически, может, это она и была, потому как ощущала себя сейчас Груня немного иначе, чем обычно. Но, скорее, той было просто очень стыдно за то, что всю игру она испортила своей неспособностью держать язык за зубами и неумением мыслить только про себя. Такое бывало и раньше – в мастерской, за работой, бескрылая часто говорила вслух что-то, что относилось к ее текущему заказу, общалась сама с собой, прекрасно понимая, что со стороны, наверное, это выглядело довольно странно. Разве что, никому, кроме Мэри, особо дело не было до этой особенности, да и та игнорировала практически все, что несла Грун, пока отбивала молотком чей-нибудь меч.
Сейчас же ее слушали. И это было хорошо. И одновременно плохо.
- Н-н-не, я в п-п-порядке – заикаясь от волнения, стараясь не смотреть на гному, заставляя взгляд метаться то к стенкам, то к потолку, все еще чувствуя прикосновения на щеках. Холодные, приятные прикосновения, которые ощущались холодными только потому, что сама дракоша сейчас заливалась краской. И еще сильнее заливалась от того, что пыталась сформировать мысли.
- П-п-п-п-п-просто я хххотела спросить совета. У тебя. - сглотнула, все же посмотрела на Фрейю, добавила еще – К-к-как сказать кому-т-т-то, что он тебе нравится. -
Это даже не был вопрос. Тон голоса был монотонный, намекал на то, что Груня не сомневалась в том, испытывает ли она симпатию к кому-то. Скорее, понятия не имела о том, как эти самые мысли передать. Даже не так. Как их сформировать так, чтобы они не выглядели совсем уж топорно, потому как единственное, что приходило в голову драконице, это выпалить что-то на манер “Я хочу быть рядом, и как можно чаще”, что, в каком-то смысле, было верно, но не слишком уж подходило в качестве признания, и только следующая фраза заставила задуматься о том, как именно мог работать в этом плане мозг рогатой:
- П-похоже, наряд не очень подходит для такого, да? - произнесла она, отведя взгляд в сторону, а затем посмотрев опять на гному. А потом вниз. Там, где не было рубашки. И покраснела опять. Понимание того, что натренированный пресс - это круто, пришло моментально.

...И тут Фрейя наступила на мину. Она сама этого еще не знала. Не знала и Грун, как оказалось. Но сам факт наступания на нее был просто по одной простой причине – драконицу спросили о том, о ком она могла говорить довольно долго, описывая… Ну, описывая разные вещи. До этого момента никто не спрашивал ее про ее пассию. Летти, в общем-то, вообще о ней не знала, потому как мозговых клеток Бескрылой хватило на то, чтобы понять – Ибби и Летти не в ладах, совсем не в ладах, хотя, кажется, и являются родственникам. Что не помешало Груне потом найти этого самого дракона и провести с ним два дня, пока рогатая не отправилась дальше по своим делам, а когда в следующий раз проходила мимо Нортрана, того уже не было. По крайней мере, не чувствовалось его запаха. Или как там называлось это самое чутье, когда можешь узнать о присутствии человека по какому-то шестому чувству.
- О, ну, эм, в общем, он дракон! - выпалила в своей обычной возбужденно-заинтересованной манере Грун, положив обе руки на подол и слегка сжав его, что говорило о том, что, да, прямо сейчас эта рогато-хвостатая особа была на взводе – И, и, и, это не он меня охмурял. В смысле, я его тоже не охмуряла, но он такой… -
Бескрылая задумалась. Какой? Красивый. Интересный. Сосредоточенный. Это все были те слова, которые приходили на ум, но вряд ли помогали описанию. Когда надо было, у Груни включался мозг, правда медленно, и прямо сейчас она понимала, что если начнет высказываться эпитетами, Фрейя вряд ли ее воспримет всерьез. Скорее, дракоша только лишний раз покажет, что это какое-то мелкое девчачье чувство типа влюбленности, которое пройдет само собой. Может быть, так оно и было. Но когда ты тратишь свою жизнь на какое-то ремесло, где требуются точный подход и ясность мысли, эти же самые вещи начинают применяться и в жизни обычной.
Правда, прежде чем Груня успела открыть рот и что-то сказать, гнома вставила реплику о том, какой режим соблазнения стоит использовать, и драконица поняла, что, кажется, первую попытку провалила. В смысле, если это действительно было так просто – подойти, сесть, сказать, что ей скучно и предложить выпить, то как минимум первый и последние пункты она уже выполняла. Должен ли был Ибби ее понять? Может, он ее отверг, а она этого не поняла? Брови опустились. Грун задумалась. Пробурчала:
- А… Может, надо было тогда действительно брать медовуху, а не ликер? -
Но вот продолжить мысль не удалось, потому как Фрейя обратила внимание уже на платье, которое резко поменяло весь смысл. Грун уставилась на него с ноткой непонимания и чуть приоткрытым ртом, с лицом, будто говорящим “Зачем я вообще это ношу?”, потому как за последнее время мысль о пари уже улетучилась из рогатой головы и, встретившись взглядом с гномой, после комплимента, драконица еще раз окинула взглядом свой наряд.
- … А еще мокро. - да, она была мокрой. Потому что именно таким будет платье, если об него попытается вытереться гномка, только вылезшая из ванны. Так что, буквально сразу, как только Грун получила разрешение, она принялась снимать с себя эту униформу, попутно рассказывая:
- Мы.. Вообще, я видела его всего пару раз. Он.. Эм. - задумалась, сняла одну лямку, смотря в сторону, потом повернула голову к Фрейе – Он выглядит как полуорк. В серой одежде, обычно играет в тавернах. -
Если в этот момент Фрейю, если та часто бывала в разных действительно “низких” трактирах, что в Гракале, что в Нортране, огрело резко понимание, о ком именно говорит Грун, то это был бы полный успех. Потому что рассказывала она сейчас о том еще пьянчуге, который, впрочем, все же умел петь, и тем зарабатывал себе на жизнь. Не то чтобы об Ибби Сером знало все Синегорье, конечно, но если начинаешь ворочаться в кругах, где музыка обязательно, рано или поздно начинаешь узнавать бардов по их манере исполнения. И Грун прямо сейчас описывала одного из них, который был достаточно выделяющимся из-за своей расы, как минимум. Которая подразумевала, что на светских приемах ему точно не выступать, и потолок его – трактиры, куда полуорка вообще, теоретически, могут пустить, но только с расчетом на то, чтобы отдубасить. Правда ,судя по тому, что он до сих пор был жив и пел, скорее, отдубашивал как раз он.
- И, и в общем я потом как-то зашла к нему. Посидеть вместе. - задумчиво продолжила дракоша, пытаясь до последней детали вспомнить те самые деньки – И мы немного поговорили, а он сыграл на лютне. Очень красиво сыграл. И вообще… -
Рука остановилась на второй лямке. Чуть опустила ее, но замерла, когда Грун в задумчивости уставилась в пол, а затем перевела взор на свою единственную подругу, которая была смертной и именно поэтому была крайне полезной. Летти умела многое. Но она смотрела на мир сквозь призму драконьего взгляда, из-за чего понять ее иногда было сложно. Фрейя же была гномой. Жила меньше, имела другой опыт. Тот опыт, который был и у Грун, и с которым она жила всю жизнь, потому что ни разу не захватывала крепости силой, ни разу не пыталась чего-то добиться, используя пламя, когти и зубы. Она была “неправильной” с точки зрения летающих ящерок. Может, потому, что не летала вовсе.
Кажется, она хотела что-то сказать. Но вместо этого опять потупила взгляд в пол, присела на ближайший пустой ящик и заметила уже немного грустно:
- Я просто хотела спросить у тебя совета, потому что ты моя особенная подруга. И я боюсь, что Летти даст мне не тот совет. Потому что, мне кажется, он похож больше… Ну, на меня, а не на нее. - опять посмотрела на Фрейю, более оживленно – Ну, если ты понимаешь о чем я. -
Оживилась, действительно, потому что чуть замахала руками, показывая будто вокруг себя:
- У нее целая деревня, целые равнины, а я… - сложила руки на подол, слегка обиженно, словно на себя, будто чувствовала себя неполноценно – и, надо сказать, не в первый раз. И не в первый раз Фрейя снова оказывалась в той ситуации, когда эта самая огнедышащая ящерка нуждалась в помощи гномы – А я, кажется, вообще ни золото, ни сталь. -
Кажется, это была какая-то крылатая фраза, на манер “Ни рыба, ни мясо”, только на кузнеческий манер.