Азир любила греться на солнышке.
Будучи жительницей Иш-Калафа, ламия привыкла к несносной жаре, а потому тепло материка воспринималось ею крайне снисходительно, и покуда люди старались не задерживаться на солнцепёке, пускай даже и со столь приятным, охлаждающим ветерком, принцесса-змея иной раз поступала совершенно иначе.
Вот и сейчас, раскинув руки, Азир... просто лежала и наслаждалась миром вокруг.

Её не тревожили непонятные звуки, поскольку она свято верила в собственный дар, предвещающий смертельные опасности.
Её не беспокоил голод, поскольку она никогда в жизни не отличалась хоть каким-нибудь обжорством, а нужды в употреблении пищи попросту не испытывала.
Её не волновала и грязь, так как она знала, что стоит ей, преисполнившись столь чистой и искренней энергии, разок «вспыхнуть», и на нежном, сиреневом теле не останется и пятнышка нехитрой скверны.

Посему — блажь и покой.
Хвост, изогнутый в скормовой дюжине мест, отдалённо напоминал сердечко; и по форме конечной композиции, и по цвету.
Левая ладошка лежала на животе и ме-едленно, неопределённо его гладила, иногда переходя на бок, правая — ласкала траву совсем рядом, с ритмом ещё больше неспешным (светящаяся золотом от избытка светлых, лёгких чувств, Азир невольно дарила мелким растениям заряд чистейшего волшебства, от которого на глазах расцветали цветы невиданными доселе бутонами).
Грудь вздымается, раз за разом, нисколько не стесняясь ни своего богатства, ни собственной упругости; к счастью, скромное украшение скрывает самые интимные детали стойко, и не даёт повода усомниться в собственной крепости, а тонкая шея будто бы издеваясь над случайным зрителем, открыта, поскольку голова склонена в сторону, а рядом — река платиновых волос, длиннющих, мягких и самую малость пушистых.

Глаза закрыты, в голове неторопливо ползут мысли самого разного толка.
От нафантазированной Фрейи, которая почему-то ругается на Келестрада за то, что он надел женское бельё, и до Йиссы, найти которую Азир так и не удалось; но от последних мыслей принцессе-змее становится тягостно на сердце, а потому голова сама, непроизвольно, вечно соскакивает на что-нибудь более забавное и несущественное. Что-то такое, от чего в голове становится пусто и легко, грудь сама собой наполняется легчайшим воздухом, а ниже живота разгорается... надежда?
Пальцы попытались прощупать эту надежду, но разумеется — ничего не получилось.
Дремотная улыбка сама собой родилась на губах Азир.

Чужое внимание Азир чувствует невольно, не специально.
Словно кто-то трогает её взглядом. Привыкшая к подобному, ламия не реагирует; лишь пытается распробовать, потешно морща лоб и незаметно двигая бровями, что это за прикосновения такие; на мужские не похожи, те глаза пожирают, а эти... они словно бы забавлялись. Беззлобно, по-доброму.
Эмпатичная от природы, Азир быстро переняла светлое настроение и себе, а потому — совсем не сердилась, когда наконец открыла глаза.
Было, однако, в сердце незнакомой гостьи ещё что-то, уже не столь приятное — беспокойство. Или чего похуже. Слишком далеко принцесса-змея в чужое сердце лезть не решилась. Незачем.

— Вы и впрямь не мужчина, — Улыбаясь, отвечает Азир.
Перевернувшись на живот, прячась в траве, словно настоящая змея, принцесса-ламия смотрит на деле поверх неё своими глазами цвета расплавленного золота и будто бы смеётся, такой довольной она кажется. Узоры на левой стороне тела светятся волшебством цвета раннего солнца.
— Я пыталась по ощущению от вашего взгляда догадаться, кто вы, — Объясняет ламия, склонив голову набок, на плечо, протянув опорную руку вперёд. — Мужчины смотрят совсем иначе... но это у меня от матушки. Ламии...
Тут Азир поднялась, представительно распрямила спину и с естественным изяществом выставила грудь, на которую положила тонкую ладошку.
— ...очень привлекательны. Обычно. Алия была, признаться, скорее страшной... — Почему-то призналась Азир, — А вот Айят — да, изящнее меня даже, но ... вы не за рассказами сюда пришли, да?

Азир с незаметным шуршанием оказалась рядом, за спиной Летис обползла её и присела рядом. Насколько это возможно, не имея ног. Кончик хвоста, покуда сам он приобнял незнакомку, лёг женщине на бедро.
— Ясновель — чудесное место. Я нигде не чувствовала себя столь спокойно и безмятежно. — Призналась принцесса-змея. — А вы здесь... чтобы успокоить сердце? Не хочу хвастаться, но я неплохо чувствую чужое настроение! И сдаётся мне, вас что-то тревожит...
Азир заглянула жёлтыми глазами в жёлтые с трепетным вниманием, не желая показаться слишком грубой.