С каждым шагом вверх по лестнице, с каждой ступенькой, приближающей его к своей неизменной башне, Хеллиоса всё больше одолевали сомнения.

В библиотеке никого не оказалось. Не то чтоб он надеялся вот так просто как бы случайно кого-то там встретить среди ночи, но зачем-то же пошёл туда. Даже зная, что в столь поздний час его слуги видят уже не первый сон. Ожидаемо было обнаружить там лишь безлюдные залы, звенящую тишину, пустые кресла в читальном зале и столик с какими-то цветастыми тонкими книжками. Доступ к этому помещению и право в нём находиться в свободное время был у многих обитателей его особняка, очевидно, кто-то забыл. Сам герцог такого не читал.
Чувство тревоги после этого, казалось, только усилилось. Он почти дошёл до входной двери, но резко передумал. Да, его полномочия позволяют невозбранно прервать чужой сон, заставить что-то делать, да хоть всю ночь украсть, но к «своим» Асари всё же относился хорошо, с должным уважением. Сейчас оно изрядно обуревалось какими-то смутными, неясными переживаниями без чёткой причины, но отсутствие конкретики лишь больше усугубляло. Покинуть основное здание за полночь дабы явиться в маленький домик с ревизией, видимо, из необходимости убедиться, что этот самый домик всё ещё на месте? Смотреть в сонные золотые глаза и думать о том, насколько же странно выглядит со стороны Арвайна подобный визит?..
Нет, на улице холодно, а плащ он оставил в комнате. Зима совсем близко, в одной рубашке за пределами родных стен делать нечего…
К тому же размышления немного успокоили… и почти что даже хочется спать…

Репетативный мыслепоток самоубеждения, надо признать, работал куда хуже чем хотелось, но оборачиваться и вновь менять свою траекторию движения желания уже не было. Усталость прожитого дня слегка давила на плечи, мягко, но убедительно призывая принять горизонтальное положение. К тому же он почти дошёл.

Башня встретила привычной пустотой. Казалось, это было чуть ли не единственным постоянным свойством этого места. Самая высокая, самая заметная снаружи и самая отстранённая, эта башня источала какое-то почти физическое чувство одиночества. Как будто внутри никто не жил, а вещи просто раскинуты нелепыми декорациями впопыхах.
Вздох.
Хеллиос рухнул на кровать, не меняя одежды, оставаясь всё в тех же «одомашенных» вещах, свободных штанах и  полурасстёгнутой из-за нехватки пуговиц рубашке. В его облике всё равно неизменно читалось нечто статное и величественное, хоть во что не облачи, однако стоило признать, что этот «уютный» вид преображал немного фигуру герцога. Если в плаще да при всём параде он выглядел внушительной угрозой, что возвышается над всеми, то без дополнительных атрибутов, вальяжный и всё-таки малость сонный, Хелл выглядел как-то иначе. Обычным человеком со своими слабостями, пожалуй.
Хорошо, что таковым его узреть могли немногие. В основном – лишь его комната.

Хеллиос давно не видел снов.
Некоторые утверждают, что способность лицезреть яркие образы порой теряется с уходом детства, чистой и незамутнённой поры. Всего лишь теория, если не меньше, однако факт фактом – Асари знать забыл момент, когда к нему в последний раз являлись ночью интересные картины, наполненные фантазиями и чем-то не столь приземлённым, более приятным на фоне мирской суеты. Провал в зияющую чёрную пасть, где отключается сознание, да телепорт в следующий день. Никаких объятий Морфея и прочих метафор повышенного комфорта, просто как миг черноты перед глазами, в котором на самом деле съеден куда больший срок.

Удивительно, но на сей раз всё было не так.
По идее, он не должен был быть удивлён, картина перед глазами была вполне обыденная. Один из коридоров особняка, развилка. Но разве ж он не уходил спать в башню?..
Тревога, странное всепоглощающее чувство тревоги, абсолютно необъяснимое, но оттого не менее неумолимое. Незримая сила давила на виски, наседая неуютным чувством какой-то болезненной неестественности, как будто стены родного особняка перестали его хранить и начали пленить. Возможно, именно это зовётся интуицией, но как же глупо…

Впереди – комната. Планировка намекала на то, что это один из залов, в которых есть камин. Они всегда довольно большие и чем-то похожие, их расположение чувствовалось почти инстинктивно, позволяя местами легче ориентироваться в огромном особняке.
Несмотря на обыкновенную приятность подобного места, где можно было отдохнуть душой и телом в тепле, всё внутри велело ему не входить туда. Не открывать дверь, даже к ручке её не прикасаться. Уходить прочь.
Хеллиос считал себя выше чувства страха, жизнь не привила к тому факту, что на него может обрушиться спонтанно реальная угроза. Он не повиновался внутреннему голосу, уверенно проникая в комнату хозяйской поступью, движимый неясными мотивами.
Правда, застыл почти что на пороге. Возле камина было темно. Словно огонь не излучал и близко никакого света, а все краски выжгли, оставляя неясный чёрный дым, густой и непроглядный.
Он шумно выдохнул, и показалось, будто это породило облако пара, как при сильном морозе. До разума начали понемногу доходить причины прошлых эфемерных ощущений. Хелл чувствовал нутром чьё-то присутствие, казавшееся нереальным, инородным.
- Покажись.
Голос звучал твёрдо и властно, как и подобает. Это не просьба, скорей – приказ, невзирая на странный озноб, прошедший по и без того ледяной коже, несмотря на нарастающее сердцебиение, что гулким звуком отскакивало от стен, раздаваясь эхом снова и снова. Он чётко знал, что там, в этой неестественной тьме, определённо кто-то есть.
Ведь он смотрел прямо в золотые глаза. Не те, что хотел увидеть перед сном. Другие.

Несмотря на голос и иные звуки, явственно различимые сейчас, невзирая на порой проскальзывающие движения, что выцепляли ледяные очи неизменно зрением, тьма в своей массе никуда не делась от взгляда аристократа. Вероятно, находящееся пред ним существо не столь подвержено её влиянию – один из жестов, что различило зрение, вполне сходило за пасс рукой… или иной конечностью, детально рассмотреть никак не удавалось, однако сгустки дыма не желали исчезать. Отброшенные условной дланью, они на миг проявили точёную женскую фигурку, но очень скоро темнота взяла своё, вновь застилая взор Хеллиоса. Иначе не могло быть, ведь источником этой неясной черноты он сам являлся.

Мысли вязкие, тягучие, как будто на голову герцога что-то воздействовало, нарушая ясность не только снаружи, но и внутри. Осмыслить ситуацию с каждой секундой было лишь тяжелее, ведь допустить, что в его особняк проник недоброжелатель, оказавшись не где-нибудь, а в одной из комнат отдыха, что были призваны хранить комфорт, одним своим видом создавая образ всеобъемлющего тепла, не только каминного, но и морального… глупо. Неправильно и нереально. В мрачной обители хладного герцога не задерживались те, кого он видеть не желал, и чьи намеренья способны угрожать хозяину. Разум отказывался мириться с данностью, ища защиты и самообмана.
Расползались тени.

Начинаясь предположительно где-то за спиной слегка нескладной из-за вольной одежды фигуры аристократа, дым струился по стенам, кое-где оседая, но по большому счёту словно пытаясь заполонить собой всё больше пространства. Могло показаться, что тьма совсем никак не структурирована, лишь эдакая пелена для зрения, скрадывающая всё что было в помещении, однако при детальном рассмотрении вполне легко заметить удавалось, что сие отнюдь не так. В местах тех, где касалась чернота поверхности, она как будто обретала форму. Извиваясь, формировала та ужасные крылья, скрадывая за спиной хозяина ту дверь, которой больше не суждено открыться. Тонкими жуткими когтями цеплялась за стены, расползаясь в обе стороны, и к потолку и к полу, невзирая на близость источника света в образе камина, игнорируя физику и желание Хеллиоса видеть яснее. Нет, он не должен.
Даже звуки. Голос женщины, что которую узреть он смог лишь краем глаза в момент секундного тьмы прояснения был словно пропущен через некую завесу. Слишком странный чтобы быть реальным, излишне глубокий, и слова для герцога звучали как-то… медленно, не иначе как сквозь толщу воды. Смысл сказанного отказывался восприниматься рассудком, как будто с этим существом не стоило контактировать вообще никак, тем более – пытаться понять и отвечать.
Её вообще не должно здесь быть.

Услышав звуки совсем рядом с собой, Хеллиос инстинктивно отшатнулся, оказавшись спиной почти вплотную к двери. Отступление – несвойственная ему слабость, однако рефлексы в нём орудовали быстрее, нежели принципы и воля. Наверное, лишь за счёт последней он вообще не пытался сбежать, хотя что-то внутри определённо к этому взывало. 

И снова этот голос.
На сей раз - совсем близко. Источник всё ещё не видно, лишь эти невероятные, сколь красивые, столь и напрягающие ныне глаза златого цвета. Неправильные, неуместные в текущей ситуации. Слишком прекрасный цвет для существа, что несёт в себе столь явную угрозу. Подражая увиденному, задрожала поверхностью тьма, раскрывшись сотней глаз на стенах, в воздухе, в угловатых чёрных «крыльях» за спиной аристократа. Не золотые – алые, похожие скорее на глазницы, на дне которых оказались дотлевающие угли камина, уродливые и искажённые во всём, от формы до расположения и собственной структуры. Если к нему приковано внимание, то следует смотреть в ответ.
Но… этого не достаточно.
Пространство сна алкало оберегать владельца несколько сильнее, чем визуальные угрозы. Что-то подсказывало, что не сработают сейчас трюки дешёвые.
- Ни шагу больше.
Сухой, почти безжизненный, но всё же сохраняющий уверенность и твёрдость голос.
Над плечом герцога, стремясь подкрепить сказанное, раскрылась в щербатом оскале пасть кошмарного зверя.