Как будто наступила ночь. Ромка не уверен.
Кажется, что теперь темно всегда.

Вот, к примеру, газовая лампа в лифте. Она молчаливым, но ярким укором освещает часть стены, безукоризненной, суконной, мягкой. Отвлекает внимание от остального мира, злорадно отдает его на растерзание темноты, а там видно, насколько ржавым и гадким может быть тьма. Мальчишка физически ощущал, как эта темнота проникала в кожу, изъедала её, превращала тело в ледяной кристалл сумасшедшего спокойствия, а время — в песок.

В темноте — тень. В тени взгляд, глаза, что-то из другого измерения.
Де Бо притихший, ершистый. Завтра. Или уже завтра? Сегодня — завтра? Не помню, — шевелится мысль.

Он парит над полом лифта, но опускается вместе с ним.
В лифте табличка с текстом. Много красивого текста, каллиграфического шрифта, но смысл довольно банален — ведите себя прилично, заведение ни за что ответственности не несёт, детям в казино нельзя.
Я ребенок, — думает Ромка. Мне сюда нельзя. Казино не несёт ответственности.
Всё, что не даёт сбежать — эта лампа. За круг света выходить не хочется. Неуютно.

Лампа отсекает от света сваленные в кучу бумаги, битые бутылки, грязную пепельницу. Кажется, кровь. Что-то чёрное, тревожное. Темнота, заботливо выпущенная на волю светом дешевой, потрепанной потолочной лампы, поглотила тревогу, удержала в себе. Ромка слушает, как скрипит лифт, как медленно, словно пытка, тянутся верёвки, тянется спуск.

— Вы отважный юноша, господин де Бо. Мы и надеяться не смели.
Голос из темноты. Оттуда, где тревожно.
— Не много же надо отваги, чтобы придти поиграть.
Ромка отвечает скучно, спокойно. Что ему до этих дельцов? Он пришёл сюда, потому что его звали.
— Живой огонёк хаоса, чьё присутствие изгибает удачу, что твой мальчишка, пытающийся порвать леску. Она натягивается, истончается, но не рвётся. Вы, господин де Бо, тот маленький камешек, который нам подарит прекрасные, идеальные геометрически круги на воде.

Ромка зажмурился, покачал головой из стороны в сторону, разминая шею. Открыв глаза, он вдруг как-то чётко понял, осознал, увидел — света для того, чтобы разогнать темноту, хватит и без одинокой потолочной лампы. Она и так была достаточно яркой, и темно вокруг не могло быть в принципе; и для мальчишки было загадкой, как он смог перепутать всепоглощающую тьму с заносчивым, но безобидным полумраком. Если честно, здесь даже слишком светло.

— Впрочем, — голос, тьма-тревога, не унимается. В лифте кресло, чёрный человек там. — Впрочем, вы искали нас долго, трудно и безуспешно. Всё вам, молодой человек, забавы, всё игрушки. А у нас, сами понимаете, серьёзное заведение, хотя, иронично, именно игра — наша цель. Игра — это ведь то, ради чего все мы, в сущности, воплощены, не находите? Безделица, развлечение, но игра не может быть редуцирована к феноменам культуры, поскольку она древнее их и наблюдается еще у животных. Напротив, сама культура имеет игровую природу. Речь. Миф. Война. Законы. Правила.
— Больно заумно излагаешь, дядя, — буркнул Роман.
— Вы не в настроении? Понимаю. Нервничаете.
— Ничуть.
Он соглал.
Собеседник знал о том, что он солгал.
— Де Бо. Мы слышали это имя.
Ромка пожал плечами.
— Вы слышали обо мне. Конечно.
— О, не забегайте вперёд, не забегайте вперёд. Мы слышали о де Бо, как он был и как он канул в тень. Будет очень интересно.
Мальчик не ответил.
— Дело ваше. Дар богини — серьёзная ставка, юный де Бо. Ваш проигрыш несказанно обогатит заведение. Что бы вам там ни врали, Лёгкий Путь — самый лучший путь. Уж вам-то не знать.
Мальчик не ответил.

Лифт дёрнулся, остановился. Последнее быстрое эхо забрало с собой скрип верёвок и грохот открывающейся двери.
Мальчик вышел наружу, поправил одежду и привычно сунул руки в карманы. Правая рука тут же нащупала что-то холодное и твёрдное.

Фишка. Нет, не фишка — жетон. Белый, с чёрными рунными прожилками по окружности. Они отливают синим.
И номер.

Двойка.

Роман сжал фишку в кулаке. Зажмурился. Против воли, на глазах выступили слезинки.
И, наверное, впервые в жизни захотелось сорваться и убежать прочь.

Но вместо этого Ромка, ни на что не отвлекаясь, пошёл к столу — он почему-то знал, к какому нужно — и без церемоний сел за свободное место. Напротив уже сидел какой-то организм, на вид непонятный. Морда у него была потерянная и почему-то смутно знакомая. Но хаосёнок понимал, что чувствам здесь доверять нельзя.
— Привет, дядя, — буднично сказал он, улыбаясь. — В первый раз здесь?
Но ни весёлый тон, ни расслабленная поза не могли скрыть нервозность.
Тон был слишком весёлый, а расслабленность — искусственная.

За спиной сидящего за столом собеседника выдохнула дым улыбающаяся тень, а в тени на секунду моргнули глаза.

Отредактировано R.B. (2020-03-22 09:46:27)

Наступила ночь и погрузила город в спячку. Столь глубокую и непробудную, что создавалось впечатление, будто никого живого в округе вовсе нет. Окрестности окутались безмолвной пеленой тишины. Настолько тихой, что в ней можно было уловить нечто загадочное или даже, быть может, почуять её. Ведь если бы ночные обитатели бродили в округе, от них бы исходил звук скрежета лап по поверхности, был бы ветер, тот бы колыхал ветви деревьев, копошась в их кроне, потревожил флюгер на крыше здания и унёс бы тишину с собой, словно рука, что протирает пыль. Трактиры, коих было двое на всё поселение, и те пустовали, ни из одного окна домов не исходил свет, и некому было развеять безмолвие своим присутствием, гомоном или разговорами. Другая тишина была гораздо громче и не было необходимости прилагать усилия для того, чтобы заметить присутствие незваного гостя. Человек продвигался по бульвару, иногда задевая щебень на своём пути, чем нарушал установившийся покой.
«Воображение помогает выжить. Находясь в темноте, не нужно бояться пользоваться им. Ну, или факелом». Эту фразу немёртвый повторял сам себе постоянно, если не каждый раз, как оказывался во мраке. Он знал, что в городе факел скорее окажется помехой, нежели послужит на пользу. Посему продвигался крайне не спеша, почти что наощупь и, очевидно, пользовался воображением. Интересно, какая тварь может прятаться за очередным поворотом и что именно выжидает во тьме? Стоит вообразить, как тут же рефлекторно хватаешься за эфес меча, что спокойно лежит в ножнах и ждёт своего часа. Но если быть таким параноиком, то любой шорох может заставить сойти с ума, так что проще абстрагироваться и не обращать внимание. Рыцарю такой подход известен, как никому другому. «То, что можно почуять и потрогать, следует считать реальным. Остальное – отвлекающие факторы».

Вот, например, дом с крышей из черепицы, что расположился аккурат между двумя зданиями, которые будто сдавливают его в тисках. Его точно можно почувствовать и потрогать. В темноте сказать трудно, но он наверняка переживает свои не лучшие годы, стоит лишь взглянуть на обугленный каркас, отвалившуюся вывеску или разбитые окна. Всё же, было в нём что-то загадочное и притягательное, то, ради чего рыцарь и продвигался по собственному маршруту вплоть до точки назначения. Как бы сумбурно это ни выглядело, но судя по всему, это потерпевшее кризис здание и является его предназначением на сегодня. Вывеска, что держалась из последних сил на одном креплении, предательски скрипнула, нарушив установившуюся тишину, стоило немёртвому подойти к дому поближе. Должно быть, на ней было написано что-нибудь, что местные обитатели с лёгкостью могли прочесть, но облачённый в доспехи мертвец не мог. Уже который год тот бродит по этому миру в поисках своей конечной цели, но всё никак не может выучить язык и научиться писать. Что неудивительно, то разговаривать и понимать других людей труда у него не составляет. Он потоптался на месте, парой неловких движений вытер грязь с ботинок о край коряги, что находилась на земле и приблизился ко входной двери. Нужно сказать, что выглядела дверь, если не всё здание, крайне неуместно, если сравнивать с архитектурой поселения. Ведь рыцарю проще было поверить, что такой вход скорее поставят куда-нибудь в сарай или конюшню, нежели в жилой дом. Сколоченная из полусгнивших досок дверь, с тяжёлым замком. Неудивительно, ведь кто станет оставлять проход незапертым? Кто бы ни закрыл её, он явно намекал: «Никого нет дома! Уходите!». Тем не менее, для немёртвого такая простая защита преградой не являлась. Звук удара разлетелся на далёкое расстояние гулким хлопком, также, как и древесные щепки, после чего прозвучал очередной хлопок – то, что осталось от двери распахнулось и ещё громче вдарило по стене изнутри. Кажется, закованный в доспехи рыцарь немного перестарался и разбудил какого-нибудь зеваку, но его это волновало мало. Главное то, что пинок как обычно послужил универсальным инструментом и принёс свои плоды.
Изнутри рыцаря встретил порыв прохладного ветра, что врезался в прорезь шлема, запах сырости и затхлости пробивался через ноздри, серые тона интерьера вселяли тоску, а финальным штрихом была паутина во всяко-разных углах. Немёртвый вошёл внутрь, обнажив свой клинок. Стоило тому пройти пару шагов по полу, что неприятным шуршанием отзывался на каждый шаг, то увидел проход в подвал, который был ещё темнее, чем любая подворотня окраины города. Не хватало ещё торчащих костей из-под земли для пущего эффекта. Тяжело вздохнув, рыцарь осознал, что без факела всё же не обойтись. Но вот ведь беда, создавать светило не из чего. Именно в такие моменты приходится обращаться к магии, которую тот крайне недолюбливал, ведь ею мертвец владеет исключительно из-за проклятия, что висит на нём тяжёлым бременем. Он какое-то время простоял над лестницей, после чего сотворил крайне простой пас руками, да на кончике указательного пальца загорелся маленький огонёк, такой, что мог сдуться от любого порыва ветра. Но тот не сдувался. И направился рыцарь на встречу темноте с импровизированным, небольшим источником света. Но долго в ней пробыть тому не потребовалось, ведь на удивление, в какой-то момент взору ему предстало тусклое неоновое свечение фиолетового цвета. Оно доносилось откуда-то из-за угла и невзрачно мерцало. Стоило рыцарю зайти за угол подвала, то вместо обыкновенной норы "кикиморы", на истребление которой тот взял заказ, там удобно расположилась витрина, парадный вход и яркая вывеска. Наверняка на ней было написано что-нибудь вроде «Казино Лёгкий Путь», но откуда немёртвому было знать?  В общем и целом, картина складывалась крайне неясной, и в тускло освещённом помещении, где находился протагонист, тот взял на себя смелость придаться раздумьям, покуда до него доносились отголоски всяко-разных звуков из заведения. «Иллюзия. Или я свихнулся. Говорили мне, что отсутствие слаженного сна влияет на здоровье. А может, заказчик языком потрепать любитель? Потому-то и отказался аванс давать, ибо нет никакой кикиморы. Но раз нет, с чего бы людям шумиху поднимать и ночью не высовываться никуда? Или же по пути я попал в какую-то аномалию, да не прознал…». За сим занятием мертвец в доспехах не заметил, как успел погасить пламя и навернуть с десяток кругов, прежде чем прийти к выводу, что грех не проверить, что находится по ту сторону. Тот чуть было не хлопнул кулаком об ладонь, как вспомнил, что всё также сжимает в руке свой полуторный меч. Решено, внедряться в череду захватывающих событий рыцарь станет также, как поступил с жалкой входной дверью наверху. Но вот стоило ему размяться, поправить заклёпку и вдарить ногой, что есть мощи, тот жалко принялся подпрыгивать на одной конечности, при этом завывая, и что-то наговаривая себе под нос. Тогда же ему пришло осознание, что дверь открывается на себя. Вот трудно немёртвому было обратить внимание на петли и расположение ручки? Да и эта дверь, в отличие от прежней, хилой уж никак не являлась, она явно была сколочена из свежих досок и обрамлена металлической оправой. Тем не менее, после стука гул внутри не замер, а значит, кто бы внутри ни был, они либо особо не обратили внимание, либо не услышали. А значит, вариант с эффектным появлением откладывается в сторону и придётся воспользоваться варварским методом! Дёрнуть ручку и войти, как цивилизованный гражданин. С мечом в руках и укутанным в доспехи.
Внутри, к удивлению Безымянного, того встретила вполне себе благоприятная атмосфера. Входная дверь даже не стала предательски трещать и отодвигаться с громким скрипом, что немного огорчило рыцаря. Но теплота быстро заставила огорчение померкнуть, ровно также, как и прежнее ощущение сырости и озноба по всему телу. Носа коснулось странное чувство, вызванное тонким запахом пряностей, что витал в воздухе, чуть ли не заставляя новоявленного гостя чихнуть. Якобы разрывая момент, к тому обратились размеренным и бесполым голосом из другого конца зала.
- Приветствуем в казино Лёгкий Путь, - немёртвый молчал.
- Вы у нас не впервой, - выждав какую-то паузу, голос из-под капюшона продолжил, – Почему в тот раз не согласились сыграть? – в ответ рыцарь лишь издал звук, схожий с рычанием или многозначительным «хмм».
- Впрочем, не важно. Главное то, что вы уделили почтение тем, что вновь посетили наше чудное заведение! Извольте узнать, доводилось ли вам иметь дело с азартными играми? – Видимо, человека, если его можно так назвать, что восседал за стойкой, совсем не заботил тот факт, что возможный клиент вооружён. Решив, что стоит всё же выразить хоть малейшее уважение, гость спрятал меч в ножны.
- Да, - не раздумывая, ответил Безымянный. Возможно, понятия "азартных игр" различались с тем, что имела в виду персона за столом, но это не важно. Главное то, что отличить покер от метания отрубленной головы из рук в руки тот отличить сможет.
- Ранее вам были озвучены условия игры и остальные формальности, посему вы должны примерно понимать, на что идёте, - проверяя внутреннюю полость столешницы, заявил голос за капюшоном. При чём сказано это было если не грубо, то без уважения к посетителю. – Как ваше имя?
- Э-э-э… - захотелось почесать затылок или же сухо откашляться. Немёртвому было неловко. Он беглым взглядом осмотрел полки, усеянные всякой утварью, задержал свой взгляд на кончиках своих ботинок и вспомнил, какая вкусная была телятина на прошлой неделе. – Запишите Уилл Смит, - Кажется, регистратор взглянул на гостя исподлобья со взглядом, как у недовольной библиотекарши.
- Какое ваше сокровенное желание, мистер Смит? – Сейчас охотнику на чудовищ хотелось лишь расправиться со своей задачей, доложить об этом заказчику, получить свою награду и отправиться спать. Необязательно в именно таком порядке. Человек за стойкой, поняв, что без вмешательства посетитель навряд-ли решится, предложил свою помощь. Читать рыцарь не умел, так что множество вариантов ставок было озвучено непосредственно регистратором.
- Моя ставка – боль. Потенциальный выигрыш – навыки письма и чтения, - наклонив голову, молвил он. Для большинства людей может показаться, что такая ставка является чем-то абсурдным и малосущественным. Но для немёртвого ситуация обстоит совершенно иначе. «Порой я снимаю латную перчатку и позволяю спичке обжечь свои пальцы, дабы почувствовать хоть что-либо. Ведь лучше чувствовать боль, чем совсем ничего. И я до сих пор колеблюсь в догадках, правильный ли мой выбор. Стоит ли заранее прощаться с чувством боли? Я не смогу почувствовать, как на теле появляются новые шрамы, будь то телесные или духовные, вес всей разгрузки не будет натирать израненное тело, и что самое важное… Останусь ли я собой?»

А потом сомнения сменились азартным предвкушением. Оно немного подпортилось от того, что оружие пришлось оставить у входа, но гомон крайне маленького количества людей всё исправил. Возможно, потому, что рыцарь не любил большие скопления народа, тут он мог чувствовать себя достаточно комфортно. Что странно, снаружи, то есть в подвале, он был готов поклясться, что внутри не меньше десятка людей. В то время, когда в тусклом помещении находилось всего три человека, не считая персонала, и все за одним игральным столом. Посему выбирать, в какую игру он станет играть, не пришлось. Несомненно, тот мог бы занять укромное местечко вдали и дожидаться прихода других гостей, но смысла в этом было немного. Интерьер помещения и стойка со всяко-разной едой того ни разу не интересовали, ибо он знал, что ничего бесплатного не бывает. И отправился немёртвый к компании, выходя из полумрака, да побрякивая своими доспехами. Но в тот самый момент, как до спины одного из игроков оставалось подать рукой, он остановился. Освещение лампы над столом падало на него таким образом, что всё, что находилось выше торса, оставалось сокрытым в тени. Или полумраке. А остановился тот потому, что заметил, что всё это время в руке держал жетон. Увесистый, чёрного цвета, с прожилками оранжевого цвета, которые переливались от янтарного оттенка до пламенного, стоило рыцарю повертеть тот в руках. А в центре белым цветом была высечена цифра 4. Решив, что не стоит заострять внимание на сим предмете, нежить подняла голову. Он осмотрел присутствующих взглядом, в котором читалась мудрость, сжал кулак с жетоном покрепче и, покряхтев, обошёл седалища. Кресло отозвалось скрипучим звуком, стоило тому умастить свою тяжёлую тушу на оное. Захотелось вытереть коленки от припавшей пыли, но в латных перчатках толку будет мало. Может быть, придётся их снять, дабы быть способным принимать непосредственное участие в игре, если потребуется. Рыцарь вновь обвёл тяжёлым взглядом присутствующих. Каких только тварей земных он не видал, поэтому при виде ламии, молодого на вид парня и не совсем понятного организма, никакой реакции не последовало. Да и здороваться в его планы не входило. Вот когда на охоте какой-нибудь человек воспринимает Безымянного за угрозу, приходится оправдываться. Но не сейчас, ведь тот надеялся, что своим видом шальных мыслей у присутствующих не вызывает.

Роман давно искал это место. Он, по правде говоря, немножко боялся, когда спускался на лифте. Но после первого шага по мягкому ворсистому полу понял, что страх исчез. Здесь было интересно, а собравшиеся игроки — точно такие же ненормальные, как и он. Этого стоило ожидать, но почему-то осознание принесло облегчение. Атмосфера дышала неловкостью, что было неудивительно. И всё же было... ну, нормально. Сносно. Скучновато, одноразово, чуть-чуть фальшиво. И всё же нормально. Не страшно. Душновато только, эй, вот бы кто окошко открыл!

А потом всё куда-то делось, треснуло и рассыпалось. Собравшиеся здесь четыре отчаянных сегодня лишат друг друга самого дорогого, что у них есть. Оно уже сейчас им не принадлежит, оно воплощено в жетоне, оно находится в банке этого проклятого богами казино. Уже сейчас можно чувствовать себя голым, — и именно так себя Ромка и чувствовал. Что я тут делаю? — с тоской подумал он. Как я могу играть на это? Нет ничего под этим солнцем, что сравнится по ценности с тем, на что я играю.

Он оглядел собравшихся. Свет так падал, — стол был освещён хорошо, игроки находились в полумраке, а за их спинами пульсировала чернота. Да, были часы, были двери, в этой черноте были столы, люди, предметы, но она была черна и пуста. Свет так падал, что собравшиеся казались серыми, тусклыми, теми, у кого сквозь дыру в кармане укатился хранимый с самого детства талисман.

Роман расхохотался. Смех утонул в черноте, вскинулся последним всплеском утопающего в коротком эхе.
Мальчик закрыл лицо ладошками.

Отсмеялся.

— Откройте, — глухо процедил он, не убирая рук.

Из тьмы за спиной выступил лакей-распорядитель, раскрыл мешочек, бросил туда кубики и подал Роману стакан. Мальчик не следил за его манипуляциями, смотрел в сторону. Забрал стакан. И всё же не удержался, взглянул в лицо лакею. Лицо того было любезным. Ромка отвернулся. На столе замерла, словно чего-то ждала, статуя-химера. Казалась алчной, выражение её морды был непостижимым; наверное, так драконы смотрят на сожжённые ими города. Хаосёнок легко тряхнул стаканом. И с силой опустил его на доску.

Затем поднял стакан.

Две шестёрки, две тройки. Двойка. Ставки сделаны, ставок больше нет. Да, Двойка?
Он схватил дайс с двойкой и бросил назад в стакан. Потом вздохнул и закинул туда ещё и две тройки.
Потряс стаканом и выкинул на стол следующее:

— Сет, — озвучил он за мгновение до того, как это должен был сделать крупье.
К горлу тошнотой подкатила паника.

Отредактировано R.B. (2020-04-06 00:56:26)

Пожалуй, в этом была некая ирония - игрок, которого они ждали дольше всего, покидает их компанию первым. Глядя на то, как жетон неудачливого незнакомца исчез в желудке химеры, оставив после себя лишь зловещее напоминание в виде легкого дыма, девушка не могла не подумать о том, что же теперь станет с рыцарем. Ощущая привкус пустоты на душе, и стараясь не задумываться ни о рыцаре, ни о неведомых руках и тени, что исчезли вместе в ним, нага в очередной раз попыталась сконцентрироваться на чем-то более важным. На новом броске Кертиса.

Пара. Будь она на его месте, то наверное, перебросила бы единицу, шестерку и четверку. Или быть может двойку и шестерку ...
– Сразу все можно?
Моргнув, нага медленно перевела на него алый взгляд. Кубики, словно смеясь над прошлой удачей парня, лежали на столе в лёгком хаосе, так и не выдав ни одной комбинации. И почему-то, нага не испытывала никакой радости по этому поводу. Наверное картина того, как серое тело уволакивают в темноту уж слишком сильно засела в голове.

— Сет четвёрок!
У него же дела обстояли лучше.
Теперь проиграть теперь могли либо Кертис, либо она. Причем ей достаточно выбить любую комбинацию. Нага не ощущала особого беспокойства за свои кубики, но в тоже время чувствовала, как следующим своим действием она приговорит незнакомого ей парня к ... к чему-то ей неизвестному. Но скорее всего малоприятному. Стоило ли ей испытывать угрызение совести? Должна ли она хоть что-то чувствовать? Рука, что мягко сжимала стакан замерла. В глазах девушки читалось гораздо больше мыслей, чем должно быть у кого-то, кому просто надо кинуть кубики. На какой-то миг взгляд девушки сосредоточился на парне. Что-то в нем изменилось. Однако извинений, или каких либо слов не последовало. Без каких-либо эмоций на лице, нага сделала свой бросок. 

- Малый стрит! - звонко провозгласил крупье. Судя по всему, эта комбинация немного прицепилась к наге. Однако все что она могла делать, это молча смотреть в стол, не решаясь перевести свой взгляд на соигрока, которого она невольно обрекла на невеселую участь.

Отредактировано Rasahti (2020-04-29 14:08:04)

Надоело.
Всё.

Раздражение подошло к крайней точке. Захотелось перекинуть стол, изрезать сукно, поджечь портьеры.
Ромка встал, не заботясь о приличиях, о каком-то новом слове, деле, выгоде. Он схватил стакан и выплеснул кости на стол.

[dice=3872-1936-9680-11616-3872-5:6:0:Бросаем.]

Четыре четвёрки смотрели на него. Издевались.

— Опять двойка, — сказал он невпопад.
— Всегда двойка, — ответил ему крупье.

Ромка знал, что он имеет в виду.
Он взял кость с двоечкой, опустил в стакан. Несколько раз дёрнул им туда-сюда, перевернул.

На итоговый результат он смотреть боялся.
А когда всё же решился и взглянул, то увидел именно то, чего боялся.

[dice=3872-1:6:0:Двойка]

— Всегда двойка, — эхом отозвался мальчик.

— Каре четвёрок! — сказал крупье.

Стремилась пьеса к концу.
Только развязку, видно, писал какой-то садист.

Отредактировано R.B. (2020-04-29 17:11:31)

Холодно.
Вздрогнув, девушка резко открыла глаза. Тело слушалось плохо. Словно она проползла целый марафон, и усталость тяжелой ношей прицепилась к каждой клетке ее тела. Кое-как привстав, опираясь рукой о гладкую поверхность пола, единственное, что она помнила, это неудачно выпавшие кубики, и прикосновение неприятных, чуждых ей рук. Значит … настало время платить по долгам? Мурашки пробежали по всему ослабленному телу, заставляя нагу в страхе оглядываться по сторонам. Но никого не было. Ее окружала лишь разъедающая душу тьма и давящая на барабанные перепонки тишина.
Глупо было винить себя в том, чего она уже не могла изменить. Но тем не мнее это было единственное, что она могла делать. С застрявшем в горле комком, нага обняла хвост и уткнулась в него лицом. Она лишь хотела друга. Но, у судьбы были другие планы на это. Может это и к лучшему. После того что она сделала, она вряд ли имеет право на друга. Ногти грубо впились в змеиную кожу, оставляя на ней глубокие вмятины.
Наполненный болью крик эхом раздался в голове. Воспоминания того, как змеиные зубы раздирают в клочья нежную кожу, наполняя все тело ядом, заиграли перед глазами настолько ясно, будто это происходило на самом деле. Лицо, некогда смеявшееся с добродушной улыбкой над неловкостью подруги, было теперь перекошено от боли. Изодранное тело, лежащее в смеси из крови и вывернутого желудка, смотрело на нагу полуживыми глазами, в которых все еще можно было прочесть непонимание происходящего. И это все ее вина.
Ногти сильнее вгрызались в кожу, однако нага даже не почувствовала боли, несмотря на тонкую струйку крови. Она просто мертвый груз. Было безумно эгоистично даже подумать о том, чтобы прекратить свое одиночество. Она, несомненно, заслужила его. Она всегда была одна. Это все, чего она достойна. Даже другие голоса в голове соглашались с этим.
Погружаясь в пучину самоненависти, растворяя свою душу в отчаянии девушка не замечала, как темнота пожирала последнее остатки видимого пространства, до момента, когда она не могла разглядеть даже свои пальцы. Но это уже не имело значения. Ведь она в любом случае не видела ничего кроме одних и тех же воспоминаний, что проезжали по ее душе битым стеклом, заставляя рот открываться в беззвучном крике.
Зачем? К чему все это? Почему она продолжает вновь и вновь, протыкая свое тело об те же самые ошибки? У нее нет ничего. Ни цели. Ни желания.
Как же она хотела бы просто ничего не чувствовать. Потеряться в воздушном пространстве, и никогда не вернуться на землю. Просто перестать существовать и забыться. Это все ее вина. Потому что она такая. Выворачиваясь наизнанку, и захлебываясь в своих эмоциях, как никогда ярче ощущая пустоту души, девушка зарыдала в истерике. Но ничего кроме наполненного болью криком она не слышала.

А оторванный рассудок, что бился в бессмысленной агонии медленно поглощал чей-то рот.