[status]Destroyer mode[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/549/18471.jpg[/icon]
Грун не было. Не в том плане, что ее физически не было в этот промежуток времени под снегом, где-то в лесах Валхейва, нет. Скорее, ей просто хотелось, чтобы ее не было в общем и целом. Чувство, когда хочется, чтобы весь мир был отдельно, и, желательно, где-то далеко. С этим чувством драконица, под падающий снег и гулкие шаги, брела по свету, стоило ей закончить свои дела в Аварине.
«Закончить дела». Фраза звучала так, будто Груня закрыла бизнес и решила уйти на покой, хотя, в действительности, смысл был куда более прямолинеен. В Аварине ее уже ничего не держало,от слова совсем. Не было никого в этом городе, кому Грун была бы нужна, и не было никого, кто искал бы ее теперь там, по вполне понятным причинам. Забытие и усталость шагали с ней бок о бок, когда та приближалась к хвойным лесам Валхейва. Они же уложили ее спать, накрыв снежным одеялом, пока массивная ящерица не сомкнула глаза, свернувшись в клубок и сжавшись настолько, что, казалось, Грун снова хочет вернуться в состояние, когда ее, еще до рождения, окружала скорлупа. Безвредная. Незыблемая. Сверхпрочная, сквозь которую уж точно не пробраться ни печали, ни плохим новостям.
Она просто хотела уйти.
Не удалось.
Приближения охотников или кого-то, кто захочет отомстить, Грун ждала. Это был не вполне осознанный план сознания, нет. То, что вертелось в голове дракоши на момент ее бегства из полыхающей столицы, вряд можно было бы назвать даже обрывками четких фраз. Ее вели эмоции. Эмоции сейчас диктовали, что ей нужно вернуться домой, где бы ни был этот самый «дом», и эмоции же говорил, что за ней придут. Рано или поздно, придут люди с оружием. Когда они придут, надо будет их сжечь, а потом идти дальше, и так до края света. Интересно, у остальных драконов было так же? Лежа под снегом, с закрытыми глазами, без желания подняться, без сил подняться, Груня только об этом и могла думать. Они тоже впадали в ярость, стоило им потерять кого-то дорого, а потом уходили? Или продолжали? Может, ей тоже стоило продолжить, пока ее не остановят, а не уходить? Сжечь вообще весь Аварин. Затем двинуться дальше. Не убегать на север, а продолжать и продолжать. Может, тогда бы ей было легче.
Холмик под снегом еле заметно вздрогнул.
Затем замер. Еще один вздох.
Нет. Не сегодня. Сложно, слишком сложно, очень сложно. Почему это все происходит вообще? Почему с ней? Почему вообще Мишель? Что она сделала? Что Грун сделала? Она была хорошей. Она старалась быть хорошей. Она была тем драконом, который не убивает людей, потому что папа говорил, что это плохая идея. Только вот папы тоже уже не было. Был вообще хоть кто-нибудь? Может, пока она лежит тут, огонь все еще полыхает, разрастаясь, сжигая вообще все? Да. Было бы неплохо...
Было бы неплохо...
- Ей... - долетает откуда-то со стороны. Спереди? Сзади? Глухо, еле слышно. Но Грун окружала тишина. Даже шелест веток, падение снежинок, ощущалось громко, громогласно. И стоило кому-то произнести этот тихий отклик, драконица проснулась. Мгновенно. Устало.
А за спиной Фрейи приподнялся снег. Пополз, извиваясь змеей, оживляясь, пока холм не выпустил еще один клуб горячего воздуха, словно запускающийся механизм, даже не набирающий обороты, а просто начавший разогреваться.
Грун открыла глаза. Снег все еще лежал сверху. Она не видела, кто это был. Втянула носом воздух. Знакомо. Моргнула. Хвост, тянущийся все это время, шуршащий по белому полотну, постепенно прошел путь от сугробика где-то за гномкой до, собственно, хвоста драконицы, которая, словно проснувшись от приятных снов, заставила холм, что был над ней, приподнятся.
Сколько она так пролежала? Несколько дней? Месяцев? Что вообще произошло? Забытие пришло, сметя большую часть воспоминаний, кроме тех, которые Грун действительно хотела забыть, и, касаясь которых, ей хотелось, чтобы забыли вообще все.
Первыми показались рога. Серо-черные, с золотыми прожилками, закрученные и слишком знакомые, чтобы спутать их с чем-то еще. А еще они были массивными. Очень большими. И стоило им показаться из-за снега, спадающего с головы и шеи драконицы, вытягивающейся, медленно но верно поднимающейся из оврага, которым раньше был этот «холм», в голову Груни сама собой пришла мысль о том, что, вероятно, ей стоит готовиться к бою. Наверное. С кучей людей.
Дракон подняла голову. Верхушки елей, были на уровне ее глаз, когда спокойная и индиффирентная на вид ящерица с рогами, не скинув с себя снежный покров полностью, вздымающаяся над Фрейей, медленно повернула голову в поисках источника звука. Она выглядела сонной. Выглядела так, будто не зажарила заживо кучу людей, а сожрала слона и, наевшись до отвала, упала в ближайшую канаву. Что, теоретически, Грун действительно могла сделать, учитывая, что после их с Фрейей пьянок драконица не редко просто плюхалась в мастеркой и спала на полу. Обычное состояние. Привычное. Говорящее, что ничего не поменялось в ее жизни.
Может, это вовсе и не она была?
Но стоило Грун наконец-то найти взглядом ту,что ее разбудила, как безмолвный дракон замерла на пару мгновений. Будто собиралась с мыслями, чтобы сказать что-то. Она умела говорить в этом облике, да. Умела реветь как гигантское чудовище, коим и была. Но сейчас была тишина. Не было даже приветствия, что очень контрастировало с тем фактом, что, завидев гному на пороге Жестянки, Софи Кильн всегда бросала работу и с радостью ее встречала. Сейчас радости не было. Ящерица устало опустила головуна землю, чуть повернув ее. Так, чтобы на Фрейю уставился левый глаз. Медленно опускающий и поднимающий веки.
Не было приветствия. Не было обнимашек. Не было вообще ни слова. Только молчание и взгляд, в котором было трудно прочитать хоть что-нибудь четкое, кроме желания не двигаться и остаться, кажется, в Валхейве до скончания времен.

Отредактировано Grun (2020-03-18 11:11:47)

Молчание со стороны драконицы длилось достаточно давно. Она, фактически, только проснулась, и хотя на сонное состояние  можно было списать нежелание общаться, в действительности, оно было связано с мыслями. Мыслями, раздражением и немыми вопросами, направленными на то, чтобы подальше свалить от Фрейи. Что было неожиданно. Даже для самой Грун. Здесь вполне была уместна фраза «Ты не была такой», и произносила ее рогатенькая для себя самой уже второй раз, пытаясь понять, что с ней не так. В действительности же, она прекрасно знала причину для своего нежелания поддерживать контакт. Для этого желания забиться в угол, где ее разыскали и разбудили.
Лучше бы это была толпа героев. Их можно было сжечь без сожалений.
Но, нет. Это была та, с кем можно было общаться. С кем нужно было общаться. И хотя до последнего ящерица сохраняла молчание, в конечном итоге отведя взгляд и смотря перед собой, слова гномы ее... Задели? Нет, не столько задели, сколько как-то заставили думать. Фрейя всегда была такой. Она была правильной, что ли. У нее-то никогда не возникало вопросов, делает ли она что-то хорошее или плохое — она всегда делала это правильно. Может, не так грациозно, как какой-нибудь рыцарь в сияющих доспехах, но ее кредо было довольно ясным. Четким. Довольно простым для следования, если простым его вообще можно было назвать в отношении женщины, которая сейчас общалась с чудовищем, которое принесло немало боли. Насколько ей вообще была важна Груня, что гнома решилась поговорить с ней, а не примкнуть к тем, кто взял в руки мечи и топоры?
- Мы не разорвем его. - чуть приподнимая пасть, заглушила внутренний монолог драконица, все еще лежащая на земле и даже не смотрящая на девицу с гор — Пока люди живы. -
На этом моменте надо было подняться и уйти. Просто уйти дальше, одновременно с тем, чтобы уйти из жизни Фрейи. А еще из жизни остальных драконов. Иных решений Грун сейчас не видела. Не видела и в тот момент, когда перескочила через стены Аварина и упрыгала в сторону севера. Ей надо было спрятаться, притом, спрятаться не столько от какого-то божественного вмешательства, сколько от тех людей, которые с ней контактировали. Летис была в порядке — для того, чтобы ее кто-то убил, потребовалась бы армия. И в прошлый раз армия не справилась, по словам ее любимой волшебницы. Тегуэн не была Грун подругой, но и ее могли «настигнуть», как нашли Мишель. Фрейю тоже. Мориальдо. Кучу других людей, с которыми драконица контактировала.
Но Грун оставалась. Она все еще лежала на земле, смотря вперед. И по сравнению с тем разом, когда в Жестянку пришла Фрейя и Летти, этот случай был иным. У Грун не было вопросов, стоило ли ей мстить, она даже не задавала его в этот раз, потому как перед Фрейей на земле лежала опустошенная яростью оболчка, от которой осталось довольно мало того, что было раньше от девочки-кузнеца с уставшим взглядом и довольно наивным взглядом на мир.
Наивности не было.
- Они убили Мишу. - все еще смотря вперед, начала перечислять факты драконица без единой дрожи в голосе — ее период рыданий и самобичевания уже прошел, сейчас оставались только эти самые голые факты — Прислали мне ее голову в коробке. -
Мишель Лоран Фрейя знала. Понаслышке, но не говорить о ней Груня не могла. Начиная с того момента, как ошарашила, со смущенной улыбкой на лице, гному, фактом, что, да, как оказалось, рогатенькая знает про секс, и не против делать это с девушками, и заканчивая очень радостными упоминаниями, какая волшебница милая и хорошая. Одного упоминания его смерти, притом, от чьих-то рук, было достаточно, чтобы понять, зачем кто-то огнедышащий начал жечь город. То есть, это было прямо вполне логично. Факт на тему посылки же заставлял спросить, почему на парочке районов Грун остановилась, сбежав, а не продолжила, вплоть до королевского дворца.
- Как тогда папины рога. - добавился комментарий, после чего что-то изменилось. Стало теплее.
Челюсть чуть приоткрылась. Драконица выдыхнула облачко черного дыма, после чего сомкнула пасть и медленно перевела взгляд на Фрейю. Страшный взгляд. Взгляд ящера, который перестал видеть в убийстве самозащиту, потому что теперь он был довольно хищным. Словно прямо сейчас Грун могла встать на четыре лапы и пойти сжечь Валхейв, что был рядом. И единственная вещь, которая ее сдерживала, была вот тут рядом. Маленькая Фрейя. К которой драконица прислушивалась. Которую очень любила. Которую не хотела потерять, точно так же, как потеряла отца и возлюбленную. По крайней мере в последнем драконица была довольно четко уверена, и эта пламенная реакция была неплохим таким индикатором, что магичка из башни, с которой гнома не встречалась ни разу, действительно была важна для драконицы. И Аварин сжигался не просто так.
- Я хочу, чтобы они пришли. - взгляд опять вернулся к созерцанию опушки перед мордой лгущей Грун — Так я смогу их сжечь побыстрее. -
И не ждать, когда драконице принесут голову Фрейи. Или Эрис. Или любого жителя Маджулы. Или Мориальдо. Или Ибби. Еще один клубок черного дыма, правда, на этот раз из ноздрей, был выпущен и тут же растворился в воздухе.[status]Destroyer mode[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/549/18471.jpg[/icon]

Холод, на самом-то деле, длился недолго. В основном потому, что Фрейя сейчас сидела рядом с похоровой бочкой размером с дом, и самым неосторожным действием в ее жизни сейчас была попытка эту самую бочку поджечь. И у нее удалось это сделать, на свой страх и риск. Правда, не сразу. Слово за словом, ящер оставалась на земле, смотря вперед, размышляя о чем-то своем и, судя по взгляду, размышляла она о том, как поскорее и поэффективнее привнести падение человечества на Эноа, при этом не сжигая самолично каждый городишко, что само по себе накладно. Это было трудно, в конце концов, придумать что-то такое, но фразы Фрейи о том, что месть стоит подавать холодной, сами собой запустили поток мыслей о том, что люди для драконицы резко сдали позиции, как раса. Раньше на них было плевать. Не то чтобы Груне раньше не было плевать на кого-о еще, кроме друзей. До Фрейи ей было плевать на гномов, но после знакомства с ней, драконица дала себе четкую установку не пугать горняков, по крайней мере тех, кто жил за пределами Гракала и поселений цивилизованных. И это уже было что-то. Эльфы? Ну, с эльфами драконица не встречалась еще толком. Кроме Бени-Бени. Маги были хорошими. Оба мага, которых знала драконица, были хорошими. Но люди, сами по себе, теперь опустились с планки «все равно» на планку «не доверять и при первом просчете жечь».
А затем эти слова. Эта фраза про смерть. Опять. Снова. Уж что сейчас требовалось драконице, так это точно не еще один мертвый друг. И эту мысль она смогла довести до Фрейи мгновенно.
- Это ты убила ее?! - с гневом, громогласно, переходя на рев, задала вопрос драконица, мгновенно подняв морду и повернув ее в сторону гномы, смотря на нее обеими глазами с вертикальными зрачками, пока пасть ее наливалась огнем, а на шкуре начали выступать оранжевые полосы — Нет?! Тогда зачем мне убивать тебя?! -
Это была частичка того пламени, что сожгла Аварин, и прямо сейчас она была перед обитательницей гор. И это была та самая часть, которая хотела продолжать. Та часть, которая пряталась под снегом, и которую Грун не хотела показывать. Почему? Потому что перед ней был друг. Друг, которая уже говорила ей, что месть это не столько не выход, сколько она бесполезна. Друг, которой не было в тот момент, когда она была нужна в Аварине. Уже второй раз.
Возможно, это был знак. В определенной мере. Знак, который развязал руки драконице и сказал «Ладно, ты пробовала сдерживаться, а теперь попробуй этого не делать». Она попробовала. И отличий от того, что было в прошлый раз, было не так уж много. С точки зрения себя, по крайней мере. Мастерской не было. Софи Кильн тоже. Никакого божественного воздаяния, ничего. Ничего такого, что было с Летис, судя по ее рассказам. Может, для подобного действительно надо было сжечь целое королевство, но запал выжегся довольно быстро.
Точно так же, как он выдохся и сейчас. Раны, нанесенные в Аварине, отливающие огнем, просвечивающие сквозь шкуру, когда тело драконицы заполнялось пламенем и гневом, начали постепенно тускнеть. Злоба затухала, а вместе с ней затухал и огонь, в конце концов превратившийся в небольшие клубы дыма, вырвавшиеся из пасти чудовища, стоило ему сомкнуть пасть и приподнять шею, перестав угрожать гномке, пришедшей то ли слишком рано, то ли слишком поздно.
- Фрейя, я уже убила их. От дома не осталось ничего – и, судя по тону голоса, действительно ничего — только кратер от особняка аристократа, который мог знать про Грун — Как и от моей мастерской. -
С жаром гнева, угасающим, постепенно плавились и стены, воздвигнутые длительным отдыхом и сном под сенью лесов Валхейва. Но, по крайней мере, она успокаивалась. Волна страха и ярости сходила на нет каждую секунду, и, видимо, требовала большого количества сил, судя по тому, что морда, упиравшаяся в гному каких-то несколько мгновений тому назад, дышащая огнем, сейчас опять опустилась на землю. Будто без сил. А веки медленно опустились.
Драконы не умели плакать. Не в этом облике, по крайней мере. Они могли быть страшными, пугающими, безудержными, но такие слабости были чем-то невероятным и диким для существ, которые были куда больше, чем гномы, люди или эльфы. Воплощенная сила не умела рыдать или сожалеть. По этой причине рогатое тело, выпустив последний клубок дыма из ноздрей, продолжило будто бы другим тоном.
- Как и от Мишель. -
Последние слова были сказаны с интонацией странной. Но только после них драконица снова подняла веки. И уставилась на Фрейю взглядом уставшим. Не потерянным, не обеспокоенным, как в прошлый раз. В прошлый раз она полностью доверилась гноме, послушала ее, выслушала, восприняла. Сейчас же гнома была вполне права, перед ней было и чудовище, и дракон без цели для ненависти. С зарядом взрывной волны гнева, который все еще остался с поджога столицы.
- Я... Просто устала. - без тени лжи произносит монстр, неспособный принять человеческий облик, чтобы ее было проще понять, - Устала работать. Устала терять дорогих друзей. И мне надоело двигаться вперед одной. -
Веки снова медленно опустились. Сейчас был тот самый момент, когда вонзить в черепушку топор было бы хорошей идеей, чтобы добить Грун. Потому как теперь стало ясно — из  столицы она не ушла нетронутой. По всей шкуре, расплавленные той вспышкой, вызванной словами о смерти, о которой слушать истории не было никаких сил, начали показываться раны. Сбитые чешуйк. Рубцы. Тонкие, толстые, колотые. Копья? Мечи? Такое ощущение, будто в драконицу запульнули зарядом из баллисты, притом, аналогом дроби. И тело было не единственной израненой вещью перед Фрейей. Потому как, стоило пройти определенному количеству времени, левая лапа драконицы потянулась к морде и накрыла ее, закрывая глаза и верхнюю часть «лица».
[status]Destroyer mode[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/549/18471.jpg[/icon]

Трудно сказать, что именно происходило в тот момент в голове драконицы. Возможно,это была обида. Или гнев. Много эмоций, очень много за последние несколько дней, которые так и не нашли толком выхода. И, кажется, в этом была проблема. Большая такая проблема, затмевающая собой кучу других вещей. Логику, например. Хотя, не было разве логики в том, чтобы искать хоть что-нибудь в словах гномки, которую Грун считала близкой? Но разговор явно пошел по совершенно иному пути. Пути, который не укладывался в голове ящерицы с рогами.
Она медленно убрала лапу со своей морды. Веки подняты, глаза смотрят в сторону уходящей дворфийки. Это был тот вид, в который трудно было поверить. По ряду причин, каждая из которых меркла с каждым мгновением, и каждая из которых перестали быть хоть сколько-нибудь важными, стоило Фрейе произнести последнюю фразу.
Арбалетный болт.
Раздался топот. Такой, от которого земля трясется, а птицы действительно пугаются. И раздавался он за спиной Фрейи, постепенно приближаясь, хотя, нет, не постепенно. Раз, два, три, четыре, пока прямо перед гномой, раскидывая снег и куски почвы, не опустилась лапища. Внушительная такая. Четко говорящая «стой», и говорящая это без права на отнекивания или дополнительные сцены.
- Я была драконом еще до того, как встретила тебя! Я была драконом, когда видела тебя в той кузнице! - раздался еще один рев, прямо над головой гномы.
Драконы не умеют плакать. Не в этом облике. Но тон голоса Грун сейчас выдавал не ярость. Здесь было что-то еще. Праведный гнев? Разочарование?
- Я была драконом, когда ты просила не сжигать никого! Когда решила не мстить этим жадным людишкам за жизнь моего папы. - она снова успокаивалась, но лапа все так же оставалась перед гномой, вскапывая когтями землю, пока драконица продолжала говорить — Ну так давай! Чего тянуть?! -
Она кричала. Кричала, будто стоя над Фреей, хотя, в буквальном смысле, именно так и было. Рев раздавался прямо над головой гномы, заставляя ее действительно ждать, что прямо сейчас ее испепелят, пока рогатый хищник не решит, что с нее хватит.
- Давай! - еще один выпад, после которого становится жарко — в прямом смысле — Убей дракона! Это же так правильно! -
Пламя. Пламя, теперь уже неиллюзорное, окружавшее гному, вдруг затанцевало сначала на лапе драконицы, что сдерживала смертную подругу, а затем перекинулось и на тело ящера, хотя та и не собиралась останавливаться.
- Я даже упрощу тебе работу! - еще один крик, и огонь становится совсем близко.
Словно вихрь, он начинает танцевать вокруг Фрейи, но затем резко стихает, будто испарившись. В тот же момент, когда гнома слышит знакомый звук. Это лезвие покидает ножны из кожи, те самые ,что были за спиной гномки, а сейчас пустовали, за мгновение до того, как в грудь ее ударяет чья-то пятерня, заставляя упасть на землю.
Только для того, чтобы на нее сели сверху. Держа в руке ее же кинжал, рукоятью обращенной к Фрейе, в то время как лезвие смотрело в сторону нависающей над ней Грун. Не похожей уже ни разу на того самого ящера с черной чешуей, что говорил с ней. Те же рога. Та же черная чешуя на обнаженном теле, то тут, то там.
Драконы не умеют плакать. Не в обычном для себя облике.
Но сейчас все эмоции были легко читаемы. И граничали с отчаянием. Заплаканные глаза, черные растрепанные волосы, дрожащая пятерня, упирающа рукоятку в грудь Фрейи, чтобы та только нажала на нее с достаточной силой, чтобы проткнуть казалось бы не такую уж и твердую кожу, смахивающую на человеческую. Поджатые губы. Искусанные. Кровоточащие. И царапины на лице, идущие от глазниц к челюсти.
Состояние, далеко зашедшее по сравнению с прошлым годом. Достаточно далеко, чтобы направить лезвие к сердцу. Или усомниться в том, что перед гномой сейчас действительно тот самый жестокий дракон, который без лишних слов сжег часть города.
- Д-давай. - произносит она уже куда тише, вымученно, истерзанно, а не громогласно и угрожающе — Нечего тянуть. -

Фрейю хотелось ударить. С криком, вопросом «да что с тобой такое, Скорм тебя дери», и рыданиями. Большим количеством рыданий. Ударить за то, что вместо того, чтобы хоть как-то узнать, как вообще дела, и даже не посочувствовать, а просто хоть как-то поставить себя на сторону Грун. Этого не было. Как бы эгоистично не звучала просьба о том, чтобы гнома встала именно на сторону драконицы, которая устроила небольшой локальный геноцид, именно этого Грун и хотелось. Но, видимо, смертность здесь как раз была тем фактором, что мешал. И от этого было грустнее всего. Вся эта честь, солидарность с другими народами, понимание того, что правильно, а что нет, были настолько далеки для Грун, насколько для Фрейи сейчас было далеко прощение и милосердие по отношению к рогатой ящерке.
Слезы начали наворачиваться сами по себе, постепенно заставляя образ лежащей на спине дворфы блекнуть и расплываться, хотя плечи Грун при этом не дергались. Будто она специально сдерживалась, чтобы не плакать, а слезы это так... Побочный эффект превращения, не иначе. Как и пальцы на ладонях, что уперлись в землю, стоило Фрейе отвести кортик в сторону, вскапывающие землю, пока их обладательница смотрела в каменную маску и пыталась понять.
А что она вообще пытается сделать?
Ну, то есть, теоретически. Дракон. Которой плевать до смертных. Должна была уже плюнуть огнем, действительно, да свалить еще дальше. Пока смертные не перестанут попадаться. Вместо этого она пырилась, сидя на гномке, которую знала и считала хорошей, надеясь при этом получить этим же самым кортиком удар в сердце. Или в бочину. Или в печень. Вероятно, последнее помогает даже против вечных созданий.
Нет, определенно, что-то было не так. И посмотри сейчас на себя Груня со стороны, то встретила бы и непонимающий взгляд отца, будь он жив. И не менее непонимающий взгляд со стороны себя.
В конце концов. Какого Скорма?
Но это бы подумала та Груня. Выдуманная. А Груня настоящая сейчас была вообще не в том состоянии, чтобы оценивать свои действия. В основном потому, что ей было плохо.
- Врешь! - прикрикнула она, закрывая глаза, потому что со временем они стали бесполезны. Слишком много расплывчатого, слишком много странного, вплоть до того, что лицо Фрейи перестало казаться вообще хоть как-то различимым. Она заявила это чуть согнувшись. Не в лицо, но куда-то в сторону то ли груди, то ли живота гномы, сгибаясь и будто закрываясь в себе.
Потому что помощи не было. Не той помощи, что нужна была.
- Трусиха! - продолжала Грун, пока воздух в легких не начал убывать — И врунья... -
Пошли всхлипы. Всхлипы и пальцы, сжатые в кулаки, когда на грудь Фрейи опустилась рогатая голова, двумя кончиками вполне четко намекая на то, что силы покидают драконицу окончательно, и сейчас самый момент, чтобы откинуть ее в сторону и дать деру. Потому что если раньше это было горделивое и злобное существо, то сейчас на Фрейе рыдала развалина, хныкающая по целому ряду объективных причин, не все из которых, правда, коррелировали со взглядами дворфы.
В конце концов, ей действительно было плевать на людей. Это было нормально. Точно так же, как Фрейе было плевать на коров или белок, Грун было плевать на дворфов, людей и эльфов в общем и целом. Были исключения. Всегда были исключения, потому что они были важны. Но жители Аварина не волновали Груню от слова совсем. Ее волновали трупы, потому что они приводили к другим драконам. К Летти, например. И, как оказалось,приводить они могут и к друзьями драконов, о чем было четко ясно по Мишель.
Исправление же... Задело больше всего. Даже больше упоминания родни, из-за которого спина драконицы резко дрогнула, после чего всхлипывания сменили смехом. Истеричным. Глупым. Вперемешку все с теми же всхлипами. Будто Фрейя совсем не понимала, о чем говорила.
- Исправить? Как ты собираешься это исправить?
Вопрос был задан не гноме. И не себе. Кому-то. Грун не знала, кому именно, но закрыла лицо руками.
Прикрутить Мишель голову обратно?
Найти папин труп, оживить его и прибить гвоздями обратно рога?
Убедить Грун, что человечество не полно дерьмо, и заслуживает хотя бы минимальных стараний, чтобы не превращать их всех в удобрения?
Один за другим варианты вызывали улыбку. Пока драконица не сломалась окончательно. Травма за травмой, удар за ударом. Ладушки.
Ладно.
Раз Фрейя говорит, что можно исправить, значит так оно и было. Она позволила себе один смешок. Последний. За мгновение до того, чтобы сломаться окончательно.

Она молча кивнула. Даже не открывая глаз. Просто согласилась, потому что не было сил на что-то другое. Вообще уже ничего не было, будто печь где-то внутри погасла, стоило мехам перестать раздувать горн. Тепла тоже уже не было, было холодно, и из-за этого плащ, упавший на плечи, будто обжег драконицу, заставив дернуться и потянуться к Фрейе, отвечая на ее объятия.
Как-то раз папа сказал, что все истории, сказки, мифы и легенды завязаны на одном просто пункте, заключавшемся в том, что люди слабы. Кому-то не хватает внимания, и ее забирают в подземный мир. Кому-то не хватает уверенности в себе, и он уходит один. Кто-то начинает поддаваться сомнениям, и выстраивает золотую клетку вокруг всего,что ему дорого. Кто-то скучает по старой жизни, и заливается вином, забывая обо всем, переставая быть собой. Во всех историях остальные расы были сильными, знали, что делали, но только не люди. Проблема была даже не в слабости. А в том, что сейчас, держась за единственную гному, которая была рядом, Грун не могла сказать, что она не была такой же слабой. Нет. Она вообще не могла приблизиться к образу сильного дракона из легенд. Что заставляло задуматься о том, что не ложь ли вот это вообще все. И на самом деле не бывает сильных.
- Угу... - точно так же соглашается драконица, стоило Фрейе произнести последние слова.
Понятия не имея, где этот самый дом. Понятия не имея, как туда дойти. Понятия не имея, что делать дальше. Но все равно двигаясь вперед.
Может, в этом как раз была сила.

Эпилог.
Руины Киора, какое-то время спустя.

Грун, завернутая в плащ, сидела у стены и молча смотрела на то, несколько поленьев в круге из булыжников постепенно чернеют. Хотя, нет. То была уже не Грун, а Сильва Кильн. Девица в тряпье, истерзанном дорогой и ветрами, с длинными черными волосами и совершенно мертвым взглядом глаз с крохотными  зрачками. Привычный вид для героини, не слишком привычный вид для Сильвы, которая обычно была в ухоженном костюме, но только не сейчас. Только не сейчас, сидя где-то на отшибе возле покореженного дома, неподалеку от высокой киорской башни, даже не пытаясь согреться, а просто глядя на огонь, пока рядом раздавались шаги.
Фрейя была достаточно близко, чтобы заговорить с ней, но разговор завести толком не удавалось. Точнее, даже не так. Кроме молчания ничего толком не оставалось. Одна услышала историю о том, что она полная идиотка, и согласилась с этим. Вторая же услышала историю о том, как эта самая идиотка вышла из себя и до сих пор не уверена полностью, что именно она сделала и как. Слишком много гнева, слишком много стресса и огня, которого теперь не было. Теперь — только потухший вулкан, в котором не осталось ничего, кроме желания смотреть на огонь где-то у Скорма на рогах.
Небольшая передышка. Руины, в которых никого не было. Уже давно не было. Последний раз, когда здесь обитали люди, это были какие-то разбойники, но и это было достаточно давно, что бы не предполагать, что они вернутся. Просто очередные останки домов. Просто очередное заброшенное поселение, которое забросили из-за...? Грун не знала точно из-за чего. Но ей и было все равно. Фрейе, возможно, тоже.
Молчание, прерываемое треском костра, длилось еще какое-то время с момента их прибытия. Обосновавшись во дворе, эти двое молчали и дальше. Ровно до того момента, пока гнома не опустилась на землю возле костра, садясь не рядом с драконицей, запахнувшейся в плащ гномы, а поодаль. Подальше.
- Фрейя.
- М?
Пауза. Будто драконица собиралась с мыслями. Или сомневалась, что ей стоит говорить то, что она хочет сказать. Но  у нее было время подумать. Было время порыдать, по крайней мере не вслух. И не так, чтобы это было совсем заметно. Достаточно времени в дороге, чтобы помолчать и подумать. Подумать много. О тех вещах, о которых раньше Грун не задумывалась, считая, что это темы для тех, кто прожил уже много сотен лет, а не всего лишь шесть. Это были те самые мысли, которые постигали тех, кто назывался взрослым. Тем, кем себя Грун не считала, ведь она была просто кузнецом. Кузнецом. До поры, до времени. Сейчас она не столько перестала им быть, сколько добавила себе еще одну профессию. Дракон. Тот самый, который дышит огнем. Который похищает принцесс. Спит на горе из золотых монет. Это была не столько горькая правда, сколько истина. Всегда остающаяся где-то возле затылка, на дальних границах мозга и памяти. Но это был факт. Который никак не изменился после Аварина. Он просто всегда был. Не говоря уже о том, что драконом Грун была с самого начала. И испуганные взгляды, крики, сдержанное общение, все это было и в самом начале.
Ее боялись. Ее боятся. Ее будут бояться.
Она еле слышно выдохнула.
- Я хочу сделать это сама. - произносит черноволосая, не поднимая взгляда с костра в момент, когда эта фраза слетает с ее губ, но уже чуть позже взглянув на гному — Без тебя. Без Летти. Хочу узнать все сама. И решить что дальше делать тоже сама. -
Дворик, окруженный стенами, резко замолчал. Только свист ветра, слышимый где-то вдалеке. И треск костра. Смущенный взгляд. Будто то, что сказала драконица, было чем-то постыдным. Но ей это было нужно. Не отвлечься, не забить голову работой, как было в прошлый раз. А дойти до конца, и тогда уже понять, кто она такая на самом деле. Потому что вариантов было не так уж много. Она была человеком, она была драконом, она была дочерью и она была любовницей. Кто именно дойдет до конца, был хороший вопрос. И на него Груне очень хотелось узнать ответ. Все это она и хотела сказать гноме. Очень хотела. Но не могла выразить. Из-за чего обрывки фраз, слова, выходили топорными. Будто вместо кузнечного молота ей приходилось использовать для ковки этих самых слов два крупных камня и гвоздь. Выходило отвратно. Непонятно. Эгоистично. Странно. И опущенный в сторону взгляд только подтверждал догадку о том, что сказать она хотела что-то другое. Но еще прежде чем появилась возможность сказать хоть что-то, драконица добавила еще одну фразу.
- М.... Можно...Я оставлю его себе? - произносит она, крепко-крепко держась за плащ. Гномий плащ. - Пожалуйста?

Отредактировано Grun (2020-04-02 13:11:29)