Новость о стремительно собирающейся экспедиции застала Юлиана в малой библиотеке башни Гильдии магов. Он быстро выписал необходимую информацию, а потом отдал книги помощнику библиотекаря. Не успев толком попрощаться с почтенным библиотекарем, Юлиан был самым наглым образом под руку утащен своим приятелем со времён ученичества. Рыжий Берти — мастер алхимии Бертрам Уайтхорс — окинул его таким взглядом, после которого раньше всю группу учеников наказывали розгами за шалости.

— Берти, будь добр, объяснись. В чём дело?

— Как в чём? — Берти немного приосанился, отчего обтянутый блестящей мантией большой живот стал ещё сильнее выпирать, — Ваши бегают по всей башне и говорят о недавно найденных руинах города, предположительно принадлежавшего волшебникам. На вашей кафедре даже списки вывесили тех, кого определили в первую экспедицию. 

— Меня определили, и ты что-то хочешь, — проявил Юлиан проницательность, обычно несвойственную ему.

— В числе первых, дружище! Наступил твой звёздный час, — усы Берти от волнения зашевелились, — не зря ты столько лет копался в пыльных талмудах и изучал историю рун. Теперь ты привезёшь из экспедиции новую научную работу, возможно даже не просто монографию, а целый учебник напишешь.

Юлиан пригляделся и к своему ужасу понял, что Рыжему Берти уже больше сорока. Некогда ярко-рыжие волосы немного потемнели и приобрели какой-то русый оттенок, а ещё стала намечаться залысина.

— Так вот, — продолжал говорить алхимик, — мой коллега из Единогорья по секрету рассказал мне, что тамошние шахтёры, что нашли руины, увидали странные светящиеся субстанции. Мне нужно, чтобы ты добыл образцы.

— И из-за этого ты так переживал? — Юлиан хлопнул приятеля по плечу, — Ты же знаешь, что меня можешь попросить о чём угодно.

— Только не дать списать, — со смешком ответил Берти, — Ты всегда так приговаривал, когда мы учились в одной группе.

***

Экспедиция поражала своим размахом. Конечно, бывали и крупнее, но собирались они значительно дольше и были не такими дорогими. Герцог, надо отметить, действительно озаботился изучением потенциально опасного объекта. Башня магов находилась довольно близко к Хинштофу, однако из-за внушительного обоза пришлось идти по тракту и делать достаточно большой крюк. Погода была не самая располагающая — после обильного снегопада в первую декаду января над землёй возвышались сугробы немного ниже среднестатистического человека. Солнце освещало заснеженные пейзажи, весьма неприятно слепя глаза. Юлиану в этот раз не очень повезло — из-за неумения ездить верхом и слишком больших габаритов для пассажирской повозки пришлось ехать в здоровенной телеге, в которой везли оборудование. Обычно использовали нормальный экипаж, но в этот раз на герцогские деньги приобрели транспорт по-дороже, но менее вместительный. Благо над головой какие-то умельцы соорудили тент, скорее пожалев реагенты и линзы, чем скромного полуорка. Охраны было не так много, поскольку руины находились во владениях герцога Фрейберга. Но одна мелкая шайка всё же решила попытать счастье, но, увы, вдохновлённые маги на голом энтузиазме и праведном гневе едва не зажарили молниями преступные элементы до корочки.

Когда экспедиция, наконец-то, прибыла на место и принялась обустраивать лагерь, Юлиан решил пройтись и размять ноги. Площадка уже была расчищена, даже стояли палатки независимых специалистов, нанятых герцогом. Помощь его никому нужна не была, а на все предложения отвечали в едином душевном порыве: «Знаешь, Делакруа, лучше иди прогуляйся, подыши воздухом. Тебе я (что угодно: кухня, палатки, склянки, инструменты) не доверю — сломаешь или потеряешь». Было совсем чуть-чуть обидно, да не настолько, чтобы возжелать предаться самокопанию или негативным мыслям об окружающих. Сани, собранные на скорую руку, сновали туда-сюда, и иногда пролетали коробки, ведомые волей магов, специализирующихся на магии изменений. Вопреки ожиданиям Юлиана, снега у шахты, где прокопали древний город, было значительно меньше. Но холодный ветер одинаково мерзко выл и пронизывал насквозь. На душе становилось очень тоскливо и очень неспокойно, даже восторг охочих до новых открытий учёных немного поутих. Члены экспедиции споро организовали нехитрый быт и отправили несколько человек за провиантом в ближайшие деревни. В нескольких произвольных местах развели костры.

Юлиан сел у костра около полевой кухни и укутался в свои одежды. Он не очень любил холод, а в основательных размеров меховом плаще и стёганке, под которой было ещё несколько слоёв одежды, он выглядел чудищем из местного фольклора. Из-под мехового капюшона торчал лишь кончик носа, потемневший из-за лёгкого обморожения. Сейчас ему не помешала бы тарелка горячего супа, ну или хотя бы сладко-пряный глинтвейн.

Юлиан съёжился от пронизывающего сырого холода, бессмысленно попытавшись укутаться сильнее в свой плащ. Если у подножия гор ветер болезненно хлестал щёки, то в лагере проносилась позёмка, от которой даже не спасали чары. Юлиан пригрелся и, убаюканный мерным треском костра, сладко-сладко задремал. Он слышал, как неподалёку кричал возница, что запрягал лошадей для поездки в Хинштоф по каким-то важным административным делам. Вскоре и вой ветра стал более различимым, прибрёл отчасти музыкальное звучание, и скрип снега, оказывается, мог звучать на разных манер. Да и стало не так холодно, только странное уныние обуревало сильнее. Будто само место тосковало по чему-то давно прошедшему.

Что-то тёплое и, неожиданно, мягкое укутало лицо. Приятный лёгкий абсолютно незнакомый аромат навеял воспоминания о домашнем уюте и тётушке с грибным пирогом. Горячим, что аж пар шёл, и непременно с румяной аппетитной корочкой. Юлиан, правда, не смог предаться мыслям о родном Аварине и семье, поскольку чужой мелодичный голос его взбодрил. Он испуганно дёрнулся от неожиданности, чуть не выронив чужой шарф.

— Сидишь, словно под солнца лучами тролль. Спина уж мхом поросла, — сказала она.

— Д-добрый день! — несколько ошарашено ответил Юлиан, — И это не мох, а шерсть! То есть, не моя, а плаща, — он стушевался, поняв, что произвёл на эту незнакомку не самое лучшее впечатление.

Юлиан вскочил на ноги, сбросил капюшон и слегка поклонился. Он не очень разбирался в этикете, но раз дама не подала руку — значит, незамужняя. А незамужним девушкам, ещё тётушка говорила, надо просто поклониться. Юлиан растянулся в добродушной улыбке, немного обнажив клыки.

— Где же мои манеры? Юлиан Делакруа, учёный Гильдии магов, к вашим услугам.

Её облик был весьма приятен: аккуратные правильные черты лица подчёркивались ноткой экзотики. Лицо было необычно мягким и нежным, отличалось от других лиц — иссечённых суровым климатом северян, привычных глазу жителей равнин, приторных смазливых южан. А в хитрых тёмных глазах, самую малость раскосых, проглядывало нечто хищное. В целом, Юлиан посчитал её если не хорошим, то у ж точно не плохим человеком. По крайней мере, она на него не пялилась, как на чудо света или какое-нибудь чудовище. А подтрунивание выглядело скорее вытекающим из незлобного, но, вероятно, шаловливого характера.

Такое лицо сложно не запомнить. Юлиан встрепенулся, точно как трепетная дева, а потом немного испуганно посмотрел с высоты своего роста на невысокую женщину.

— Госпожа Араи? Прошу прощения, не сразу вас признал. Память меня, видимо, подводит, — он неловко помялся, а затем чихнул во всю мощь своих лёгких, — Я полагаю, вы приглашены в качестве специалиста герцогом Фрейбергом?

Фольклористка Рен Араи была известной личностью в определенных кругах. Юлиан имел честь быть представленным ей будучи студентом почти двадцать лет тому назад. Стоит отметить, она за эти годы совершенно не изменилась.

Отредактировано Julian Delacroix (2020-08-31 22:11:07)

— Годы щадят тебя, Юлиан. Сколько времени с последней встречи нашей прошло? — спросила госпожа Араи, мыслями пребывая в событиях давних лет.

— Кажется, восемнадцать лет? — неуверенно ответил Юлиан, силясь вспомнить события времён своей учёбы, — Точно-точно, в 1186 году вы проводили семинар по фольклору южных народов!

Он кивнул, соглашаясь с собственными словами. Руки в колючих варежках не с первого раза смогли достойно обернуть вокруг головы шарф из мягкой шерсти. Юлиан терпеть не мог капюшоны, но особого выбора у него не было, поскольку из-за собственной рассеянности забыл взять с собой в экспедицию шапку. Так что приходилось мириться с сужением полей зрения и потерей части получаемой органами слуха информации.

— Так и есть, — подтвердила вполне очевидные мыли Юлиана госпожа Араи, — Сам герцог присутствовать не смог, тяжелая зима, время испытаний мудрости его и воли.

— Не могу не согласиться с вашими словами, госпожа, — ответил он, — погода и впрямь не располагает выходить из отпиливаемого помещения. А между тем здесь невероятно красиво!

Его восторг был весьма ощутим. Голова крутилась в разные стороны, а порядком надоевший капюшон норовил слететь с головы. Он следовал за Рен Араи, не особо интересуясь, куда его заводила эта малознакомая женщина. 

— Вам, госпожа Араи, я вижу, места эти знакомы? — поинтересовался Юлиан.

Он почувствовал в довольно миниатюрном теле Рен недюжинную силу. Да и все её загадочные намёки о нечеловеческой сущности пропускал мимо ушей, будто специально. Юлиан был довольно неглупым полуорком, но ему определённо недоставало некоторой гибкости мышления и толики хитрости. Весь его интеллектуальный потенциал годился лишь для научных изысканий. Поэтому, не трудно было догадаться, что он достаточно серьёзно отнёсся к словам госпожи Араи, будучи весьма чувствительным к эмоциям собеседника. Однако определённый стресс от общения с ней он определённо испытывал. Её подтрунивания и витиеватая манера выражаться всегда выбивают его, выражаясь образно, из седла. Но нельзя отрицать то, что её загадочный образ привлекал любопытный разум.

Ветер утих, а с неба повалили крупные снежинки. Они медленно падали, кружась в каком-то замысловатом танце. Без воя ветра стало очень тихо, единственным постоянными звуками был скрип снега под ногами да неспешная беседа. Юлиан подумал, что подобная благостная картина вполне может быть предвестником бури. В лагере что-то взорвалось и, кажется, не слишком значимое, если судить по отсутствию криков и брани. Учёные — народ просвещённый, но некоторые представители могут дать фору и извозчикам, и сапожникам.

— Могу ли я поинтересоваться, господа Араи, куда мы идём? — Юлиан с беспокойством стал смотреть назад, где недавние следы уже были припорошены снегом. — И, мне кажется, уходить из лагеря вдвоём весьма опасно. Мало ли, вдруг тут водятся какие-нибудь барсы или медведи-людоеды…

Наверное, подобное изречение выглядело крайне забавно из уст почти двухметрового полуорка, но, бога ради, если подобная махина запаникует, то затоптанными ногами окружающие не отделаются.

Отредактировано Julian Delacroix (2020-09-01 18:25:17)

— Подняться выше гор? — спросил вслух у самого себя Юлиан.

Он на мгновение задрал голову к небу, немного близоруко щурясь. Было видно, что вопрос заставил задуматься. Его большая ладошка в варежке поймала крупную снежинку, плавно опустившуюся с неба.

— Меня всегда больше увлекал тот удивительный мир, интересовало то окошко в события глубокой древности, что были на страницах книг, — Юлиан вздохнул, — И, мне кажется, я с детства догадывался, что внутри меня таится магия. А для по-настоящему сильного разумом мага нет никаких ограничений. Возможно, я никогда не грезил небом выше гор, потому что знал, что если захочу, то непременно смогу увидеть мир с высоты птичьего полёта.

Юлиан, устыдившись своих смелых слов, попытался оправдаться:

— Можно ведь соорудить летательный аппарат, придумать заклинание или создать артефакт. В конце-концов, в нашем удивительном мире можно найти того, кто согласится тебя взять с собой полетать, — он ненадолго замолк, — А вы, госпожа Араи, мечтаете подняться выше гор?

Последовавшая после, как ему казалось, неловкого разговора легенда не могла не увлечь его любопытный разум. Юлиан внимал каждому слову фольклористики, разве что только рот не открывал. Её голос обволакивал и утягивал с собой в события далёкой старины, явно имея какое-то гипнотическое свойство. Лицо полуорка по мере продвижения к концу небольшого рассказа начало бледнеть, приобретая пепельный светло-зелёный оттенок, стоящий посередине между лишайником и сушенным лавровым листом. Сразу же стали вдалеке мерещиться душераздирающие вопли и обезображенные человеческие лица. Снегопад постепенно усиливался, отчего видимость снижалась — это не могло не встревожить и так порядком напуганного Юлиана.

Он принял сбитень и смущённо выдал: Спасибо, госпожа Араи. А затем откупорил бурдюк. В нос ударил немного горьковатый пряный аромат специй, а на вкус напиток был неожиданно сладким.

— Не менее вкусно, чем глинтвейн! — восторженно сказал он, отведав напитка, — Впервые пробую сбитень, но читал про него. Это же напиток какого-то небольшого народа, обитающего ближе к северу? Всё время забываю их название.

Госпожа Араи взяла свои вещи, довольно споро разобравшись со своим вещами в повозке. Юлиан столь быстро не смог бы управиться, учитывая, какой у него всегда творится беспорядок. Например, он нашёл свои старые варежки не в гардеробе, а на верхней полке шкафа с реагентами для жидкости, которой рисует руны.

— А нам разве можно идти в шахту без указа со стороны руководства экспедиции? — поинтересовался неуютно себя чувствовавший Юлиан.

Но он быстро позабыл о своих сомнениях, задумавшись над теорией фольклористики. Мысль о наличии геотермальных источников выглядела очень здраво. Тем более ни один нормальный человек не станет селиться в заснеженных горах и строить такие города внутри горы. Для добычи металла можно было обойтись небольшим поселением.

Госпожа Араи шла довольно быстро и уверенно, но Юлиан не отставал, хотя идти по такому обилию снега было непривычно. К счастью, у него длина шага была больше за счёт роста. В ином случае он бы отстал, а в силу некоторых личностных качеств и погодных условий ещё бы и потерялся. Ветер становился всё сильнее, а видимость из-за стремительно налетевшей вьюги снижалась. Юлиану казалось, что эхом вместе с воем ветра проносится отчётливый голос. Глубокий и грудной, но нельзя было отчего-то определить кому принадлежал: мужчине или женщине. Некстати вспомнились легенды о злых духах замёрзших насмерть людей, что заводили путников в сердце бури. Этот голос был певучим и раскатистым, звучал как проклятье или даже скорее как древнее заклинание. Слова, было невозможно разобрать, но они Юлиану казались весьма неприятны на слух. Это явно был незнакомый язык.

Порядком напуганный рассказом фольклористики Юлиан стал прижиматься ближе к женщине, а потом и вовсе тоненьким и дрожащим голосом сказал: г-госпожа Араи, вы это с-слышали?

Госпожа Араи выглядела молодой, но не юной. Что-то выдавало в ней куда больший возраст, возможно, притаившись в уголках лёгкой и слегка снисходительной улыбки, в блеске умных и мудрых глаз. Юлиану было сложно отделить интуитивное понимание от фактов, и чётко обосновать свои выводы. Но, пообщавшись совсем немного с этой женщиной, он точно мог сказать, что его совершенно не раздражала эта покровительственная манера, с которой она выслушивала собеседника. Юлиан помнил, что его сокурсники её недолюбливали, а ещё считали предмет бесполезным. Какая, однако, глупость с их стороны! Бывало, что во время изучения древнего языка он переводил старые талмуды, а потом оказывалось, что легенды имели в своей основе реальные события. Например, господин Лиман, посвятивший часть своей жизни изучению мифов, вопреки мнению научного сообщества, нашёл один из городов, относящийся к культуре Киора. А ведь никто не верил, что легендарный Малахитовый город действительно существовал. Правда город оказался погребён под толщей воды, что сильно затрудняло его изучение, растянувшееся на добрый два века.

— Ещё немного времени на морозе и ты отправишься в деревню ближайшую, лечить сопли и воспаление, — сказала она в своей шутливо-заботливой манере, от которой у Юлиана трогательно теплело груди.

— Скорее я не простужусь, а отморожу себе конечности, — ответил он, в тщетной попытки согреться растирая руки, — И тогда придётся мне учиться наносить руны, сжимая в зубах или локтях перо.

Ветер хлестал так, что Юлиану казалось, будто ещё немного и его снесёт неукротимыми потоками ветра. Он с уважением смотрел на маленькую фигурку госпожа Араи, стойко шедшую наперекор стихии. Мороз кусал щёки, а разгорячённое физической нагрузкой тело с трудом принимало в себя холодный воздух — каждый вход казался обжигающим.

- Ветра это вой, не более того, дорогой Юлиан, — донёсся сквозь инфернальное завывание ветра голос госпожи Араи.

Она успокаивающе обхватила своей маленькой ладошкой его руку. Юлиан сразу вспомнил, как он, напуганный кошмаром и заплаканный, засыпал в объятьях тётушки, успокаивающе напевающей колыбельную. Бешено стучащее сердце, так и норовившее вырваться из груди, немного успокоилось. Внутри Юлиана, всегда ставящего разум и логику в делах превыше всего, клокотал первобытный страх. Тот самый, что испытывали люди веками перед неотвратимой силой природы. Даже несмотря на то, что веками они своей магией, ведомой силой мысли, укрощали стихию на пользу себе: возводили города и спасали людей, уничтожали армии и обогащали себя.

Господа Араи отпустила его руку, и, пока Юлиан стоял в немного ошеломлённом состоянии, быстро разобралась с проблемой освещения. Он послушно бросился закрывать дверь, когда ему указали на причину сквозняка. Та не сразу поддалась, поскольку её петли промёрзли. Внутри шахты было находиться весьма неприятно. Смотря на брошенные и местами растоптанные вещи, Юлиан предположил, что шахтёры в одно мгновение бросили все свои дела и ушли из шахты. Он снял капюшон, и принялся разглядывать всё вокруг.

Спуск был не строго вертикальным, а горизонтальным под небольшим наклоном. Рядом гордо возвышался дорогой и навороченный подъёмник, с помощью которого поднимали на поверхность груз. В полумраке техника слегка светилась из-за наложенных чар. Крепь выглядела весьма надёжно, хотя низкий потолок всё же создавал весьма давящее ощущение. Юлиан посмотрел прямо в спуск шахтного ствола, чувствуя как там далеко и внизу клубилась тьма, притаившись между мерцанием слабого магического освещения. Казалось, что на него в ответ кто-то из этой тьмы заинтересовано посмотрел. Неприятный скребущий звук от его шаркающей походки разносился эхом в самые отдалённые уголки шахты.

Юлиан представил, что ему ещё нужно будет спуститься туда вниз, дабы пройти непосредственно к руинам. Честное слово, лучше бы его на входе встретили скелет и дикая тварь, чем это. Идти по тихому и совершенно незаброшенному тоннелю было намного неприятнее, поскольку подсознательно ожидаешь, что в какой-то момент произойдёт что-то страшное в своей неизвестности. У Юлиана был некоторый опыт в изучении руин. Обычно он знал печальную историю какого-нибудь города, чьи руины он посещал.

— Тут весьма неприятно находиться, — сказал он, поёжившись, — Признаюсь честно, я впервые оказываюсь в ещё не тронутых экспедицией руинах. Обычно всё раскопано и освещено, везде бегают туда-сюда учёные и рабочие. Мне не по себе находиться в месте, погибшем по неизвестным причинам.

Было бы очень печально столкнуться лицом к лицу с этой неизвестной причиной. А еще Юлиан заметил, что при хорошей вентиляции в шахте странно пахло. Запах был похож на жжённый миндаль с ноткой подгнившей клюквы и резкостью хвои туи. Запах неестественный и абсолютно чуждый.

Отредактировано Julian Delacroix (2020-09-07 22:41:36)