Нечто невесомое, а также еле осязаемое, витало сей ночью в чуть приглушенной тени лиственных дерев, коими было усыпано место вечного упокоения тех, кого можно причислить к знатному роду Энолэйн. Под серебром ниспадающего лунного света нашли свое место многие поколения герцогского рода, что протянул свою память через века, найдя завершение в единой сущности, коей являлась истинная.
Среди белоснежных статуй, невеликих беседок, надгробий, могильных плит и склепов, по тропе, огороженной невысоким кустарником, что вот-вот должен оживиться сизыми цветами, шествовала Эресми. Сей день для той казался одним из самых запоминающихся. В ее стеклянном взоре, будто бы окутанном легкой дымкой, сложно было прочесть хоть малую толику осмысления происходящего. И все же, если коснуться той, и прочесть мысли, углубившись в сознание, то можно было бы стать увлеченным рекой мыслей, уносящих далеко в прошлое. Точнее в тот день, когда нежные прикосновения пальцев седовласой в последний раз принадлежали тому, кто всецело обладал ее сердцем. Чрез алые глаза той, открывалась картина на, в достаточной мере, пожилого мужа. Седые волосы того лоснились свежестью, хоть тот и был на краю своей жизни. Утопая в мягкой и светлой постели, тяжело вдыхал тот аромат свежих цветов, принесенных специально для него. На подсохшей, испещренной многими морщинами, чуть смугловатой коже, можно было рассмотреть отзвуки той яркой и широкой улыбки, которая одаривала каждого теплом и радушием, а также любовью, как в случае с той, что стояла у кровати на коленях. Именно она держала руку, потерявшую всю былую силу и свежесть. Наполненная теперь же лишь бессилием и болезненностью, та была легче пушинки. От былой формы и мышц не осталось практически ничего. Усохший под конец своей достойной и долгой жизни, Таэллан уже не мог зваться бравым воителем, с которым обещала пробыть рука об руку многие лета остроухая. И все же сие не являло собой отстранение со стороны той от своего любимого. Обожание в ее сердце, а также преданность, не знающая границ, все еще переполняли душу той. Истинная, вверила всю себя данному человеку и даже на смертном одре наблюдала ответные эмоции и чувства в угасающей синеве глаз старика.
Ее Светлость понимала, что наблюдает последние мгновения жизни герцога, как и он сам. Но с их губ не срывались слезливые речи. Как и самих слез нельзя было приметить. Быть может, те стекали по щекам слуг, которых решительно выдворила хозяйка сих земель, но сама она понимала, что не следует рыдать по тому, что прожито. Ведь Таэллана и Виэдору связывает многое, что никак нельзя назвать прискорбным или же неприятным, ужасающим. Пусть их жизнь и не казалась неким сказочным романом. Но и нельзя было подвести все под одну лишь черную полосу. Посему пара решила отринуть все самое худшее и остаться в плену своих грез, даря последнее тепло друг другу. Пусть то и казалось ускользающим. За него приходилось хвататься, удерживать то изо всех сил. Именно из-за того, что оно было столь дорогим, практически бесценным, сей миг можно было прировнять к вечности, которую никто не смел нарушить и единым произнесенным словом.
Именно сие и застыло в воспоминаниях той. Это и явилось бы зацепкой для того, кто пожелал бы окунуться в омут воспоминаний особы, что подошла к своей цели. Ею являлся вход в небольшой склеп, располагающийся по левую сторону от ближайшей беседки. Исполненный белоснежным камнем тот, а также находящийся в плену вьющихся растений, был сокрыт. Практически никто не смел проникать в оные без дозволения, окромя самой герцогини и могильщика. И вот, приоткрыв смоляного цвета решетчатую дверцу, что, слегка скрипнула, ступила внутрь. Легкий холодок на мгновение сковал тело девы, что была облачена в несколько легкое медового оттенка длинное платье, ткань которого струилась легкостью. Практически прозрачное то, скрывало полностью лишь торс особы. Для прикрытия остального служила накидка из более плотной ткани, имевшая единственную петлю и пуговицу в области талии. На ступнях можно было приметить бежевые сандалии. Длинные серебристые локоны собраны и заплетены в косу, что опускалась по спине Эри.
Остановившись лишь на миг на входе, та проследовала далее, к самому центру, где располагался памятник жизни Таэллана, в котором располагались останки того. Белоголовая старалась посещать данное место каждый год и корила себя в тем мгновения, когда не способна составить компанию усопшему, удаляясь излишне далеко от своих земель. Но на сей раз ничто не препятствовало их встрече.
Герцогиня прошла ближе к надгробию и, закрыв глаза, прошептала еле уловимо:
- Навсегда.

Отредактировано Aresmy Enolayn (2020-06-12 17:28:16)