Этель ворочается. Она наконец-то в постели, мягкой и принадлежащей только ей одной, чистая после купания и переодетая в ночную рубашку с чужого плеча, а вокруг нет никаких слуг, никакого Рекна и мерного покачивания, как в карете, — только покой. Но сон всё никак не идёт, и она вновь садится на постель.
Совсем отвыкла спать так, в одиночку.
За окнами, плохо прикрытыми шторами, идёт снег, а здесь, внутри её комнаты, царят тепло и мягкий полумрак. Не так темно и сыро, как бывало в Рекне; и поэтому комната кажется Этель отчасти "не своей", хоть и уютной. Словно она в гостях.

Ощущение "чуждости" отказывается покидать её, а сладкая сонливость бродит где-то поодаль, скорее раздражая своими попытками напасть, нежели радуя. Не выдерживая, девочка соскальзывает на пол. Удивительно, но даже тут холода почти не чувствуется.
Вздохнув, Этель устраивается прямо на нём; на потолке играют тени, и это понемногу успокаивает её.

И всё же она мигом садится, а потом поднимается на ноги, когда слышит тяжёлые шаги в коридоре. Но дверь отворяется не в этой комнате — и стук сердца перебивается с торопливого, ожидающего возвращения, на более мерный — и чуть раздосадованный. В самом деле, здесь, в Йонне, у Бьярки своя спальня. А у неё — своя собственная.
Только вот это определенно мешает ей.

Этель прислушивается, однако ничего не происходит. Не долго думая, она выскальзывает из комнаты в коридор; просто делает то, чего хочет, верно? Этого ей не запрещали.
Перед дверью в спальню Рагнара она всё равно замирает. Действительно ли всё в порядке? Что, если он отправит её обратно? Это будет... Не очень приятно.
Но такое, наверное, она переживет.

Она стучит всего раз — не слишком громко, — злится на себя за ворох мыслей, но дверь приоткрывает. А вот зайти — не решается, хотя и видит барона частично.
— Бьярки? — Вопросительный тон выдаёт неуверенность, напавшую разом, но Этель спешно её отбрасывает и даже заглядывает в комнату. — Можно мне к тебе?

Ей не нужно повторять дважды; хватает лишь легко брошенного "Можно", чтобы на лице у Этель появилась радостная улыбка, а сама девочка юркнула в комнату. Шаг ловким не удался — в чужой рубашке (кажется, её ещё назвали "сорочкой"?) было не то, чтобы неудобно, но все же непривычно. Поумерив пыл, Этель поднимает взгляд на Бьярки — он уже совсем рядом, можно, наверное, рукой дотянуться, — но пока Рагнар отвлекается на воду, и девочка лишь провожает его с некоторым любопытством.
Что же, Бьярки здесь почти ничем не отличается от того Бьярки, который был в Рекне. Только угадывается печаль, захватившая его уже по приближению к Йонне; но с ней Этель не побороться на равных.
Впрочем, отдавать Рагнара в лапы тяжелой грусти совсем не хочется — слишком она, Этель, упрямая.

Щеки касается тёплая рука, и девочка с удовольствием льнет к ней. Страх, что по приезду барон откажется от своей "покупки", скоро теряется, растворяется в мягком полумраке.
— Не могу без тебя уснуть, — как-то по-простому признается Этель. Ей нечего скрывать, и бояться сейчас — тоже нечего. — Но дом мне правда нравится. Только зачем мне своя комната...
По плечами скользят ладони, слова Этель обрываются — кажется, в них все равно не было большого смысла. Тепло бежит по коже, а вот стол, в отличие от рук Рагнара, неприятно холодит.
Но это только пока. Этель знает, что пройдёт какое-то время — и она согреется.

После нежного поцелуя она отстраняется на миг, чтобы улыбнуться Рагнару и на этот раз коснуться его щеки, мягко и ласково, ровно так, как то обычно делал сам Бьярки. А потом целует его в ответ, готовая в любой момент поддаться.
Тонкие пальцы осторожно скользят по шее к плечам и ключицам, замирают на груди на какое-то мгновение и продолжают путь ниже.
У бриджей, правда, руки в некоторой нерешительности останавливаются, но совсем ненадолго.

Ненавязчивые касания довольно быстро пробуждают огонь внутри; Этель не нужно многого, чтобы почувствовать его.
Она вновь отстраняется, не скрывая того, что ей жарко; ладони отступают и от Рагнара, оказываясь выше.
— Помоги снять? — не то прося, не то спрашивая, вдруг обращается она к Бьярки, кажется, имея в виду рубашку. И смотрит на него, как и ранее, с любопытством, только чуть более лукавым на этот раз.

Отредактировано Etelle (2020-07-10 03:21:19)

Бьярки легко поддаётся на её маленькую прихоть, только вот рубашку снимает не сразу; Этель не жалеет об этом, хоть жар и владеет телом. Впрочем, не он один — руки Рагнара бегут по коже, касаются и нежат, перемежая ласку с грубостью; прерывистое дыхание говорит о том, что все идёт так, как того требуется.
Мягкая боль чуть проясняет мысли, и Этель в некотором недовольстве отворачивается — но отстраняться даже не думает. Знает, что вскоре последует новая волна нежности; просто Бьярки — это Бьярки.

Его действия все равно смущают Этель. Пусть прошло немало времени, но не ко всему она привыкла, и что-то по сей день заставляет сердце биться едва ли не в панике.
Пусть и паника эта приятна.
Накапливающаяся тяжесть внизу становится вовсе всеобъемлющей.

Она сдаётся быстро, становится совсем податливой в руках Рагнара. Тело легко откликается даже на случайные касания, а возбуждение горит как нельзя отчетливее, рождая желание.
Говорить о том не требуется, Бьярки хорошо понимает, что и как нужно.
И одежда наконец-то уходит прочь, ничуть, правда, не избавляя Этель от жара. Та прижимается к мужчине всем телом, обвивает шею руками, пока они не оказываются, кажется, в кресле? Она не слишком об этом думает, но её колени встречают некоторую опору, позволяя оказаться над Рагнаром.

Его слова одновременно смущают Этель и чуть-чуть задевают её, только сейчас она не придаёт этому значения — чувствует желание не только свое.
И опускается осторожно, отпуская Бьярки, соскальзывая руками ниже, чтобы было немного удобнее. Это даётся тяжелее, чем обычно, становится тесно, словно впервые, но боли нет, а внутри совсем горячо и мягко; движение повторяется увереннее, потом ещё и ещё. Тело отзывается послушно, привыкая и к этому. Приятное жарко тянет там, внизу, но нужно немного постараться — и чуть больше времени, — чтобы стало совсем хорошо.