Дидре ждала его всю ночь. Глупо было, возможно, но её волновало то, что может с Асадом приключиться по её вине – как знать, вдруг у той мадамы был какой-нибудь ревнивый ухажёр. Тем не менее, то, что он отсутствовал до самого утра, наводило на довольно приятные мысли о том, что возможно – только возможно! – её старания всё же не пропали втуне. Да, была вероятность, что его могли поймать и сделать что-то плохое, но всё-таки! Асад не был таким уж беззащитным малым.

Не так ли?...

В любом случае, она себя успокаивала тем, что такого добродушного альрана вряд ли кто-то захочет обидеть. Конечно, были ещё мысли о работорговле, но ведь они уже не в Иш-Калафе.

Не так ли?...

В итоге, Дидре не смогла сомкнуть и глаза до тех пор, пока в дверь не ввалилась давешняя дамочка, сходу, не обращая внимания на слегка «неодетый» вид хозяйки комнаты – которая, забравшись в кресло с пледом и кружкой вина, не подумала накинуть что-то поверх не самой откровенной по меркам Иш-Калафа нижней сорочки, – тут же начала расписывать все прелести того, насколько хорошим «львёнком» она вырастила Асада. Дидре, очень медленно переведя пристальный, не сулящий ничего хорошего взгляд на стоящую в углу причину сего происшествия, стараясь при этом сохранять на лице чуть кривоватую, но вполне дружелюбную улыбку, успевала только поддакивать.

Очевидно, леди не нуждалась в собеседнике – закончив с дифирамбами, она отвесила полный достоинства поклон, ещё раз бросив тёплый, почти материнский взгляд на Асада, и покинула их скромное общество. Ничего, помимо вербальной благодарности, они не получили. Естественно. Глупо с её стороны было ожидать чего-то другого – все затеи, которые должен был выполнять её непутёвый помощник, так или иначе проваливались. Следовало уже привыкнуть.

Мрачно вздохнув и поднявшись со скрипучего, жесткого кресла, Дидре поднялась на ноги и, уперев руки в бока, встала напротив Асада, продолжая выдерживать затянувшуюся, какую-то мрачноватую паузу, которая должна была пристыдить альрана в его глупых, альтруистичных поступках. Вино она умудрилась почти задарма выманить у торговца из района побогаче, а вот на еду им уже не хватало денег, если, конечно, не залезать в тот кошель, где хранилась заначка на совсем уж чёрный день.

– Ещё что-нибудь за себя хочешь сказать?

Дидре шагнула ближе, почти вплотную, хмуро уставившись в пересечённое шрамом лицо – очередное напоминание о том, что из-за её выходок он может пострадать. Потянувшись руками к этому лицу, она обхватила ладонями его щёки, с нескрываемым беспокойством его рассматривая. Сложно было удержаться и не затолкать его сразу в постель. Было заметно, что Асад тоже ночью толком не спал, только в отличие от неё ему пришлось неплохо так поработать.

Тем не менее, если она не втолкует ему о том, что он сделал неправильно, ситуация может снова повториться.

– Ты хотя бы поел у неё там? Раз уж на еду денег тоже взять постыдился. Отработал, называется. За бесплатно. Ты что, раб? Может мне тебя продать стоит, а не грамоте учить?

Голос Дидре звучал на удивление мягко, учитывая слова, вот только взгляд оставался хмурым, разочарованным.

С каждым словом Асада лицо Дидре становилось всё мрачнее и мрачнее – да, слова может быть и верные, в каком-то смысле, да и заметно было, что верит он в них по-настоящему. Только вот нормально прожить с таким мироощущением, не тягая на себе тех, кто на шею сел, было довольно сложно. И конечно же Дидре не думала, что она была одной из тех, кто пользовался добродушным альраном – всё-таки Асад сам к ней пришёл, сам захотел, чтобы она его учила. Так уж получилось, что делала она это немного своеобразно.

Сделав ещё один настойчивый шаг вперёд, практически прижимая своего неудачливого помощника в стене, уперевшись в оную рукой так, чтобы тот не смог сбежать, если вдруг приспичит, Дидре приблизилась почти вплотную. Её подобное не смущало как раз-таки из-за отсутствия реакции – вряд ли Асад вдруг изменит своё мнение о её груди, если та окажется много ближе, чем следовало. Приподнявшись на носках так, чтобы быть более-менее одного роста, Дидре придвинулась лицом к нему, опасно сощурив глаза. Страшно (нет).

– Денег, значит, не хватает? На оплату затребованной работы? – по обманчиво-мягкому голосу можно было понять, что из-за такой отговорки ему ничего хорошего не светит: – Ты издеваешься надо мной? У нас, что, по-твоему, несметные богатства где-то припрятаны? На что мы есть завтра будем? Или мне пойти на улицу и начать милостыню просить?

Дидре не стала повышать голос – в этом постоялом дворе были довольно-таки тонкие стены, а из-за представления, устроенного ушедшей дамой, почти все люди неподалёку могли вполне отчётливо расслышать каждое хвалебное слово, которое она произнесла в сторону Асада. Всё-таки боги одарили её невероятным голосом – даже когда она не кричала, громкость не умалялась ни на йоту. В какой-то мере Дидре сочувствовала тому «рыжему», который решился на ней жениться.

– Что я тебе говорила в самом начале? Каждый труд должен оплачиваться. С таким отношением ты всю свою молодость и всё здоровье потратишь на тех, кто хочет тобой бесплатно воспользоваться! Думаешь ты таким крепким до самой смерти будешь?

Возмущённо прошипев последние слова прямо в лицо Асаду, Дидре отстранилась резко и, оправив рубашку, промаршировала обратно к креслу.

– Раз тебе не нужна плата, значит тебе не нужен и отдых. Сядь за стол и напиши фразу «я больше не буду так делать» сотню раз.