.
   Скромная тропа, на которой едва ли могли разойтись два человека, не столкнувшись плечами, тянулась вдоль редкого подлеска. Вытоптанная полоска земли, петлявшая мимо раскидистых кустарников и молодого орешника, то и дело закидывала свои щупальца в пролесок, где они терялись в зарослях, уходя в глухой лес. Излюбленный путь для охотников и грибников.
   Тракт расположился далеко правее. Через обширное поле, засеянное, недавно взошедшей, пшеницей можно было увидеть, как в подрагивающем, знойном воздухе вдоль него ползут темные точки – обоз в Росентаун. Огромное скопление телег, упряженные волами и лошадьми. То, что утром казалось грандиозным, теперь превратилось в шеренгу муравьев на горизонте, перебирающуюся из одного муравейника в другой.
   Тропа была безлюдной. Большинство стараются пройти здесь поутру, чтобы ко времени, когда солнце войдет в зенит, скрыться в прохладе леса.  Даже в начале лета зной бывает невыносим. Особенно когда после ночных ливней солнце слепит глаза, ползя по безоблачному небу. Серый, но еще совсем новый плащ, нечестно приобретенный в порту, был перекинут через плечо. Хоть Элеанор и привыкла прятать свою морду под капюшоном, но сейчас даже легкое платье казалось ей раскаленным и как никогда лишним.
   Развилка.
   Узкая тропа разделялась на две. Справа землистая полоска аккуратно рассекала поле поперек и уходила в сторону тракта, где сливалась с оживленной дорогой. Слева тропа более узкая, врезалась в пролесок, уводя куда-то на север.
Треск цикад заменил противный писк москитов, облюбовавших влажную лесную тень. И чем дальше в лес – тем крепче гонор этих крохотных кровопийц. Уходить с намеченного пути не хотелось, равно как и идти под зноем с медленно плетущимся караваном, ловя на себе косые, полные любопытства взгляды.
   Стоило переждать. Дождаться, когда зной уступит вечерней прохладе, а цокот копыт и скрип колес скроется где-то впереди. По ровной дороге можно брести и ночью, если погода снова не скроет небо тяжелыми тучами, что бывает довольно часто так близко к побережью.
Тропа оборвалась неглубоким оврагом, по каменистому дну которого бежал ручей. Тропинка ныряла под склон и так же выныривала на противоположном, теряясь в зарослях папоротника.
   Изучая взглядом дно оврага, уходящее куда-то вверх, альран что-то лепетала себе под нос, будто рядом с ней кто-то был, хотя вокруг нее лишь роилась стайка комаров. Крохотные кровопийцы противно попискивали в ухо, ища где можно пробиться через плотную шерсть и вдоволь напиться крови.
   Ноги то и дело скользили на мокрых камнях. Приходилось вскидывать руки и замирать, чтобы сохранить равновесие и не ободрать колени об отполированный сланец, а идти по краю оврага, значит продираться через высокий, чуть ниже груди, папоротник и грозные заросли терновника.
.
   Небольшая поляна на берегу ручья в ста метрах вверх по течению была залита солнцем и располагала к небольшому привалу. Казалось, что даже противных насекомых тут было в разы меньше, чем раньше. Прогорклая вонь перебродившего пива так и не отмылась полностью от старой стеклянной бутылки, найденной под одним из пирсов.
   Напившись вдоволь и наскоро перекусив тем немногим, что ей удалось собрать с собой в городе, альран откинулась спиной на валун, поросший шапкой ароматного мха. Запах был диковинным, даже немного дурманящим. Она ни раз чувствовала его в Рекне, проходя по торговым площадям и мимо лавок травников. Что-то среднее между розой и тимьяном.
   Казалось, что стоило закрыть глаза, как она провалится в беспамятство. Но она лишь настороженно выглядывала из-за камня, провожая взглядом незнакомца, которому тоже, судя по всему, приглянулась эта поляна. Рука уже рефлекторно сжимала рукоять простого, дешевого ножа, которым бедные крестьяне, обычно, не режут ничего тверже хлеба. Хоть она и понимала, что он ей не пригодится - с ним ей было не так тревожно. В любом случае, им можно было хотя бы напугать непрошеного гостя.

.
   В холщевой сумке захрустело стекло – не отрывая взгляда от гостя, она коленом промяла ее содержимое. Валун хоть и казался увесистым, но едва скрывал ее грудь, стоило ей подняться в полный рост. Несколько секунд она молча смотрела на алхимика. Иногда встряхивала головой, когда его образ начинал дергаться и плыть перед глазами.
   Ретироваться в чащу?
   Но почему она должна уступать ему свой привал? Она пришла сюда первая. И здесь очень приятно пахло. Достаточно веские причины, чтобы огрызнуться. В драку она лезла и за меньшее.
   Из сумки с шумом полилась вода. Бутылка, наполненная про запас окончательно раскололась. Теперь придется обходиться одной, воняющей скисшим пивом.
   - Ika kadama hora nahim!
   Она это ненавидела. Это было худшей частью ее дня. Что ему сказать? Поймет ли он ее лепет, срывающийся на полукрик и распугивающий птиц, доселе почевавших в раскидистых кронах. Она могла только нервно поглядывать то на его лицо, то на лезвие в его руке. Нервно хлестать хвостом низкую траву. Нервно водить острием своей заточки в сторону, призывая незнакомца не приближаться.
   Альран держала дистанцию.
   Мятый плащ, собравший на себе зелень от мятой травы и черно-бурые потертости грязи, она крепко прижимала к груди. Холщовая сумка висела на сгибе локтя и билась ей о колени, гремя стеклом. Острый осколок уже успел вспороть мокрое дно и ребром торчал наружу.
   - Maim reta di sahu kha ke tainu kaṭa di'anga... – голос стал тише. Местное недружелюбие отпечаталось во все еще распухшей губе. Шевелить ей было неудобно. Будто под нее засунули орех, который она то и дело нервозно пыталась достать языком и сплюнуть в траву.
У незнакомца волосы были не такими редкими, да и на подбородке не было уродливого окладистого клока волос. Они все для нее были на одно лицо.
   - Jisa di tuhanu zarurata hai uha lai ja'o ate cale ja'o.
   Еще несколько шагов назад и короткий кивок на валун.  Еще шаг, и она по колено провалилась в ручей, оступившись на скользких камнях.
   - Gana... – выругавшись, она вскинула руки, пытаясь сохранить равновесие. Подол плаща тотчас успел напитаться влагой и заметно потяжелеть в руках, заставив все внимание переключить на себя.
   Каверзные проклятия сыпались под нос, постепенно переходя то в скулеж, то в нервные смешки. Череда мелких неудач, порой, даже самых стойких может выбить из колеи и заставить судорожно выжимать потяжелевшую тряпку, стоя по колено в холодной воде. На секунду могло показаться, что существование непрошеного гостя стало вторичным и малозначимым, но две светящиеся точки то и дело косились на него, а хлесткий хвост шумно хлестал по поверхности ручья в такт любому резкому движению.

.
   Руки скрутили плащ в толстый жгут. Еще чуть-чуть, и мокрая ткань треснет и разойдется на бесполезные тряпки. Теперь же он спокойно покоился на сгибе локтя, подальше от водной глади. От мокрой шерсти стало едва различимо пахнуть псиной.
   Удивление и непонимание. То, что алхимик мог видеть во взгляде Элеанор, склонившей голову на бок, жадно хватающую навостренными ушами его слова. Жесты незнакомца говорили куда больше его рта, извергающего эти уродливые звуки. Звуки, которыми был наполнен весь Рекн и от которых раскалывалась голова.
   Медленно, не отрывая взгляда от медных кругляшей в его руке, альран вышла из воды и медленно приблизилась к незнакомцу. Так побитые собаки крадутся к руке, протягивающей им лакомство. Боязливо, осторожно, но все-же виляя хвостом. Сейчас он уже не внушал ей той опаски и скорее вызывал интерес. Отчасти тем, что он боялся ее больше, чем она его.
   - Dilacasapi nahim. – отрицательно покачала головой альран, внимательно осматривая алхимика, присматриваясь к его поклаже. Деньги ее явно не интересовали. Возможно, она даже не совсем понимала, что это такое.
   Душистый запах трав вблизи становился практически нестерпимым, заставляя ее то и дело чесать розовый нос.
   Из изуродованного прорехой мешка, она извлекла отколотое горлышко бутылки, подняла его на уровень глаз незнакомца и, разжав пальцы уронила прямо ему под ноги. Явно в этом казусе она винила его, а не собственную неуклюжесть. И, раз уж он ей что-то предлагал – было бы глупо отказаться от замены.
   - Tu mera riṇi hai. – в ее голосе можно было различить некоторый задор.
   Возможно это была шутка.
   Коротким кивком указав на флягу на его поясе, она громко чихнула. Запах ее добивал, заставив прикрыть чувствительный нос ладонью. Те, за кого она его сперва приняла обычно воняли вином и мочой. Типичный контингент, предпочитающий спарывать друг другу животы за горсть монет, а не набивать сумку травой, бродя по лесу. Типичный контингент, от которого стоило держаться подальше. Возможно только подсознательное отвращение к подобному не давали ей воспользоваться податливостью алхимика и не оставить его тут в одних портках и со вспоротым горлом.