Грун, прикрыв глаза, медленно втянула холодный воздух, стоя посреди того, что осталось от деревушки. Еще при первом визите она выглядела паршиво, но сейчас, спустя - Сколько там месяцев? - ее скоро будет уже нельзя отличить от любой другой древней деревни. Возможно, вернись сюда люди, все было бы по-другому. Домики бы восстановили. Засыпали бы землей ту дыру, сквозь которую еще виднелась амальгама из тел, в прошлом сентябре певшая свои нечестивые песни. Возможно, кто-то был нашел здесь дом. Но, судя по тому, что вчера две путешественницы пришли в эту спящую деревушку ближе к ночи, не увидев ни одного огонька, а утром не услышали ни крика петуха, ни человеческой речи, Висте суждено было сгинуть.
Девица в черном потянулась, вытягивая руки вверх. Ночь была довольно тихой, даже слишком тихой, но заснуть толком не удалось, из-за чего мешки под глазами снова стали появляться. Единственной причиной, по которой она встала, было солнце. Солнце и свет нужны были, чтобы начать поиски. Так что, стоило первым лучам появиться, Груня вышла из дома, тихо, стараясь не будить Фрейю, и потопала к ближайшей хижине.
Трудно сказать, что именно она искала. Наверное, хоть что-нибудь. Память плохо держалась в голове, если дело касалось этого поселения, но хоть какое-то отличие драконица должна была заметить. Тогда это была опустевшая деревенька, теперь же это был опустевший остов деревеньки. Первый же дом, в который зашла Грун, это подтверждал — крыша этого домишки уже успела провалиться, и часть ее теперь лежала большими бревнами на полу, пропуская свет. Пусто.
Следующий.
Она выходит, осматривается. Идет к следующему дому, подходя ближе к ратуше. Та все еще далеко, но в нее Грун хочет заходить в последнюю очередь. Не потому, что там были эти самые тела, или потому что ее терзала мысль, что стоит ей зайти, то вспомнится плохое. Например, то, как она резала Мишель. Сейчас это уже не имело значения, ведь волшебница была мертва, и именно это мозг и подсказывал Грун, но та до сих пор не могла себя простить за новый шрам на теле колдуньи. Что-то, что заставляло ее каждый раз останавливаться, стоило ладони коснуться шрама. Теперь уже не важно. Теперь уже все равно. Но идти в ратушу не хотелось.
Еще один дом. Пустой, сохранившийся. Пахнущий мхом, с незапертой дверью и еще одним проемом, уходящим чуть дальше, в сарайчик-пристройку. Драконица делает еще несколько шагов, осматривается. Труп свиньи. Лежит. Уже изрядно подразложившийся, растасканный по частям чем-то, что решило сюда зайти уже после всей заварушки, видимо. Интересно, почему никто не воспользовался дохлой свиньей? Так бы в овраге была куча человеческих тел и одна свиная голова.
На эту шутку в своей голове Груня даже не дернулась. Просто медленно уплыла обратно в дверной проем, откуда пришла и, докоснувшись до ручки дверцы, ведущей уже на улицу, толкнула ее. Не вышло. Кажется, она просто немного застряла. Толкнула чуть сильнее. Вдох. Выдох. Не поддается. Толкнула еще сильнее.
Раздался грохот. Не такой, чтобы прямо совсем громогласный, но вот слетевшая с петель дверь упала на землю с довольно таки заметным звучанием разбитой гнилой древесины и железных петель.
- Скорм. - грустно констатировала драконица, держа в руке простенькую дверную ручку из железа, после чего отпустила ее и глянула в сторону дома, где спала гнома.
«Я ее разбудила.»
Еще один вздох. Следующий дом. И еще один. И еще один, пока они не закончатся. Но пока — только небольшой домишко, довольно маленький, но с чердаком. Грун всегда хотела себе чердак в мастерской. С этими мыслями она отпирает очередную дверь, наблюдая перевернутый стол, темные пятна крови, довольно крупные, и такой же темный узор на стене. Кажется, здесь кто-то умер. И, конечно, трупов не было. Уже никаких трупов не было. Не важно. Драконица ищет глазами проем в потолке, ведущий наверх и, быстро находя его, даже не пытается найти лестницу. Просто поднимает стол. Со скрипом двигает к дыре в потолке. Встает на стол. Поднимается, держится обеими руками за край, после чего подтягивается и, молча, осматривается уже на чердаке.
Пусто. Логично. Нисколько не уменьшает мотивацию идти и искать что-то, не понятно что, дальше. Но вздох все же срывается с губ драконицы. Наверное, это все-таки была глупая идея. Фрейе надо было сказать, что глупая. Груня бы опечалилась, но послушалась. А теперь она затащила в какой-то гниющий деревянный трупешник подругу, и та спит сейчас, вдыхая этот отвратительный запах, который нес ветер, и страдает.
Груня сделала еще несколько шагов. К оконцу, маленькому. Крохотному. Затем присела. Сначала на одно колено. Затем и вовсе плюхнувшись на задницу и держась за ноги обеими руками, схатившись за щиколотки. И странно смотря в оконце. Зачем Фрейя вообще с ней идет? Не конкретный вопрос. На него драконица знала ответ. Скорее, это был вопрос более общий. Более... концептуальный, что ли. Потому что можно быть сколько угодно дурындой, но не заметить желание свалить у гномы было невозможно. Но Грун даже не пыталась сказать гномке, что она свободна. Что может идти. Потому что слова «Я справлюсь» не казались правильными и подходящими. Нет. Будто надо было сказать что-то другое. Но что именно, непонятно.
И ответить на этот самый вопрос сейчас,сидя на чердаке, тоже не удалось. Мысли сбились, стоило на мгновение Висте уйти во мрак. Будто облако прошло над ней, но облака двигаются медленно. Они медленно затемняют, загораживая солнце, и медленно позволяют светилу и его лучам вернуться на землю. Это же затемнение было похоже на то, что над домиком пролетел орел, закрыв ненадолго своей тенью окошко, в которое смотрела Груня. То самое, в которое драконица сейчас смотрела с некой смесью непонимания и сомнений. Потому что ,кажется, сверху все-же что-то пролетело. Что-то большое.

Иногда случались такие моменты, когда Летти было невозможно понять. Большую часть времени создавалось такое впечатление, будто Грун она просто терпела и, наверное, в каком-то смысле это была правда. Ведь рогатенькая не была каким-то супермощным драконом, который был бы на одном уровне с Летис. То есть, к ней необязательно было относиться как к равной. Вероятно, не надо было даже как-то оберегать, за редким исключением, когда дела касались безопасности драконов остальных, тех, что обитали на Эноа. Так что, ждавшая оплеухи и вполне заслуженного рукоприкладства Грун, получила удар неожиданный и, можно сказать, поддых. Резкий, внезапный. И совершенно обескураживающий.
Силы будто вытянули. Если мгновение тому назад Груня готова была сделать хоть что-нибудь, держать оборону, отстаивать свои слова, то в руках драконицы побольше рогатая быстро обмякла, смотря пустым взглядом куда-то в небо и пытаясь понять, а что вообще сейчас происходит. Ее не ругали. Ее не били. Ей не пытались выставить какие-то претензии. Фрейя вполне четко была зла на нее, и у нее были свои причины, какими бы глупыми они ни казались со стороны большой огнедышащей ящерицы. И это было странно. Если бы у Груни было чуть больше времени на размышления, она бы сказала, что отсутствие наказания само по себе является наказанием, но сейчас на это времени будто бы не было.
Упоминание Хинри если не было добивающим ударом, то как минимум заставило ящерицу с севера проснуться, потому что взгляд ее оживился, а бровки Сильвы Кильн чуть дернулись вверх, выдавая взгляд грустный и виноватый, заметить который, правда, было довольно таки трудно, учитывая что драконицу еще обнимали.
- К.. Как видишь. - буркнула она, стоило в голове появиться воспоминаниям о диком холоде и о том, что было в Аварине. Это было словно срывание пластыря, за которым появлялись новые подробности, и подробности, связанные с дочкой Летис, не радовали вовсе. Заставив себя шмыгнуть носом, Грун сделала шаг назад, снова опустив голову, вырываясь из обнимашек и чуть толкая Летти в ее новом, зеленоволосом облике, к которому привыкнуть еще не удалось.
- Я... Эм... Не хотела ее обидеть. - вспоминая Аварин, и все еще не смотря на Летис, попыталась оправдаться девица  с длинными черными волосами, на лбу которой начали проступать капельки пота. Холодного. Потому что вот этот момент встречи с Хинриккой, она помнила четко.Все, начиная от головы Мишель, от воспоминаний о которой все еще становилось тошно и крайне неприятно, было в тумане. Ровно до момента встречи с Хинри. Кажется, там были рыцари. Были какие-то колдуны. Много стражи, много людей.  Много огня. А затем холод Синегорья, появившийся вместе с девочкой, которая была очень знакомой. Достаточно знакомой, чтобы Грун не было на нее плевать. И чтобы в ее голове появилась мысль, что сейчас ее начнут тыкать копьями. А потом тыкать копьями начнут и Хинри.
Так что, да. Грун сделала то, что сделала, не потому, что испытывала антипатию. А, скорее, даже наоборот. И прямо сейчас, наверное, стоило бы рассказать зачем она чуть ли не сожрала Хинри, а точнее, просто «положила ее в пасть», но вот внезапно появившаяся дворфа, которая была все это время здесь, сбила все мысли.
В особенности своим монологом.
Грун сглотнула.
Каждый раз, когда Фрейя произносила речь, это означало, что она не в настроении. И сейчас все было точно такой же случай. Оставляющий Грун в еще более разбитом состоянии, чем если бы Летти огрела ее по голове чем-нибудь тяжелым. Хотя, нет, в этом случае драконица бы чувствовала себя, наверное, лучше, потому что наконец-то нашелся бы хоть один человек, который бы решил попытаться ее наказать.
Стоило что-то сказать. Она даже раскрыла рот, чтобы прокричать что-то, но спина гномки была куда более эффективным останавливающим фактором. Потому что шаг за шагом, одна секунда за другой, Грун так и не придумала, что именно ей стоит делать. Кильн просто стояла, глядя вслед уходящей с таким взором, будто уходила Фрейя на войну, где она точно погибнет, и от того они никогда не смогут больше встретиться. Вряд ли та умела читать мысли. Вряд ли понимала точно, что именно имела ввиде жительница с гор, но где-то ближе к затылку, где-то на задворках разума, в голове драконицы все же теплилось понимание, что это не просто какая-то пафосная сцена. И что они, возможно, уже действительно больше никогда не встретятся. Ну или уже будут другими, когда это случится.
Грун выдохнула. Почувствовала какое-то присутствие, чуть правее от себя, позади. Точно такой же свидетель уходящей гномки, разве что молчавший. Плечи рогатой драконицы, прячущейся под другой личиной, слегка опустились.
- Пока. -
Выдать что-то крутое не удалось. У Грун никогда этого не получалось. Вышло только посмотреть вслед подруге, которая будто бы сваливала навсегда. И почему-то сама Груня в это верила.

Уход Фрейи казался чем-то уровня конца эпохи. Точно Грун не могла сказать, почему именно. Может быть, момент был такой. Может, вся ее жизнь просто менялась и гномке в этой самой новой жизни не было места, от чего та и уходила, а расставание казалось таким напряженным и разбивающим сердце. Можно было еще много думать на эту тему, стоя как вкопанная посреди пустой деревни, если бы не фраза Летис, заставившая рогатую в чужом, уже не таком любимом облике, привязавшимся к ней, опустить взгляд и задуматься над сказанным.
В этом плане гноме действительно было хорошо. Та знала, чем является это самое «правильно», и просто шла вперед. Драконица с Синегорья же, даже если бы ей ткнули этой самой правильностью в нос, вряд ли смогла ее разобрать. Вряд ли вообще она могла сейчас нормально размышлять о чем-то высоком, о справедливости или о правильности. Нет, события последнего месяца вообще воспринимались как плохой сон, и казалось, что стоит Грун вернуться в Аварин, там будет все та же мастерская. А если подождать до вечера, к ней зайдет Мишель, поздоровается, поцелует, спросит как дела, а Грун ей ответит, что ничего новенького, и у нее все еще висит тонна заказов, которые надо сделать. Они попьют чай. Может, немного прогуляются вместе. И все будет хорошо.
- Не... Не думаю. - тихо, будто для себя, отвечая на слова о новой встрече, бубнит, чуть опустив веки, драконица, пялясь в грязь. По крайней мере, те самые Грун и Фрейя точно не встретятся. Это будут уже какие-то новые Фрейя и Грун. Какие точно, сказать было трудно, но точно не те самые. Правда, эту мысль продолжить не удалось, и стоило другой драконице окликнуть рогатую, та медленно перевела на нее взгляд, в котором читалась полная потерянность.
Ее взяли за руку. Кажется, ей хотели что-то сказать. И, наверное, с виду казалось, будто Грун стоит как истукан и просто пырится на Летис, пока та ей что-то рассказывает, хотя слова даже не долетают до ушей рогатой, чувствующей, что в последнее время слишком много вещей происходит. На самом деле, конечно, та слышала все. Да и понимала, наверное, тоже, в своей обычной наивной манере. Потому как после слов драконицы постарше уголки ее губ все же чуть растянулись в какой-то странной улыбке, которая сильно контрастировала с бровями домиком, намекающими на довольно печальное положение по шкале настроения.
Но она восстанавливалась. Постепенно. Медленно. Разговоры не давали времени на размышления, которое нужно было, но именно оттягивание этого процесса и позволяло шаг за шагом восстанавливать будто потерянные чувства.
А еще помог удар.
Ну, вряд ли это можно было назвать ударом. Грун помнила, опять же, как проходили тренировки, когда она попросила Летти ее натаскать с мечом, и как тогда было больно, поэтому прикладывание костяшек ко лбу вряд ли вообще можно было считать ударом. Просто это было довольно отрезвляющее действие для рогатой, которая засела слишком глубоко в свои размышления, из-за чего длинноволосая фигура слегка покачнулась, вырвала свою руку из пальцев Летти, а затем приложила обе ладошки ко лбу, глядя на драконицу постарше со смесью испуга и полнейшего непонимания, что происходит.
Читать эмоции по глазам Грун, учитывая ее особенности внешности, вообще было довольно тяжело. Во многом из-за взгляда, который был у дракоши крайне отрешенным, странноватым, и намекавшим скорее на крайнюю степень недосыпа. Поэтому и сейчас у нее был такой вид, будто рогатая находится в крайне степени испуганности, вплоть до варианта, когда та срывается с места и убегает в закат вместе с гномой, подальше от страшной дракоши. Что, наверное, имело бы смысл, в каком-то роде, если бы не слова про дружбу ранее, которые будто только сейчас дошли до Груни, и та медленно опустила руки со лба, чуть потерев его.
- Спасибо... - пробубнила она, опустив взгляд, чувствуя, как все же ей становится легче. Легче не в том плане, что она начинает забывать о том, что зажарила кучу людей ,устроила пожар, подставила практически каждого дракона на Эноа, потеряла подругу, потеряла возлюбленную, но... Легче.
- Д-да... Немножко. - добавляет она, сгибая локти, но все еще держа ладони на уровне груди, взглянула на Летис, дабы та словно по взгляду определила, что этот ступор у нее прошел. Потом опустила его.
Вопрос.
Что делать дальше?
Действительно хороший. Действительно важный. На него ответа не было. Потому что теперь все опять надо было делать заново. Если бы это было просто перебирание из города в город, Груня знала бы, чем занялась. Она бы купила немного земли. Лавку. Закупила бы инструментов. Начала бы искать клиентов. Благодаря фамилии, может, нашла кого-то из старых. Держалась бы на плаву.
Сейчас такого варианта не было.
- Я... Эм. Не знаю. - руки в бока, голова повернулась к горизонту, затем к центру деревни, стараясь не смотреть на Летис — Наверное, я ничего здесь не найду. -
Взгляд резко остекленел. Оба глазных яблока повернулись от края век к своему изначальному положению, смотря вперед, в пустоту, пока драконица проговаривала следующие слова:
- Наверное, надо просто двигаться вперед. Оставить позади Мишель. - небольшая пауза — И папу. -
Список можно было продолжать. Внешний вид, тон голоса. Эти вещи намекали на то, что там же, в нем же, есть еще имена. Фрейя, Летис, Хинрикка. Не так уж много знакомых, если начать их перечислять, но для Грун этот список был действительно большим. Учитывая, что толком с ней никто не общался, учитывая, что для большинства она была сумасбродной хозяйкой мастерской и кузницы, даже этот крохотный набор знакомых был достаточно большим. И все это стоило по крайней мере на какое-то время оставить позади. Может, на год. Может, меньше. С этой мыслью ладонь сама закрыла лицо Груни, зажмурившейся и постаравшейся не думать о том, что ей опять будет одиноко, после чего она взглянула на Летти, убрав руку.
- Наверное, попробую исчезнуть. - и чуть погодя, добавила с горечи и правдивости — Я все равно бесполезна. И не смогу найти никого. -
В ее словах была определенная нотка. Нотка обреченности. Нотка осознания, что сама по себе Грун не то чтобы не имеет желания найти убийц, покопаться в этом деле еще. Нет. Скорее, она прекрасно понимала, или считала себя, бездарем в этом деле. И в еще куче дел. За которые браться не стоило. И куда проще будет свернуться в клубок где-нибудь в Синегорье. И не вылезать. Подольше.
Да, хороший план.

С обнимашками спорить было трудно. Это был тот самый запрещенный прием для Грун, после которого рогатая, обычно, не могла уже сказать ничего поперек. Возможно, то сказывалось отсутствие общения с подобными себе или просто физического контакта, потому как даже в те дни, когда дракоша проводила свое время за наковальней, она все равно была одна. Не в том плане, что совершенно одна на отшибе. Но за все время пребывания в Аварине у нее не появилось толком друзей. Клиенты. Интересные, забавные, но клиенты, которые никак не поддерживали связь. Вряд ли они будут искать, что случилось с семьей Кильн после произошедших пожаров. Вряд ли вообще будут заморачиваться всем этим делом, скорее, просто найдут какую-нибудь новую кузню, и будут заходить туда. Друзья же, те, кто действительно мог прийти в гости, пообщаться, обнять, они были редкими. И их список уменьшался довольно быстро. ИЗ-за этого в тот момент, когда руки Летти обвили тельце Груни, та вздрогнула и слегка осела, будто подкосившись, но все же устояла, слегка сжавшись, отведя взгляд.
- Ш... Шпашибо.. - еле открывая рот тихо выдавила из себя дракоша младшая, явно смущенная, что можно было понять по сттранноватой улыбке на ее губах, которая, впрочем, намекала на то, что такое отношение ей приятно.
У нее все-таки был кто-то, кто был рад ей. Ну, не то чтобы рад каждой ее выходке или каждому ее появлянию, но кто-то, кому она просто нравилась. Не человек, такой же дракон. И, наверное, в этом был смысл. Ведь и Летис, и Грун, были одинаковыми монстрами.
Может, не стоило тогда вообще думать о том, чтобы заводить связи с теми, кто жил куда меньше? Может. Может быть.
Грун сглотнула. Затем еще раз взглянула на Летти. Все еще смущенная, все еще слегка сжавшаяся, крепко схватившаяся за локоть на левой руке, она, слегка опустив голову, как провинившийся подмастерье с бровками домиком, позволила себе лишь несколько секунд на размышления, выпалив ответ сумбурный, но все же понятный.
- Я... Я думаю, я справлюсь. Просто, я хотела проверить здесь еще пару мест. На всякий случай.
Сбивчиво, как обычно, себе на уме, но Грун все же вернула себе ту манеру речи, которая преследовала ее по жизни. Не властная и четкая, а рваная и малопонятная с первого взгляда, но постепенно становящаяся ясной, эта манера была предшественницей всех остальных отличий ящерицы с Синегорья, которая ни разу не подходила под определение дракона статного, вселяющего ужас, способного покорять города. Вряд ли Грун вообще была способна на что-то, похожее на управление Летис, под пятой которой была целая деревня. Хотя «деревня» звучало куда менее круто, чем «город». Но, не важно. Сравнения были сейчас лишними.
- Т-так что, я пока останусь тут. А потом, наверное, пойду в Ясновель. - продолжила Груня, опустив голову еще сильнее. Это не был план. Не четкая последовательность действий, но это было хоть что-то. И, кажется, в репликах ее все же чувствовалась нотка решимости. Даже не решимости, правда, а какого-то определенного желания остаться одной. Потому что ни появление Фрейи, ни прибытие Летис, похоже, пока не поправили то странное ощущение не до конца отполированного лезвия. Которое будто было в порядке, без единой царапины, но при этом все равно ощущалось липким, грязным. И которое стоило очистить, протереть, и только после этого отправляться в путь. Но такими вещами лучше заниматься в одиночку.
Наверное.
Грун точно не знала.