Вместе с первой снежинкой, упавшей с неба на щеку Пташки и тем самым ознаменовавшей начало очередного снегопада, стихло звучание девушки. Только воздух едва уловимо вибрировал, заставляя сладко ныть сердце. Крылатая тем временем замерла, сидя прямо на земле, из-под полуопущенных век наблюдая за окружавшими её зеваками, которые с изумлением оглядывались, приходя в себя, осознавали, что больше петь та не будет и, неловко переглядываясь, расходились. Кто-то пытался дать ей денег, но девушка одним лишь взглядом и едва заметным отрицательным покачиванием головы отказывалась. Она была напряжена: ощущение чужого взгляда не пропадало, напротив - с каждой минутой усиливалось. Пока аэри пела, то иногда скользила вроде бы безразличным взглядом по толпе ид-под прикрытых век - всё пыталась найти невидимого наблюдателя. Пускай умом и понимала: что если уж ему удавалось оставаться незамеченным даже на совершенно пустынных улицах, то затеряться в толпе и приглядываться оттуда к поющей вообще ничего не стоит. И это заставляло хранительницу еще больше напрягаться и кутаться в крылья, а её до недавнего момента звучавшее пение - становиться звонким и отдающим горечью, напоминающим журавлиный клич.
Но в какой-то момент всё изменилось: у неё над головой прозвучал вкрадчивый незнакомый голос. Альбиона медленно, словно не хотя, подняла взгляд - и встретилась глазами с молодым беловолосым мужчиной, который внимательно смотрел на неё, при этом доброжелательно улыбаясь и размеренно хлопая в ладони. И одного лишь мимолетного взгляда хватило, дабы понять: это тот, кто следил за ней все эти дни. Незнакомец тем временем заговорил, и Тишь слушала, но о чем она при этом думала, понять было нельзя: выражение её глаз и едва уловимой улыбки было доброжелательно-отстраненным. Подобная маска всегда была наилучшим способом скрыть свои мысли и ощущения - а их на данный момент было столько, что любой шизофреник обзавидовался. Ей даже казалось, что её сознание не выдержало напряжения и просто-напросто разлетелось на множество осколков, каждый из которых жил своей жизнью и гнул свою линию.
Одна составляющая девушки успокоилась: ведь до сих пор она находилась в постоянном напряжении потому, что не могла понять, чье именно столь, казалось, недоброе внимание коснулось её. Да, к сожалению, оно не исчезло, и более того - события обещали начать развиваться куда более стремительно с этого момента и явно не в пользу Альбы. Но теперь, по крайней мере, она знала, с кем имеет дело - пускай, ей и удалось пока только увидеть оппонента в лицо. Это было уже хоть что-то.
Другая часть её - та, что пренадлежала целительнице и просто истинной представительнице своей расы - оживилась: его другу нужна помощь? Конечно, почему бы и нет? Тем более, что ей всё равно сейчас делать особо нечего, поэтому не от чего важного отвлекаться не будет.
Но голос второй заглушил тревожный набат интуиции и жизненного опыта, хором твердивших ей, чтобы она даже не вздумала соглашаться помочь, а напротив - ответить, что Альбионы она не знает - или знает, но где она, не в курсе - и побыстрее уходить. Просто потому, что от этого беловолосого веяло такой силой и опасностью, что сердце так и норовило замереть, а кровь - застыть в жилах. "...и я альран..." - "Ложь" - отчеканило внутри неё чутье непререкаемым тоном. В ответ на это крылатая лишь вздохнула про себя: даже если оно и право - какие тому доказательства? Она и сама часто прикидывалась гарпией и на все сомнения отвечала в духе: "А много вы гарпий видели? Нет? Ну вот то-то же". Так что, пускай хранительница и верила интуиции - только всё равно разумным аргументам ничего противопоставить не могла. Но ведь не только это казалось странным: ведь Алвиз - как он представился - говорил о том, что о крылатой знают все. Но разве из этого следует, что она тут знает всех? В общем, девушка практически точно знала, что ничего хорошего от этого "альрана" ждать не стоит, и приведет он её прямиком в ловушку. Вот только чью: магов или кого-то другого?
Но что бы не говорили все эти осколки личности - их заглушало чувство "кун": "Соглашайся. Иди с ним" - говорило оно. И это, конечно, было серьёзным ударом: уже второй раз за несколько дней оно действовало в разрез с инстинктом самосохранения и чутьем Альбионы, прямо противореча им. А ведь до сих пор подобное происходило настолько редко, что уж проще сказать "никогда". Но как бы там не было - хранительница не могла поступить иначе, кроме как поступить так, как велел ей мир. Даже если самой девушке это казалось сущим безумием и верным шагом прямиком на лезвие ножа. Просто потому, что она, как и любой её сородич, верила миру несмотря ни на что.
И всё же девушка не собиралась так просто покорно вставать и идти за этим Алвизом - по крайней мере, не так сразу. Прежде всего, аэри не сказала о том, что она и есть та самая Альбиона, а также позволила себе повторить жестами - при необходимости, продублировав его на пергаменте - высказать тот самый вопрос, которым задавалась про себя: с чего вдруг он решил, что она знает всех?
И лишь после, получив ответ, крылатая, вздохнув и попрежнему не проявляя эмоций, всё тем же способом назвалась, поднимаясь с земли.