С утра было жарко. Настолько жарко и душно, что Айраннон была уверена – что-то должно к вечеру измениться. Или дождь пойдет, или, наконец, налетит ветер. Такая погода стояла уж не первый день, и у нее становилось все меньше посетителей: в городе торговля споро идет средствами бытовыми, от каких-то мелких проблем и, видимо, люди в такую жару предпочитали оставаться дома наедине со своими физиологическими бедами. Что ж, все складывается так, как должно складываться. Ведьма с чистой совестью решила не открывать в этот день лавку, а собраться, привести себя в порядок и отправиться наконец познакомиться с героем противоречивых слухов, что до нее в последнее время долетали. Мол, так и сяк, открыл какой-то приезжий похоронный дом да кладбище обустраивает. Да не абы какой, а чудной, странный, дивный. Словом, чего только ведьма, поверенная во многие тайны своих посетителей, не слышала в последнее время.
У нее было много догадок, идей и планов, которые ведьма строила. Во-первых, ее давно мучила проблема добычи тел для тех или иных исследовательских целей. Это даже – в-главных. С одной стороны, мало кто был готов отдавать усопшего близкого в руки сомнительной женщины, которая честно говорит, что вскроет и разберет покойника. С другой, разорять могилы было тем еще приключением. Нет, конечно, Айраннон не вырывала каждый встречный гроб, но порой… словом, проблема была, и от нее деться было некуда. Не говоря уже о том, что в таких условиях «урожай» был довольно однообразный: люди, уже пожившие, без каких-либо проблем или аномалий. А хотелось-то чего необычного!
Во-вторых, да, само появление такого обилия слухов говорило о том, что личность как минимум интригующая. Как максимум – действительно достойная пристального внимая и, может быть, со схожими интересами. А, знаете, порой так тяжело, что не с кем обсудить, как красиво и продуманно мышцы крепятся к черепу и что скелет – это, возможно, самое эстетичное в человеке. Самое функционально продуманное. Так что Айраннон лелеяла надежду на возможного собеседника, возможно даже приятного. Ну а об остальных идеях и мыслях умолчим, ибо они были довольно мутные и вытекали из первых двух.
И вот в таком настроении, почти отмыв пальцы от едкого пигмента сонных трав, ведьма и пришла в новоявленный похоронный дом. Скромностью она не отличалась, так что вошла смело, легко и вдохнула полной грудью. Хотя и неярко, но уже у входа в нос забрался запах смерти. Айраннон отлично знала его с детства, когда возилась с трупами животных и экспериментировала со скоростью и степенью их разложения. Но тогда не было глухих и тяжелых нот бальзамов.
В комнате (пусть будет приемная) никого не оказалось, но голос был слышен. Приятный голос. Приятная привычка. Ведьма тоже любила поболтать с покойниками – в этом была своя прелесть, некое, может быть, уважение и своеобразная любовь. Айраннон широко улыбнулась, чувствуя, как взлелеянные надежды поднимают голову, и двинулась вперед, к открытой двери, из-за которой и был слышен разговор. Заходить в саму, скажем так, мастерскую женщина не стала. Она бы скорее всего агрессивно восприняла незнакомца в собственном подвале, так что просто встала в дверях, наблюдая. А наблюдать было за чем. За кем, если точнее. «Да уж, чудный персонаж, слухи, как ни странно, даже близко не подошли к реальности», - она хмыкнула и постучала о косяк. Но все равно прошло некоторое время прежде, чем ее заметил здешний хозяин.
- Доброго дня, - мягко обронила ведьма, выслушав весьма своеобразное приветствие и отступая в приемную на несколько шагов. С ее лица не сходила улыбка, в меру вежливая и заинтересованная. – Кто-то умер, кто-то собирается, и, собственно, это одна из причин моего визита. Я Айраннон, живу тут, неподалеку. Полагаю, вы – Часкел?
Она откинула с плеча волосы и пожалела, что не подобрала их в прическу: было бы гораздо менее жарко. Хотя, конечно, ходи она даже по свей комнатушке-передней с голым телом… вряд ли бы ее поняли как надо. А носить исподнее и верхнее платье в такую погоду, даже при всем качестве тканей, было душно. Взгляд Айраннон вновь пробежался по мужчине с тем выражением, с каким она представляла под кожей мускулы, а под ними – кости. И в этом плане рисунок на лице ее приятно удивил. Окажись у здешнего хозяина еще и пристрастие к черепам… ведьма прищурилась и остановила поток своих мыслей в этом моменте. Она, все-таки, здесь по делу.

Нет, ей становилось все интереснее и удивительнее. Потихоньку складывалось смутное ощущение, что она то ли трупным запахом надышалась, то ли просто поддалась шарму хозяина и слегка потеряла контроль над течением собственных мыслей. Они, хотя ведьма их одергивала, разбегались в разные стороны и тянули одеяло первенства на себя. И, надо сказать, большая часть из них была очень косвенно связанна с первоначальными целями визита. Впрочем, Айраннон знала себя неплохо, а потому пока не беспокоилась по этому поводу и, улыбаясь чуть лукаво и мягко, присела на указанное ей место. Почему бы и нет? Она продолжала следить за мужчиной и слушать его слова, подмечая своеобразную манеру разговора и приятный голос. Пожалуй, она бы не удивилась, сложись однажды ситуация как в анекдоте: придет печальная девица провожать усопшего, а потом зарежет еще кого-нибудь, чтобы с гробовщиком свидеться. Такая история знатно бы всполошила окрестные районы, а, может быть, и вовсе разнеслась по всему Рекну. Айраннон хмыкнула и выпрямилась, положив руки на стол.
- С челюстью я иногда поступаю так: сшиваю десны или обратную сторону губ. Если уж сама не держится, - она это проговорила тихо и ровно, будто речь шла о приготовлении цыпленка. Вряд ли бы этот конкретный мужчина осудил бы ее за такие интересы, предложения и познания. Будь это так – это было бы как минимум странно и нелогично для держателя похоронного дома. А вот дальше…
Айраннон сперва не сдержала удивления: глаза округлились, брови приподнялись и из губ вырвался изумленный вздох. Да уж, определенно, от недостатка внимания Часкел не страдал. И от обилия отказов, по всей видимости, тоже. Ведьма тряхнула головой и, отловив расшалившихся в голове тараканов и выстроив их в шеренгу (даже вспыхнувший было румянец несколько угас), вскинула вновь глаза на мужчину. В этом взгляде все еще было лукавство, толика флирта и здоровенная такая ложка серьезности. Не сказать, что у ведьмы было какое-то суеверное отношение к кладбищам и страх навлечь на себя гнев мертвых какими-то неуважительными действиями. Айраннон представляла себе смерть, как нечто конечное: после нее, если призрак не застрял в мире живых, покойнику уже, в общем и целом, должно быть все равно на то, что происходит подле его тела.
Пока она молчала и обдумывала свой ответ, Часкел уже подошел к столу и сел напротив. И прозвучавшее эдакое предложение, и весь дальнейший разговор – все это вызывало у нее бурю эмоций, где смущению было отведено крайне мало места, а вот гнев… что-то вроде: «Неужели можно подумать, что я так легко на что-то подобное соглашусь?» - и там, где чуть раньше ведьма могла позволить себе полет фантазии, вырастала стена из уверенности, что нечего такое поощрять.
- Либо я перепутала дверь, либо мы с вами друг друга неверно поняли, - Айраннон облизнула высохшие губы и улыбнулась шире и гораздо менее приятно. – Охотно верю в ваши кулинарные навыки, а вот от некоторых моих варев кто-то мог бы и умереть, - она подалась вперед, упираясь грудью в край столешницы и собственные кисти. – Если вы позволите, я бы хотела вкратце обрисовать свою цель визита, а потом уже обсуждать столь волнительный опыт сношения на кладбищах или в мертвецкой.
Ведьма хмыкнула и отстранилась. В ней окончательно взыграло чувство эдакой обиды, тесно переплетенной с интересом.

«Такое чувство, это просто какая-то игра или фантасмагория», – Айраннон прищурилась. Все это приобретало замысловатый оттенок какой-то сложной зарисовки на тему: встретились два чудака. С одной стороны, ей это весьма нравилось и забавляло, а с другой она не привыкла общаться с кем-то в подобном тоне. Среди посетителей ее в основном были люди попроще, которые часто и изъяснялись посредством слов: «эт-та», «такое вот», «ну как-бэ» и редким вкраплением между них чего-то осмысленного. То ли они стеснялись говорить о своих физиологических бедах ведьме, то ли просто не умели иначе… факт оставался фактом: сейчас Айраннон чувствовала себя немного беззащитной перед ловко и легко выстраиваемыми предложениями. Женщины любят ушами, как известно, а у умной (Айраннон иной раз себя причисляла если не к умным, то, хотя бы, начитанным) женщины, как правило, слабость к сложным словам.
– Люблю наблюдать, Часкел, – легко и ровно обронила ведьма, особенно выделив голосом имя. Прозвучало с улыбкой, но при всем том – безапелляционно. Подглядывать и наблюдать в ее представлении было разными вещами. Она стучала, пусть недолго и негромко, но факт есть факт. – Раз уж заговорили о работе… в рамках ряда моих исследований мне в последнее время недостает материала. Знаете, обычные тела я рассмотрела вдоль и поперек. А несчастной ведьме как-то не везет на аномалии, взять хоть то, что вы описываете.
Айраннон хмыкнула и склонила голову к плечу, продолжая рассматривать собеседника. На сей раз она не удержалась от того, чтобы попытаться раздеть ему череп и представить линию скулы, верхней челюсти глазницы… нет, грим в этом плане сбивал неожиданно сильно, хотя, казалось бы, где грим, который лежит на поверхности кожи, а где кости, скрытые под слоем плоти. «Или старею, или надышалась, или у него определенно есть какие-то дурящие голову способности», – Айраннон сцепила пальцы и подумала о том, что, если иной раз ее дурманы в лавке приводят гостей в похожее состояние – стоит пересмотреть дозы возжигаемых трав. Хорошо, конечно, играть на слабостях и впаривать лысому расческу, но как-то… неприятно им, наверное, чувствовать, как барахтаются в бескрайнем море непослушных мыслей.
– Честно говоря, я не практикую привороты. Это очень неприятная вещь и против воли другого человека, – «И зачем ты это комментируешь? Ответь просто на вопрос, и все», – Айраннон нахмурилась, выговаривая самой себе. Видимо, иной раз и ей хотелось кому исповедаться, а не только слушать чужие исповеди. – В общем, я хотела бы обсудить с вами возможность мне каким-то образом изучать или рассматривать ваших… клиентов. Особенно тех, у кого есть те или иные аномалии: горбатые, кривые, просто по слухам странные при жизни… по роду деятельности мне таких боятся вверять: вдруг чего наколдую. А я чисто из исследовательских побуждений!
Последнее прозвучало даже горестно. Айраннон действительно не понимала такое недоверие к ней и почти слепую веру в магов Башни. Будто бы то, что они учились у разных учителей и систематизировали магию (в чем она по мнению ведьмы не нуждалась, сама магия-то), делало их в чем-то более знающими или умелыми.
– И, если вдруг… хм, интересные черепа – я тоже хотела бы иметь хотя бы возможность зарисовать, – Айраннон до боли сжала пальцы и удержалась от того, чтобы сказать о возможном приобретении такой головы. Прямо скажем, если откуда-то выползет слух про заспиртованные органы и вываренные кости и черепа в ее доме – будет крайне неприятно. Еще, глядишь, крестьяне с вилами набегут. – Что касается цены, то деньги у меня есть. Равно как и разного рода травы, специи, настойки или масла – вдруг что вам понадобится.

Она хмыкнула. Довольно выразительно и уверенно. В действительности ей были понятны о предпочтении компании мертвых компании живых: покойники уже ничего не говорили ведьме, не возмущались или протестовали – просто слушали. Можно было говорить все, что угодно, разговаривать с ними, обращаться к ним… но, как и многих женщин, порой безответность собеседника Айраннон утомляла и расстраивала. Даже коты, мистически появляющиеся в ее лавке, были немногословны и выдавали что-то кроме монотонного: «Мр-р-роу», - крайне редко.
Она позволила коснуться своего запястья и, даже, почувствовала, что это прикосновение приятно и волнительно. Хотя бы просто по той причине, что ей было довольно-таки одиноко последнее время, а люди, с которыми поговорить было особенно не о чем, ее интересовали исключительно в качестве покупателей в лавке или трупов в подвале. Взгляд Айраннон скользнул к оставшемуся на бледной коже следу. Занятно. Она так давно не выходила на солнце, что белая пудра смотрелась вполне в тон ее собственным запястьям. «Наверное, стоит взять выходной-другой, пока есть солнце», - ведьма вздохнула и выжидающе посмотрела на Часкела. Она хотела было заверить его, что ничего сверх дозволенного здешних хозяином делать не планировала (да и вообще она скептически относилась к ритуалам с человеческими органами, хотя и знала о них), но только разомкнула губы и тут же их сомкнула, хмурясь. А потом одернула себя мысленно в очередной раз: «Ты трактуешь его слова, пусть и неоднозначные, в меру своей испорченности», - Айраннон прикрыла глаза. Вот уж не думала она, что этот, обещавший довольно нудное знакомство, визит вызовет такие эмоции и все разом.
- Еще бы, черепа – это самое красивое, возможно, что есть, - буркнула ведьма со знанием дела и скрестила руки на груди. Ей как-то не сиделось, откуда-то взялась энергия и жажда действия. Сейчас бы пойти и поэкспериментировать с какими смесями!.. златоцвет по-новому высушить, подержать на жаре подольше. – Джузеппе?..
Айраннон крепко задумалась, погружаясь в воспоминания. Большой палец по привычке скользнул по клюву Вороны – эдакий ритуал, чтобы лучше вспоминалось. Ей доводилось читать разные объявления и записывать много чего о разных людях, а имя, прозвучавшее из уст Часкела так… неоднозначно, показалось немного знакомым. «А не у него ли я масла брала и договаривалась о следующей поставке?..» - ведьма не так давно открыла для себя распространенные на Иш-Калафе выжимки из растений, которые использовались для массажа и в качестве ароматерапии, и была здорово воодушевлена первыми удачами, когда смогла заснуть без проблем впервые за долгое время. Да, кажется, имя связывалось у нее ровно с этой покупкой. Или же Ворона подводила и, на фоне общего игривого, с долей флирта, настроения шутя связала слово «бальзамы» с маслами в этом разговоре? От этого дурацкого перстня можно было ожидать чего угодно. Впрочем, у ведьмы были свои способы договариваться с людьми, да и доверяли ей, по всей видимости, в ряде вопросов побольше, чем чудаковатому Часкелу. По крайней мере, вид ее был более обычен взгляду обывателя.
- Ежели мне удастся договориться по вопросу бальзамов – будем считать, что договорились о ночных визитах и возможности ведения записей и зарисовок покойных? Я уважаю вашу работу и не собираюсь вмешиваться в нее или же мешать ее вам выполнять. Я могу просто наблюдать и ограничиваться прикосновениями, - Айраннон выдохнула и расслабила плечи, снова опуская руки на стол. Энергия никуда не девалась, а пульсировала в грудной клетке и вызывала тремор. Обычно такое бывало, когда она предвкушала какое-то крайне интересное и приятное дело. «Если я сегодня не усну, буду винить его», - она усмехнулась, понимая, что уже даже ее собственные мысли звучат как-то неоднозначно и намеренно заключают в себя характерный подтекст. Даже витающий и уже почти незаметный из-за привычки запах смерти нисколько не смущал. – По правде говоря, я по кладбищам в компании не ходила, так как прежде мне казалось, что такие места настраивают на тишину, спокойствие, меланхолию и уединение.
Айраннон с прищуром глянула на Часкела и волевым порывом уняла хор мыслей, которые возмущались подобным высказыванием. Ну и зачем было к этому возвращаться? Ведьме попросту захотелось.

Выходит, она не ошиблась со своими воспоминаниями. Что ж, это хорошо, значит, Ворона не подвела, да и ее собственные мозги – тоже. «Думаю, как-то договориться все-таки можно, тут главное – найти нужный рычажок и надавить как следует», – Айраннон чуть нахмурилась, прикладывая палец к губам и пытаясь вспомнить что-то конкретное о поведении самого господина Джузеппе и его отношение к делам. Выходило это не очень: лица путались, и один продавец прикидывался в воспоминаниях другим. Что ж, в любом случае, когда она встретиться с этим человеком снова – она так или иначе вспомнит.
– Значит, сперва одно, потом другое. Что ж, разумно, – ведьма кивнула, вполголоса подводя итог этой странной договоренности. Ей определенно нравилось, что в ее жизнь пришло такое небольшое приключение, как помощь по устроению сделки. Она любила новые задачки: не вечно же подбирать слабительное или стимулирующее косноязычным покупателям. А затем, неожиданно для себя, Айраннон снова ощутила румянец на щеках и то, что губы расползаются в улыбке. Вероятно, дело было с одной стороны в том, что сама обсуждаемая ситуация не имела ничего общего с тем, что принято обсуждать в приличном обществе мужчинам и женщинам, а с другой – в осознании нарушения этого самого негласного этического табу. Плюс ко всему, по интонации и лицу ведьма прекрасно поняла, что Часкел отлично понимает, о чем говорит. В общем, при прочих странных, получался довольно занятный разговор. – Доверюсь вашему опыту в этом вопросе. По крайней мере, пока что.
Она хмыкнула и удивленно посмотрела на протянутую ей ладонь. «В самом деле, что может случиться или пойти не так?» – обратилась к себе Айраннон и вложила свою руку в руку хозяина. Действительно, что такого? Они уже обсудили вероятность и особенности сношения на кладбище – стесняться подать руку было бы не просто странно, но и несколько излишне жеманно. Как зрелая дама, которая пытается казаться чистой и невинной, работая вот уже лет пять в борделе. «Кстати говоря, у проституток держать вид невинности порой выходит неплохо», – заключила про себя ведьма, позволяя Часкелу вести ее за собой.
Вот – мастерская с мертвой старушкой. Взгляд ведьмы скользнул по телу и лицу покойной, а воображение живо дорисовало живых родственников, из которых кто-то был глубоко опечален ее смертью, а кто-то ему безмерно рад. Айраннон представила маленькую внучку или даже правнучку, которая ходила с бабушкой за руку до продуктовой лавки, ведь, несомненно, эта женщина прекрасно разбиралась в фруктах и овощах и их приготовлении! Ведьма хмыкнула. Ей не было слишком интересно, так ли уж она попала в образ в своих представлениях или нет: она рисовала свою картинку, и реальность могла этой картинке не соответствовать. На то она и реальность.
К тому моменту, как Айраннон закончила представлять страдающих детей и внуков, они уже спустились по лестнице. И здесь Часкел отпустил ее, чтобы, по всей видимости, продемонстрировать нечто необычное. Едва тусклый свет ламп пролился на стол, покойника и комнату, ведьма с готовностью и интересом замерла подле демонстрируемого мертвеца. Ей было крайне любопытно, что же такого особенного нашлось в этом человеке, что здешний хозяин решил показать его как «любопытное явление». Айраннон подалась вперед, рассматривая открывшиеся органы. Цвет у них был тусклый из-за прошедшего после смерти и первого вскрытия времени, но суть таилась явно не в этом. Восторг и изумление на сей раз женщине скрыть не удалось. Поняв, в чем подвох, она едва ли не носом нырнула в грудную клетку покойника, внимательно рассматривая неправильное, зеркальное положение сердца и легких. В человеческом теле все подогнано очень точно, так что…
– Я читала о таком, но в живую не сталкивалась… – Айраннон старалась запомнить положение каждого органа и жалела, что не захватила блокнот. Кто бы мог подумать, что ей может повезти настолько! – Жаль, что нет родных. Было бы занятно узнать, правда ли покойный отличался склонностью к болезням… по возрасту, вроде бы, нажил вполне прилично…
Она больше бубнила себе под нос, как поступала, когда разбирала трупы в собственном подвале. Признаться, она почти забыла о Часкеле и помнила только то, что ручками трогать ничего и никого не стоит. Вообще, конечно, для женщины над трупом Айраннон являла удивительную смесь восхищения, энтузиазма и восторга.

Что же, это была весьма убедительная демонстрация. Примерно на что-то подобное и рассчитывала Айраннон, правда – в перспективе. Но раз уж Часкел оказался столь щедрым… она постарается помочь с его бедой. Все-таки, она жила в Рекне не первый год, имела свой опыт общения с Джузеппе за плечами, а кроме него – шлейф репутации знахарки, прекрасно разбирающейся в лекарствах и хворях. Словом, ведьма решила приложить все возможные усилия.
Она выпрямилась, прикрывая глаза и стараясь воспроизвести в памяти каждую увиденную деталь. По памяти зарисовывать, конечно, не так точно и хорошо, но раз уж у нее не было с собой ни блокнота, ни карандаша… «Вечером придется потратить время на эти записи. Но, думаю, я не должна в них запутаться – все довольно логично», – Айраннон качнула головой и потянулась, разминая плечи. Быстрый и легкий взгляд на хозяина, мягкая улыбка.
– Разумеется! – Ведьма качнулась с пятки на носок и обратно. Ей не терпелось приступить к разрешению поставленной задачи и получить регулярный пропуск, пусть и тайный (ради такого она готова менять внешность на визит хоть раз в неделю, благо магия позволит), в похоронный дом, к покойникам. – Что ж, не буду отбирать более ваше время и отвлекать от вашей чудесной компаньонки наверху. Думаю, ей уже одиноко.
Совершенно по-девически Айраннон хихикнула и, сопровождаемая Часкелом, поднялась по лестнице и направилась на выход. В голове щелкали доводы, слова, мысли и воспоминания из разных книг и дневников, где описывалось искусство ведения переговоров. У самой ведьмы к этому большого таланта не было, но зачастую ей помогало неплохое знание людских слабостей и особенностей чувств восприятия.
– Доброго дня и хороших вестей, – и женщина, улыбнувшись над плечом, выскользнула на улицу.
Спустя время
Она отлично помнила дорогу и теперь уже была уверена в портрете человека, к которому шла. День клонился к своему завершению, хоть оно и было по-летнему поздним. Айраннон улыбалась и даже напевала под нос обрывки какой-то мелодии, которая преследовала ее иной раз, стоило ей погрузиться в радостное ощущение предвкушения какого-нибудь торжества. И вот – дверь. Женщина постучала в нее и толкнула, заходя в достаточно просторное, по меркам ее собственной лавки, помещение. В воздухе витали тонкие и причудливые ароматы, которые переплетались между собой в страстном танце и рождали композиции. Звучные и не очень. Ведьма фыркнула, и, уловив, кажется, знакомую фигуру, двинулась вглубь комнаты.
– Доброго дня, дорогой Джузеппе! – В голосе Айраннон было столько тепла, сколько не было за весь этот пасмурный день и дни ему предстоящие. И улыбалась она тепло и радостно, как старому хорошему знакомому. – Прошу простить за столь поздний визит, но, думаю, памятуя нашу последнюю сделку, вы уделите мне немного времени прежде, чем отправиться к семье.
Женщина замерла, рассматривая мужчину немного снизу вверх. Она была уверена, что в последний раз (и потому начала сразу с этого) несколько переплатила за товар. О, нет, в его качестве сомнений не возникало, но, сравнив свои записи с прошлых раз и пообщавшись с другими людьми, – женщины, знаете, разносят слухи быстро, – пришла к выводу, что пару лишних золотых ей на ценник Джузеппе накинул. Айраннон не была мелочна в вопросах денег: не сложись так ситуация, она бы и не вспомнила об этом моменте, разве что при следующей покупке была бы более внимательна. Но сейчас ей было важно с одной стороны проявить эдакий вариант великодушия (мол, я все знаю, но прощу из больших чувств), а с другой – нащупать чувство вины у мужчины. Хотя бы маленького червячка полудохлой совести.

Отредактировано Aerannon Sessott (2020-05-28 21:13:17)

«Устал, торопится, не тот день… что ж, это хорошо», – Айраннон была настроена решительно и на «душеньку» отозвалась неопределенным то ли вздохом, то ли усмешкой. Она сцепила пальцы в замок и замолкла, наблюдая и ожидая, когда сей господин соизволит обратить на нее чуть больше внимания. Ведьма продолжала терпеливо улыбаться и смотреть на мужчину. Она пыталась отыскать какую-нибудь наиболее удачную стратегию разговора, но пока что это ей не удавалось. Впрочем, импровизация тоже в чем-то хороша, если под ней есть база. А уж какие-никакие, но базовые знания у Айраннон были.
– Господин Джузеппе, дело такое… любопытное, – получив своего рода одобрение в виде заданного вопроса, ведьма подошла чуть ближе к собеседнику и заглянула ему в глаза. Зрительный контакт, пожалуй, она ценила больше прочих во время разговора о деле. – Так или иначе, вы меня знаете, и у нас уже бывали сделки. Возможно, не такие выгодные, как хотелось бы вам или мне, но… – Айраннон замолкла, подбирая слова. Она представляла о том, с кем предпочитает иметь дела сей господин и понимала, почему ему не шибко хотелось вести торговлю с новоявленным хозяином похоронного дома. С другой стороны, ведьма придерживалась мнения, что вранье редко когда играет на руку. – Если бы я вам предложила регулярную закупку у вас бальзамов и масел, что необходимы для подготовки людей в последний путь… могло бы вас это заинтересовать?
Айраннон склонила голову к плечу и приложила указательные пальцы к губам. Они были темные от трав и пепла, а Ворона на руке поблескивала тускло и холодно. Ведьма улыбалась и размышляла. Она не соврала, не сказала правду – лишь обрисовала перспективу. Такие зыбкие формы в речи женщина любила: они не позволяли поймать ее на лжи, и всегда можно было развернуть их в нужную сторону. Вроде как: «Я ничего такого не утверждала – вы услышали то, что хотели».
Сейчас она хоть и была полна идей планов, все же постаралась придушить мечты о будущем, чтобы не мешали в настоящем. Негоже делить шкуру медведя, который еще жив, цел и ни сном, ни духом не подозревает, что на его шкуру позарились.
– Возможно, вам нужно время, чтобы обдумать такой вопрос – я вас не потороплю. Но, все же, мне бы и впрямь хотелось вовлечь вас в эту сделку, так как она предвещает выгоду для всех участвующих сторон, а что может быть лучше выгоды от честной торговли? – Она чуть прищурилась, а потом, томно вздохнув, добавила: – разве что здоровье и счастье родных и близких…
Айраннон смотрела по-прежнему в глаза, прямо и уверенно. Она старалась удерживать это настроение и не подпускать сомнения. И, хотя ее последние слова, возможно, можно было бы трактовать по-разному, сама ведьма закладывала в них исключительно намек на ее – между прочим, оцененную (и высоко) многими жителями окрест – помощь в вопросах здоровья. Хотя, кажется, Джузеппе не вполне признал ее, а, значит, может и не соотнести, что та самая ведьма, которая и от отравлений лечит, и с вынашиванием детей помогает, и средства для потенции мешает так, что ух!.. к слову, самый ходовой товар и, как ни странно, часто покупается женщинами.

Она тяжело вздохнула. Ощущение того, как человек перед ней вывернулся, как он проявил интерес и тут же с него сорвался… было разочаровывающим. Червячок недовольства больно куснул за сердце, заставляя нахмурится. Айраннон едва удержалась от того, чтобы скрестить на груди руки и, закрывшись, высказать свое «фи» по поводу некоторых предрассудков и мнений. В самом деле, выходило как-то так, что, чем ты проще и яснее, тем больше дверей в мире тебе открыто. А стоило оказаться хотя бы немногим сложнее и чуднее, чем большинство – и большинство искренне не хочет иметь с тобой дел. Ладно. Справедливости ради, Часкел явно был не «немногим чуднее», но от этого его труд не становился менее ценен. А Айраннон, в свою очередь, была немногим сложнее, чем большинству казалось.
- Что ж, признаюсь, ваша проницательность действительно впечатляет, - ведьма улыбнулась, слегка виновато, но по-прежнему очаровательно. Она развела руками и выпрямилась, мол, мне скрывать-то нечего, что бы вы ни думали. – Но, господин Джузеппе, я бы все-таки хотела обсудить этот вопрос более обстоятельно и попросить вас рассмотреть все положительные стороны…
Айраннон шагнула к стойке и оперлась на нее ладонями. Взгляд ее был остер и внимателен, она снова смотрела в глаза, словно пыталась загипнотизировать. На деле же, волна раздражения и усталости хозяина вызвала ответные чувства у гостьи, что могло привести к какому угодно исходу. «Постарайся, пожалуйста, не злиться и держать себя в руках. В делах горячность – дурно сказывается», - женщина чуть наклонила голову к плечу, улыбка стала менее открытой.
- Болячки, позвольте вас заверить, появляются от самых разных причин, и гадкое чувство на душе – это не самое страшное… - она задумчиво хмыкнула. – Думаю, я могла бы попросить вас обращаться ко мне по имени. Я – Айраннон, та, что торгует лекарствами и зельями, - перестук пальцев по столешнице, нетерпеливый и, вместе с тем, словно подчеркивающий задумчивость гостьи. – Из всех людей, что торгуют маслами и бальзамами в Рекне, вы – самый надежный, а товар ваш, бесспорно, самый качественный. И, конечно, «Тихой гавани» с вами повезло.
Ведьма глубоко вздохнула. Слова начинали сыпаться слишком сухо и ровно: ее собственное раздражение нарастало от необходимости доказывать этому человеку, что ему большой разницы не будет от того, кто владеет похоронным домом, когда покойники все равно остаются покойниками, а их родные – благодарными конечными клиентами. По слухам, многие уже обратились к Часкелу, пусть новому и чудному, но ответственному гробовщику. Ей вспомнилось выражение наставницы: «Краше покойника» - так вот краше клиентов Часкела, если так послушать, не было. Была ли в том заслуга харизмы самого хозяина похоронного дома или нет… Айраннон хмыкнула.
- При всем уважении к «Тихой гавани», новоявленный похоронный дом им не составит существенной конкуренции. Город большой, умирающих – много, да и подход у этих заведений, если так судить, разный, - она нахмурилась. Улыбка окончательно соскользнула с ее губ, обнажая лицо серьезно настроенной и решительной женщины, которая тоже была героиней некоторых слухов, если уж господин Джузеппе был им подвластен. – Я готова поручиться, что пользы от этой сделки вам будет куда как больше, чем ежели вы от нее откажетесь.
Последнее прозвучало неожиданно вкрадчиво, с участием и мягко. Айраннон не собиралась устраивать сцены или, не дай боги, угрожать. Зачем ей это? Она хотела договориться.

Ее раздражение начинало нарастать, переходя границы самоконтроля. Наверное, со стороны это было даже заметно по тому, как ведьма хмурилась, поджимала губы и кривила рот. В целом она хотела обойтись исключительно словами, скажем так, доказать, – и себе в том числе, – что словами можно достичь любого результата. Но, то ли слова не были столь всесильны, то ли коммуникативные навыки Айраннон оставляли желать лучшего… мирный путь достижения поставленной задачи стремительно таял. Из всего, что могло попасться на жизненном пути, она больше всего ненавидела препятствия. Нет, конечно, в препятствиях свой смысл: хотя бы то же самосовершенствование и прочее. Но когда препятствие отказывалось покоряться с первого и второго захода – на третий у ведьмы срабатывало нечто, что можно было бы обрисовать ярким и нецензурным устойчивым выражением, где при чем-то был конь.
– Айраннон. Я вам – не милочка, – после всех этих гневных высказываний в ее адрес об угрозах женщина решила, что, хоть и не закладывала идею угрозы в свои слова, но пусть она там была. Тем, кто был ей приятен, ведьма могла позволить пренебрежение ее именем и даже одно-два пренебрежения намеками, что, мол, лучше бы обращаться по имении. Но этот конкретный человек кредит расположения исчерпал. Айраннон прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Казалось, воздух в помещении, до того едва заметно двигавшийся (видимо, где-то был сквозняк), замер и стал давить. В ее голосе прозвучали интонации усталой матери, которая объясняет своему ребенку, что дважды два никак не пять, а именно четыре: – Я вам не угрожаю. Я лишь обращаю ваше внимание на то, как обстоят дела, – она снова посмотрела прямо в глаза собеседнику. В ее уме сплетались эмоции, из которых Айраннон пыталась вычленить нечто располагающее и приятное, представить какой-нибудь хороший образ. Когда-то в детстве она баловалась этой веточкой магии иллюзий (в представлении самой ведьмы это было тесно сплетено с магией изменений) и пыталась внушать животным и другим ребятам какие-то эмоции. Но пока собрать достаточно полноценное ощущение чего-то светлого и радостного не получалось. –  А я сейчас уже не о прибыли, а о репутации… если у Часкела будут довольные клиенты, если у меня, – она выделила это «у меня» так, словно вопрос ее собственного дальнейшего сотрудничества, пусть и не прибыльного для Джузеппе с точки зрения выгоды, тоже стоял под вопросом, – будут довольные покупатели… кто мешает нам советовать вас? И, да. Будьте любезны, не пугайте меня знатными или важными друзьями. Таковые имеются и у меня. В том числе и среди постоянных клиентов.
Айраннон почти собрала нужный образ. Как кстати подвернулось воспоминание об этих самых знатных знакомых и, в частности, о юной наследнице Семихолмия. Наивной, замкнутой в своих чувствах и влюбленной. Ведьма улыбнулась, почти ровно, и, протянув руку, коснулась плеча мужчины. Она четко представила, как касалась той самой девушки, со всем состраданием, участием, любопытством и желанием помочь. Искренним, с готовностью отказаться от материальной выгоды. Айраннон почти ощутила, как эмоции искрами скользнули по ладони и отправились искать отклик у господина Джузеппе. Менять его суждение и ощущение ситуации. Она отняла руку и вновь нахмурилась.
– В самом деле… мне жаль, что так сложился разговор. В конце концов, я ничего против вас не имею, а какие бы предрассудки не мешали вам положительно ответить на предложение о сделке с новым похоронным домом… сейчас бедняков хоронят где попало, а то и вовсе сваливают в канаву тайком или жгут. Не у всех есть деньги для Гавани, – Айраннон покачала головой и скорбно вздохнула. Уж она-то знала, сколько бесхозных костей, если покопаться, можно было отыскать окрест Рекна. Или, пусть даже, более-менее оформленных, но разбросанных где попало в лесу могилок. – Разумеется, вам решать и заставить я вас, по-человечески, не могу… но, если вы не хотите вести дела напрямую с Часкелом – что ж, вот она – я. И вы можете вести дела со мной.
Ведьма развела руками и отступила от стойки. Она терпеливо ждала, наблюдая за выражением лица мужчины, когда переданные чувства дойдут до нужной точки и изменят положение дел. А меж тем сквозняк снова появился. Светлые воспоминания и на настроении Айраннон оставили свой отпечаток.