[indent] По дороге к лагерю Радо смог выпросить у Золотарника ещё одно согласие: что тот вместе с ним отправится в Аонетан; побудет там хотя бы чуть-чуть, хотя бы несколько дней, пока не оправится, но лучше — подольше.
[indent] Чем ближе они подходили к шуму и возне скрытых за деревьями эльфов, тем крепче Радо сжимал пальцы на одежде Золотарника, словно думал, что при свете костра тот исчезнет, растворится в воздухе несбывшейся мечтой, и окажется: не было никого в лесу, обнимал он хладный камень, а от звериного, острого одиночества мерещилось, что под пальцами шкура пса. Но нет — Золотарник не пропал. Радо на одно мгновение ткнулся носом в его волосы, глубоко вдохнул, набираясь решимости, затем сказал обращённым к ним лицам:
[indent] — Вот. Привёл. Он со мной.
[indent] ...Позже, сидя в палатке и стягивая пропитавшиеся влагой толстые носки, пока Золотарнику сооружали спальное место рядом с его собственным, Радо в паре фраз поведал, что на границе наткнулся на альрана и что ему нужна помощь, некуда идти. Осмотреть израненные ноги демона он никому не разрешил, тая в горле клокотание на каждого, и сам занялся ими, подтащив к себе заплечный мешок с мазью Матери Кукушки. Спрятав стопы демона у себя в руках и закрывшись спиной от взглядов со стороны откинутого полога, чтобы никто не увидел золото на пальцах, он обтёр кровоточащие царапины, смазал, немного дал обсохнуть, рассеянно наглаживая лодыжки. Только после этого, укутав ноги демона в тепло, подпустил других.
[indent] Золотарник был истощён, по мнению эльфа, которого Радо про себя прозвал Кислица: из-за постоянно поджатых губ и того, что в изумрудных глазах зрачок был охвачен белым, как будто светлые лепестки кислицы с жилками на фоне зелёных листьев и с чёрной точкой свернувшегося шмеля в сердцевине. Эльф запретил им выдвигаться на следующий день в Аонетан, а потом заметил, что Радо шмыгает носом, и уверенно припечатал: лежать и отдыхать, оба.
[indent] Ранним утром нескольков эльфов ушло, остались трое: две эльфийки, ждавшие охотников, чтобы узнать, как обстоят дела на границе, и Кислица. Промочившего ноги Радо, настойчиво повторявшего, что сапоги он захотел отдать сам и знал, на что идёт, вместе с Золотарником поили горячим травяным чаем. Впрочем, чай мог быть и едва тёплым, Радо бы не заметил, потому что ему горячо было внутри из-за сидевшего рядом демона. В окружении эльфов Радо онемел, зажался и мало походил на себя, сыпавшего словами прошлым вечером, но неизменно посылал Золотарнику ободряющие улыбки и взгляды. Он больше говорил жестами: то подпихнёт коленкой, мол, всё хорошо, то коснётся запястья с хрупкой косточкой — ты в порядке? — то похлопает по предплечью, напоминая: я рядом. Он был бы рад как можно чаще трогать демона, но травы против воли погрузили в целительный сон, и на большую часть дня Радо выпал. Просыпаясь порой, тревожно рвался с лежанки, затем видел Золотарника и укладывался обратно, не сводя с него глаз, пока они вновь не слипались.
[indent] Наутро Радо был полон сил как никогда. В чае ли было дело, в демоне ли на расстоянии вытянутой руки — кто знает. Зато зуд в носу бесследно пропал, тело приятно гудело. Эльфийки остались в лагере, Кислица вызвался их проводить. На недовольный взгляд Радо напомнил, что тот плохо знает лес и такое большое расстояние не сможет своими силами одолеть. «Не себя, так друга своего сгубишь», — добавил он, и Радо замолк. Бросил взгляд на демона, на деревья поодаль и вздохом признал неправоту. Это в степи не заплутаешь, всё как на ладони, здесь же зашёл за дуб и уже потерялся.
[indent] По пути Кислица приседал возле корней деревьев, изучая следы зверей, наклонялся и проверял цветы, не болеют ли чем; словом, он выглядел жутко занятым, хотя Радо, уже ходивший в патрули, знал, что всё это — лишние жесты и задержки, чтобы они с Золотарником не устали. Ведь эльфы могли определить такие мелочи на глаз, им незачем подолгу рассиживаться у груды камней и с задумчивым видом соскребать мох кинжалом, будто под ним руны какие начертаны были давними предками. Эта странная забота заставила Радо нахмуриться и затихнуть в размышлении, после чего он стал меньше ворчать в сторону спутника.
[indent] Прошло около часа, когда они вышли на широкую дорогу, по которой часто проезжали купцы или сами эльфы, везущие что-то на продажу. Ещё через полчаса им повезло: их нагнала крытая повозка. Эльфийка-травница, направлявшаяся с Фарна в Аонетан, остановилась, чтобы предложить помощь. Она показалась Радо смутно знакомой; по крайней мере, пахла точно Аонетаном, и Радо не стал отказываться, больше не для себя — для Золотарника. И отчасти потому, что недавно в мыслях дал себе обещание быть с эльфийским народом дружелюбнее. Кислица проследил, как они забрались в повозку, после чего, вдруг скупо улыбнувшись краем рта вместо слов прощания, растворился меж деревьев.
[indent] Внутри было пусто после успешной торговли, только несколько мешков лежало с какими-то покупками. Радо сидел поперёк повозки, откинувшись спиной на деревянную стенку, а плечом привалившись к Золотарнику, которого притянул ближе к себе, когда они удобней устраивались. Сидевшая впереди травница оказалась неразговорчивой, всматривалась в растения по сторонам дороги и бормотала их названия. Она была высокой даже для эльфов, непривычно широкоплечей, и Радо разглядывал её спину с интересом, но вскоре отвлёкся на демона, насев на него с расспросами, как он себя чувствует и не болят ли ноги.
[indent] Ехали весь день, пару раз останавливаясь перекусить да размяться. Вечер незаметно перетёк в прохладную ночь. Притих лес, звуки изменились: из разнородного шума с прорывающимися высоко трелями птиц стали сплошной негромкой трескотнёй. Стрёкот насекомых слился с шелестом ветра и копошением зверей. Повозка качалась, поскрипывали колёса. Внутри пахло душисто травами, которые эльфийка отвозила в Фарн. Не слишком сильно, чтобы заглушать прочие запахи, а остаточно, оттого вкусно оседая на языке. Зажёгшая над собой зачарованный фонарь травница шептала-пела на тягучем эльфийском языке, похожем на непрерывный ручей. Музыкой для неё был ветер, трепавший натянутое полотнище, и шорох листьев на растущих вдоль дороги деревьях; перестук копыт и биение двух сердец — звучавших по-разному: одно глуше и медленней, словно было тяжёлым, из чего-то твёрдого, второе размеренно, как подстраиваясь под него.
[indent] Радо, уютно приложившись щекой к плечу Золотарника, сполз чуть ниже по стенке повозки и дремал, окутанный его запахом, как второй шкурой, умиротворённо ворча. Сверху на них был накинут плащ, которым поделился Кислица взамен оставленного в лесу с оборванными на лоскуты краями. Захлёстывало по макушку облегчением от того, что никто не мешал, не кидал любопытные взгляды, ощущавшиеся покалываниями на лопатках. Обычно Радо стойко переносил нежеланное внимание, выучившись не рычать в ответ, но с Золотарником вблизи у него как будто брюхо оказывалось неприкрыто, и каждый видел его слабину. Не мог Радо удержать лицо, едва подмечал золотые пряди краем глаза. Хотелось о многом поговорить, узнать, но при чужаках он решил не рисковать. Вдруг кто услышит? А это ведь не для них, это для Радо, и он не собирался делиться.
[indent] В забытьи под звуки движущейся повозки грезилось, что они едут куда-то вместе, но не домой к Матери Кукушке, нет, а далеко-далеко, где шумит прибой, волны лижут босые ноги. Времени у них — целая жизнь, поделённая на двоих, и множество дорог впереди. Из дремоты его вывели знакомые запахи. Радо потянул носом и, сонно моргая мутными глазами, неуклюже приподнял голову, различая в темноте поредевшие деревья, хоженые тропки, изученные созведия на чистом небе. Дома ещё не показались, пока только подступы к Аонетану. Травница, если Радо помнил верно, жила на окраине, а значит, вскоре... 
[indent] Повозка подпрыгнула, травница оборвала песню. Взвизгнуло крепление фонаря. Радо, расслабленный, нерасторопный, не успел собраться и, ударившись копчиком, рыкнул под нос, беззлобно, но весьма громко, перекрыв ночное копошение в лесу. И обеспокоенно обернулся к Золотарнику. Хотя Радо не знал, спал ли демон, всё равно испугался, что помешал ему.
[indent] — Разбудл? — голос прозвучал хрипло ото сна, речь была слегка невнятна из-за неразжимающихся губ, скрепленных вместе остатками дрёмы. — Приехли пчти.
[indent] Зашевелился под накрывающим их плащом, вытащил оттуда руки, которые, потягиваясь, поднял над собой под долгий зевок, и приподнялся, устраиваясь не полулёжа, а с выпрямленной спиной. Склонил голову, заглядывая демону в лицо, чтобы узнать его настроение. Это уже успело стать привычным: смотреть на него, подмечать опущенные или, напротив, приподнятые уголки губ, чутко ловить в запахе отголоски — не пахнет ли солоно от досады? не свербит от нос от перечного раздражения?
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

Отредактировано Rado (2020-09-03 18:31:59)

[indent] Он успел поймать взглядом, как дрогнули губы в улыбке: мимолётной, но успевшей пощекотать в животе и скользнуть по груди тёплой лёгкостью. Золотарник улыбался слегка неловко, скованно, словно только учился, но Радо, очарованный, всё равно каждый раз замирал, а вместе с ним — и его сердце.
[indent] До прикосновений Радо был по-волчьи голоден всегда, в любой ипостаси. Ему нужно было трогать, похлопывать, тормошить; важно было ощущать под пальцами. Видеть — это одно, слышать — другое, и только когда трогаешь, всё — зрение, слух, обоняние — становится единым. Среди людей не все понимали его навязчивого стремления быть ближе к чужому теплу. С эльфами-кукушатами он себя одёргивал, опускал тянущуюся руку, памятуя о прошлом опыте. А вот Золотарник прикосновениям не противился. Напротив, Радо видел, что он сам подаётся ближе. Сейчас тоже: первым привалился к плечу, огладил кратким прикосновением. Огромная дыра внутри, не способная насытиться, притихла и словно бы затянулась, но лишь на то время, пока Золотарник не отстранится.
[indent] Радо каждый раз при прикосновении переносил всё внимание на демона, оттого и успел заметить, как он тронул запястье, а в запахе проступило пятнами горьковатое. Что-то не так. Золотарник поднял глаза. В их глубине раскалывалось, расходилось словно бы мучительное, делавшее его уязвимым и беззащитным. И Радо почувствовал, что скрепить это можно их нитью. Бережно срастить, вернуть цельность и покой. Только бы успеть понять, от чего пошёл этот раскол, где его начало. Радо нахмурился, не отводя взгляда, сам ещё не зная, что сделает, — но сделает непременно, когда демон его опередил. И подбил своими словами.
[indent] Роанн.
[indent] Из головы мигом вылетело всё остальное, настолько врасплох застало признание. Радо уставился перед собой, ничего не видя. Чуть недоверчиво, как человек, получивший в подарок то, о чём втайне мечтал, принялся изучать имя, обводить языком каждую букву. Роанн. Ро-анн. Мягко, нежно. Повторять — одно удовольствие. Казалось, всегда знал это имя, только почему-то забыл и не мог вспомнить, и это ощущалось странно: ведь как можно забыть, что солнце зовётся солнцем?
[indent] Вдруг с запоздалым стыдом Радо понял, что шепчет вслух его имя. Не раз и не два, а повторяет уже долгое время, сидя с счастливо-глупым видом. Виновато склонив голову, мол, не удержался, прости, посмотрел на ресницы и брови, даже в ночной темноте видя их светлыми, потому что крепко-накрепко запало; на примятые волосы в том месте, где голова касалась плеча. Мелькнула мысль: кого-то после того, как он без сапогов походит осенью, лихорадит, а вот Радо... роаннит. Это когда светло-светло даже ночью, сил становится немерено. Притупляется боль, хочется напевать под нос, потому что так много в груди... всего.
[indent] — Хорошее имя. Твоё, — подкрепил слова уверенным кивком и добавил: — Но Золотарником звать не перестану. Это тоже твоё — от меня.
[indent] Радо поднял голову, осознав, что что-то изменилось. Вскоре дошло: затих скрип колёс, их больше не покачивает из стороны в сторону. Травница, продолжая хранить молчание, точно была одна, вылезла из повозки спереди и обошла лошадь, чтобы ослабить узду. С места Радо, услышавшего, как она хвалит лошадь шёпотом, было видно лишь её голову и часть плеча.
[indent] — Спасибо, — сказал он, повысив голос. Благодарность вышла искренней, чем он думал, и не в последнюю очередь за то, что они с Роанном смогли провести путь, притиснувшись друг к другу.
[indent] Эльфийка повернула лицо, чтобы видеть их. И, чуть улыбнувшись вместо слов, как Кислица днём, кивнула, после чего продолжила возиться со сбруей. На том Радо посчитал, что свой долг выполнил. Он сложил плащ, небрежно запихнул в заплечную сумку и, поднявшись, нетвёрдо после дрёмы подошёл к высокому бортику в задней части повозки. Опустил его, присел на край. Свесил одну ногу, вторую, упёрся ладонями в доски по бокам от себя и спрыгнул, стараясь беречь пятки при приземлении. Поправив сумку за спиной и согнув-разогнув ноги, огляделся по сторонам, убеждаясь, что это окраина Аонетана с небольшим домиком травницы неподалёку, затем протянул руки к Роанну:
[indent] — Присядь, я помогу.
[indent] Радо подхватил его за талию и, придерживая, помог спуститься с повозки. Не стал сразу отступать в сторону, а, пользуясь тем, что темнота сглаживает, прикрывает и что ночью становишься немного смелее, задержал ладони на боках, а взгляд — на лице напротив, уже почти не смущаясь того, как близко стоит. Скорей, это воспринималось вполне естественно: быть вот так рядом, лицом к лицу. Радо убрал неохотно руки, посмотрел украдкой на них, как будто ждал, что там останутся сияющие крошки солнечных лучей от Золотарника. Но нет. Его лапищи не могли удержать такое, были как решето. Или, может, впитался в ладони свет, потому не успел разглядеть. Тогда понятно, почему на душе потеплело.
[indent] — Нам надо ещё пройти немного, — он, не зная, куда теперь деть руки, похлопал себя по бедру и мотнул лохматой головой в сторону дороги, тянувшейся дальше, к другим домам. — Ты как? Не укачало?
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

[indent] Роанн — имя даже в мыслях выделяется среди ряда прочих слов, сияет будто, стоит о нём подумать — успокоил словами и улыбкой, скользнувшей по губам быстро, как мелькнувшие в воде крупицы золота. И не было в его лице раздражения от очередного вопроса, которые рвались из Радо, впервые столь сильно опасавшегося, что чутьё подведёт, пропустит нотку боли, а потому донимавшего. Но всё было хорошо, и у самого полегчало на душе.
[indent] Радо снова подпихнул сумку снизу, подкидывая выше на плечах, и двинулся по дороге. Подстроиться под шаг Золотарника оказалось легко; они оба прихрамывали — каждый из-за своего несчастья — и шли медленно, никуда не торопясь. Радо переглядывался с Роанном, радуясь, точно щенок под умелыми пальцами, когда удавалось перехватить брошенный украдкой взгляд и дёрнуть краем рта в добродушной усмешке: попался!
[indent] В плечо толкнулись. Радо тут же, словно только и ждал повода, повернул голову, обвёл лицо, сперва тревожно — где болит? — затем на смену беспокойству пришла тихая радость от того, что было вложено в чудный голос. Согласился:
[indent] — Тепло. И будет ещё теплее.
[indent] Тоже неизвестно: о том ли это, что впереди дом с горячим очагом, или о другом, неосязаемом, которое всегда с тобой. Однако совершенно точно прозвучало как обещание; как тоненькая ниточка, которая вплелась в их нить, сделав её крепче, толще. Вид у меня, должно быть, глупый донельзя, подумал Радо и, не желая, чтобы Золотарник увидел его нелепое выражение лица, отвернулся, изучая окрестности и знакомясь снова. Аонетан стал... другим. Роанн шёл рядом с Радо, и почему-то всё прежде пройденное не раз представало под новым светом, виделось иначе, ярче. Как убрали с глаз мутную пелену.
[indent] У эльфов дома стояли поодаль друг от друга, не было нагромождения, свойственного людским деревням. Почти все окна были темны. Днём кипела жизнь, слышались восклицания, но ночью всё затихало. Радо свернул с широкой дороги и вскоре указал на видневшееся тёмное строение, становившееся с каждым шагом всё больше. Заговорил, когда они вышли из-за деревьев, оказавшись вдруг прямо перед ним.
[indent] — Вот, — в голосе прозвучала гордость, будто он то ли славным домом восхищался, то ли тем, что привёл в него Золотарника, сдержав слово. — Пришли.
[indent] Дом — Радо называл его Гнездом — был большой, громоздкий с его навесами и выступающими окнами; основательный. Однако угадывалось, что приложена эльфийская рука: за стены цеплялся плющ, крыша местами зеленела травянистым ковром с мелкими цветками, неразличимыми в ночи, и всё смотрелось аккуратно. Дом навевал на мысли о семейном кругу. Было в нём что-то неуловимо уютное, говорившее: здесь тебя ждут. От дома вела протоптанная дорожка к мастерской с надёжным замком, чтобы эльфёныши случайно не пробрались внутрь и не сломали ни заготовки — взрослым, ни руки — себе. За мастерской начинался лес, охватывавший Гнездо полукругом и прикрывавший от ветров.
[indent] Радо обогнул дом, минуя пристройку и огородик шаг на шаг, подошёл к чёрному ходу, через который можно было быстро подняться на лестницу, ведущую в его комнату под самой крышей. Прислушался, замерев у неприметной двери. Так поздно уже все спали. Эльфёныши укладывались раньше всех, вымотавшись за день, эльфы постарше задерживались на пару часов, а затем тоже ложились спать, чтобы встать ранним утром и приняться за дела. Разве что можно было наткнуться на Горицвета. По мнению Радо, старший сын Матери Кукушки помогал семье постольку-поскольку, пока все остальные добросовестно трудились над общим делом. Горицвет всю ночь мог просидеть над листом бумаги, что-то нашёптывая и постукивая пальцами в такт, а порой и тихо-тихо пытаясь напеть мелодию.
[indent] Убедившись, что всё тихо, Радо свесил с плеча сумку, достал ключ и, отперев дверь, толкнул её, широким жестом предлагая Роанну первым войти. Зашёл следом, не сводя со спины глаз, блестящих чем-то недоверчивым, робко-восторженным. Они оказались на кухне, хранившей ароматы еды и тепло от печи. На столе под полотенцем с причудливыми узорами стояли остатки ужина: для тех, кто уходил на патруль и мог вернуться в любое время, усталый и голодный. Радо взял Роанна за руку, посчитав, что в темноте тому придётся нелегко, а отчасти страшась, что по пути наваждение, стойко державшееся столько времени, развеется. Потянул за собой к лестнице, подсказывая шёпотом, где ступеньки, и поднялся в узкий коридор с несколькими дверьми: одна по правую руку и две по левую. Радо повернул налево, ко второй дальней. По соседству с ним была кладовая, а напротив — комната Горицвета. Снова пропустил вперёд себя, притворяя дверь и обессиленно упираясь в неё спиной. Дошли.
[indent] Комната была под двускатной крышей, оттого урезанная сверху. На потолочных балках висели связанные в метёлки засушенные цветы — от них к Радо пристал цветочный запах и отчего-то всё никак не выветривался. Радо дважды стукнулся затылком о дверь. Сверху полился тёплый приглушённый свет, показывая простую обстановку. Стол, кровать у стены с сундуком в изножье, шкаф. В углах лежали разнообразные вещи от инструментов до стрел, отчего становилось понятно, что раньше здесь тоже была кладовая, которую спешно переделали для гостя.
[indent] Окно было приоткрыто, впуская осенний прохладный воздух. Радо поставил сумку возле стола и неловко сгрёб в одну кучу все свои недоделки из дерева, удачные и не очень. Тут же лежали сваленные одна на другую книжки. Эльфы надавали ему книг на всеобщем, когда он лежал целыми днями, не имея сил подняться на ноги, но не знали они тогда, что Радо с трудом мог прочитать даже простые слова. Книги потом всё равно оставили у него, и Радо бросал на них — напоминание о его безграмотности — досадливые взгляды.
[indent] — Тут я живу... Недавно, по правде, лишь с лета, — он закрыл окно, устало сел на кровать, откидываясь спиной на стену, и похлопал рядом с собой. — Присаживайся, дай ногам отдохнуть.
[indent] Для кочевника, которым Радо себя считал, было нечто непередаваемо важное в том, чтобы привести кого-то в место, зовущееся домом. Волк с одобрением заворчал, едва они переступили порог: теперь-то Золотарник будет защищён, теперь он в логове, принёс свой запах.
[indent] — О, точно!.. — Радо улыбнулся во весь рот, устремив взгляд на Роанна, и выпрямился, чтобы поприветствовать в своём уголке. — Да будет мой дом твоим, отныне и навек.

[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

Отредактировано Rado (2020-09-19 14:30:37)

[indent] Радо не сводил тёмных глаз с лица Роанна, даже когда тот отвернулся и принялся оглядываться, словно что-то ища, и довольно заворчал на его слова; понравилось логово, уютно ему здесь, не захочет сбежать.
[indent] Радо частенько звучал по-звериному, но услышать это было трудно, потому что ему приходилось приглушать себя. Людей в племени настораживало его поведение, нужно было равняться на них и задавливать то ненужное, а с эльфами он обрывал себя сам, опасаясь, что его легко прочитать по всем звукам. С Золотарником можно было ослабить когтистую лапу, ступившую на горло, приоткрыть запертое. Золотарник был псом, понимал, как свободней дышится, когда можешь не только словами и телом выражать чувства, но и звериными привычками тоже.
[indent] — Давай просто посидим немного, — попросил Радо, обратно спиной в стену упираясь и трогая за плечо. Пояснил, напомнил важное: — Мы одни.
[indent] Впервые за долгое время после встречи в лесу. Нет за тонкой палаткой переговаривающихся о чём-то патрульных, нет Кислицы, незаметно, не поворачивая головы, косившего на них глазом с белизной у зрачка; нет высокой травницы, шёпотом напоминавшей о себе. Тихо-тихо вокруг. Шелестел над головой ветер, проходясь по крыше пальцами. Покачивались сухие травы. Сверху изредка потрескивало магией; свет лился, казалось, откуда-то с пары балок, но его источника не было видно. Подарок от Ивы — очередное прозвище, — второго сына Матери Кукушки, мага-артефактора, живущего в Аортэне.
[indent] — Как будто совсем одни, — заговорил Радо, прислушиваясь. — И никого, только мы.
[indent] Этими драгоценными минутами наедине хотелось насладиться, прочувствовать.
[indent] Что-то внутри, вставшее на место после того, как он рассмеялся в тёмном осеннем лесу, радуясь, что смог помочь с занозами, прогревалось их близостью, прочищалось от боли, точно рана, которую промывают умелые руки. И весь он тоже согревался; не теплом комнаты, теплом Роанна. Ни с кем раньше не бывало такого. Чтобы по-волчьи, тесно, с лёгкостью в груди, и всё прибывает, ещё и ещё.
[indent] Радо вдруг понял, что, убаюканный тишиной, успокоенный сплетением запахов — дома и демона, — принялся заваливаться на Золотарника. Пусть ничего не делал половину дня, сидел в повозке, всё равно дорога и впечатления притомили. А возле Роанна разморило. Он заворчал, выныривая из дрёмы, и шёпотом сказал, подводя черту их комфортному молчанию:
[indent] — Хорошо. Всегда бы так.
[indent] Не привык Радо задумываться далеко наперёд, оттого в это мгновение был уверен, непреклонно и упорно, что всегда так и будет. Воздушной мягкостью сжимало запястье и пальцы, прибавлялись витки, и волк, из-под лап которого невозможно было выбить землю, подтверждал прикосновениями мокрого носа к сердцу: свой, куда же денется.
[indent] Радо вздохнул, отгоняя сонливость, и неохотно поднялся, покидая тёплый бок и жестом успокаивая Роанна, что тот может остаться в прежней позе. Короткие мгновения близости придали сил.
[indent] — Пора ко сну готовиться, — он потянулся, подняв руки, и подмигнул. — Не будем же, как совы, всю ночь шебуршать?
[indent] Радо подошёл к невысокому шкафу. Заглянул внутрь и удивлённо вскинул брови, не увидев там искомого, а лишь доски, обычно скрытые покрывалами и простынями, затем досадливо стукнулся лбом о дверцу. Вспомнил, что перед уходом всё отдал перестирать, а одеяла отнёс, чтобы накануне затяжных дождей они напитались, оттягивая верёвку на улице, солнечными лучами и вобрали в себя запахи. Впрочем... Враньё, не о том думал, иной причиной был вызван этот порыв. Несколько дней назад он, потерявший покой из-за мыслей, что должен уйти, пока есть время до наступления зимы, но не может, удерживаемый непривычной эльфийской добротой, в сердцах собрал всё, что пропахло им (ладно хоть, кровать не тронул), и спустил на первый этаж, недружелюбно отвечая на вопросы, что нужно постирать, затем сбежал в патруль, не оглядываясь, будто боясь, что передумает.
[indent] А гляди-ка, когда понял, что Золотарника с собой забрать хочет, первая же мысль про Гнездо была. Не стремилась кочевничья кровь идти куда-то, потянула вернуться, укрыть его у эльфов. Вероятно, в тот миг и принял окончательно Гнездо, когда пришло осознание, куда хочет идти.
[indent] Радо поднял от дверцы лоб и погладил ладонью узор на ней. Может, сам тоже однажды научится так же искусно по дереву вырезать. Провёл пятернёй по волосам, убирая с глаз. Наверно, все вещи лежат где-то внизу, выстиранные и разглаженные волшбой, дожидающиеся его прихода. Не получится отыскать их без подсказки, лишь шум поднимет и взбаламутит всех. Радо обернулся, хмурясь в размышлениях. На полу себе не расстелить, нечем; с кровати тоже не забрать, ведь Роанну будет неуютно лежать. В волка не перекинешься, чтобы провести ночь у дверей.
[indent] Что когда-то приучился спать на голой земле и ни разу слова недовольного не высказал, он вдруг позабыл.
[indent] — Роанн, — позвал, чтобы привлечь внимание и просто чтобы лишний раз назвать по имени. Указал на единственную кровать, виновато почёсывая заднюю сторону шеи. — Ничего, если в этот раз мы вместе поспим? Я думаю, места нам двоим хватит.
[indent] Он скользнул по себе взглядом, затем осмотрел Роанна, делая вид, что это нужно для дела и вовсе не пялится на него, пользуясь возможностью. Тощий волк много не займёт пространства, да и демон не шибко широк. Пожалуй, они вдвоём уместятся, только придётся поближе подкатиться друг к другу. Радо перевёл взгляд на кровать. Очень близко подкатиться.
[indent] Радо попытался представить в голове, как им надо будет лечь. Вообразил себя, Роанна рядом, лицом к лицу лежащих, и уши запекло, будто кипятком обдали. Запоздало он принялся объяснять, взмахнув руками:
[indent] — Мне постелить нечего на пол, не на голых же досках спать!
[indent] Он даже сделал шаг в сторону, показывая шкаф, и указал на него, мол, видишь, правда нет ничего. Раскрыл вторую дверцу и закивал энергично: тут тоже совсем ничего, не вру!
[indent] — Я сплю спокойно, тебе не помешаю, — поспешил заверить Радо. — Лягу с краю, а ты у стенки. Сойдёт?..
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

Отредактировано Rado (2020-09-20 07:25:21)

[indent] Только когда Роанн, запнувшись отчего-то, согласился разделить с ним в эту ночь кровать, Радо почувствовал, как напряжение, которое сам не осознавал до сих пор, покидает его тело. Расслабилась линия плеч, остро подавшихся вперёд и выше, словно он приподнимал невидимый высокий ворот, чтобы спрятать за ним тревожное ожидание. Расцепились пальцы, намертво впившиеся в резную дверцу шкафа. Радо переступил с ноги на ногу, заметив, что невольно вдавил ноющие пятки в пол, пытаясь упереться надёжнее, как будто опасался, что отказ выбьет из-под ног опору и придётся её срочно искать в рушащемся мире.
[indent] — Вот и здорово! — отозвался он легкомысленным тоном, надеясь хотя бы голосом скрыть отпустившее напряжение, раз уж тело предало его. Старался придать фразе беззаботность, мол, поспим и поспим вместе, что с того; но, закрывая дверцы шкафа, бросил такой выразительный взгляд через плечо, что все попытки казаться невозмутимым пошли прахом.
[indent] Роанн принялся подготавливаться ко сну, и Радо, не желая, чтобы всё выглядело так, будто бы ему не терпится скорей лечь рядом, решил тоже занять руки делом. Вытряхнул из сумки на стол вещи, которые брал с собой в лес, разгрёб сложившуюся горку на две поменьше, затем на три. Выудил мазь и поставил на видное место: не забыть завтра вновь поухаживать за ранками на ногах. Принялся растерянно постукивать пальцами по фляжке, едва ли понимая, что перед ним лежит; весь он обратился в слух и пытался понять, чем занят Роанн.
[indent] Когда он уже второй раз взял в руки, повертел и поставил обратно баночку с мазью, то понял, что ещё чуть-чуть — и от нетерпения завоет, больше оттягивать не может. Радо повернулся и успел только заметить мелькнувшую узкую ступню, скрывшуюся под одеялом. Сделал шаг к кровати и запнулся на ровном месте. Понимание только сейчас настигло его, ледяной водой обрушилось на голову, отчего всё стало ощущаться ясно, до деталей мельчайших.
[indent] Роанн в его кровати. Смотрит с ожиданием. Ждёт. На щеках лёгкий очаровательный румянец, одеяло натянуто до лица. Радо, не сводя глаз с этой картины, потянулся рукой к рубашке, сгрёб в кулак ткань на груди, как будто так можно было заставить сердце успокоиться, чтобы оно не сжималось до боли. Прерывисто выдохнув, он отвернулся, чтобы самому раздеться, но на деле — успокоиться немного. Ему доводилось раньше спать рядом с кем-то, в степи всякое бывает. Но никогда... Никогда это так не волновало. Не представлял он, предлагая, как это отзовётся в нём.
[indent] Радо стянул верхнюю рубашку, став взъерошенным ещё больше, бросил её на спинку стула. Разулся, поставил обувь. И моргнул беспомощно, чувствуя что-то большое, распирающее в груди от того, что возле кровати стоят две пары сапогов, свои и чужие. Скользнул на бок под одеяло, устроившись на самом краю лицом к демону и что-то шепнув, чтобы магический свет погас. Слова настигли его, когда Радо размышлял, как бы незаметней сместиться ближе, заставив вскинуть взгляд, сперва удивлённый, потому что это было неожиданно, а затем смягчившийся и засветившийся чем-то тёплым.
[indent] — Пожалуйста. Я с радостью сделаю для тебя ещё больше.
[indent] Странное чувство немного поутихло, вернув ему уверенность в своих действиях, и волк стукнул хвостом, подгоняя: ну чего ты? не знаешь разве, как поступить нужно? Знаю, ответил Радо и ласково почесал его под подбородком.
[indent] Задумчиво повертелся и, найдя, что отсюда ночью навернётся на пол, несмотря на всё мастерство спать в любой позе где угодно, вздохнул будто бы с сожалением: что поделать, так сложились обстоятельства! Придётся лечь ближе к Роанну, как неловко. Пододвинулся, перестав на краю балансировать. Теперь он лежал удобно, но вот до подушки не хватало всего ничего. Это ведь не дело, верно? Подкатился ещё чуть-чуть ближе, положил голову на подушку, одну на двоих; поправил одеяло, натягивая, чтобы обоим хватило. Руки деть было некуда, так что он последовал примеру Роанна и положил одну под щеку, а другую уложил на небольшом свободном расстоянии между ними под одеялом.
[indent] — Доброй ночи, Роанн, — отозвался с улыбкой и добавил сразу же: — Золотарник.
[indent] Недавно засыпал, успокоенный теплом, но сейчас, когда лежал лицом к лицу с Роанном, так близко-близко, и в помине не было той усталости. Радо старался прикрыть глаза, но отчего-то они не желали закрываться; приходилось сквозь ресницы посматривать.
[indent] Хорошо, что решил лечь с краю. Тусклый свет лился из окна прямо на Роанна, серебря его ресницы и брови, трепетно касаясь нежной кожи, и не так сильно приходилось напрягать глаза, любуясь им. Ещё, если вдруг Роанну в голову взбредёт посреди ночи куда-нибудь уйти, ему придётся перелезать через Радо, а Радо сквозь по-звериному чуткий сон это поймёт, проснётся и схватит его. И не отпустит.
[indent] Радо немного повозился, словно устраиваясь удобнее, а вовсе не пытаясь скрыть заворочавшееся в животе волнение, возникшее от этих мыслей. Потом прислушался к биению чужого сердца рядом, попытался понять, замедлилось ли оно, начал ли демон засыпать, но необычный ритм не дал подсказки. До него долетало дыхание, однако и оно не могло помочь. Радо сдался.
[indent] — Роанн?.. — заговорил он негромко, нарушив тишину. — Не заснул ещё?.. Я что-то не могу уснуть.
[indent] Сдвинул мизинец на ладони между ними, им легонько касаясь, чтобы привлечь внимание.
[indent] — Расскажи что-нибудь о себе. Ты... — Радо ненадолго затих, лихорадочно перебирая в голове, что бы такого спросить, лишь бы его не посчитали глупым. Вспомнил сваленные в кучу книги на столе. — Ты много книг прочитал?.. Я вот ни одной, — помолчал, затем вновь зашептал, искренне и горячо. — Мне интересно узнать больше о тебе. Правда. Не потому что ты демон, а потому что это ты.
[indent] Радо прежде не был таким искренним с другими. Благодарность Роанна отложилась в груди уютным, горячим, как кисель, и хотелось быть в ответ честным, пусть даже непривычно это. Хотелось, чтобы он тоже знал, что чувствует Радо, ведь это лишь крепче связывало их.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon][status]отдал сапоги и своё сердце[/status]

[indent] Запаха было много. Запах Роанна окутывал его, ласково тёр чувствительный нос, и хотелось дышать полной грудью, хоть и знал: не сможет вволю надышаться, как любое существо не может на всю жизнь вперёд воздуха в себя вобрать. Давно не было настолько тепло. Давно?.. Нет, никогда не было, вот так правильней будет. Телу тепло, душу будто гладят руками бережными. Подумалось, что в лютый мороз не замёрз бы, будь они вместе, рядом, под одним одеялом.
[indent] Роанн заговорил, и Радо весь устремился к нему, к голосу, чтобы не упустить. Был бы он осязаемым, по уши зарылся, как зимой в сугроб мордой, и не оттащил бы никто. Радо довольно прикрыл глаза на мгновение: прав оказался, так и знал. Даже гордость испытал, как будто ему принадлежал длинный список прочитанных книг. Разве что эта гордость, расправляющая плечи, была смешана с нежностью, которая подталкивала под локоть поднять ладонь и провести по волосам золотым, показать, что все его достижения ценят, как свои. Но чтобы не сделать что-нибудь глупое и унять зуд в пальцах, желавших коснуться волос, Радо сосредоточился на словах и сразу насторожился. В крылатом голосе — светлом, как лебединое оперение, — появились чёрные пёрышки чего-то мрачного. Вот бы узнать всё, расспросить, запомнить крепко и как-то оградить от плохого. Он готов, он хочет всё от него выслушать, — но, наверное, ночь после тяжёлого дня не лучшее время для этого. Скрепя сердце Радо удержался от вопросов. Решил отложить, тем более, что последние слова примирили его с ожиданием.
[indent] Он знал, что Роанн отличается от него; камзол о многом сказал. Нечто отдалённо схожее по нарядности Радо видел лишь на редких праздниках, когда выдавали девиц замуж и они — кто бледная, несчастная, кто с широкой улыбкой — одевались в лучшее, пёстрое, что сами шили вечерами, сидя на женской стороне и порой обращаясь к матери или бабушке за советом, как узор удачней проложить.
[indent] Он вдруг представил себе сцену так ясно, будто однажды видел наяву. Роанн сидит один, не тревожимый никем в своей комнате, обязательно с картинами на стенах, торжественной пышной обстановкой, мебелью дорогой и комфортной. Роанн сидит в кресле возле небольшого круглого столика со свечами, в руках у него книга. Что-нибудь заумное, непонятное волчьему уму, привыкшему собственным опытом узнавать философию жизни; обложка новенькая, блестит нетронутым. Роанн расслаблен. Строгий внешний вид, всегда с иголочки (Радо не видел этого, но придумал себе, что демон с его невероятной красотой, от которой дыхание перехватывало, выглядел обычно именно так), хотя сейчас, поздним вечером, он позволил себе ослабить верхнюю пуговицу, сесть удобнее, а не для того, чтобы впечатлить других манерами. Взгляд скользит со строчки на строчку. Пальцы переворачивают страницу изящным жестом; не для кого-то старается, а уже привык двигаться плавно. Прикусывает изредка нижнюю губу — когда не согласен с мыслью какой-то или нашёл для себя нечто неизведанное, сложное, что нужно обдумать.
[indent] Радо нахмурился. Всё наверняка было так — комната, одиночество, свечи, — но не хватало чего-то, хотелось нарушить тишину, добавить... Добавить скрип двери, шаги удивительно бесшумные для кого-то большого, с широкими плечами. Прикосновение к открытой шее пальцами горячими и любопытный взгляд в книгу: так, чтобы перегнуться через плечо, притираясь к щеке и проказливо задеть колючим на лице. Негромкий разговор только на двоих. Не отвлекаю? — Нет. Тебя ждал, коротал время. И книга отложена в сторону.
[indent] Вдруг мизинца коснулись. Радо вынырнул из мыслей о волнующем... прошлом? будущем? несбыточном? Опустил глаза, выхватывая в темноте очертания бледной кожи, охватившей его смуглую; не увидеть такое невозможно, а что-то приобретённое не позволило бы пропустить мимо себя момент драгоценный, даже если бы посмел. Как обещание на мизинцах. Интересно, умеют ли демоны читать мысли? Может, Роанн увидел, что Радо напредставлял, и сказать без слов захотел чуть застенчиво: я не против совсем. А может, угадал, почувствовал по их нити важное и невольно потянулся.
[indent] Радо перевёл глаза с рук на лицо, ловя взгляд робкий, и в ответ залучился радостным воодушевлением, не веря удаче:
[indent] — Правда? Ты не против повозиться со мной?.. Я постараюсь быть прилежным учеником!
[indent] Самым лучшим станет, всё старание приложит, чтобы ему понравилось учить, чтобы потом ещё что-нибудь показать захотел. Чтобы не уходил.
[indent] Радо, поглощённый этой идеей, не сводил с Роанна глаз, полыхающих увлечённостью, оттого заметил быстрый жест. Сперва не совсем понял, но тут проступило немного солёного в запахе, и он испугался. Что? Что сделал? Как исправить? Радо ощутил пронзительное разочарование от того, что не может тонко разбирать души, тогда бы понял, чем помочь может. Единственное, что волки умели...
[indent] Радо сдвинулся ещё, зашебуршился и сократил расстояние между ними. Убрал ладонь от чужой, лишив прикосновения, зато обнял Роанна, надёжно держа и подтягивая к себе. Тоже ладонь из-под щеки вытащил, под подушку скользнул и там до тонких пальцев дотянулся, доставая до демона везде. Теперь лежали совсем близко, касались грудью друг друга, дышали воздухом одним. Я здесь. Всё в порядке.
[indent] Запнулось сердце, когда Радо осознал, что в руках вновь держит Золотарника. Не осознавал, что смотрит заворожённо на лицо и даже простой человек, не видящий в темноте, поймал бы на себе взгляд, ведь лица рядом, не заметить нельзя. Но Радо не понимал, всё равно изучал лицо светлое, забыв смутиться. Ночная темнота всё делала простым, помогала стать смелее. Тепло Роанна грело лучше одеяла, лучше двух, трёх одеял. Мягко окружало, проникая внутрь, под кожу. Радо мог бы заснуть на всю зиму и не пожалел бы, настолько уютно было и хорошо. Непривычная нега омывала тело, ворчащая по-домашнему, благостно. Где-то далеко-далеко за окном шумел ветер, но совсем не пугал он.
[indent] С трудом оторвавшись от разглядывания, от кропотливого запоминания черт, Радо зашептал, потому что боялся, что голос дрогнет:
[indent] — Неподалёку есть речка. Завтра днём можем туда сходить. Ноги мочить не станем, на берегу посидим. Мы будем только вдвоём, нас там никто не потревожит. Возьмём с собой книжку, и ты меня начнёшь учить. Хорошо я придумал, а?
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

Отредактировано Rado (2020-09-27 14:41:12)

[indent] Роанн похвалил его, и так торопливо-честно прозвучало, искренне, что Радо позволил признательности затопить всю грудь и вырваться ворчанием. Похвала была приятна, отдавала лёгким смущением, оттого особо ценной казалась.
[indent] Когда Роанн сам ещё ближе прижался, Радо лишь вздохнул: счастливо, всецело и сам одобряя отличную затею. Здорово стало, жарко совсем — от одеяла или близости?
[indent] — Всё в порядке!.. Я совсем не против, — запротестовал на извинения и в руках его сжал. — Мне тоже так будет лучше.
[indent] Будет лучше уснуть или просто лучше, он снова не договорил.
[indent] Радо был нехорошим волком, желающим забрать всё до конца. Иначе как объяснить, почему столько всего жадного в нём металось, рвалось забрать всё и сразу. Ему хотелось как можно дольше не спать, наслаждаясь тем, как близко они лежат, но в то же время не терпелось, чтобы поскорей завтра наступило, чтобы можно было утянуть Золотарника за собой к реке, снова смотреть на него, солнцем позолоченного, дневного и красивого, как жёлтый лист в зелени кроны. Да, точно, Роанн именно таким был таким для Радо: выделяющимся среди всех прочих, как первый лист осени; кем-то удивительным, на кого не наглядеться.
[indent] Радо вдруг понял, что его мерное ворчание стало меняться, приобретать иной ритм. Уже не выражение переполняющих чувств, а что-то новое. Потянулось, беря начало из сердца, и, то затихая, то выше поднимаясь, крепчая, сложилось в длинное, баюкающее. Нежащее уши, накрывающее вторым одеялом; трогающее мягкой лапой глаза, чтобы опустить веки, и трущееся мохнатым боком. Такого прежде он за собой не замечал. Волк, всегда знавший, почему происходит то или другое, на немой вопрос махнул хвостом, обхватывая им задние лапы. Ты поёшь. Колыбельную. Для своих всегда хочется петь.
[indent] В последний раз окинув взглядом лицо, запоминая, Радо прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться на песне для Роанна и случайно не оборвать её. И сам не заметил, как вскоре заснул, до последнего упрямо продолжая вытягивать горлом звуки; скользнул в уютный сон, где тоже его ждал кто-то.

↢ ↣

[indent] Было... странно. Непривычно, но в хорошем смысле, как если бы после ночёвок на голой земле, обдуваемый всеми ветрами, ты провёл ночь на удобной кровати в безопасности. Чувство голода, вызванное не пустым желудком, а потребностью в прикосновениях, в ком-то, утихло и впервые не травило душу горьким. Волк, обычно начинавший с рассветом рваться прочь, к неясной цели, сегодня мирно дремал.
[indent] Радо открыл глаза, упираясь взглядом в деревянную стену, и слегка потерянно из-за сна, не отступившего пока до конца, принялся изучать знакомое, пытаясь понять, что изменилось. Комната была залита холодным утренним светом, за окном слышался щебет проснувшихся птиц. Пахло цветами. Перед его носом на подушке лежала золотая прядь.
[indent] Радо моргнул то ли от удивления, то ли из-за слипшихся ресниц и торопливо принялся вспоминать вчерашнее. Лагерь, дорога, повозка. Аонетан в ночи и тёмное Гнездо; недоверчивое счастье, что наконец-то привёл Золотарника домой, и одна кровать на двоих. Неужели не приснилось? Неужели и правда?.. Радо опустил взгляд и понял, что за ночь Роанн сполз ниже, уткнулся ему в грудь, а он сам зарылся носом в волосы на макушке и сопел довольно, умиротворённый запахом. Закинул ногу на Роанна, вторую просунул меж его ног. Обвился вокруг цепким плющом, будто боясь, что исчезнет найденное, и держал; держал бережно, как ценность, не отпускал, памятуя о просьбе.
[indent] Их поза взволновала, тронула неизведанное внутри, и, желая отвлечься, Радо прислушался. Вот, что его разбудило. Шум снизу, ароматы еды. Значит, эльфы уже проснулись. Едва он подумал об этом, как на лестнице послышался топот. Один из эльфёнышей, судя по лёгким шагам, спешил наверх, а за ним бежал кто-то более тяжёлый. Эльфёныш на мгновение замешкался, видимо, выбирая из трёх дверей в коридоре одну, куда тянуло больше всего, затем скрипнуло. И сразу же тонкий голос растерянно пискнул.
[indent] Обычно дети его комнату обходили стороной и, зная, что он дома, уж точно бы не стали заглядывать, наученные взрослыми и колкими взглядами, которые бросал сам Радо на тех, кто смел тревожить его. Но, видимо, в его отсутствие они всё забывали, желание исследовать перевешивало. Радо поднял голову с подушки. В приоткрытой двери застыла Крапивка, распахнув рот. Самая бойкая из всех, возрастом около восьми лет, если перевести на привычный людям возраст; с длинными медными волосами. Укоризненно зажурчал на эльфийском Младший, которого Радо чуял, но пока не видел, затем, подняв сестру на руки, заглянул сам, явно поняв, почему та замерла, как оленёнок, заслышавший хруст сломанной ветки, и виновато улыбнулся, мол, прости, не уследил. Но вот его взгляд скользнул в сторону, на лежавшего рядом Роанна, и лицо сделалось обескураженно-смущённое, прямо как у Крапивки, пойманной на горячем. Младший спешно закрыл дверь, шелестя извинения на своём языке, будто Радо мог понять. Послышался ещё один голос: Старший, словно привязанный, пришёл следом за названым братом и, наверняка заметив замешательство на его лице, принялся выпытывать причину. Затем всё резко стихло. Ушли.
[indent] Радо уронил голову обратно. Теперь остальные эльфы тоже будут знать, что он вернулся, и ему оставалось лишь с этим смириться. Хотя, скорей всего, Мать Кукушка почувствовала это сразу, как только проснулась. У неё была особая связь с Гнездом, она всегда знала, где кто находится, где половица скрипит и где лежат пропавшие спицы, которые эльфёныши взяли поиграться, представляя, что на мечах сражаются, а потом утомились и бросили, забыв вернуть. Иногда Радо думал, что это вовсе никакая не магия, а простая мудрость старой эльфийки, прожившей очень долго на этом свете.
[indent] Радо зевнул. Широко, с тонким протяжным звуком, как всегда волки зевают, обнажив разом всю клыкастую пасть. Он выспался — гораздо лучше, чем когда-либо, — но вставать с кровати всё равно не хотелось, хотя тело звенело от скопившихся сил, желания потянуться как следует. Он решил дождаться пробуждения Роанна. Сперва пытался сам перед собой оправдаться: я же его побеспокою, если начну вставать, а ему нужен покой, отдохнуть как можно дольше. Но волк прикусил за ухо, недовольный попыткой себя обмануть, призывая к честности. Радо вздохнул, посмотрел на золотую прядку и признался: не только ради сохранения чужого покоя не хочет будить. Старается урвать как можно больше, потому оттягивает.
[indent] Радо принялся поглаживать спину Роанна рукой, которой его сверху обнимал. Чертил пальцами круги; сперва маленькие, затем всё больше и больше, шурша тканью едва слышно. Случайно потёрся щекой о макушку и, внезапно осознав, как это здорово, потёрся снова, на мгновение даже перестав жалеть о том, что не видит лица демона, спрятавшегося у него на груди. Снова сердце наполнилось тёплым, до горла поднялось.
[indent] Вот бы каждое утро было таким!.. Всё сделает, лишь бы не просыпаться одному. Будет держать так, что никто пальцы не расцепит; не заберёт у него своё.
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

[indent] Сердце звенело.
[indent] Поглаживая спину, стараясь пальцами сквозь ткань угадать, как бы ощущалась бледная кожа без рубашки, напрямую, Радо вслушивался в звон. Пытался разобраться, представить, похоже ли оно на его собственное. Своё билось знакомо: приглушённо стучало с влажным отзвуком, кровь бежала шумом по жилам. Сердце Роанна же было иным, полнилось неизученным, чем и привлекало. Интересно, отличались ли чувства, которые в нём рождались?..
[indent] Роанн зашевелился в руках. Радо посмотрел на трепещущие ресницы, взгляд чуть мутный, но осознанный; понимал, где и с кем находится. Прекратил гладить спину, потому что, продолжи он, стало бы совсем неловко. Ведь никто не гладит так ласково тех, с кем вынужденно делит постель. Роанн заговорил, и снова захотелось прикрыть глаза, вернуться обратно в сон, где бы слушал и слушал его голос, смог бы коснуться и поймать, себе забрать, чтобы для него одного звучало.
[indent] — Доброе утро, Роанн, — сам прозвучал тягуче, низко, как кружка с чем-то горячим и крепким.
[indent] Роанн отодвинулся, приподнялся. Радо, неохотно убрав руку, которой придавливал его, держал возле себя, посмотрел вопросительно: что такое? что случилось? Но вскоре смекнул, что он хочет вылезти из кровати. Пришлось недрогнувшей рукой задавить остро-тоскливое у горла и кивнуть, мол, давай, пролезай. Следовало бы пошевелиться, первым скатиться, чтобы не пришлось через него лезть, но Радо оказался слаб. Справился с разочарованием не до конца, и оно, жадно требуя урвать хотя бы что-то, ещё чуть-чуть близости, не дало ему сдвинуться с места и проступило улыбкой — слегка плутоватой, с прищуренными глазами, в глубине которых плескалось обманчивая уступчивость: я совсем не хочу тебе мешать, нет-нет, даже мысли такой не было. Когда Роанн, стукнувшись коленкой, застыл, Радо поначалу решил сделать что-нибудь дурашливое: скривить глупо лицо, подмигнуть; может, смутить добродушно. Но он отвлёкся на глаза, в которых порой мелькало невысказанное, на что хотелось ответить чем-то... неясным, тревожащим. Не мог пока разобрать образы в мыслях, призывающих к волнительному.
[indent] Потом щеки коснулось шёлковой лентой, освобождая голову как от всего разумного, так и от того, что сбивало с толку.
[indent] Роанн спешно выбрался из кровати, а Радо, повернувшись, привстал на локте, следом потянулся и во все глаза уставился на него. Ничего красивее он в жизни не видел. В утреннем свете Роанн, укрытый им, как сиянием, выглядел уязвимым. Волосы растекались по плечам блестящим золотом. Ворот рубашки сбился в сторону, и шея была открыта, будто для... для...
[indent] В груди заболело. Сердце, прежде не знавшее чего-то по-настоящему неохватного, привыкшее к лёгким чувствам, не трогавшим глубину, не могло управиться с большим, обрушившимся на него в одночасье. Это большое переворачивало душу, проливало золото на то, о чём Радо не догадывался. Он даже забыл удивиться тому, что волосы отросли; забыл испугаться, в недоумении нахмуриться. Нет, не забыл. И мысли не было бояться, отторгать принадлежащее Роанну, такое же невероятное, как он сам. Если бы сейчас в комнату ввалились хоть все эльфёныши разом и зазвенели на своём языке, он бы и ухом не повёл, не смог бы отвести взгляда.
[indent] — Да, — потерянно сказал Радо, сам не понимая, к чему это слово. Да, пожалуйста — на спасибо? Да — на то, что сон у Золотарника был чудесным, а он этому доволен?
[indent] Радо заморгал, спрятал взгляд. Лежать дальше было совершенно невозможно, и он поднялся, сел, спустив ноги на прохладный пол.
[indent] — Да, мне тоже снился... Снилось хорошее.
[indent] Радо, повернув голову в сторону сидевшего рядом Роанна, краем глаза посмотрел на кровать. Кровать, ещё тёплая от их тел, с небрежно откинутым одеялом, под которым грелись осенней ночью, и примятая простынь. Словно всегда так спали, по-домашнему, вместе, как... Горло сдавило вновь. Радо, понимая, что может неподобающе заскулить, отвернулся и прокашлялся, кое-как выдавив оправдание:
[indent] — В горле пересохло.
[indent] Лицо заострилось сильнее, щетина проступила явственней на подбородке. Радо потёр снова грудь — отчего же так ноет? — и быстро сжал руку в кулак, пряча потемневшие ногти, затвердевшие и удлинившиеся.
[indent] — Твои ноги, — вспомнил он и с облегчением ухватился за эту мысль, лишь бы не думать о том, почему под грудиной болит. — Думаю, стоит заняться ими сейчас. Когда закончим, потом уже, — махнул рукой куда-то вниз, — спустимся. Умоемся, поедим.
[indent] Мазь будет сохнуть достаточно долго, и он успеет вернуть треснувшее самообладание. Таким ему не стоит выходить из комнаты. Может поддаться звериному и сделать что-нибудь глупое: начать рычать на всех, прятать Золотарника себе за спину и теснить его прочь от других. Или вцепится до побелевших костяшек, и рука не будет слушаться, не выпустит из хватки.
[indent] Украдкой коснувшись чужого бедра — рука соскользнула, такой неловкий по утрам! — Радо поднялся и сделал несколько шагов к столу. Не взялся немедленно за баночку с мазью, а потянулся, сцепив руки над лохматой головой, прогнулся вперёд, в стороны, заново начиная чувствовать тощее тело, которое окатило приятной покалывающей волной. Наклонился и сложился пополам, тронул лодыжки, скользнул ниже и, поймав под пальцами вздутое, вздрогнул, распрямляясь. Запоздало дошло, что ощущал ногами дерево. На нём не было ни сапогов, ни чего-либо ещё, под чем можно было бы скрыть...
[indent] Шрамы. Грубые полоски на пятках, уродливые вспухшие рубцы. Сверху и снизу рубцов были видны светлые шрамики: тут ему прокалывали кожу иглой, сшивали, запирая внутри жёсткий конский волос, пока он, сжав намертво зубы, с озлобленным молчанием рвался из рук, не заботясь о том, что выбивает себе суставы. Боялся в тот миг не наказания. Боялся, не успеет отомстить хотя бы одному.
[indent] Нахмурившийся Радо впился ногтями в ладонь, вырывая себя из воспоминаний, за которыми всегда следовала клокочущая ярость от несправедливости. Он не хотел заново погружаться во всё, и на удивление легко чёрная глыба, нависшая над ним, вдруг замерла и распалась, не исчезая, оседая ядом где-то под сердцем, но оставляя в покое — сейчас. Радо повернулся лицом к Роанну, отчаянно надеясь, что тот не заметил, взял не глядя баночку и вернулся к кровати, унимая остатки тёмного, вновь пропуская сквозь себя тёплое. Сел на пол перед демоном, скрестив ноги и, невзирая на неприятные ощущения, поджал стопы под себя, чтобы чужой взгляд случайно не наткнулся на шрамы, затем вытащил из-под кровати и поставил рядом невысокую плетёную корзину с крышкой, где хранилось всё, чем Радо обрабатывал свои раны. Раньше приходилось доставать её каждый день, но со временем Радо вспоминал про неё всё реже и реже, только когда начинало болеть, считая, что на нём затянется уже без вмешательства. Но, увы, Радо не мог перекидываться в волка, оттого медленнее исцелялся.
[indent] Он принялся разматывать полоски ткани и, поскольку это занятие не требовало сосредоточенности, попутно отвлёкся на свои ощущения. Есть хотелось, но несильно, неощутимо даже. Торопиться некуда. Может, как раз эльфы с кухни разбредутся по делам, получится им вдвоём посидеть. Ах, насчёт еды...
[indent] — Помнишь, в лесу, когда мы встретились... Я предложил вяленое мясо, — Радо, справившийся с нехорошим беспокойством, всколыхнувшим душу, склонил голову набок и послал виноватую улыбку, — но ты не взял. Я подумал позже, что ты, верно, другое ешь. Что же тогда это?
[indent] Он посмотрел снизу вверх, отвлекаясь от своего занятия. И снова — не потому что демон и узнать охота о невиданных существах, не праздное любопытство, а потому что Золотарник, свой. О своём знать нужно всё, что только позволят, ведь станет проще заботиться и защищать. До сих пор возможности спросить об этом не было, сновали вокруг чужаки, но теперь-то в укромном месте.
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

[indent] Радо потёр кулаком сонные глаза и взглянул на дверь. Если Младший ещё мог удержать язык за зубами и не рассказать, что Радо вернулся не один, то шустрая Крапивка наверняка поделилась со своими матерями и всеми, кто оказался рядом. Однако... Однако в этом не было ничего страшного. Не свело живот тревогой, не потянуло скорей спуститься и оправдаться.
[indent]— Нет, — покачал головой. — Они тебя примут.
[indent]С уверенностью, которая подсказывала, в какой стороне вода, знал, что эльфы встретят приветливо, радушно, предложат помощь и слова лишнего не скажут. Разве что Старший поворчит, но он ворчит постоянно, если только с братом не разговаривает.
[indent]Радо мнил себя одиночкой в полном доме и не замечал, что, хотя в мыслях независим, в жизни же успокаивался, лишь когда, носом поведя, чуял всех в Гнезде и знал, где кто. Не догадывался, что Мать Кукушка разглядела за его нарочитой грубоватостью и несерьёзностью верное сердце, отчаянную нужду рядом быть, надёжной защитой стать для кого-то. Его нужно было научить, смягчить, наполнить чёрствое в глубине умением сострадать, и станет преданным волком. Смекнули эльфы, оттого позволили остаться надолго, угол свой ему дали.
[indent]Зависть, сказал Роанн. Радо потёрся щекой о своё плечо с озадаченным видом. Но ведь всё это: зависть, ревность, жадность — нельзя в руки взять. Как же тогда это есть? Как наполнить тело, вполне осязаемое, таким неосязаемым? Не было в его лице брезгливости или чего-то пренебрежительного. Просто было непонятно для него.
[indent]— А я думал, что раз у тебя кровь золотая, то ты ешь тоже такое. Рыб там золотых... — Радо повёл плечом нарочито простодушно и бросил быстрый взгляд на Роанна: улыбнулся, нет?
[indent]Хотел показать беспечностью, что для него это не так уж важно. То есть важно, но из-за этого — того, чем Роанн вынужден питаться — он не стал бы отворачиваться, ни за что. Радо-волк зимой ел сырое мясо, пачкал морду кровью, торопясь, пока в стылый воздух поднимался пар ещё не остывших внутренностей. Разве это не противно кому-то? Отчего же он сам должен осуждать?.. Радо уже решил для себя всё. Роанн не был виноват в том, кто он есть. Да и всего Роанна принимал он легко; привык быстро как к крови золотой, так и к волосам длинным. Раз был создан таким, то нужно не отрицать, не отторгать, а принять. А там уже зависит от тебя одного, захочешь ли остаться прежним или решишь собственный путь проложить. Ошибаясь, спотыкаясь, идти в ту сторону, которая кажется тебе правильной.
[indent]Роанн повторил, что не причинит никому вреда, и согнулся, словно старался меньше стать, спрятаться от осуждения. Повеяло пыльным. Радо успокаивающе погладил бледную щиколотку пальцами: верю, верю, не волнуйся. Ещё одно — как можно упрекать того, кто искренне раскаивается, признаётся. Слышно в голосе и запахе, как переживает, но открывается, рассказывает, и это тоже ценно.
[indent]Однако, несмотря на улыбку, которую он подарил, внутри всё было не так спокойно. Рано или поздно Роанн должен будет... поесть. Нужно что-то придумать. Демон, волк, эльф — голод беспощаден для всех. Из-за него у Радо кости натянули кожу, впал живот, по рёбрам можно пальцем провести, пересчитывая их. Стал он весь острым, худым и прямым, как щепка. Стоит ему ощутить пустоту в животе, и уже раздражённый, недовольный, скалится зверем, хотя прежде терпел днями, а теперь и ночь много. Голод страшен.
[indent]Радо нахмурился, не осознавая, что впервые чужую беду так близко к сердцу принимает. Раньше отмахивался, руки не протягивал, привычный отвечать лишь за себя, но теперь без раздумий беду Золотарника к себе приписал, будто собственная была. Узнать бы, как часто ему нужно набираться сил, как именно он... ест, потому что Радо представить не мог, ограниченный в своих знаниях о других народах, населяющих свет.
[indent]Размышляя обо всём, Радо не отвлекался от дела. Отбросил в сторону грязные обрывки ткани, немного пропитанные кровью, и оглядел обе ступни. К счастью, вчера им немного пришлось идти, поэтому ранки были не растревожены, затягивались и выглядели гораздо лучше. Поберечь ещё немного, и совсем уйдёт боль, станет неопасным. Радо достал из корзины бутылочку с толстым стеклом, в которой плескалась вытяжка, смочил чистую тряпицу и бережно протёр стопы. Запах окружал Роанна, льнул к коже, цепляясь и перебивая старое, словно придавая ему сил, чтобы поверить, что и правда новое, что не только в словах и поступках решил измениться, а даже внешне меняется. Запах цветов под крышей опускался душистым венцом на голову и на плечи — лёгкой накидкой; ноги травами пахли. За ночь с Радо к рубашке на груди фибулой пристало частичкой раскалённой степи.
[indent]Вновь Радо, накладывая мазь, замешкался, чтобы подольше в ладонях ногу подержать, украдкой огладить тонкую кожу, скользнуть пальцем по хрупкой косточке. От любования его отвлёк Роанн, позвавший вновь так, что в собственное имя не верилось. Не может оно быть таким, как голосом делает это?
[indent]— Желание?.. — Радо поднял глаза удивлённо. — Отблагод?..
[indent]Ещё раз повторил про себя эти слова, точно пытаясь убедиться, что не послышалось, и, часто моргая, заново оглядел лицо Роанна, надеясь найти причину, побудившую предложить такое. Он не просто красив, не только во внешности дело, накрыло вдруг пониманием. Не свет утренний прибавляет сияния, а изнутри что-то. Изнутри идёт красивое тоже, сверкает затаённым в глазах. Румянец не был бы вполовину так очарователен без того, как держит себя, как смущается. И волосы ярче от того, как пальцами перебирает, в кольца крутит. Радо остановился взглядом на губах. Интересно, такие же мягкие, как выглядят?..
[indent]То неясное в душе, расплывчатое замерло, перестав туманом пронизывать мысли, и сгустилось немного. Бередящая разум мысль, пронизывающая все остальные, придававшая им какой-то оттенок, стала чётче. Отблагодарить. Губы. Прикосновение.
[indent]Радо опустил глаза. На пальцах вылезли тёмные волчьи когти, только-только втянувшиеся было. В когтистой руке он держал ступню, и на бледной коже выделялось смуглое с чёрным, отчего казался ещё ранимее. Тепло из груди перетекло в живот, в клубок свернулось тугим.
[indent]Нет, не о том думает. Мечта, вот!.. Какая у него есть мечта?
[indent]Поспешно выискивая что-то внятное в голове, нужное, Радо склонился, тронул пальцем осторожно кожу, будто бы невероятно занятый, не отвлечься никак. Мазь впиталась, и он спрятал ступню под нарезанными лентами, гораздо аккуратнее, нежели те, которые зубами рвал при их встрече. Погладил напоследок рукой, зная, что больше коснуться без причины не сможет, а потому надеясь запомнить получше, чтобы хватило надольше.
[indent]— Я не знаю... — медленно, с расстановкой начал говорить Радо. — Не знаю, должен ли ты меня благодарить. Мне совсем не сложно сделать что-то для тебя.
[indent]Выделил голосом последние слова, невольно вкладывая в них нечто большее. Поставил перевязанную ногу на пол, взялся за вторую, тоже протирая её влажной тряпицей, подготавливая перед мазью.
[indent]— Ты поможешь мне с книгами, этим уже отплатишь. Но, возможно, ты мог бы кое-что сделать для меня. Мне бы это понравилось.
[indent]Обрывая неожиданно просьбу, не закончив её, чтобы потянуть время, навис над ступнёй. С когтями удалось справиться, они втянулись, вернув обычные ногти, и перевёл дух.
[indent]— Мне бы хотелось услышать, как ты поёшь. Не обязательно сегодня. Когда-нибудь, — Радо поднял руку, перебирая в воздухе пальцами, показывая неопределённость, что не требует немедленно получить желанное. — Я бы с удовольствием послушал. Даже если ты не умеешь, мне будет достаточно вполне просто... послушать тебя. Может... На реке можно было после нашего урока.
[indent]Делая вид, что всё ещё занят тем, что мазь втирает, хотя уже явственно ласкает пальцами, Радо поднял украдкой взгляд на лицо. Вот ведь. Наверное, теперь думает, что глупость какую-то у него попросили, хотя что угодно другое могли. Но для волков песни важны, а с его голосом крылатым звучать должно волшебно, и Радо не смог удержаться. Спел для Роанна, и захотелось эгоистично получить то же, пусть даже не будет знать, какое значение имеет.
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

[indent]Под грудиной потянулось и выгнулось, словно большая кошка, довольство. Для него будут петь, причём впервые! — и это было удивительно, распирало приятной лёгкостью. Первый раз в любом деле становится чем-то особенным, важным. Хотелось верить, что Роанн запомнит, для кого спел, и всякий раз потом будет вспоминать Радо. Не свойственные ему мысли о будущем, начавшие нашёптывать, как могут сложиться их судьбы, дрогнули и развеялись дымкой на ветру, когда Роанн поблагодарил. Радо выпустил из рук ногу, и вместе с ней исчезли размышления. Он вновь вернулся к настоящему, в уютное утро.
[indent]На мгновение показалось, что Роанн потянулся погладить по голове, и Радо, сам того от себя не ожидая, как толкнуло его что, с готовностью прильнул под руку, посмотрел на светлую улыбку снизу вверх с чем-то мягким в карих глазах, едва ли осознав, что ему показали пёрышко. А потом вовсе про него забыл, повернув голову следом за поднявшимся Роанном и зависнув взглядом на полоске обнажённого живота. Мелькнуло что-то в глупой голове, лизнуло кончики ушей жарким, и Радо подскочил с пола, спешно бросившись заправлять кровать. Поправляя одеяло, досадливо подумал, что не смогут и сегодня лечь вместе, нет ведь теперь уважительной причины: за целый день всяко успеет принести снизу чистое бельё. А если не успеет, то напомнит кто из лучших побуждений. Вероятность провести ночь вдвоём стала призрачной, зыбкой, и на языке горечь ощутилась.
[indent]Кинув подушку на кровать сильнее, чем следовало, Радо обулся следом, пряча ступни. Лежавший на полу камзол переложил на спинку стула, на свою верхнюю рубашку. Снова в груди от этой картины затеплилось расплавленное, робко-нежное: как вместе живут, оттого вещи перемешаны. Но в животе начало неприятно тянуть, нудно, до сосущей боли. Задерживаться дольше было опасно: либо живот забурчит, либо начнёт сам бурчать, раздражённый поневоле из-за голода. Кивнул:
[indent]— Да, надо бы спускаться нам.
[indent]Радо охотно потянулся к руке: конечно, я не позволю тебе упасть. Естественным показалось переплести пальцы, потереть тонкую кожу, давая почувствовать свою, грубоватую и мозолистую. Он замешкался немного на пороге, обернулся через плечо, стараясь запомнить замечательное утро, и, встряхнув головой — многое ждало их впереди! — вышел в коридор. В комнате Горицвета было тихо: неясно, спал допоздна или уже проснулся и ушёл. Лестница была широкая, и по ней можно было спускаться бок о бок, не соприкасаясь, но Радо сделал шаг ближе, чтобы вместе шли, и принюхался к тому, что поджидало их на кухне, куда вела лестница. Вкусно пахло свежеиспечённым хлебом, теплом.
[indent]В просторной чистой кухне было немного жарко от разогретой печи. При свете виднелись на стенах крепкие деревянные полки: где с посудой, где со специями для готовки; узкий стол посередине, накрытый скатертью. Спиной к ним стояла эльфийка — Лунница, угадал Радо, — раскинув руки в стороны, будто привлекая внимание невидимых слушателей. Длинные чёрные волосы, доходившие до поясницы, были собраны в две пышные косы, откинутые за плечи, чтобы не мешались. Лунница повела рукой, пошевелила пальцами на второй. Стоявшие стопкой тарелки, поднимаясь одна за другой, принялись опускаться в полную воды бадью с проворностью воробьёв, ныряющих в лужи летними днями. Из неглубоких мисочек взмыли высушенные листья, цветки и ягоды, закружились вместе, перемешиваясь в воздухе, и, сделав круг под потолком, опустились медленно в глиняный чайник, затем туда же нырнула водяная лента, потянувшаяся из горячего котла и исходившая паром. Чистые тарелки, встряхиваясь в полёте, вверх дном укладывались на полотенце сушиться.
[indent]Лунница развернулась — высокая, с узкими бёдрами и широкими плечами, вечно молодая; фигурой она больше походила на мужчину. Из-за тёмных волос кожа казалась белой, а светло-голубые глаза не выделялись на лице, придавая ей отчуждённый вид. На ней был передник и простое домашнее платье с вышитыми узорами на воротнике, подоле и длинных рукавах, которые были закатаны.
[indent]— Светлого утра, — на вытянутом лице не мелькнуло удивления, словно она ждала их. — Ма'Радо-лэ, не сердись на Нёльни. Она не удержала твой секрет и рассказала раньше срока, что ты вернулся к нам со светом в руках.
[indent]Говорила Лунница всегда отстранённо, гладко, читала будто книгу. Радо успел привыкнуть к её особенности. Как у всех, у неё было множество забот, но Лунница думала над всеми сразу: о детях, о муже, о собственных мечтах, домашней работе и общем семейном деле. Почему-то ей трудно было сосредоточиться на одном, её ум старался охватить как можно больше разом, оттого она выглядела рассеянной.
[indent]Радо приподнял брови, удивлённый последними словами, и вскоре смекнул: заглянувшая в комнату Крапивка увидела лишь золотые волосы Роанна, лежавшего у стены, и ей, должно быть, они напомнили солнечный свет, оттого она так сказала. Не замечая, что продолжает держать бледную руку, Радо взмахнул другой, представляя с теплотой, прокравшейся в голос:
[indent]— Моего друга зовут Роанн. Я встретил его в лесу, как идти на Фарн, и не смог оставить в беде, — он запнулся, слегка растерявшись, но продолжил так же твёрдо. — Я знаю, что сам у вас гость, потому...
[indent]Лунница покачала головой едва заметно, и Радо осёкся. Её бледные глаза стали ярче, налились синим цветом, вдруг выделившись на лице умытыми дождём лепестками, как если бы она ненадолго забыла обо всех остальных заботах и всё внимание обратила на них.
[indent]— Ты для нас не просто гость, и мы доверяем твоему выбору. Если ты помог кому-то искренне и привёл к нам с благими намерениями, то разве можно за это сердиться?
[indent]Тарелки за её спиной перестали сновать туда-сюда, когда Лунница опустила руки и посмотрела в глаза демону.
[indent]— Роанн.
[indent]Она коснулась пальцами под левым глазом, под правым, затем положила ладонь на грудь и склонила голову. Радо бросил взгляд на Роанна, поясняя беззвучно: эльфийское приветствие. И, зная, что его поймут даже без слов, шевельнул губами вновь: повторять за ней не обязательно.
[indent]— Меня зовут Йолин. Наш дом будет твоим так долго, как ты того пожелаешь. Да не тронут душу тревоги, покуда ты под этой крышей.
[indent]Она осмотрела Роанна. Не оценивающе, изучающе, как когда пытаются под кожу заглянуть, понять, что из себя представляет, нрав и привычки, а просто окинула взглядом в поисках ран, бережёт ли бок или руку, не проступила кровь где. Она даже не спросила, кто он: человек или тоже альран; вместо этого:
[indent]— Нужно ли что-то исцелить? Помочь там, где ма'Радо-лэ не смог?
[indent]Радо переглянулся с Роанном — с облегчением; видишь, как легко! — и помотал отрицательно головой: он уже сам позаботился о нём, на ногах всё плохое стало затягиваться. Если бы у Роанна болело, несмотря на приложенные старания, Радо бы постарался исподволь у эльфов разузнать, как лечить, но сейчас решил чуть пожадничать, оставить бледные узкие ступни для себя одного. И вообще, не жадничал он: просто нельзя ведь золотую кровь другим показывать, в этом всё дело.
[indent]Лунница улыбнулась. Улыбка у неё была ласковая и дружелюбная, но, как и вся она, невпопад, словно к чему-то другому обращена была, им непонятному.
[indent]— Утро очень тёплое сегодня, и мы решили позавтракать снаружи. Я как раз закончила последние приготовления, — чайник приподнялся со стола, покачиваясь в воздухе по указке её руки, и кружки спорхнули с полок стайкой. — Вы можете присоединиться к нам, — Йолин перевела отсутствующий взгляд на Радо, тронула пальцами острое ухо, словно прислушиваясь к чему-то. — Или посидеть тут.
[indent]— Мы останемся здесь, — быстро ответил Радо и сжал руку Роанна: ты не против же, верно? — Не отвлекайся на нас. Я всё сделаю, мы хлопот не доставим. И ещё... Я хотел бы провести весь день с моим другом. Не требуются лишние руки в мастерской?
[indent]Утёк насыщенный цвет из глаз, остывших, льдинками ставшими. Взгляд Йолин снова стал блуждать меж Радо и Роанном.
[indent]— Спешить некуда. Наслаждайся этим временем, ты заслужил, — сказала она, задумчиво глядя куда-то между ними.
[indent]Пожелав приятной трапезы (по невнимательности сказав это на эльфийском языке), Йолин стряхнула с передника крошки и, подхватив с края стола стопку перевязанных писем, направилась к двери чёрного хода. За ней, переваливаясь из стороны в сторону, по воздуху цепочкой потянулись кружки и чайник. Сама по себе распахнулась дверь и бесшумно затворилась.
[indent]— Вот, — Радо выдохнул, понимая, что всё равно беспокоился; остро принимал всё, что с Роанном связано было. — Теперь о тебе знают. Если Лунн... Йолин разрешила, то никто не будет возражать. Ладно, садись! Я обо всём позабочусь.
[indent]Радо накрыл руку Роанна в своей ладонью, зажал ненадолго, разделяя его чувства, и выпустил, отходя в сторону. На кухне Радо держался привычно. Бывали дни, когда эльфы вдохнуть полной грудью не могли из-за многочисленных трудных заказов, и Радо, коли не мог помочь с работой, вызывался следить за детьми, а в это занятие входила возня на кухне. Но не готовка. На столь большую семью приходилось бы готовить днями и ночами, потому на кухне давно применялась волшба. Лучше всего, как ни странно, удавалось колдовать Луннице, которая могла легко месить тесто, нарезать овощи, следить за детьми, играющими под окнами, и читать письма заказчиков из Аварина.
[indent]Радо достал с печи горшок и наложил в две тарелки кашу, затем, напустив на себя деловитый вид, поставил на край стола, туда же — корзинку с лепёшками и хлебом под полотенцем, чтобы тепло хранилось дольше. У эльфов Радо впервые узнал, что еда может не просто наполнять желудок и придавать сил, а ещё и быть вкусной, такой, что хочется ею наслаждаться, вдумчиво и долго, не спешить проглотить и мчаться дальше. Он потянулся, передвинул баночку с мёдом, миски со свежими ягодами и орехами. Себе в кашу сразу щедро добавил всего, чувствуя неожиданно сильный аппетит и волнение от мысли, что ему понадобится много энергии на день, чтобы всё запомнить, увидеть.
[indent]— Добавь что-нибудь, будет вкусно. Я сам всё сметаю без разбору, — подбодрил улыбкой и посмотрел на Роанна, с затаённым ожиданием желая услышать ещё что-нибудь: нравится ли мёд? может, орехи по вкусу?
[indent]Радо подвинул стул, сел напротив (и вовсе не потому, что так было удобней за лицом наблюдать, нет) и под столом случайно задел свой-чужой сапог, однако ногу не убрал, оставив рядом. Прислушался к ощущениям: оказалось, что ухаживать за Роанном на завтраке тоже приятно. Делать для него что-то, заботиться, как о своём. Ворчал мирно о чём-то волк. На вопрос — ты чего? — и прикосновение к бесплотному уху волк отозвался волной глубокого удовлетворения, словно ему тоже нравилось, что Радо возится с едой для них двоих, но ничего не сказал.
[indent]— Можно не торопиться. Они обычно долго завтракают, дела обсуждают и планы на день. Так что у нас достаточно времени.
[indent]Радо обвёл взглядом кухню. Снова наедине, и это грело сердце, всю грудь. Не осень была, а весна, и солнце наконец пригрело его после долгой одинокой зимы в степи. Доносились приглушённые голоса с улицы. Они казались чем-то далёким, не относящимся к ним, однако напомнили об одной детали, которую до сих пор утаивал невольно. Радо, проглотив первую ложку, облизнулся, хрустнул орешком во рту и поднял взгляд. То ли просто смотреть хотелось на лицо, то ли успеть поймать, какое оно примет выражение, когда...
[indent]— Мне нужно тебе кое-что сказать насчёт этой семьи. Ты не пугайся только. Понимаешь, если никто никуда не уезжает, то в доме... — он принялся загибать пальцы, считая. — Одиннадцать эльфов. Половина взрослые, остальные детёныши от мелочи до подростков.
[indent]Радо притих, давая осознать число, и посмотрел пытливо: не испугался? не захотел убежать от шума? Всё-таки много, потому поспешил заверить:
[indent]— Но не волнуйся, я тебя не оставлю одного с ними всеми разом. И они тоже все не станут к тебе подходить одновременно, я прослежу!
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

[indent] С недавних пор, видя перед собой тех, у кого душа скроена изящней и тоньше, Радо начал понимать, что он глух, нечуток до деталей и многое пропускает. Но сегодня то ли утро было особенно светлое, то ли долгий сон с глаз сошёл — Радо заметил, замирая, как зверь на охоте, что для него Роанн дарит нечто другое. Вспомнил эльфов в лагере, Кислицу и травницу; нахмурился, пытаясь черту какую-то подвести. Словно...
[indent] Словно для Роанна были все остальные — и был Радо.
[indent] Радо зашевелил губами, с лёгким смущением вновь пересчитывая, вдруг не так хорош в числах и ошибся, но всё было верно: одиннадцать эльфов. Хотя это чувствовалось не так сильно: большую часть дня все проводили снаружи, кто куда разбредался, и не скажешь, что семья большая.
[indent] Ещё эльфы часто покидали Аонетан. Близнецы на несколько дней уходили в патрули (в которых, по мнению Радо, занят делом был лишь Старший, а Младший изучал травы и животных да черпал из воздуха волшбу, пропуская меж пальцев тёплые искорки). Муж Лунницы уезжал по семейным делам, временами с ней самой. Горицвет тоже, бывало, пропадал, прихватив с собой музыкальные инструменты. Куда он девался, Радо не представлял, а остальные говорили про выступления, с чего Радо сделал вывод, что Горицвет покидает дом для того, чтобы предаваться безделью и беспечно слушать днями напролёт менестрелей. Дочь Горицвета помогала своей — Радо вновь запнулся на этой мысли, как всякий раз спотыкался — жене увозить её картины на продажу в Фарн. Порой кто-то из взрослых эльфов уезжал с детьми в Аортэн, задерживаясь в гостях.
[indent] Думал, что чужие ему эльфы, но вдруг забеспокоился о том, что Роанн подумает о них, вдруг Гнездо перестанет нравиться, а этого не хотелось. В надежде подсластить весть Радо добавил:
[indent] — По правде, не сильно чувствуется, что их много. Постоянно кто-то где-то пропадает.
[indent] Роанн успокоил, и Радо, с мягкой признательностью посмотрев на него, вернулся к тарелке. Пошлёпал ложкой по каше, опомнился и мысленно отругал себя за то, что с едой так обходится. А потом забыл про всё.
[indent] Ты меня защитишь?..
[indent] Неверяще — не послышалось? неужели?.. — Радо вскинул голову, сдвинул пальцы в сторону, нащупывая их нить, чтобы проверить тоже, правильно ли понял. Как только Роанн умел делать это — выбивать из-под лап землю, но так, что падать не больно; словно спиной в мягкую траву, вставать не хочется. Если не словами, то жестами врасплох застигал, трогал светлым.
[indent] — Да, — Радо отозвался мгновенно, сдавленным голосом, с невыразимым чувством в нём. Прижёг пламенеющим взглядом. Да, он... защитит. Ему есть, кого защищать.
[indent] За себя сражаются волки молчаливо и свирепо, а за кого-то ценного ещё отчаянней бьются. Помнят всегда: потеряют своё — и вместе с этим часть жизни. Хотя в одиночестве волк проживёт, поднимется на ноги после боли, но другим станет, озлобленным и неразумным.
[indent] О небо, подумал Радо.
[indent] Понял, что с того мгновения начал оберегать, когда в руках держал, смотрел на поцелованные солнцем ресницы. Вот тогда шевельнулось в душе. Или нет, ещё раньше: как волк своим Золотарника назвал. Недостающее в груди, вставшее на место при встрече в лесу, обрело форму, стало цельным, когда озвучили наконец его. Дыхание стеснило, по телу пробежала дрожь. Ничего сильнее ему в жизни не хотелось, ничего так не желал горячо, искренне, как в это мгновение того, чтобы Роанн позволил себя выбрать. Если однажды волк выбрал, то навсегда. Пройдёт год, два, десятилетие. Припорошит седина волчью шерсть, лапы устанут ходить, затянет подслеповатой пеленой глаза; или разойдутся дороги, долго уже не будет чувствовать знакомый запах, поблёкнет в памяти лицо, но даже тогда будет под сердцем гореть обещание.
[indent] Вдруг, безуспешно попытавшись сглотнуть ком в горле, Радо почувствовал своим звериным, как чувствуют послушные тебе пальцы, не глядя на них. И вспомнил. Поднялось из памяти давнее, дремавшее, отзываясь на новые ощущения, которые прежде не испытывал, потому что не с кем было.
[indent] Мать рассказывала, чем они, альраны, отличаются от зверей. Всё дело было в душе и том, что есть в ней. То, что верней любого заклятия может вернуть из-за звериной грани. Нить, но из металла. Слово, обозначающее нечто твёрдое, способное удержать при бушующих волнах.
[indent] Якорь.
[indent] Маоре, как называли меж собой альраны у него в племени. Это мог быть кто-то из семьи, близкий друг или подруга; как родной, так и ставший родным — никогда не знаешь, к кому душой прикипишь. (Внутри снова шевельнулось то смутное, на губы взгляд направлявшее и обдающее горячим, но Радо, не сумев его понять, отложил в сторону.) Если у кого есть якорь, ему не страшно забытьё, помутнение рассудка. Если в памяти поднимет образ, сможет отстоять себя перед природой, призывающей вернуться к истоку. Бывало, в тяжёлых случаях одних воспоминаний недостаточно становилось, зато они помогали хранить в глубине разума частицу прежнего себя. И когда якорь приходил, руками касался, то всегда откликался потерявшийся. Сходила душная шкура, обнажая уязимую кожу, и как заново рождался.
[indent] Всё лето и первый месяц осени он не мог перекинуться, потому что тогда бы себя забыл. Однако сейчас... Я мог бы перекинуться, понял Радо. И ничего бы со мной не случилось, потому что меня удержал бы... якорь.
[indent] Он поднял глаза. Самый надёжный на свете якорь. С лёгким румянцем, тёплым золотым светом. Пальцы в меду, бледный живот из-под задравшейся рубашки; волосы на подушке перед лицом, зажатые ноги. Голосом бы провёл, крепнувшей с каждым часом нитью направил, и Радо непременно бы отозвался, потянулся к нему, а волк послушно отступил вглубь, ведь не желает разлучать.
[indent] Роанн волновал. От него ныли во рту клыки, щетина лезла. Радо не мог удержать себя, будто снова волчишкой стал, рычащим от шуток ребятни и рвущимся в схватку, чтобы за загривок трепать соперника, но вместе с тем находил спокойствие в переплетении запахов, в присутствии под боком. За короткий срок так много под рёбрами занял, словно не один год знакомы. Что ему сделать, чтобы каждое утро таким было? Чтобы с ним, вместе?..
[indent] Я стану сильным, решил Радо; просто и легко принял открывшееся, единственно правильное. Как тот, большой и с широкими плечами, привидевшийся ночью перед сном. Заново научится правильно есть. Вспомнит наставления Дедо, учившего, как тело закалять, перетекать с места на место даже с подбитыми ногами; как дышать, чтобы воздуха не терять никогда.
[indent] И тогда... Тогда Радо всё на свете сможет; прежде всего — защитить.
[indent] Запоздало дошло, что молчит он долго, всё непонятного взгляда не отрывая от Роанна; его изучая, но вместе с тем в себя обратившись, прислушиваясь к голосу внутри. В лице изменился, будто озарился какой-то догадкой, которая не давалась в руки упорно и вдруг оказалась настолько простой и очевидной, что по лбу себя ударить хочется. А потом взгляд наполнился-засверкал твёрдой решимостью, новой, незнакомой пока.
[indent] — Я задумался, прости.
[indent] Тяжело было выныривать из мыслей, но Роанн спросил про мастерскую, нельзя его без ответа оставить. Масте... Ох. В голову ничего не шло. Двух слов связать бы не смог, чтобы рассказать.
[indent] — В Аонетане все семьи, как я понял, ремесленные, — начал говорить Радо, прерываясь, чтобы слова подобрать посреди хаоса, завывающего в нём. — Вот эта семья занимается деревом и камнем. В мастерской они делают заготовки для... Для артефактов. Они делают предметы, в которые потом маги вкладывают волшбу.
[indent] Радо замолк, слепо вниз уставившись. Трудно было говорить и следить за речью, когда только-только пережил откровение, когда нашёл для себя смысл, ради которого готов подняться на ноги. Не замечал совсем, что делает. Тарелка успела опустеть. На языке ягодная кислинка с медовой сладостью, под ними сухость от орехов. В животе тепло и спокойно; от каши, наверно?
[indent] Толкнуло под локоть, потянуло, и не было сил сопротивляться необъяснимому порыву. Радо положил руку на стол между ними ладонью вверх. Не сказал ничего, но по жесту легко читалась просьба вложить свою руку в его, ведь так одиноко выглядит, не хватает в ней чего-то, сам видишь.
[indent] — Роанн, — тоже голос под него изменился, ласковей стал. — Я буду тебя защищать, всегда. Клянусь.
[indent] И посмотрел новым взглядом, серьёзным по-волчьи. Спросил им: примешь мою защиту? Позволишь мне сделать для тебя всё, что только смогу, и больше того?
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

[indent] Роанн посмотрел в ответ: тоже серьёзно, не пряча взгляда. Знал, что важное ему говорят, что такими клятвами не разбрасываются. Верные до самой смерти волки — особенно.
[indent] В груди стучало сильно, оглушительно, отдавало в кончики пальцев, и показалось, будто не пустую руку протянул ему, а с сердцем своим в ладони. И весь перед Роанном обнажился, брюхо своё добровольно подставил. На мгновение Радо испугался молчания. Он однажды ошибся в людях; но не вынесет, если в этот раз тоже. Не выдержит, если поторопился, предложил то, чего не ждали, не желали. От кого угодно отказ готов получить — но не от него.
[indent] Радо невольно подался вперёд, всей фигурой устремился к Роанну, вопрошая: ну что же? что, не таи! Зашарил взглядом по лицу, заметил там знакомую просьбу и замер, не веря пока. Но вот Роанн поднял руку и вложил её. С плеч — не камень, не гора, вся тяжесть мира обрушилась, и Радо втянул воздух полной грудью, замечая, что на выдохе жил несколько невыносимо долгих мгновений.
[indent] Ты не ошибся.
[indent] Лицо, прежде подолгу хранившее угрюмое выражение, посветлело. Заострённое, вечно дикое — из-за худобы проступившее сильнее прежнего — пригасло. Смягчился взгляд. Глаза — колкие, недоверчивые для других — тёплыми стали; вспыхнуло и осело в глубине ласковым.
[indent] Радо улыбнулся. Не видел со стороны, что улыбается непривычно, как прежде не умел, ведь некому было. А если бы и увидел, то не понял. Не нашёл бы, глупый, слова неуловимому, появлявшемуся во взгляде, когда смотрел на Роанна. Замечал это в лицах других, но не знал, как на своём выглядит.
[indent] Радо улыбался влюблённо.
[indent] Небрежно отодвинув локтем тарелку, он накрыл поверх бледную руку так, что теперь она была надёжно спрятана меж его ладоней. Укрыта, как суровой зимой прячут от холода в руках что-то нежное и мягкое, ранимое; как дорогое прячут. С лица напротив Радо опустил взгляд на их руки. Что делали его руки? Сколько всего трогали, кого одаривали? Всё хотел знать про Роанна. А если не станут рассказывать, захотят спрятать прошлое, то будет думать лишь о том, сколько всего они смогут сделать, что в будущем ждёт.
[indent] Радо приподнял свою руку, открывая взгляду бледное. Тронул ею пальцы: тонкие, красивые. Видел множество рук, но у Роанна они были самыми замечательными среди всех. Конечно, своё всегда сердцу ближе. По налившимся золотом венам скользнул, словно успокаивая кровь, касанием говоря: я прослежу, чтобы больше ни капли не пролилось на землю. Обвёл косточку на запястье, и улыбка, всё не покидавшая губ, стала нежней. Всё это: пальцы, жилы, мягкую кожу — всё это теперь будет защищать. Демон, не демон — какая разница? Маоре кем угодно может быть. Главное, что при взгляде на него горит в груди, наполняет мощью.
[indent] Радо держал Роанна за руку и чувствовал, что все слабые места, которые у него были, исчезают. Перетекают из него — в Роанна, ставшего отныне одной великой волчьей слабостью. Больше не беспокоило своё горло: у Роанна оно теперь в сто раз уязвимей; да спина не прикрыта, живот мягкий. Но и Радо сильнее. Есть, ради кого нужно быть сильным.
[indent] — Спасибо. Спасибо.
[indent] Он не замечал, что откровенно ласкает руку Роанна пальцами, оглаживает длинно. Для себя прикрывался мыслью, что изучает её, ведь нужно своё знать до кончиков ногтей.
[indent] Растекалось, подступало к горлу счастье. Он снова задумался над тем, что будет завтра. Завтра и ещё дальше, и ещё. Конец осени, зима... Впрочем, что бы там ни поджидало, смех или слёзы, Радо знал твёрдо: всё, что с ним произошло с появлением Золотарника, навсегда оставит след. И не сможет жить иначе, помня, что бывает так: светло, уютно даже в осеннем тёмном лесу. Что бы ни случилось, какое бы испытание жизнь ни подкинула, ничто не изменит его решения, не заставит якорь отпустить.
[indent] С улицы донёсся мелодичный смех, омывший неожиданно, как сильная волна. Радо вздрогнул и огляделся потерянно, заморгал, вспоминая, где они, и возвращаясь в настоящее. Они сидели молча долго, не нуждаясь в словах, каждый о своём думая, но вместе с тем — об общем. Ещё раз украдкой огладив ладонь, Радо медленно убрал руки.
[indent] Всё изменилось. Появилось под сердцем, золотым выведено имя его маоре. Оно расправляло плечи, помогало голову держать — не совсем гордость, другое. Зарождающаяся степенность взрослого хищника.
[indent] Радо поднялся из-за стола, стряхивая с себя торжественность момента. Рано или поздно пришлось бы сделать это, и, к счастью, у них было достаточно времени, чтобы помолчать вдвоём, прежде чем забытый мир напомнил о себе. Он взял грязные тарелки, наклонился к бадье с водой и сполоснул, тряпкой обтерев, затем поставил их к остальным и потянулся было к полкам на стене, но замер с удивлённым лицом, заметив возле сохнущих тарелок две кружки, исходившие паром. Он видел, как Лунница чай заваривала, но не мог припомнить, чтобы она его разливала. Когда только успела?.. Радо уселся обратно, пододвинул к Роанну кружку и плоскую тарелочку с шариками: эльфийская сладость, сделанная из семечек и мёда, позволявшего держать им форму. Не то чтобы это хитрость была и Радо хотел вновь увидеть, как Роанн будет слизывать с пальцев липкое, нет. Просто хотел поделиться с ним угощением.
[indent] Радо охватил ладонями глиняную кружку. Посмотрел на несколько засушенных ягод, плавающих в чае, и задумчиво наклонил кружку, глядя на своё отражение. Вспомнил речку, на которую вскоре пойдут.
[indent] — Я тут подумал, а не взять ли нам с собой еды? — вслух принялся размышлять Радо. Голос его звучал сыто, был полон довольства и чего-то нового.
[indent] И задержаться можно будет подольше вдали от всех, если у них с собой будет перекус. Может, даже до самого вечера. А потом вернутся, повозятся внизу с ужином, поднимутся в свою комнату, и окажется, что беспечный Радо снова забыл взять постельное бельё, но все уже будут спать, и... Радо улыбнулся сам себе, кивнув. В голове всё получалось неплохо.
[indent] — Сперва не забыть про книгу. В комнате на столе лежит много разных, выберешь какую-нибудь? Допьём, соберёмся и пойдём сразу. Если наш урок затянется, то перекусим, силы восстановим, — Радо приподнял уголки губ в озорной улыбке, пряча её за кружкой. — Можно будет представить, что мы с тобой вдвоём отправились в путешествие.
[indent] Замер, сам себя этой мыслью взволновав, смутное что-то представляя. Путешествовать с Роанном... Не сейчас, но вот однажды, когда-нибудь!.. И возвращаться сюда, в Гнездо, с новыми рассказами, книгами, песнями. Может, оно будет таким — их будущее?
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

Отредактировано Rado (2020-10-26 11:49:56)

[indent]Это было похоже на охоту.
[indent]Радо подобрался, напрягся в ожидании, в то же время пытаясь не спугнуть пристальным взглядом из-за кружки, и перестал двигаться, когда бледная рука потянулась к тарелке, подцепляя угощение. На чужом выдохе у Радо встряхнуло будто всё внутри. Зрачок дрогнул, сузившись на мгновение, затем разлился темнотой, в которой отражался Роанн.
[indent]Роанн прикрыл глаза, и Радо уставился на него жадно, стараясь запомнить все черты расслабленного лица, затем отвёл взгляд, чтобы не помешать сладкое языком собирать, но продолжил смотреть украдкой, сам не до конца понимая, что его тянет, почему не может ни на что другое отвлечься. Потрогал пальцами грудь через рубашку: от чая стало так горячо? Наверное, да. Кивки Роанна только горячее сделали. Здорово, что он согласился.
[indent]Пришлось отвлечься от охватившего его тепла, иначе бы сделал что-нибудь странное, так что Радо смахнул со стола крошки, снова поставил рядом корзину с хлебом, миски и тарелки со сладостями, прикрыл, приводя в порядок, но в сторону отставил то, что с собой возьмут. За руку взялся Радо без лишних слов, с готовностью, подумав: обязательно по лесу к реке так же пойдут; скажет, будто бы нужно для того, чтобы он не запнулся на незнакомой земле. И сам споткнулся на мыслях, осознав, что не нужна причина держаться за Роанна. Вот сейчас просто так за руки взялись, не оправдывались перед друг другом. Знали: оба хотят одного.
[indent]Лестница, коридор, всё знакомое и виденное много раз. Роанн оглянулся. Радо подбодрил его лёгкой улыбкой, конечно, разделил ведь с тобой, сам позволил; но, когда он отвернулся, заморгал часто-часто от того, как чем-то звериным тронуло под грудиной, большим и ворчащим. Пообвыкся, хорошо, волк под челюсть влажным носом ткнулся, давая понять, что от него это удовольствие идёт. Радо подошёл к столу, но встал не рядом, а чуть позади Роанна, чтобы был предлог наклониться ближе, через плечо заглядывая в книгу, будто понимал чего. Правда, сперва он, скосив взгляд, смотрел на его лицо с нового угла, изучая, но потом тоже посмотрел на лёгкие линии иллюстраций.
[indent]— Сказки?
[indent]Радо заколебался, хмурясь. Оглядел прядку под носом и покачал головой: это с другими недоговаривал, перед другими прятал мелочи о себе, опасаясь, что однажды они обернутся стрелами в него же. А Роанну можно рассказать. Нужно даже: ведь тогда вспоминать о нём будет чаще, если на глаза попадётся что-то из его историй о себе.
[indent]— Если честно, мне сказки даже нравятся, — Радо замолчал, уже в который раз с благодарностью вспомнив Дедо: чужака, принятого их племенем; человека, отчего-то искренне привязавшегося к волчонку и делившегося с ним знаниями. — Когда я был маленьким, один... старик рассказывал мне их. Ещё он рассказывал о традициях разных народов, о всяческих существах. Мне всегда нравилось его слушать, раз уж сам увидеть не могу.
[indent]Роанн повернул голову, засмотрелся на что-то за окном, а Радо, с сожалением перестав в книгу заглядывать, сделал шаг в сторону и к дальнему краю отодвинул поделки, чтобы незаметней были. Ему неловко стало за свои неумелые попытки. Пусть лучше будут видны инструменты, разложенные на тряпице, и тиски, в которых держали заготовки при работе. Инструментов у ремесленной семьи было не сосчитать. Радо достался чей-то старый набор, очень удобный, будто бы даже хранивший тепло чужих ладоней.
[indent]В самом начале были дощечки, на которых, сидя за столом, Радо с прикушенным от усердия языком выводил остриём узоры. Он учился понимать, когда нажимать нужно сильнее, приноравливался к инструментам, мягким породам деревьев, как каждое из них отзывается и чувствуется под руками. Когда ему наскучили узоры, эльфы попытались развлечь его, предложив резать прямо по готовой шкатулке, и ещё какое-то время Радо занимал себя тем, что придумывал узоры из тех немногих приёмов, которыми овладел. Затем были ложки. Много ложек. Раньше Радо тоже прикладывал силу для того, чтобы вырезать, но, отойдя от плоских вещей, понял, что то была лишь малая часть. Даже мягкое дерево требовало нажима, твёрдости, и немало её вместе с ловкостью появилось в руках Радо, хотя он того не заметил, всё ещё считая, что слаб. После ложек он крепко задумался и стал прилежней учиться, не показывая никому, что из брусков принялся делать свои первые неуклюжие игрушки, простенькие, непроработанные.
[indent]Всё это добро: дощечки с различными узорами, шкатулка, кухонная утварь и фигурки зверей — Радо попытался прикрыть краем плаща, оставленного на столе с ночи. Но замер. Склонил голову набок, словно прислушиваясь, и перебрал пальцами в воздухе, обводя силуэт невидимой вещицы, возникшей в голове. Это было... странно. У него будто кончики пальцев зазудели, настолько сильно вдруг захотелось наметить на бруске что-нибудь и начать вырезать. Не просто так, а нечто воздушное и плавное. Он не умел вырезать красиво, но в это мгновение показалось, будто бы сможет, если возьмётся немедленно.
[indent]Радо вспомнил, как Горицвет, слушая напевы Матери Кукушки, занятой вязанием, мог неожиданно взяться за флейту или маленькую арфу и начать подбирать мелодию под пение матери. На молчаливые вопросы Радо оказывавшиеся рядом эльфы, улыбаясь, отвечали одними губами: вдохновение.
[indent]Вдохновение... Но разве оно не бывает лишь у тех, кто рисует или пишет? Разве может оно быть у простого волка, только-только начавшего руками что-то создавать?.. Радо посмотрел вновь на золотые волосы, перевёл взгляд на лицо мечтательно улыбавшегося Роанна.
[indent]Может. Но сейчас было не время. Так что, решив игнорировать порыв, Радо наклонился за сумкой.
[indent]— Давай, я положу.
[indent]Он протянул руку. Случайно или нет скользнул по тонким бледным пальцам своими, дёрнул ртом в мимолётной улыбке, уже глядя в сумку и убирая на самое дно книгу.
[indent]— Одежда! — опомнился Радо, заметив камзол на спинке стула. Хотя Лунница сказала, что день тёплый, стоило что-нибудь накинуть. Идут надолго, а возле воды и вовсе прохладнее будет. Всегда успеют снять.
[indent]Размышляя над тем, что бы им такого надеть, Радо подошёл к сундуку, открыл его и, опустившись на колени, зарылся в вещи. Туника с широкими рукавами, без рукавов, утеплённые рубашки, дублет, ещё что-то... «Не то, не то... Велико... Или нет?» — бормотал он себе под нос, а на последней фразе поднял голову и задумчиво оглядел Роанна, затем посмотрел в сундук.
[indent]— Роанн, — позвал. — Иди сюда.
[indent]Дождался, когда демон опустится рядом, коснулся локтем его бока просто так.
[indent]— Думаю, тебе в своём, — Радо бросил взгляд на камзол, — не очень удобно будет, так что выбери что-нибудь из моих вещей, чтобы поверх надеть. Я носил их, но они чистые! Правда, всё чистое! Сможешь найти что-то себе по размеру? Бери что угодно.
[indent]Он указал на вещи в сундуке. Судя по всему, здесь старались поддерживать порядок, складывать аккуратно, но с непривычки получалось это не очень хорошо.
[indent]Радо не желал, чтобы приютившие его эльфы ещё и тратились на него, потому просил себе старую одежду, из которой они сами выросли. К его просьбе отнеслись с пониманием, однако в последнее время он стал подозревать, что одёжку ему всегда покупали, а не отдавали с плеча. Сейчас, пожалуй, он был только рад этому: ведь означало, что он один носил, прежде чем Роанну отдать решил.
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

Отредактировано Rado (2020-10-29 17:31:24)

[indent] На почти беззвучный вопрос Радо кивнул, вернув улыбку. Расскажет, конечно. Много чего расскажет, ведь рядом с Роанном снова хотелось говорить. Всегда болтуном считался, но последние месяцы копились слова, слишком угрюм для них был, предпочитая отмалчиваться и не видя смысла в том, чтобы стремиться вернуть часть себя прежнего. Но появился Роанн, а вместе с ним силы на ноги уверенно встать.
[indent] Радо немного отодвинулся в сторону, чтобы Роанну удобнее было смотреть, и, притихнув, принялся то на него поглядывать, потому что иначе не мог, то на одежду в руках, желая увидеть, что выбрал. Предвкушение теснилось, толкалось острой щекоткой; будто не он что-то отдавал, а сам подарка ждал, так нетерпелив стал. То, как Роанн аккуратно складывал вещи, убирая обратно, сжимало сердце томительно: тоже оставляет за собой следы, подтверждение, что не снится, а взаправду. Его забота была приятна, ведь от чистого сердца, потому что сам захотел, и неясным откликалось.
[indent] Когда Роанн задержался на куртке, почти сразу ухватившись, Радо почесал колючий подбородок, выдавая своё удивление тому, что выбрали. В конце августа выдалось немало прохладных дней, сентябрь был почти весь неприветлив, а отощавший, не поправившийся до конца Радо замерзал гораздо быстрее обычного, оттого приходилось частенько доставать что-то потеплее. Куртка была удобной, большой, и он брал её, когда ходил в патрули, где укрывался ею ночами, не снимал почти, привыкнув. И Роанн взял именно её.
[indent] Пока Радо рассеянно размышлял, совпадение ли это было или намеренный выбор, Роанн поднялся и принялся примерять куртку, чем вывел из раздумий, всё внимание к себе приковав, затем покружился, посмотрел с лёгким вопросом и затаённым ласковым весельем. Домашний — до боли внутри, будто кто, ткнув сперва палкой в огонь, чтобы запылала обжигающим, принялся ворочать в груди, мешать всё в одно, разгорающееся сильнее.
[indent] Радо стоял на коленях перед ним, опустив бессильно отяжелевшие руки и подняв лицо, на котором застыло непонятное выражение. Восхищение, неверие, беспомощность; ещё что-то сверкающее в глазах, напоминающее о той улыбке на кухне, которой одарил, получив согласие. Не знал прежде, что делиться одеждой отрадно. Хотя, наверное, только с Роанном так. Только ему был готов отдать.
[indent] — Очень... Тебе очень идёт, — хрипло сказал Радо.
[indent] Опираясь на сундук, он поднялся кое-как, не отводя глаз даже на мгновение, и шагнул ближе; не мог не подойти сейчас, никакая сила бы не остановила. Поднял непослушную руку, поправил загнувшийся воротник. Обвёл взглядом румянец (на ум пришло слово милый), и от воротника пальцы сами собой поднялись к уху, заправили выбившуюся прядку. Но мало было этого, не помогло пригасить в груди, и Радо от уха скользнул пальцами по линии челюсти, поднял их выше, лёгким прикосновением огладив щеку. Не сдержался и провёл ещё раз, чтобы мягкой кожи коснуться, запомнить, как ощущается. Положил широкую ладонь на щеку, поглаживая. Второй рукой Радо прижал куртку к груди Роанна, словно опасался, что снять попытается. А она замечательно на нём выглядела.
[indent] Не думал, что странным покажется. Вообще не думал ни о чём, смотреть лишь мог. По горлу снова поднималось ворчание, и пришлось переждать его, продолжая ладонью касаться, прежде чем заговорить смог.
[indent] — Должно тепло быть теперь, — Радо поднял ласковый взгляд, которым по лицу блуждал, на глаза, улыбнулся слабо, всё ещё слишком впечатлённый увиденным. — Если вдруг возле реки замёрзнешь, дай мне знать. Тогда обниму и уж точно согреемся.
[indent] С курткой поверх ещё больше своим стал, и от этого как по шерсти провели. Свой. Хорошее слово, хотя другое настойчиво просилось, которое бы привязало сильнее, но... Но не знал Радо, вправе ли использовать его, потому даже в мыслях не стал, опасаясь, вдруг Роанн догадается, о чём он думает, и возразит.
[indent] Убедившись, что не собираются от куртки избавляться, Радо убрал руку с груди, потянулся волосы поправить, на спину перекидывая. Не особо они и мешались, однако Радо сделал вид, словно это не так, и он хочет помочь, а не пропустить украдкой между пальцев. Проще было бы взять сразу несколько прядей и убрать, но он коварно брал понемногу, перекладывая назад и оттягивая момент, когда придётся шаг назад сделать.
[indent] — У тебя волосы за ночь отросли. Это ты сам сделал? — помолчав немного, признался: — Мне нравится. Ты с ними ещё красивее. Но и до этого ты был красивым! — поспешил добавить. — Просто сейчас особенно мне нравится, как ты выглядишь. Вот. На тебе выглядит здорово. Честное слово.
[indent] Радо посмотрел на Роанна, надеясь взглядом заверить: правду говорит, искренне так считает. И, с большим сожалением решив, что уже порядком задержал прикосновение, перестал гладить щеку, дав себе слово убрать руку через несколько мгновений. Вот только ещё чуть-чуть, ещё немного продлит.
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

Отредактировано Rado (2020-11-01 15:26:42)