[indent] Хочу, сказал Роанн. По всем правилам, без колебаний, как диктовало звериное в груди. Радо посмотрел на него, беспомощно сведя брови: не мог поверить, что Роанн тоже хочет; что наконец-то нашёл того, кто волчьего не боится, кто понимает его.
[indent] Он будто раньше говорил со всеми на разных языках; стоял рядом с людьми, но, мстилось, далеко-далеко от них был, не чувствовал их, словно то был мираж, не настоящее. Ему нужны были прикосновения — другие их не искали. Прятал за весёлыми лёгкими словами и шутками себя — никто не видел, что глубже есть ещё что-то. Говорил на волчьем среди людей, больше в жесты вкладывая, в мелочи, вот и не находил у других понимания. А Роанну даже слова не нужны были, чтобы улыбнуться ему, заверяя: всё хорошо, вижу тебя. Кто же знал, что сердце, стучавшее незнакомо и непривычно, окажется роднее всех, на своё похожих. Такими разными казались: солнце и тёмное небо, прохлада и знойный, тяжёлый воздух; но были близко друг к другу. Одно, просто разные стороны.
[indent] Радо моргнул, стряхивая с ресниц видения, и заметил, что Роанн тоже притих. Может, и он думал о том, как они совпали, как всё внутри своим признавало?.. Встрепенувшись и засуетившись, Роанн заговорил. Снова на сердце мягкую лапу положили, упругими перьями провели, лаская где-то глубоко, согревая изнутри, даже в кости приятный жар заливая словами. Его охватило странное чувство. Как если бы он долгое время — года — сидел, согнувшись, в неудобной позе и всё болеть начало, а теперь распрямился, потянулся, отчего с головой захлестнуло облегчением. Но только легче стало не затёкшим ногам, не спине. В груди отпустило. С каждым днём там всё больше распрямлялось, исцелялось что-то, что видеть не мог, но чувствовал. Быть может, душа?
[indent] — Роанн, — одними губами, почти на выдохе шепнул Радо, не зная, как ещё выразить сжавшие горло чувства. Постарался вложить их в имя, произнеся его с трепетом, чуть дрогнув голосом. — С тобой всем поделюсь. Вместе сделаем.
[indent] Сжал покрепче руку, которой привычно ухватились за его собственную, и подарил ещё одну нежную улыбку: правда. Всё правда.
[indent] Взволнованный Роанн — румянец на полном искренности лице, глаза сверкают ярче солнца и блестят — потянул его вперёд, и Радо, подхватив звонкий смех своим, глубоким и раскатистым, лающим чуть, со вкусными хрустящими смешинками, поспешил следом, нагоняя и рядом оказываясь, плечом к плечу, толкаясь осторожно, как меж собой ласково-игриво волки толкаются.
[indent] Идти было легко. В радость.
[indent] ...По пути Радо о многом говорил. Поначалу в основном о пустяках, ведь именно они лучше всякой волшбы дорогу короче делают; о том, как много летом в этом лесу ягод, и о приметах, где можно самые большие и вкусные ягодки собрать. Потом Радо заметил, что две птицы, перелетая с ветки на ветку, будто бы провожая их уже долгое время, звонко трещат, перекликиваясь между собой, и указал на них: в их трели звучали отдельные узнаваемые слова на эльфийском. Радо рассказал услышанную им историю, как давным-давно Каэлли поручил одной птице донести важную весть эльфийской принцессе. Птица так боялась забыть, что усердно повторяла и повторяла сложную фразу, а затем, исполнив поручение от самого бога, научила своих детёнышей говорить эту фразу, чтобы они тоже помнили, что к ним за помощью обратился сам Каэлли. Но прошло много времени, потомки той теперь помнили всего лишь три слова из целой фразы.
[indent] После истории Радо принялся внимательнее прислушиваться к лесным звукам. Поначалу он был серьёзен и старался познакомить Роанна с трелями птиц. Подбирал слова (как Роанн для него, когда учил читать), которые напоминали птичьи восклицания: слышишь? говорит: выйти, выйти — и помогал отличить одну птицу от другой по их песням, сам меняя интонацию голоса, подражая им. Делился своими знаниями, в чём был хорош. Но в какой-то момент, бросив лукавый взгляд на лицо и чуть сжав бледную руку в своей, схитрил.
[indent] — Послушай, — сказал он, поднимая глаза к веткам и пряча улыбку. — Она поёт: це-луй, це-луй.
[indent] Они немного задержались, потому что Радо, обхватив ладонями лицо, принялся исполнять совет, зацеловывая улыбающимися губами щеки Роанна, пока над ними весёлым журчанием лилась птичья песня, а ветер путал тёмные прядки с золотыми, как хозяйка на кухне смешивает соль с перцем. Потом Радо предложил, коли уж они остановились, заодно отдохнуть, присев на сваленное непогодой дерево у дороги. И, до сих пор слегка неверящий в своё счастье, ещё раз напал на Роанна с поцелуями, ведь так гораздо действеннее отдыхается, но затем всё же позволил перевести дух, прежде чем продолжить путь.
[indent] Время Радо отмечал отстранённо. Он представлял, сколько времени занимала смутно знакомая дорога, но всё равно ощущалось, будто бы втрое быстрее дошли вместе, потому невольно вздрогнул, когда понял, что они уже пришли.
[indent] Широкая дорога не так давно стала уже, по бокам появился простой заборишко из обструганных палок, едва ли до середины бедра достававший, больше предназначенный для вида, нежели правда оградить что-то: так звери чувствовали, что сюда ходить не стоит. Всё ярче казалось, деревья росли тесней, гуще, словно от целебного источника сама земля плодороднее стала. Радо на мгновение остановился, прислушиваясь к тому, что впереди ждало. Было слышно тихий всплеск воды, но чутьё подсказывало: это от ветра, трогавшего прохладной рукой источник, расположенный под открытым небом, скрытый деревями от чужих глаз.
[indent] Дорожка вела прямо к деревянному длинному домику, который выглядел вполне на своём месте и не казался брошенным или спрятанным от всего мира; при взгляде на него появлялось уютное чувство, что скоро можно будет отдохнуть. Обойти его и попасть к источнику как-то иначе было никак нельзя: кругом густые колкие заросли, кустарники и деревья; разглядеть, что же там дальше, мешал сам домик, и был лишь один путь — через него, потянув на себя дверь, над которой было выведено что-то на эльфийском: должно быть, мудрые слова про здоровье или наставление вести себя с уважением. Внутри оставляли свои вещи и омывались перед источником, а также ночевали в отдельной комнатке, если не хотелось уходить сразу.
[indent] — Мне говорили, у эльфов немало таких мест есть, — сказал Радо, наклоняя голову и приподнимая то одно ухо, то другое.
[indent] Он неосознанно замедлился, шёл к домику совсем неторопливо, осматривая настороженно деревья и убеждаясь, что одни и никого больше нет рядом.
[indent] — Ты как хочешь? — повернул голову Радо, опомнившись. — Только ноги опустишь в воду, чтобы им полегче стало? Там можно посидеть на краю, не обязательно лезть, — похлопал себя по груди ладонью. — Я вот залезу полностью.
[indent] Если он собирался стать сильнее, чтобы быть способным защитить, нужно использовать свойства источника, рассудил Радо про себя решительно. Лишним не будет. И украдкой бросил заинтересованный взгляд на Роанна: что сам выберет? Опустил глаза на куртку и, вспомнив волнующие мысли, от которых вчера закашлялся, с усилием вернул взгляд на лицо, тщетно пытаясь думать о серьёзных вещах. Но перед глазами стояла полоска кожи, мелькнувшая прошлым утром, когда рубашка задралась, и кончики пальцев зудели, словно снова коснулся случайно там, мазнул ненароком.
[indent] Радо помотал головой. Надо думать о том, что источник поможет им, залечит раны, а не о... Он снова тряхнул волосами, облизнув сухие губы.
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

[indent] Если Радо и сглотнул после неуверенных слов Роанна, что, может быть, тот тоже полностью решит в источник зайти, то этого никто не увидел, кроме нескольких птиц, щебетавших среди деревьев. Но они вряд ли могли понять метания волчьей души.
[indent] Старательно не думая ни о чём, кроме чудесной волшбы источника, которая затянет раны на ногах Роанна, Радо переступил порог следом за ним и замешкался, зорко оглядев лес напоследок, прежде чем закрыть дверь, утянутый внутрь чужой рукой. Руку вскоре пришлось выпустить, но Радо обменялся с Роанном взглядами и не почувствовал грусти. Сняв сумку и поставив её на лавку, он, чтобы не мешать, немного отошёл в сторону и принялся быстро раздеваться. В одно мгновение скинул тунику и обе рубашки, больно потянув за зацепившиеся волосы, но, заметив краем глаза, что Роанн аккуратно складывает вещи, преисполненный изящно-осторожных неторопливых жестов, через силу успокоил и себя. Чтобы не спешить и не слишком открыто косить взглядом, Радо отвлёкся на обстановку вокруг.
[indent] Всё поддерживалось в чистоте, каждый приходящий убирал за собой и наводил порядок. Впервые оказавшись здесь, Радо вспомнил, как Дедо рассказывал, что где-то на севере, где не переночуешь под деревом — мороз прихватит, снегом занесёт, — есть одинокие ничейные избушки. Эти избушки спасают путников, дают им кров, и принято отплачивать за добро добром: наколоть дров взамен брошенных в огонь, заштопать покрывало, которым укрывался ночью, или оставить немного еды для других. Но, говорил Дедо, оглаживая усы и пряча опускавшиеся уголки губ за сухой морщинистой ладонью, нередко случалось такое, что люди поступали эгоистично. Забирали припасы, громили внутри всё, оставляли нараспашку двери, и по углам избушки — которая должна согреть, дать приют — завывали ледяные ветра, а пол хрустел занесённым внутрь снегом. У эльфов подобного точно не встретишь, подумал тогда Радо, удивлённо глазея на прилежную чистоту в домике, который никому не принадлежал, но был настолько полон уюта, словно находился под рукой заботливого хозяина.
[indent] Рассеянно берясь за пояс штанов, Радо посмотрел на неприметный проём, прикрытый тяжёлой занавеской, за которой начинался недлинный коридор с ещё несколькими дверьми. Одна из них вела наружу, выпуская из домика уже с противоположной стороны, прямиком к источнику. За другой дверью была купальная с бочками, полными всегда тёплой воды, чтобы смыть грязь перед погружением в источник. Благодаря волбше влага не вредила дереву и дому, и можно было в своё удовольствие умываться в тепле.
[indent] Как бы ни старался Радо тянуть время, больше снимать было нечего, всю одежду он уже — невероятно аккуратно, смахнув пылинки — свернул и убрал. Успел достать из сумки полотенца и положить их на край лавки, возле которого раздевался; однако даже не подумал о том, чтобы полотенцем прикрыться и не стеснять. Без одежды стало чуть прохладнее, но правый бок, с которого стоял Роанн, возившийся с рубашкой, горел огнём. Радо упрямо не поворачивался и изо всех сил постарался сосредоточиться на своём теле. Придирчиво оглядел, сравнивая с тем, каким запомнил себя, когда с тоскливой иглой, застрявшей меж рёбер, изучал в последний раз.
[indent] Он был тощ и оттого нескладен, но при взгляде на него угадывалось, что внутри есть скрытая сила. Его худоба была звериной: как теряют вес волки после зимы, оставаясь всё такими же опасными, способными противостоять бедам, которые кого другого бы погребли под собой. Ничего опасного в том не было; не теперь, когда решил сильнее стать. Лишь на время худой; уже силы собирает, копит, и широкие плечи уверенно расправляет. По смуглой коже, под которой перекатывались крепкие мышцы, рассыпало едва заметные выцветшие шрамы: одни появились от детских забав и непоседливой неосторожности, другие от вступления во взрослую жизнь.
[indent] Не найдя, чем бы ещё себя занять, лишь бы не смущать Роанна подглядыванием, Радо сдался вкрадчивому шёпоту, который искушал повернуть голову, и украдкой бросил взгляд через плечо. Дыхание выбило из груди.
[indent] Птичьи точёные ключицы вразлёт, золотые прииски вен под прозрачной бледной кожей. Черничные тени залегли там, где худоба заостряла тело, делала его тоньше. Солнечный свет струился по плечам живым беспокойным морем ковыля, тронутого выжженным досуха ветром. За рёбрами, каждое из которых можно было проследить пальцем, как проложенный на карте путь к чему-то ценному, скрывалось необыкновенное сердце. Роанн весь будто светился хрупкостью, и забилось в голове: защищать. Взвыло сильно, всё глубже вычерчивая внутри это слово, выдавливая, рубцуя навек.
[indent] Роанн обернулся. Обнажённый Радо, уставившийся на него со странным выражением, плясавшим костром в разлившихся зрачках, спохватился и опустил голову, пряча лицо за жёсткими волосами. Поспешил оправдаться, звуча охрипло:
[indent] — Я!.. Я не смотрел на тебя! Немного. Почти нет. Чуть-чуть.
[indent] Собственная нагота его ничуть не смущала: привык в степи, в тесном окружении других, да и нрав не давал беспокоиться об этом. Пожалуй, Радо был бы не прочь даже похвастать собой перед Роанном, поддразнить его озорно, если бы не так сильно оказался оглушён тем, что увидел.
[indent] Забывшись, Радо подался всем телом вперёд; жадно, торопливо скользнул взглядом к Роанну, намертво впиваясь в каждую новую деталь, хватаясь за неё и утаскивая к себе под грудину. И вот это?.. подумал он. И вот это от меня прятали? Сам не понимал, почему его повело, как от чего-то крепкого и бьющего в голову, от вида уязвимой линии плеч, от мягко-беззащитного живота и нежной кожи. Прежде ни на что так не реагировал, не сжимал кулаки, впиваясь ногтями в ладонь, сдерживая себя, чтобы не протянуть руку, потому что казалось, что не сможет больше дышать, если не коснётся как можно скорее.
[indent] Несколько раз Радо порывался заговорить, и всякий раз понимал, что во рту нет ни одного внятного слова. Пришлось накрыть ладонью глаза и зажмуриться. Не в силах был добровольно отвести взгляд, не мог никак. Простояли бы несколько дней, да и то всё равно не нашёл бы слов.
[indent] — Извини, — выдохнул он, наконец-то вспомнив речь. В голос прокралось смущение за то, что наверняка странным показался: — Извини, что так смотрел. Просто это... ты.
[indent] Пальцы на глазах разъехались в стороны как-то сами собой, и Радо, даже не осознав этого, посмотрел сквозь просвет на Роанна, вбирая, запоминая. Поймав себя на этом — и на том, что снова затих, Радо положил вторую ладонь поверх, надёжно закрывая от себя самого всё. Помотал головой, взметнув жёсткие волосы, и, кашлянув, заговорил неверным голосом:
[indent] — Ты ещё не решил, будешь ли целиком залезать? Если только ноги опускать хочешь, то можешь подождать меня здесь. Я быстро. А если, как я, полностью, то нужно сперва умыться, и я не настаиваю, чтобы ты делал это со мной. Ты волен идти первым или после меня, я, верно, тебя смущаю, но надеюсь, что не пугаю, не хотел бы пугать, хотя веду себя как-то...
[indent] Радо что-то забормотал себе под нос, едва ли понимая, что срывается с его неповоротливого языка, и сильнее вжал ладони в лицо, обрывая на корню желание посмотреть через пальцы. Пара, мелькнуло в голове среди запутанных мыслей. Это так — потому что он моя пара?.. Пара, которая была красивее всех и лучше; желаннее. Всё-всё хотелось любить, от кончиков пальцев до ресниц.
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

[indent] Под пальцами Радо чувствовал твёрдые кости. Давил на лицо до того сильно, что свело напряжением обе ладони, и тянуло ноющей болью над зажмуренными глазами, так вжимал пальцы.
[indent] Не смотреть. Не подглядывать, держаться, иначе... Сам не знал, что случится, но чем-то глубинным, волчьим чувствовал: может смутить до слёз, даже испугать. Набросится, как оголодавший неразумный зверь, и...
[indent] Запинаясь, Роанн робким шелестом крыльев бабочки сказал, что тоже хочет целиком. Не успел Радо закусить губу, ещё крепче удерживая себя на месте, как послышались неясные звуки, затем — что-то знакомое, словно атласная змея скользит по коже. Что это?.. Ах, верно, лента. Радо переступил с ноги на ногу, отгоняя разъедающее, кисловатое до неприятного привкуса сожаление, что не увидит Роанна в одной лишь ленте на красивой шее. Помотал головой вновь: нет, так лучше. Меньше поводов сделать глупое что-нибудь и опрометчивое.
[indent] — Да, — совсем измученным голосом ответил он на тихую просьбу и, немного замешкавшись, поборов себя, отвернулся.
[indent] Убрав отяжелевшие ладони от лица, Радо уронил их безжизненными плетями по бокам и уставился на стену, светлую от солнечных лучей, пробиравшихся внутрь через окно, ослепшими глазами. Не видел ничего, весь в слух обратился, что там за спиной происходит. Вот провели по поясу, вот по бёдрам. Шуршит ткань податливо мокрым песком, расходятся от пальцев складки шумливыми волнами, и сердце Радо захлёстывает горячим приливом. Не мог даже представить, что же скрывается под одеждой, сколько ещё волнующе вкусного бледного, но был уверен: красиво до цветной темноты перед глазами, до слабости в ногах. Сладкое наваждение стряхнуло, и он насторожился. Ещё чем-то зашуршали; звук, который не получилось определить, но который уже не нравился, вызывал недоверчивое опасение.
[indent] От прикосновения Радо вздрогнул: слишком был чувствителен, натянут, оголён — не телом, ощущениями, обострившимся восприятием; поспешно вернул одну ладонь на глаза, решив, что не готов так сразу увидеть, нужно сперва немного собраться, и повернулся. Погрузившись в размышления, стоит ли подсмотреть украдкой или сперва спросить разрешения, чтобы не смущать, Радо вздохнул, когда вдруг его руку убрали от лица, и заморгал удивлённо, инстинктивно сжимая тонкие пальцы своими, подбадривая, пусть сам того не успел осознать умом. Уставился на Роанна, спрятавшего взгляд, не видевшего, как смотрят на него, и, затаив дыхание, невольно опустил глаза ниже. Снова моргнул, непонятливо свёл брови к переносице, укладывая в голове, с чем были связаны те показавшиеся нехорошими звуки, и с жгучей ненавистью посмотрел на полотенце; впился взглядом в него, прищуром будто надеясь изничтожить, но оно всё так же прикрывало Роанна. Прятало.
[indent] Ещё миг — и Радо бы, оскалившись, зло зарычал на полотенце, однако Роанн успел заговорить, и схлынуло то, что норовило приподнять верхнюю губу по-волчьи. Вместо рычания Радо, сделав шаг ближе, свободной рукой мимолётно коснулся чужого плеча, смягчившись разом в лице, засветившись понимающей нежностью.
[indent] — Всё хорошо, Роанн. Я тоже волнуюсь. Потому что сейчас так рад, как никогда не был.
[indent] Вблизи открылось, что на коже — как краску с кисти сбрызнули резким жестом, метко — пятнились оленьи веснушки. И грудь залило нежно-розовым смущением. Роанн ничего не видел, ещё уязвимее стал. Урчанием щекотало между рёбер, по позвоночнику пробегало: мог позаботиться. Хотел, очень хотел. Хмурость от досадливой преграды исчезла, получилось полной грудью вдохнуть, наконец-то начиная думать о чём-то ещё, кроме неизученных золотых жилок на теле и остальных сокровищах, каждое из которых ему принадлежало.
[indent] — Пойдём.
[indent] Радо взял своё полотенце и, каждое мгновение оглядываясь, поворачивая голову, ловя все жесты, как лёгкий свет падает воздушными перьями на кожу, потянул аккуратно Роанна за собой, поглаживая беспрестанно тонкие пальцы, водя по ним, чтобы лишний раз поверить: всё взаправду. Отвёл тяжёлую занавеску, пропуская в коридор, и мягко увлёк к нужной двери, помог зайти, не задев дверной проём.
[indent] В купальной, небольшой комнатке, было жарко, воздух полон влаги; пахло душисто мылом. Узкое продолговатое оконце не могло осветить всё, нечёткими тенями слегка смазывало очертания даже днём, но Радо остался доволен: Роанну будет полегче, что не так хорошо видно. Между досок на полу, приятно согревающем ноги, зияли едва заметные щели, куда стекала вода. На ободах, охватывающих две достаточно высокие бадьи, стоявшие у стены, тянулась вязь эльфийских слов, но, подозревал Радо, вряд ли это были наставления, как над дверью домика; скорей всего, волшба, которая делала воду тёплой. Правда, не мгновенно: если прохладную воду залить, придётся подождать, пока она нагреется; поэтому нужно, покидая источник, бочки заполнить, чтобы другой путник мог сразу умыться. О тебе подумали, подумай и ты о ком-то ещё.
[indent] — На месте, — сказал Радо, облизнув губы.
[indent] Он приласкал ладонь и хотел отойти, но как толкнуло что: пока не видят, пока на лице такое выражение, погладил по румяной щеке, словно пытаясь стереть  пылинку, и улыбнулся сам себе. Как-то незаметно ладонь с щеки скользнула ниже, на шею, но тут Радо опомнился и торопливо повернулся спиной, отойдя в сторону от двери, чтобы не смотреть. Он повесил своё полотенце, положил прихваченное мыло на край полки, где лежало множество вещей, нужных для мытья тем, кто не смог взять с собой необходимое: мыло, маленькие бутыльки с маслом, пористые камешки и жёсткие колкие пучки, которыми эльфы тёрлись, как будто пытались шкуру с себя снять. Зачем им, и без того белым, пытаться счистить невидимую грязь, Радо не понимал.
[indent] Подойдя к ближайшей заполненной бадье — залезть в неё было нельзя, но она вмещала достаточно воды, — Радо коснулся локтем воды и кивнул: самое то. Задумчиво посмотрел на вторую, стоявшую поодаль возле небольшой лавки с ковшиком и тазом, и рассудил, что им она не понадобится. Он старательно не оборачивался к Роанну, давая ему собраться с духом, оглядеться. Спине было горячо — от жара, не потому что за спиной стоял почти обнажённый Роанн, красивый до дрожи в животе. Волосы принялись липнуть к шее, щекотать надоедливо, и Радо смахнул с лица прядки досадливо, а затем замер; ухватился за тёмную прядь, натянул её перед глазами и оглядел, будто впервые увидел. Вспыхнуло мыслью.
[indent] — Тебе, — заговорил медленно, — помочь с волосами? Наверно, самому тебе будет не очень удобно их мыть. Я бы помог.
[indent] А в голове заспешило, закрутилось: с волос можно ладонями на плечи стечь, тронуть-огладить, ощутить гладкую кожу, которой так хотелось, жглось коснуться. Радо сглотнул, выпустил волосы, снова невидяще глядя перед собой. Не поверил бы, скажи ему кто седьмицу назад, что на смену опустошению в сердце придёт что-то настолько великое.
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

[indent] Он согласился: без тени недоверия, не мешкая слишком долго, как если бы пытался подобрать вежливый отказ, но не смог.
[indent] Радо длинно выдохнул, прикрыв на миг глаза, отчего перед внутренним взором лишь яснее проступил изгиб шеи, доверчиво открытой, подставленной для него одного. Легче не стало; напротив, сильнее потянуло к Роанну, показалось жизненной необходимостью дотронуться, и Радо провёл ладонью по лицу, тщетно пытаясь все мысли стереть вместе с выступившей испариной. Ничего уже не помогало, не отвлекало, не давало подумать о чём-то ином. Но должен был терпеть, позже всего оглядит, коснётся.
[indent] — Да, лучше сесть, — еле заворочал он языком. — Подожди, сейчас я...
[indent] Ещё старательнее, чем прежде, не глядя в сторону Роанна, убравшего проклятое полотенце, Радо подошёл к небольшой, сделанной из совсем коротких перекладин лавке, по ширине немногим больше простого стула, убрал с неё на пол таз и, низко опустив голову, спрятав глаза за начавшими виться от влаги прядями, поставил лавку возле Роанна, а сам забрал у него ковшик, мыло и вновь отошёл к бадье, бездумно пытаясь уложить мыло на деревянный бортик, чтобы оно не упало на столь ненадёжном месте, и давая время усесться поудобнее спиной к нему. Никогда прежде не считал себя внимательным и понимающим, отводящим взгляд при неловких сценах, когда кого-то другого вот-вот поглотит жаркий стыд; скорей, любил подшутить и напомнить много времени спустя. Но вот, догадываясь, как сильно может смутиться Роанн, Радо нашёл в себе чуткость и, прислушиваясь к ней, всеми силами старался не обидеть.
[indent] Убедившись, что Роанн сел и уже готов, Радо попросил его:
[indent] — Прикрой глаза.
[indent] Он прижал к кромке волос надо лбом ладонь ребром, ограждая, чтобы вода на лицо не потекла, и осторожно наклонил ковшик над макушкой, неторопливо поливая. Золото, тяжелея, жидкими лентами заструилось по спине; от корней до кончиков расползлось в полусвете медноватым благородно-древним отливом. Радо по привычке было потянулся к мылу, но спохватился и нахмурился, едва не хлопнув себя мокрой ладонью в досаде: мышиная голова! для Роанна — лучшее, о нём заботиться как следует.
[indent] Так что Радо отошёл к полке; придирчиво — с видом более уверенным, нежели на деле чувствовал — позвякал бутыльками побольше, чем бутылочки с маслом, попереставлял их, словно от этого могло что-то поменяться, и выбрал тот, что под руку сам бросился. Принюхался: пахло мёдом, ромашкой, крепкой ноткой масла лаванды и ещё слабо чем-то травяным — должно быть, мыльной основой из отвара какого-то растения. Радо обернулся на Роанна и улыбнулся, сверкнув довольством в тёмных глазах с разлившимся звериным зрачком: их запахи хорошо сплетутся вместе, дополнят друг друга; согретые солнцем шкуры, свежие цветы с мёдом и древесное эхо — расскажут о свободе, просторе и приключениях на двоих.
[indent] Как никогда убеждённый в том, что выбрал правильно, Радо вылил немного из бутылька на ладонь и, растирая густую жидкость, вернулся к Роанну. Костяшками он мазнул по оголённому плечу, предупреждая, чтобы не напугать, и зарылся пальцами в волосы, втирая у корней, стараясь за медлительностью осторожных движений скрыть неопытность. Он не столько массировал, сколько оглаживал, ласкал пальцами голову: почёсывал ногтями за ушами, скользил на затылок и спускался к шее; поднимался ко лбу, ловя пену, прежде чем она успела бы опасть на лицо воздушным облачком.
[indent] Приятно было касаться волос. Лучше, чем представлял. До того понравилось, что Радо заворчал под нос что-то тягучее, неразборчивое, вплетая вкусные запахи мёда и ромашки ласкающими жестами в волосы. Распределив мыльное по всей длине, пропуская прядки сквозь пальцы, он вдруг понял, что золотые ленты спускались к пояснице. Сперва до середины шеи доставали, затем ниспадали к лопаткам, а теперь... Радо невольно улыбнулся, ничуть не напуганный этим, а заинтересованный и даже довольный: можно будет на такую длину заплести самую чудесную косичку, ещё одну, чтобы волчью жадность утишить. Всего переметить собой — вот это было бы восхитительно.
[indent] Заворчав ещё громче от мыслей и не замечая того, Радо зачерпнул из бадьи ковшиком воду, смыл сперва небрежно, затем на второй раз уже помогал себе пальцами, раздвигая прядки, перекладывая, чтобы между ними вымыть всё. Волосы единым драгоценным полотном растянулись по спине, и он провёл по ним, надавливая слегка, чтобы отжать лишнюю влагу. А когда понял, что его занятие подходит к концу, в растерянности замедлился, оттягивая. Они договорились насчёт волос, ни о чём другом речи не шло, но... Но, рассудил Радо без малейшего оттенка лукавости в мыслях, Роанну ведь до спины не дотянуться, верно? А так важно перед источником всю пыль смыть, всё-всё.
[indent] Так что Радо, перекинув влажные волосы со спины Роанну на грудь, тронул его за плечо, без слов вопрошая: доверяешь ведь, да? позволишь?.. Он аккуратно устроил обе ладони на бледных боках и направил ими, подсказывая, что нужно подняться с лавочки на ноги, но не поворачиваться, всё так же стоять спиной; отодвинул её, чтобы между ними не стояла, мешаясь, и подбодрил: всё хорошо. Потом потянулся к бортику бадьи, покрутил в руках мыло до скудных весело-лопучих пузырьков, норовивших посильнее брызнуть в стороны хлопками, и глубоко вдохнул.
[indent] Радо положил мыльные ладони на хрупкие плечи; замер, ошеломлённый ощущением, которое ещё предстояло выучить. Надавишь чуть больше — сомнёшь бумажным листом, хрустко сломается тонкой невинной веточкой. И Радо огладил плечи так бережно, как только его руки умели. А они, оказалось вдруг, умели и были очень ласковыми с тем, кого парой своей признал. Вся нежность, вся забота — всё берёг, чтобы поделиться с ним одним.
[indent] Через прикосновения Радо знакомился с Роанном. Уже знал, чем тот внутри выстелен-выложен; как уязвимо-нежен щенячьей лоснящейся шёрсткой и трепетен дрожащим на ветру лепестком, как в нём переливается доверие ярче золота и всех ценных каменьев. Теперь предстояло изучить тело, которое прежде угадывал через одежду и быстрые касания вскользь. Узнать то, что отныне своим по праву считать мог, без оговорок лишних и условий.
[indent] Широкие ладони скользнули и накрыли острые лопатки. Погладили, прощупали и потянулись чуть дальше, спеша пересчитать рёбра, натягивающие светлую до звонкости кожу, выступающие горными хребами. Радо опустил руки до талии, оставляя за ними душистый след мыла, и потёр бока. Лицо у него всё больше становилось нечитаемым, непонятным — сам бы не различил странного выражения, увидь со стороны. Внутри тоже неразбериха творилась: где-то в животе ворошилось, будто палкой настойчиво подтыкали, тревожа; и тепло текло по жилам. Не видел ничего вокруг, кроме Роанна. Всё остальное не существовало.
[indent] Ладони меж тем уже очутились на пояснице. Почти даже не кося взглядом, ещё темноты набравшим, ниже, он подушечками пальцев обвёл ямочки, немного замешкавшись и продлив прикосновение. Поймав себя на этом, Радо зажмурился с силой, отгоняя неясную волну, желавшую оглушающе бухнуть на него и сбить с ног, и когтистой рукой потянулся за ковшиком, спеша смыть чистой водой мыло.
[indent] Он прокашлялся, только потом получилось спросить, перебивая плеск воды, которой продолжал лить на спину:
[indent] — Всё в порядке? Нужно ещё с чем-нибудь помочь?
[indent] Перед лицом маячило то самое местечко, невольно привлекавшее волчий взгляд, а сейчас и вовсе трудно было отвести глаза от него. Пойманный им как-то врасплох, внезапно, Радо не успел собраться с мыслями и, поддавшись сильному желанию, на мгновение прижался к основанию шеи губами: крепко, горячо, как хотелось. Затем отстранился — не без труда — и уставился на опустевший ковшик, едва ли осознавая, что держит в руке.
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

Отредактировано Rado (2021-04-24 14:11:51)

[indent] От поцелуя Роанн едва заметно дрогнул. Вряд ли бы это различил кто-нибудь другой, кто не следил за ним так неотрывно и пристально, как Радо; кто не ловил малейшее движение со звериной внимательностью.
[indent] Когда Роанн обернулся, Радо готов был извиниться за свою напористость, поспешность, но не нашёл в лице ни тени неодобрения или упрёка. Напротив, в зрачках отразилось согласие, жажда не меньшая, нежели у самого внутри томилась, и снова как горло рукой пережали, мешая дышать: не мог поверить, что рядом кто-то настолько понимающий, разделяющий желания и мечты; говорящий на одном с ним языке после долгих лет непонимания.
[indent] Острое прикосновение к ладони вынудило его оторвать взгляд от родного лица. Радо посмотрел на руку в замешательстве и тихо выдохнул. Волчьими когтями —  чёрными с тёмно-янтарными вкраплениями у основания — он впился в кожу до глубоких бороздок, будто собирался ещё несколько линий провести на ладони, рисуя судьбу такой, какой хотел видеть сам. И не заметил, как вновь вжал когти в ладонь, не без сожаления делая шаг назад. Постарался понимающе кивнуть: да, ты дальше сам, не очень-то мне и хочется на самом деле ещё где-нибудь коснуться, огладить ладонью будто бы для того, чтобы намылить.
[indent] Всегда легче было переносить лишения, если отвлекался на что-нибудь и мысли занимал другим, так что Радо сосредоточился на мытье. Он окатил себя из ковшика и с силой помотал головой, разбрызгивая в стороны капельки воды, точно собака, вылезшая из реки и отряхивающаяся от тяжести. Со своими волосами Радо не мудрствовал лукаво и взял мыло. Пришлось зажмуриться, чтобы пена, которую яростно взбивал на голове, в глаза не попала, но так даже лучше было: никак не скосить взгляд в сторону, не соблазниться возможностью подсмотреть ещё.
[indent] И всё же, как ни оттягивал, помылся он — привычный торопиться, спешить куда-то — весьма быстро. Сгрёб волосы в кулак на затылке, выжимая, и тряхнул ими; ладонями смахнул с плеч капли воды, помялся на месте, вслушиваясь в звуки за спиной и по ним угадывая, что делают сейчас. Но как-то тихо было. В момент, когда Радо размышлял, как бы ненавязчивей повернуть голову, будто бы для дела, а не просто так, Роанн сам его позвал.
[indent] — Помогу, конечно, — оживился Радо, с готовностью отзываясь на просьбу.
[indent] Он поднял кошвик, ближе подступил к Роанну и, якобы очень поглощённый тем, как бы удержать в руках воду, ощупал его взглядом, но незаметно, глаз на себе не поймать. Не мог насмотреться, надышаться, всё казалось недостаточно, мало. Однако вскоре увлёкся, помогая смыть всю пену, и уже разглядывал не для себя, а зорко подмечал, где ещё остались мыльные следы. Затем, предупредив, Радо аккуратно окатил Роанна водой, стараясь волосы не задеть, и подарил бодрую улыбку: точно всё.
[indent] Помылись они славно, теперь готовы были к источнику. Бросив взгляд на заметно опустевшую бадью, Радо решил, что с этим разберётся позже, и накинул на голову Роанна полотенце; не слушая его возражений — если они и были, — он подсушил золотые волосы. Смутно помнил, на эльфов наглядевшись, что тереть их нельзя, поэтому неумело, то и дело отвлекаясь на то, чтобы контролировать прикладываемую силу, прижимал полотенце к волосам, промакивая. Краями получилось обтереть лицо, плечи, провести по груди: не так будет прохладно, когда из тёплого домика выйдут. А потом Радо, залюбовавшись, наклонился к ближе, обдавая горячим дыханием, и обнюхал щекотно медовую прядку надо лбом, чтобы спустя миг с улыбкой, отразившейся в прищурившихся глазах, поделиться:
[indent] — Вкусно, — и поцеловал легко в висок: честное слово, не обманываю — очень вкусно пахнет, так и хочется попробовать. — Сейчас уже пойдём дальше.
[indent] Радо отошёл в сторону, но спустя миг вернулся обратно к Роанну и вместо мокрого полотенца накинул ему на плечи сухое, своё, достававшее до середины бедра, чтобы дошёл с ним до источника. Затем оглядел себя и, с удовлетворением заметив, что от жара купальной вода на теле немного высохла, потянулся к чужой руке, лишь больше уверившись, что сам обсохнет и так, а полотенце лучше Роанну отдать. Так нравилось заботиться, так хотелось делать это для него, что дыхание перехватывало.
[indent] Пошли, подбодрил он, скользнув большим пальцем по ладони, и толкнул дверь, выходя в коридор. Напротив и немного наискосок чуть дрогнула от порыва занавеска, прячущая комнату, в которой они раздевались. Поодаль от занавески была ещё одна неприметная дверь, но Радо прошёл мимо, до самого конца коридора — к той, которая вела наружу. Перед ней Радо замешкался и бросил ласково-беспокойный взгляд на Роанна:
[indent] — Чтобы не замёрзнуть, поскорее идём к источнику, ладно?
[indent] Хотя ветер был не слишком холодным, Радо тревожился, что для Роанна, только-только помывшегося и разнеженного, он может показаться недружелюбным. И с такими мыслями открыл дверь, выпуская их.
[indent] Овеяло прохладной свежестью леса. Солнце успело спрятаться за плотной пеленой облаков, но всё равно было тепло и сухо. Продолжали напевать о своём птицы, почти бесшумно плескалась вода. От невысокого порога тянулась дорожка из гладких камней, нагретых под вставшим солнцем, по которым можно было ступать без опаски, что ногой наткнёшься на что-то острое. Радо зря тревожился, забыв, что вокруг домика росли высокие, древние толстоствольные деревья, прячущие источник надёжнее всякой волшбы, с густыми кронами, и сильный ветер не мог пробраться сюда.
[indent] Радо потянул Роанна за собой вперёд, в нетерпеливом волнении с каждым шагом приближаясь к их цели, расположенной недалеко, с порога можно разглядеть. Источник был небольшой, от края до края его можно было пересечь вплавь за считанные мгновения; но при этом, если встать в тёмнеющей зеленоватой синевой — верный знак глубины — середине, вода доходила до плеч. Его окружали камни, сдерживавшие воду. Лишь с одной стороны, к которой вела выложенная дорожка и к которой направился Радо, можно было без труда залезть в воду, и глубина там была не слишком большой.
[indent] Повесив на ближайшем выступе мокрое полотенце, которое взял с собой, чтобы оно немного высохло, Радо присел на плоский камень, опустив сперва ноги, затем соскользнул в источник, стараясь потвёрже встать на неровном скользком дне. Вода здесь была ему по пояс, сковывая движения. Медленно — хотя хотелось как можно скорее — он развернулся к Роанну и протянул руки. Ободрил мягко:
[indent] — Я тебя подхвачу, иди сюда. Тут тепло, сам увидишь.
[indent] Посмотрел, вдруг затаив улыбку в глазах, спрашивая задорно: а помнишь, точно так же из повозки помогал тебе вылезти? Сколько всего хорошего произошло с того времени и сколько ещё будет.
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

[indent] В мгновение, когда Роанн скользнул в воду и потянулся, вскинув руки птичьими хрупкими крыльями, весь мир для Радо вдруг застыл. Перестал переливчато играть ветер на ветвях своей арфы, зеленеющей тяжёлой кроной; притихли мелкие проворные зверьки, копошившиеся в траве повсюду и нигде сразу; вода, норовившая при малейшем движении ещё больше игриво лизнуть влажным касанием смуглую кожу, словно льдом оказалась скована и покорно успокоилась.
[indent] Всё случилось в одно мгновение, как щёкнул кто пальцами, — или ничего из этого не случилось, а просто Радо ослеп до всего остального мира, видя лишь Роанна, вновь доверчиво вложившего себя в чужие руки, не боявшегося ни когтей вострых, ни скрывающегося за взглядом зверя. Радо подхватил Роанна за талию, поймал торопливо-осторожно, точно это звезда в руки упала с неба, выбрав его среди всех прочих, и посмотрел на него так, если бы в первый раз глядел: восхищённо-неверяще, спрашивая взглядом — кто же ты, такой золотой и удивительный? откуда ты пришёл, как сумел сохранить в душе трепетное дрожание пушистых ресниц, сверкающих под солнцем, и робкие улыбки?
[indent] Роанн прижался к нему — или это Радо, ошеломлённый поцелуем, в котором важные слова спрятались, вжал его в себя, с талии одну ладонь переместив на спину, чтобы провести, безмолвно пересчитывая позвонки. Роанн рассеянно облизнул губы, и Радо заострил взгляд на них, изучая пристально, пока они не зашевелились. Сморгнул, опустил глаза, вспомнив неожиданно, что они в источнике. Наверное, поэтому-то и было так горячо, силы копились внутри; и хотелось сделать что-нибудь глупое, засмеяться от пузырящегося в груди и в голову бьющего озорно-весёлым.
[indent] Его потянули чуть дальше на глубину, и Радо охотно позволил себя увлечь, не забывая следить, если вдруг Роанн запнётся, чтобы помочь. Остановился рядом, повёл неприкрытыми плечами от того, что об них тёрся ветер, топтался воздушными лапами, когда всё ниже груди находилось в приятном тепле. Шрамы на ногах чесались, их словно щекотали невесомыми пуховыми пёрышками, среди которых нет-нет да и окажется что-то колкое, и хотелось поскребсти по пяткам, убирая назойливое ощущение. Но то была волшба, и приходилось пережидать, обнадёживая себя, что это на пользу идёт. Не успел Радо задать вопрос, как Роанн, точно мысли его читал, сам заговорил, отвечая на оставшееся на кончике языка.
[indent] — Стало легче? — повторил воодушевлённо. И самому ещё лучше стало, ведь благополучие Роанна частью своего принимал; не мог быть спокоен, если его тревожило что.
[indent] Какой замечательный день, подумал он. У нас всё непременно будет хорошо.
[indent] Счастливый, Радо вскинул взгляд от воды, через которую пытался разглядеть узкие ступни, в ладонях так чудесно умещавшиеся, пытаясь убедиться, что затягиваются раны, и посмотрел на пальцы Роанна. Встрепенулся, не сумев скрыть изумления, от которого густые брови приподнялись, а рот слегка округлился, но вскоре справился с ним и ненадолго прикрыл глаза, вспоминая проверку под деревом. Над ухом довольно заворчали, и на миг его захватило настолько сильным звериным желанием благодарно — хотят увидеть, принимают — лизнуть в губы, что еле устоял. Если бы не плескавшаяся вокруг вода, сдержавшая порыв, то вряд ли бы удержался.
[indent] — Вчера, — он взглянул на Роанна, затаив задумчивую улыбку в уголках губ, — я тебе пообещал, что покажу кое-что. Тогда я решил, что должен тебе показать волка. И собирался сделать это совсем скоро, когда из источника выйдем отдыхать.
[indent] Хотел было вздохнуть чуть печально от того, что не выйдет теперь врасплох застать, удивить искренне, до широко распахнувшихся от неожиданности глаз и того удивлённо-наивного выражения на лице, от которого ещё милее выглядел. Хотел вздохнуть, но вряд ли бы смог: разве могла хоть каплю солёной грусти вызвать такая мелочь, когда рядом друг с другом были, когда были — друг у друга?
[indent] — И как ты только угадал, — рассмеялся хрустко-заразительно Радо. На ум пришла недавняя мысль, которую он, широко улыбаясь, вслух произнёс: — Наверное, ты мысли умеешь читать.
[indent] Роанн был в воде ещё легче, а от волшбы и близости сил всё приливало и приливало, так что Радо, не пряча смешинки в лукавом выражении глаз, вновь подхватил его за талию и приподнял в воде так, что ноги больше не касались дна, затем, обхватив, заключил в кольцо рук крепко, совсем ненарочно к себе прижав тесно, к горячему телу. Роанн оказался немного выше него, и было так удобно поцеловать его в ямочку между очерченных ключиц, что Радо это и сделал. А потом мокро лизнул её, собирая капельку воды, попавшую туда. Тоже вкусно. Он спросил невозмутимо, подняв к родному лицу глаза:
[indent] — Угадаешь, о чём я сейчас думаю?
[indent] И Радо зажмурился крепко-крепко, сосредоточившись на том, чтобы в голове как можно громче звучало люблю люблю люблюмой. До того зажмурился старательно, что перед внутренним взором в черноте поплыли цветные пятна и круги, и даже в виски отдалось глухой болью. Спустя какое-то время он приоткрыл один глаз со слегка вопросительным: ну что, достаточно? или ещё нужно немного, чтобы получилось?
[indent] Радо не подумал даже, что не нужно уметь читать мысли, чтобы угадать по нежным прикосновениям и лицу, которое смягчалось и светилось всякий раз, когда на Роанна глядел, о чём же он думает. Сейчас — и в любое другое мгновение.
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

[indent] Радо шире распахнул глаза, когда Роанн вместо ответа вдруг склонился к нему.
[indent] Вопрос — и о чём же я думаю?.. — растаял под прикосновением мягких губ, в которые было вложено первое слово; растаял застаревшим, серым от ненужности снегом под тёплыми весенними лучами, ласкающими землю. И как солнце в степи касается земли, не боясь оцарапаться о голые после зимы веточки кустарников или поранить нежные лучики высохшей, измёрзлой-изжёванной травой, так Роанн целовал его обветренное лицо, прижимаясь к пробивающейся щетине; льнул ближе и принимал его всего, даже такого — нескладного, растерявшего свои силы.
[indent] От этого Радо чувствовал себя свободным, точно вокруг был не лес, а родные степные просторы, тянувшиеся далеко за горизонт. И в груди было широко, не сдерживало его ничто прутьями клетки из бессмысленных наказов и предупреждений; недоверие не жгло с силой, мешая ещё шаг навстречу сделать.
[indent] Радо вскинул глаза. Посмотрел на раскрасневшиеся щеки; нежное смущение на ключицах, отдающее сладким на языке. На солнечные, искрящиеся любовью глаза, придававшие ещё больше очарования самому красивому на всём свете демону.
[indent] Я, понял Радо так же ясно, как умел следы зверей читать и по запаху их различать, я не смогу отпустить его. Никогда. Роанн... Золотарник, свернувшийся у него на груди, просил не отпускать — мольбой-заклинанием, связавшей их нитью. Но даже если бы он не произнёс этих слов, Радо бы пришёл к ним сам. Потому что волки не отпускают. Они могут быть далеко, они могут быть разлучены не только расстоянием, но и временем: днями, неделями, годами — но они не отпускают из своего верного, пламенного сердца тех, кому однажды доверили его.
[indent] А порой бывает так, что их сердце не горит. Бывает, жизнь, привычная и кажущаяся правильной, вдруг остаётся в прошлом, а новая видится ненужной, пустой. Тогда волк не задаётся вопросами, он выживает, как велят ему инстинкты, но вот человек — та часть, что привносит в жизнь хаоса сложными чувствами, путает всё — спрашивает себя: зачем. Зачем двигаться дальше, собирать себя по частям. Человек растирает кулаком грудь слева, остро нуждаясь в чём-то, в... ком-то. Ради чего переживать ночь, ради чего вставать по утрам. И если это найдётся, то сердце снова вспыхнет, станет объято желаниями и мечтами, целями.
[indent] Радо сморгнул с глаз дымку. Поднял взгляд на Роанна. Улыбнулся широко, без единой тени, что прежде омрачали лицо, ведь больше им не было места в его душе:
[indent] — Угадал.
[indent] Забывшись, чуть не закашлялся от того, что слишком сильно втянул воздух из-за... Мой. Радо, всё-таки глухо бухыкнув в сторону, рассеянно вычертил большим пальцем на тонкой коже знакомые буквы, потом приластился к гладящей его руке и принялся жадно изучать шевелящиеся губы, нетерпеливо ожидая, что ещё такого сладкого они скажут.
[indent] — И мне так много хочется, — признался Радо.
[indent] Хочется — после месяцев пустоты, бездонной ямы в груди, которая глушила все желания, давила их, робко старавшихся свить под ногами землю хотя бы из пустяков, чтобы можно было увереннее встать. Хочется сделать что-нибудь, хоть что-то, лишь бы выразить, выплеснуть бесконечно светлое, которым полон стал.
[indent] Больно? Поначалу встрепенувшись, Радо проследил за движением руки, прижавшейся уязвимо к груди, словно она старалась сердце поймать и удержать его, разбухшее, как полноводная река весной. Не только увидел, даже смог ощутить, как стискивает, как сдавливает у горла.
[indent] — Тогда нужно зайти поглубже, чтобы там тоже легче стало, — бодро сказал, но перед тем ласково посмотрел: понял, конечно же, о чём ему говорили. Ведь у самого так.
[indent] И, покрепче перехватив Роанна, он медленно, каждый шаг тщательно проверяя, зашёл немного дальше в источник, где ему вода была уже по плечи. Здесь Роанн, если вдруг ему захочется выскользнуть из рук, уже задумается и вряд ли сделает это, а значит, Радо может подольше его держать. Как ловок на выдумки волчий ум, когда ему хочется ближе к паре быть, подумал Радо, с весёлым удивлением находя в своей голове множество складных и не очень оправданий, почему он должен на руках держать Роанна. Но нашёл среди различных мыслей не только их.
[indent] — Мы с тобой танцевали, — повторил Радо, задумавшись. — Ты для меня пел, но я для тебя не пел. Нечестно.
[indent] Баюкал разве что ворчанием, но то было — по сравнению с подаренной песней — не так щедро. А для Роанна ему ничего жалко не было. Для Роанна, который делился словами, которые хотелось слушать и слушать, отчего застучало-забилось потребностью ему тоже поведать. Сам не зная, что сейчас сделает, Радо набрал воздуха в грудь, затем запрокинул голову, прикрыл глаза.
[indent] И завыл. Во всё горло, мощно и переливчато, как отражение луны в чешуйчатой ряби на реке, тёмной от ночи. Протяжно, на длинном выдохе, устремившимся к кроне деревьев. Подхватило эхом, заметало меж ветвей, будто кто сильной рукой бросил что-то плотное, ощутимое, с каждым ударом делая звук всё глуше и глуше. Затянул не ту тоскливую, пробирающую до мурашек песню, которую можно услышать над дремучим лесом, а полную жизни, счастливую до того, что даже дрожало.
[indent] На загривке ошерстилось слегка светло-коричневым, коротким; на локтях кисточками выступило. Под смуглой кожей растёкся жар, сделав тело ещё горячее, словно обжигающий бок печки, к которому так приятно протянуть озябшие пальцы. Волчье в Радо плескалось — что вода вокруг в источнике волнуется: есть всегда, но то тише становится, внутри спрятавшись, то, чем-то потревоженное, волнами показывается — в глазах, на кончиках пальцев, в волосах с нитками седины. Сейчас волчье выступило шерстью и ноющими заострёнными клыками.
[indent] Вой оборвался так же резко, как и вступил в силу. Переводя дыхание, Радо, крайне довольный собой, с кружащейся почему-то головой, сообщил, не скрывая в голосе удовольствия:
[indent] — А я спел о том, что ты — мой Роанн.
[indent] Потянуло уткнуться носом ему в шею. Что Радо и сделал, но вдруг как-то вышло, что губами он вновь прижался к уже намеченному местечку — между шеей и плечом; но более настойчиво, долго. По-другому. Голову повело; каким-то чудом Радо стоял твёрдо, точно вода придерживала его, несмотря на все волнения внутри.
[indent] Они оба были обнажены, потому ещё ближе друг к другу. Остальной мир для них был неважен. И всё складывалось само по себе, естественно, как оно должно было быть.
[indent] — Будешь моим всегда? Только моим — целиком? — ещё крепче обнимая, прошептал Радо тихо, одному лишь Роанну, только ему. — Пообещаешь?
[indent] Перед глазами дрожало, плыло, но губами он чувствовал, где должен будет коснуться, чтобы...
[status]неконтролируемый[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

[indent] Буду твоим всегда.
[indent] Слишком резкий вдох уколол под грудину неповоротливым, тупым, но Радо не заметил. Сосредоточился на крылатом голосе, на золоте звуков, что звенели уверенно и покрывали нить вечностью, прочной драконьей чешуёй. Вокруг шеи и вниз. Сперва выведено, потом вдавлено, вырублено, вплавлено; а скоро и зарубцовано будет, не скрыть, не спрятать от себя, напоминанием станет видно.
[indent] Обещаю. Вокруг шеи и вниз. Якорь.
[indent] Верно, подумал вдруг Радо, осоловело моргая, словно враз захмелел, дорого стоит искреннее обещание демона. И для кого? Для степного волка, которому посчастливилось яркую звезду поймать в свои лапы. Для него.
[indent] Подумал об этом — и последним то было разумным в голове. Потому что Роанн открыл уязвимую шею, подставил добровольно. Залился тонким беспомощным скулежом волк: святое небо, как только он знал, чем затронуть получится, как угадывал столь безошибочно, чтобы ударило туда, где никому затронуть не выходило?
[indent] Обвив ещё крепче руками, Радо ненадолго отвлёкся от вкусного местечка. Он поднялся по шее россыпью щедрых, горячечных поцелуев, отвлекая, расслабляя; длинно, широко слизнул следы своих губ, чтобы наново пройтись по коже. Хищником кружил вокруг места, и чем ближе подбирался губами к нему, тем несдержанней становился. Прихватывал чуть клыками, тут же выпуская, и губами вжимался, терзал до того, что нежная кожа цветом наливалась, слегка украшенная. Он помнил: не так больно будет, если на миг забудет обо всём, о клыках у шеи. Но Роанн без того растёкся, доверчиво в руках смягчился, и показалось, что между ними совсем нет преград, ещё чуть-чуть — и сердце к сердцу прильнёт, прижмутся тесно-сладко и...
[indent] Были традиции, но не было порядка, в котором нужно делать что-либо; не сковывали правила, не прибивали к земле условностями, необходимостью поступить сперва так, затем иначе, а потом ещё что-то непременно, обязательно. У каждого волка всё получалось само; так, как ему хотелось бы того со своей парой.
[indent] Радо хотел занежить Роанна, подарить ему столько всего прикосновениями, чтобы знал: метка — знак того, что Радо нашёл его, самого ценного для себя, и что не будет никого в целой жизни, кто бы смог занять в горячем сердце места больше, кто бы стал важнее. Знак, что Роанн отныне и навсегда — волчье солнце, волчья луна и небо, целый мир; что взгляд, в котором проглядывает зверь, обращён лишь к нему. Что Радо по праву будет считать его своим, будет скалиться и ворочать в горле тёмный, злой до дикого рокот, если посмеет кто чужой руку протянуть к его солнцу, его паре, сердцу. Знак, что Роанн под волчьей лапой, навечно украден и пленён.
[indent] ...Поцелуй коснулся выбранного местечка. В животе скрутилось нетерпением, толкнулось с силой в груди: пора. Перед глазами в последний раз прощально мелькнула чистая, нетронутая кожа Роанна. И Радо укусил.
[indent] Во рту взорвалось вкусом, сладостью; всепоглощающим чувством обладания, которое спустилось по горлу, свило гнездо под сердцем, запнувшимся от безграничного, удовлетворённого мой, которое хотелось повторять и повторять. В голове вспыхнуло изумлением, выжигая мысли: я сделал это. Сделал. С Роанном.
[indent] Роанн... светло-звонкий, с медвяным золотом в широко распахнутых глазах, с журчащим голосом. С милым румянцем на щеках, расцветающим восходом; словно появившийся из сказки — печальной, нелёгкой, отчего его плечи горбятся, стараясь защитить изнанку — хрупкую, улыбчивую, невинную по-детски. Настоящее сокровище, премного дороже каких-то монет и украшений, свитков с заклятьями, и это сокровище точно кто-нибудь захочет забрать. Но они не посмеют.
[indent] Беспамятный, Радо зарычал, глубже погружая клыки и слизывая, глотая проступившую драгоценную кровь, покалывающую язык. Он пометит Роанна так, что станет заметно всем и каждому; он подарит самую красивую метку, которая гордостью будет. И к метке привяжет свой запах, который всегда будет с Роанном, незаметно спрячется на шее. Быть может, звери даже будут чуять в нём волка вместо демона.
[indent] Челюсть заныла, и Радо, прикрывший глаза, полностью растворившийся в ощущениях и потерявший счёт времени, опомнился. Он осторожно разжал клыки, провёл языком по губам, собирая золотое, и посмотрел на метку под одобрительное ворчание внутри и неясное томление, разлившееся в жилах. Солнце для его солнца — два отчётливых, глубоких полукружья от жадных клыков; аккуратные и выверенные, чтобы лечь на кожу украшением, которое подойдет для изящной и милой пары. Следы затянутся, выступят на молочной коже белеющими плотными шрамами и засверкают, как приметные звёзды на ночном небе, тогда ещё краше получится. Следовало позаботиться о метке, и он бережно, стараясь не давить лишний раз, облизал метку, запирая-забирая всю боль.
[indent] Дышалось хорошо, легко. Никогда в жизни Радо не чувствовал, что поступает настолько правильно, как после встречи с Роанном. Роанн делал его лучше, сильнее. И пробуждал то, что прежде дремало, дожидаясь кого-то своего.
[indent] — Роанн, — не отрывая щекочущих губ, заурчал он, не пытаясь даже скрыть, как от нежности голос течёт расплавленной сладостью, рокочет приластившимся диким зверем. — Ты выдержал, мой хороший. Всё.
[indent] С трудом оторвав взгляд от следов клыков, Радо заглянул ему в лицо. Беспокойство было, но каким-то отдалённым, приглушённым, как через плотную ткань чувствовалось. Что-то подсказывало ему, шептало знающе, что Роанн — так чудесно ему подходящий, разделяющий желания — в порядке, принял всё стойко, выдержав волчий пыл. Или, может быть, ему просто хотелось верить в это.
[indent] — Сильно болит, Роанн? Хочешь, ещё поцелую там?
[indent] Радо потянулся и прижался к его лбу своим, чтобы не упустить ни словечка, ни единого выражения на лице, в глазах. Он был полон счастья, любви, заботы. Он чувствовал... покой. Ведь у него был Роанн.
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

Отредактировано Rado (2021-05-12 13:15:20)

[indent] Роанн смотрел на него, и выражение в золотых глазах было такое, словно он что-то хорошее видит, приятное, что ему очень сильно нравится. Щекоткой внутри перевернулось, прошлось по загривку, покалывая, и Радо широко, с лёгким сердцем — потому что он мог довериться, показать себя — улыбнулся, обнажая клыки. Хоть и держал на руках, заняты они были, он постарался огладить пальцами Роанна, расслабить его, окаменевшего, затвердевшего от непривычных ощущений.
[indent] Приятная боль, сказал Роанн. Радо, не сдержавшись от окатившей с головы до ног тёплой волны удовлетворёния, неразборчиво что-то проурчал. Так и должно быть, ещё одно подтверждение, что Роанн — его пара. Приятная, вот оно. Принял метку, хотел её получить, и потому, верно, смягчилось жжение на шее, не мучало так, как если бы по-настоящему больно было. Поначалу чувствовалась горько-тревожная нотка, но потом утихла, стёрлась-выветрилась, и Радо щекой потёрся о светлое до мраморной белизны плечо, ещё больше своего запаха оставляя, покрывая им, как плащом, способным защитить, успокоить, и счастливо выдохнул под волчье сытое ворчание в голове. Казалось, теперь, когда Роанн помечен был, Радо даже мог ощутить его каким-то глубинным чутьём, найти в любом месте, положившись на сердце, связанное с другим — золотым и необычным.
[indent] Получив одобрение, Радо нежно, очень бережно поцеловал в метку, затем лизнул: быстрее заживёт и лучше, а потом как-то вышло, что последовал ещё один поцелуй в бьющуюся взволнованно жилку на шее, выше, пока он не поднялся горячими губами до чужих и не слизнул озорство, отдающее на языке покалывающими искорками. Заметил жест головой и, проследив взглядом, залучился улыбкой, притаившейся тёплыми морщинками в уголках глаз. Всё: и собственные чувства, ощущение дома и покоя; и солнце, и деревья на окраине леса, которые расступились перед безымянным, ничейным псом, направляя его дорогу туда, где он нужен, — всё на свете указывало на то, что они друг для друга предназначены были. От этой мысли день стал ещё светлее. И вовсе не потому, что они были в воде, в глади которой отражался солнечный свет, прорывающийся через неплотный пар.
[indent] Не знал, сколько они так простояли, вцепившись, переживая единство и окрепшую связь. Радо не мог оторваться от вкусной кожи и, ни на миг не обрывая ленивого раскатистого урчания, выцеловывал до ноющих губ слова то на шее и плечах, то на родном лице: мой, Роанн, люблю. Но волнение всё же не прошло бесследно, и Радо, досадливо поджав губы, понял, что руки начало тянуть вниз тяжестью и пробирать дрожью — плечи. Пришлось сделать несколько шагов обратно, где воды было поменьше. С тихим всплеском Радо опустил Роанна, придерживая ладонями за узкие бока, чтобы убедиться, что тот крепко встал на ноги, но не сделал шаг в сторону, руки не убрал.
[indent] — И вот... — начал он, улыбаясь лукаво, слишком довольный, чтобы прятать это. — Одна волчья традиция соблюдена. Но ты говорил, что не против других традиций. Я тут вспомнил одну. Волки чуют то, что не могут понять люди, — Радо посмотрел на него: сам ведь понимаешь, Золотарник, верно? — И, поскольку ты моя пара, на тебе должно быть больше моего запаха. Как и на мне — твоего. А для этого нужно прикасаться друг к другу.
[indent] Радо умолчал, что вода, в которой они стоят, по большей части смывает запахи, потому что понимал, что вряд ли у него ещё будет шанс коснуться так, когда Роанн настолько обнажён.
[indent] — Что скажешь? — спросил он, уже скользнув руками выше талии, наконец-то пересчитывая пальцами рёбра, слегка щекоча мозолями и грубыми подушечками.
[indent] В воде было тепло, ноги от волшбы всё так же покалывало, но уже меньше: знак, что исцелялось. Когда окончательно оно пропадёт, это будет значить, что больше источник не может вытянуть боль или залечить раны, что всё уже в порядке. У Радо покалывание не исчезало, сколько бы он в воде ни находился, точно источник пытался помочь, но не мог проникнуть в самую глубину, чтобы исправить его тяжёлую походку.
[indent] Продолжая вдумчиво трогать рёбра, другой рукой Радо потянулся за спину Роанна и почти сразу нащупал что-то неровное, бугрящееся, оттого застыл, вспомнив, что, ослеплённый, оглушённый, в купальной попросту не обратил внимания на шрам, когда Роанн стоял к нему спиной: слишком поглощён был тем, чтобы себя под контроль взять. Он не был уверен, что стоит спрашивать сейчас, когда лишь вдвоём были, не замечая весь остальной мир, не пуская его между ними встать, потому, выразив обеспокоенность задержавшейся на миг хмуростью, повёл пальцами дальше, прослеживая позвонки.
[indent] Не позволяя плохим мыслям увлечь его, Радо положил ладонь на плоский бледный живот, опустив руку под воду, и легонько почесал-поскрёб ногтями, не осознав, что такой жест самому нравился, был приятен, а потому неосознанно захотелось приятное сделать и Роанну. Он был расслаблен прикосновениями, ощущением гладкой кожи на кончиках пальцев, меткой, и внутри свернулось тепло; его тянуло сделать... что-то.
[indent] Радо наклонился и прикусил Роанна за ухо, выражая, как ему хорошо рядом, как здорово вместе быть. Его ладонь сама по себе дразнящими движениями принялась опускаться ниже, желая ещё удовольствие доставить, и Радо, шумно втянув воздух, опомнившись резко, поспешно убрал её, чтобы обнаружить, что вторая рука с ключиц тоже скользнула вниз. Он отнял ладони от бледной кожи и уставился на них, прищурившись, будто вопрошая: что это вы собрались делать? Пальцы дрогнули. Радо сощурился ещё больше. Спустя мгновение до него дошло, что он стоит возле Роанна и очень странно смотрит на свои руки, которыми только что его трогал, и выглядит так, будто бы от одних лишь прикосновений к нему потерял разум, а потому уже почти сделал что-то смущающее.
[indent] Смутившийся своего поступка, Радо не придумал ничего лучше, чем плеснуть на Роанна водой, отвлекая его.
[status]отдал сапоги и своё сердце[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/28/7e/883/879405.jpg[/icon]

Отредактировано Rado (2021-05-19 16:04:14)

[indent] Роанн не отшатнулся, не остановил словами прикосновение. Только заалел щеками, перед тем издав нежный звук, который Радо — с вдруг обострившимся чутьём, напряжённый — не мог не услышать.
[indent] Стук сердца отдавался во всём теле. В кончиках пальцев, которыми он изучал кожу; в ушах, где ещё билось тихое, невольно соскользнувшее с губ. Радо слепо уставился на волнующуюся от их движений воду, и внутри у него волновалось точно так же. И не успело ничуть успокоиться, когда Роанн взял его за руки и, преисполненный каких-то намерений, отразившихся в сверкающих глазах, поцеловал. На мгновение всё сжалось, застыло, а затем по руках вверх стал распространяться жидкий огонь, вспыхнувший сильнее, когда удалось понять слова, вложенные Роанном. Как удивительно они друг другу подходили: как солнце и цветок, луна и звёзды; Радо и Роанн.
[indent] Зачарованный, он не сводил глаз с Роанна, убравшего волосы, которые тяжёлым волнистым золотом лежали на плечах. Взгляду открылось ещё больше, и по бокам головы заскреблось, колкой щекоткой прострелило, давая понять: волчье приливает от того, что он так беспокоен.
[indent] — Было бы неплохо... снова прийти сюда, — произнёс медленно.
[indent] Ему потребовалось ещё несколько долгих мгновений, чтобы очнуться и наконец понять всё сказанное. Жарко становится.
[indent] — С непривычки в источнике может стать нехорошо, — сказал Радо, вспомнив наставления эльфов, и торопливо коснулся чужого лба пальцами с настороженным лицом. Лёгкая тревога помогла отвлечь от непривычных ощущений, притупив их немного, и отвести взгляд. — А я ещё и метку тебе поставил. Я думаю, нам пора.
[indent] Того времени, что они уже пробыли в целительном источнике, должно было хватить на раны Роанна, посчитал Радо, под всплеск воды бредя к камням. Он вылез сам, затем помог Роанну выбраться и накинул ему на голову сухое полотенце. При этом случайно задел пальцами обнажённую кожу, на солнце казавшуюся ослепительно белой, и прерывисто вздохнул, отворачиваясь, чтобы отряхнуться. После воды воздух казался прохладнее, вынуждал поводить плечами и ёжиться, хотя в самом сердце неспешно горело, жглось.
[indent] Был велик соблазн взять Роанна на руки и отнести так, чтобы он ногами не коснулся земли и не потревожил раны, но сильнее этого желания было понимание, что он ещё не слишком оправился и набрался сил; да и горячая вода слишком расслабила тело. Так что, пообещав себе, что немного позже он исполнит эту мечту, Радо аккуратно взял Роанна за руку и направился обратно в домик по каменной дорожке, замешкавшись перед порожком и обернувшись. Они ещё придут сюда вместе. Непременно.
[indent] Он не стал возвращаться туда, где они раздевались. Вместо этого Радо толкнул ближайшую дверь в коридоре, с противоположной от купальной стороны, на которую до этого не обращал внимания, и ступил в небольшую светлую комнатку, обставленную так же просто и незатейливо, как всё остальное. Кровати здесь не было, вместо неё в дальнем от двери углу на полу лежали большим ворохом мягкие одеяла, на которые можно было прилечь, и подушки. От ткани приятно пахло свежестью, чем-то травяным.
[indent] — После источника может появиться небольшая слабость или голова вдруг закружится, так что нужно отдохнуть, — пояснил Радо. — Подожди немного, оботрись получше, а я одежду принесу.
[indent] Коснувшись изящной руки: я ненадолго, не волнуйся, он вышел в коридор и, старательно пытаясь думать о чём-то незначительном, пустяковом, поторопился к сумке с чистой одеждой, оставленной на лавке. Для Роанна он постарался найти вещи самого маленького размера и самые нарядно-красивые, которые подошли бы ему, окутали запахом и обняли за плечи, оберегая, окончательно забирая его под тёплый волчий бок.
[indent] Представив, как Роанн ждёт его внутри, Радо вдруг остановился возле нужной двери и привалился плечом к стене, глубоко дыша с закрытыми глазами. Уж лучше бы у него появилась слабость, чем вот так бушевало под рёбрами. После метки совсем странным стал и сам не знал, что ещё может сделать рядом с Роанном, мягким и ласковым, открытым для всего смущённой улыбкой. Мягкое расплавленное томление, тянувшее его коснуться-погладить, прижаться, снова ожило и мучительным жаром разлилось под горячей кожей. Невыносимо, обжигающе и даже пугающе: сможет ли в следующий раз удержаться, убрать руку и не продлить касание? А вдруг набросится?..
[indent] Дай мне, мягко-решительно поднялся волк. Плечи накрыло шкурой, пригибавшей, затягивающей вниз, откуда можно было лишь смутно видеть происходящее, как будто он был на тёмном дне и смотрел вверх сквозь толщу воды на свет. Заныла челюсть, всю кожу разом защекотало проступающей шерстью. Отдохни пока, успел услышать Радо, прежде чем всё стало смазанно-отдалённым.
[indent] ...По полу коридора глухо процокало когтями. Дверь едва слышно скрипнула предупреждением, и в комнату проворно скользнул волк.
[indent] Пыльно-серая чуть влажная шерсть уже начала пушиться, отчего он казался крупнее, больше. Осенними всполохами увядших листьев на спине и боках виднелся коричневый цвет. Глаза стали светлее: стеклянно-янтарные, с серьёзным осознанием в глуби; и волк поднял их на Роанна, махнув малоподвижным хвостом, затем принюхался, тоньше различая все отголоски запахов, прислушиваясь к чувствам и проверяя: всё ли в порядке? нет ли чего-то нехорошего, кисло-горького?
[indent] Он осторожно, не желая напугать, приблизился и разжал клыки. К ногам Роанна упала сумка, за которой Радо ушёл, а волк сел и снова вскинул взгляд, рассматривая с искренним интересом. Р-Ро, рокотало у него где-то в глубине горла приветствие коротким подаренным именем, и пасть с шумным выдохом оскалилась в добродушной улыбке. Волк энергичнее, увереннее зашуршал хвостом по полу, весь лучась довольством от встречи, и подпихнул лапой сумку. То, как он держался, вёл себя сдержанно-уверенно, знающе, невольно показывало его отличие от обычного зверя.
[indent] Голос Радо отдалённым эхом раздался в голове, и волк, послушавшись его, вежливо отвернул морду к окну, чтобы не смущать Роанна и позволить ему спокойно одеться. Он даже широко зевнул с протяжным тонким звуком, показывая, что совершенно не подглядывает, а скучает, рассматривая ветви, стучащиеся в стекло, в ожидании момента, когда можно будет подойти ближе и выразить как следует свою радость.

[indent] За окном покачивалась ветка, клонящаяся от тяжести пышных листьев. Вниз и, подталкивая ветром, снова вверх. Вниз. Вверх. Зашуршала крона, напоминая шелест одежды, скользящей по телу. Нет, не напоминая. Это и был звук, с которым торопливо застёгивают пуговицы.
[indent] Звериный взгляд крайне пристально следил за веткой, будто сейчас была охота и нужно было всё внимание обратить на что-то важное, не отвлекаться на иное. Только острые уши подрагивали, поворачиваясь к источнику шума сбоку, но вскоре всё затихло. Роанн замер. Волк перевёл взгляд с окна на него и, заметив, как оглядывают спешно, вильнул негнущимся хвостом, смахнув с деревянного пола пыль, если она и была здесь; сам тоже принялся рассматривать Роанна, изучая его под новым углом.
[indent] Волк знал давно. С того мгновения, когда кипящая, едкая ярость обернулась робко-хрупким желанием довериться; когда чёрный пёс подставил добровольно шею и позволил коснуться ран. Когда карими глазами посмотрел, ловя норовящий выскользнуть из пальцев обрывок нити и скрепляя его клеймом. Волк знал всё с самого начала и терпеливо-снисходительно ждал, когда Радо — его глупая людская сторона, не такая внимательная до ощущений — поймёт, почему Роанна не хочется отпускать. Почему позвал его в Гнездо, почему старался держаться рядом и смотреть, смотреть, бесконечно долго смотреть на него, не желая отводить глаза.
[indent] В ответ на жест — протянутые руки, зовущие к себе, — волк, поднявшись, цокнул когтями и подошёл ближе, снова махнул хвостом от тёплых слов, ласкающих слух, и сам приветствуя, радуясь встрече. Вытянул было шею, чтобы потянуться и дать себя обхватить руками, но передумал, услышав вопрос, присыпанный нежно-розовыми лепестками смущения. Он уткнулся мокрым носом в щёку Роанна и шумно втянул воздух, затем прерывисто зафырчал, обжигая горячим дыханием и исследуя всё лицо. Проехался прохладным прикосновением вдоль жилки на шее, где запах густым слоем лёг, и неожиданно опустился ещё ниже, мордой толкнувшись под мышку, а потом, ворча что-то своё, боднул головой в чужой бок с такой силой, что чуть не уронил стоявшего на коленях Роанна. От этого волк слегка виновато прижал уши и поднял морду, утвердительно чихнув: пахнешь. Только затем он положил голову на плечо Роанна, потёрся об него, позволяя себя обнять со всем удобством и зарыться пальцами в густую шерсть.
[indent] Где-то глубоко внутри неповоротливо ворочались раскатистые звуки, рождённые счастьем. Глаза норовили закрыться, чтобы всецело отдаться позабытому чувству ласки. По телу прокатывались волны тепла, отчего он прижимался ближе. У Радо, потерявшего покой от увиденной им бледной кожи и ещё слишком хорошо помнившего, что скрывается под чужой рубашкой, вряд ли бы сейчас вышло обнимать Роанна, но вот волк наполнялся умиротворением от этого; потому здесь был он, а Радо в укромном уголке сознания приходил в себя. Поможет ли это ему?..
[indent] В голове билась какая-то мысль, и пришлось напрячься, прислушиваясь к ней. Всё-таки много времени прошло, последнее обращение было не из приятных, однако удалось уловить мысль, отозвавшуюся в ноющих лапах. Отдохнуть. Им нужно отдохнуть после воды.
[indent] Так что волк, отстранившись, из-за чего за ним потянулось несколько длинных золотых прядок, спутавшихся с шерстью, посмотрел на Роанна, перехватывая его взгляд, затем на одеяла в углу и обратно, после чего направился туда и развалился на полу, чтобы Роанну было больше места, лишь чуть-чуть касаясь одного из одеял. Тут же перекатился, принявшись с усердием потираться спиной о доски, извиваясь всем телом и прижимая согнутые передние лапы к грудной клетке; начесавшись вдоволь, поднял голову и посмотрел на Роанна, спрашивая: чего стоишь? иди сюда! И постучал хвостом по одеялам, точно настала его очередь приглашать Роанна, как недавно тот тянул руки навстречу. Он ещё немного потёрся спиной и задышал тяжело с раскрытой пастью, доверчиво подставляя уязвимый живот для ласки. Даже задней лапой дёрнул в нетерпении: ну же, погладь!..
[indent] Если Радо-человек ещё мог хоть как-то коснуться, по-дружески ткнуть локтем или мимолётно задеть чужую руку, то его, волка, никто не касался годами. Отчасти потому ему так сильно хотелось прикосновений. А отчасти — из-за того, что Роанн был особенным. И волк это понял почти сразу.

Отредактировано Rado (2021-05-30 12:54:28)

[indent] Светло было за окном от солнца. А в комнате, где ещё одно солнце, золотисто-тёплое, на которое можно было смотреть без мучительного прищура, сделало шаг навстречу, скользнуло рядом, — ещё светлее.
[indent] Роанн вытянул руку, зарываясь длинными пальцами в шерсть. Вместе с его прикосновением лёгкая щекотка забралась под кожу, пробежалась множеством иголочек из-за непривычных ощущений — слишком давно не касались, одичал совсем, — но вскоре нахлынула приятная истома, и волк подался ближе, ластясь к ладони, дарившей любовь.
[indent] На шёпот волк дрогнул ухом, показывая, что слушает всё, и вытянулся, чтобы поймать не только слова — искренние, как белоснежность пуховых облаков, — но и песню сердца, вступившую в силу, заполошную. Нежным ворчанием держал ответ; и пусть не совсем понять пока, в чём признаётся, достаточно было того, что из острой пасти, в которой кости ломались с хрустом сухих веток, тянулись мягкие звуки: тоже иначе себя чувствовал. Стал не опаснее толстопузого щена, не умеющего пока на лапы вставать, барахтающегося бестолково на спине кверху животом. И урчал проникновенно, доверчиво, щедро показывая, как нравится, как замечательно украшают шерсть лепестками запаха, вплетая в шерсть.
[indent] И вот Роанн расслабился, лёг тяжелей, отчего шурхнуло под ним одеяло. Удовлетворённый, волк громко засопел, бросая взгляды, проверяя его, затем завозился, ближе подкатываясь, утыкаясь носом в плечо.
[indent] Лежали так долго. Волк жмурился блаженно-лениво, как если бы развалился на залитой солнцем поляне, окружённый вкусными запахами цветов, умиротворённый теплом пары под боком. Грел собой, грелся сам, чутко прислушиваясь и уши вздёргивая: Радо, притихнувший и, кажется, справившийся с собой, всё напоминал, что после источника может голову повести, дурно стать, и волк терпеливо выжидал. Порой он вытягивал лапу и задевал Роанна; казалось, что такими жестами, бесхитростными по-собачьи, на ласку напрашивался, но на деле убеждался, помимо взглядов, ещё и прикосновениями, что тот рядом.
[indent] Когда звериная уверенность в том, что опасность миновала, окрепла окончательно, волк вдруг поднялся слитным ловким движением, переступил и, пошире лапы расставив, подтолкнул Роанна на спину, с интересом нависнув над ним, оказавшимся в ловушке. Сверкнув клыкастой неумелой улыбкой, волк уронил тяжёлое вуфканье, подтверждая, что всё было спланировано с точностью настоящего хищника, и лизнул в щеку. Снова обнюхал бледную кожу, чтобы лишний раз убедиться, что всё в порядке, нет признаков боли. Волк осторожно, почти невесомо потёрся узкой мордой о лицо Роанна, затем основательно — о его рубашку, сам тоже одаривая нежностью, заодно помечая сильным запахом; так подольше задержится на одежде. Не по-звериному аккуратно взял в пасть длинную шелковистую ленту-прядку, как если бы то шерсть была чужая, и заворчал раскатисто, будто давая-беря твёрдое обещание, что однажды прижмутся мохнатыми боками, побегут вдвоём, взрывая из-под лап рыхлую землю.
[indent] А затем волк наклонился и фыркнул шумно возле глаз, вынуждая зажмуриться; даже облизал мокро-жарко у висков, чтобы точно не подсматривали. Встряхнулся и бросил последний взгляд, слишком умный и чувств полный. Был рад встретиться, погреться от пары нежностью, выразить привязанность. Но понимал, что уже пора уступить. Для тонкой кожи нужны губы, не клыки.
[indent] Шкура сошла с плеч осенними листьями. Легко смылась дождём, без боли. Дикое насытилось, наурчалось вдоволь и утекло с кровью под сердце, чтобы смолкнуть там. Шумевшие волны, заглушавшие разум, улеглись, смывая остатки волчьего, оставляя его — лишённого острого зрения и слуха, медлительно-неповоротливого.
[indent] — Хей, — сказал Радо.
[indent] Он, всё такой же обнажённый, с чуть завивающимися на кончиках взлохмаченными волосами, нависал над Роанном на выпрямленных руках, упираясь ладонями в одеяло по бокам от его головы, а коленками — возле чужих бёдер. Лицо стало спокойнее, всё хищное отступило, залегло в глубокую нору, крепким сном пленившись. Радо... успокоился. Почти. То, что он взглянул на Роанна волчьими глазами, изучил его с новой стороны, заняло мысли, отвлекло, и не так тяжело было смотреть на свободную большую рубашку, шею с меткой, где билась золотом уязвимая жилка.
[indent] — Теперь ты знаешь, как я волком выгляжу, — улыбнулся ласково, высматривая по глазам: не напугал? хорошо знакомство прошло? Не выдержал бы, не прими Роанн его. Поцеловал неторопливо в нос. — Мы оба видели друг друга. И ты меня назвал красивым.
[indent] Ещё сказал мой, и от воспоминания Радо украл с мягких губ поцелуй, весь лучась счастьем. Счастье кипело, подогревало озорство, так что он добавил доверительным голосом, глазами улыбнувшись:
[indent] — Я бы подольше пробыл волком, но лапы не годятся для такого.
[indent] Он поправил выскользнувшую из-под брюк рубашку. Почему-то особо это не помогло, и бок Роанна оставался всё таким же открытым. Радо внимательно посмотрел на него, опустив голову, словно обдумывал, что же теперь делать. Ничего не придумал и просто ещё раз коснулся. Кончики пальцев кольнуло маленькой молнией, остро и неожиданно.
[indent] — Мне нужно одеться, — пробормотал Радо то ли себе, то ли просто случайно мысли вслух озвучив.
[indent] И, потянувшись, прижался бережно к желанным губам. Напоследок, решил он, прежде чем поднимусь, чтобы одеться.

Отредактировано Rado (2021-06-03 19:36:33)

[indent] Только руку убрал от Роанна, а уже скучал по прикосновениям. И Роанн, кажется, тоже, потому что в его взгляде, ещё мягче казавшемся из-за пушистых лучиков ресниц, мелькнуло что-то неясное, спрятавшееся в зрачках, а затем он отвернулся.
[indent] Одевался Радо торопливо. Не с первого раза вышло сунуть ногу в штанину, и он, запутавшись, неожиданно неловкий, разомлевший в тепле и уюте, отчего всё тело стало неповоротливо-тяжёлым, едва не упал, но с трудом устоял. Свободная рубашка собиралась складками на плечах, противилась, и он не стал застёгивать пуговицы, чувствуя, что пальцы не послушаются и придётся долго провозиться, чтобы с ними совладать. Взъерошил пятернёй волосы, поставил сумку ближе к одеялам — вдруг что нужно станет — и окинул себя быстрым взглядом, проверяя, что всё в порядке и можно уже вернуться обратно.
[indent] Только проверить кое-что следовало. Радо опустился на колени рядом с Роанном и, склонив голову к плечу, провёл мозолистыми пальцами по аккуратной небольшой стопе, касанием проверяя раны. Перевязать можно будет позже, решил, посчитав, что после источника не лишним будет дать ногам немного отдыха и свободы. Крепко задумавшись, он не заметил, как положил ладонь на узкую щиколотку — краем разума всё же рассеянно-отвлечённо отметил, что её можно обхватить без труда — и провёл по брюкам выше, задержавшись на острой коленке. Коленка была твёрдой, легко прощупывалась кость. Ощущение чего-то неподатливого под рукой выдернуло из размышлений, и Радо понял, что отвлёкся.
[indent] — Я всё, — сказал Радо. Кашлянув, пояснил: — Оделся.
[indent] Не став уточнять, чем занимался сейчас — ведь понятно, что проверял раны, разумеется, — он подвинул Роанна, чтобы тот оказался ещё ближе к стене, защищённый, и, вытянувшись с краю, провёл рукой по чужому плечу, побуждая перевернуться на другой бок, чтобы лицом к лицу стали. На миг зажмурился от ленивой истомы, прокатившейся по телу и разморившей ноги и руки приятной тяжестью, затем в улыбке прищурил глаза. Теперь не будет смущать своим видом. Хотя его румянец был весьма милым, сегодня Роанн настеснялся на несколько дней вперёд и стоило его пощадить. Чуточку.
[indent] Не зная, что со стороны выглядит совершенно очарованным, Радо принялся пропускать сквозь пальцы длинную волну золотых волос, причёсывая, как только возможно это было сделать, когда они оба лежали, и убирая прядки назад, за спину.
[indent] — Роанн, — позвал он.
[indent] Не сказал ничего больше: и видно было, что не собирался. Просто захотелось произнести вслух ставшее таким близким имя, с которым отныне вся жизнь была связана. Так легко было на душе, настолько радости полон, что в эти моменты прощал-понимал всех на свете. Цвело меж рёбер любовью, горячими лепестками осыпалось в живот.
[indent] — Роанн, — снова позвал.
[indent] И заулыбался весело-уверенно, растянув рот широко, как нахальный мальчишка, знающий, что его, обаятельного проказника, не отругают за небольшую вольность и надоедливость. Мальчишкой себя Радо как раз и чувствовал — потому что хотелось делать искренне-порывистые глупости, потому что горячечный шёпот вился на языке и толкался во рту признаниями. Не осень была, весна; и солнечным летом виделось будущее. Зимы не существовало; не сейчас, да и никогда, казалось, она не наступит, ведь рядом будут, а потому навсегда жар внутри поселится.
[indent] — Роанн, — в третий раз зашептал Радо и, не удержав внутри плескучего, переваливающего через края яркого счастья, рассмеялся негромко. Затих, выдохнул: — Я тебя люблю.
[indent] Обескураживающе просто, с честностью в глазах, во всём теле, стремившемся ближе быть. Закрепил свои слова поцелуем в губы, отстранился, снова на лицо посмотрев. Последнюю прядку с лица убрал, выпутал пальцы из волос и провёл по виску, к щеке спустился, длинным движением добрался до губ и легонько обвёл их, ещё приоткрытые после поцелуя. Пальцы подёргивало, а от того, что чужое дыхание на них ложилось, задрожало где-то внутри. Ошибся: не думало исчезать то тяжёлое, собиравшееся по капле всё время, что перед глазами маячила обнажённая бледная кожа.
[indent] — Ты... — Радо смолк, передумав. Пошарил ищущим, тоскливо-пытливым взглядом по лицу напротив и всё-таки решился: — Можно?.. Хочу тебя узнать лучше.
[indent] Он переложил ладонь на грудь Роанна и, боясь спугнуть, трепетного, погладил осторожно, будто рубашку разглаживал, показывая, что хочет прикосновениями изучить его и спрашивает об этом: разрешат ли узнать, тронуть там, куда руку тянет?
[indent] — Тебе можно, — отрывисто сказал он, в волнении облизнув пересохшие обветренные губы. — Меня коснуться. Если хочешь. Тебе всё разрешаю, мой...
[indent] Вспомнилось, как Роанн почти назвал его, пока волк сам не оборвал слова, не перерезал их невольно своей ласковой вознёй. Заныло под грудиной, до того сильно захотелось вернуть нежное обращение, которое бы хоть немного показало, что он чувствует. Радо даже не задумался над словом, которое давно просилось:
[indent] — Мой милый.

Отредактировано Rado (2021-06-07 09:59:08)

[indent] Роанн прошептал разрешение едва уловимо, но Радо всё равно услышал. Он услышал бы даже беззвучный выдох: настолько настроился на Роанна, ловил все звуки, по лицу и губам понимал не хуже, чем если бы словами чётко произнесли. Но всё же удивлённо, недоверчиво моргнул, когда длинные тонкие пальцы шевельнулись и потянулись к пуговицам. Поднял взгляд снова на лицо, с каким-то неверяще робким: правда мне? это всё — мне можно?
[indent] И Роанн снова позволил, напомнил сладкой фразой, что он весь — его, Радо: от кончиков завивающихся ресниц до твёрдости хрупких костей; от трогательно стеснительных улыбок до озабоченной хмурости — весь. Знал, что произнести нужно, чтобы всего перетряхнуло внутри, вывернуло-свернуло, уложило на место, хотя рёбра теснее стали, распирало грудь.
[indent] Смуглая широкая ладонь легла над сердцем, направляемая Роанном. Рубашка больше не была препятствием, оттого по ладони покалыванием прошлось, замурашилось по всей руке, до плеча поднимаясь, как если бы он коснулся волшбы напрямую, и захлестнуло, затопило нежностью до дрогнувших пальцев. Неосознанно Радо вскинул взгляд, желая увидеть, что вызвало на лице непривычное прикосновение, и прочитал в глазах просьбу. Сердце сжалось. Он порывисто подался вперёд и оставил быстрый поцелуй, коснувшись нижней губы, которую часто прикусывали, приковывая к ней волчье внимание. Постарался донести, что не может иначе: не может не любить. Нет на свете кого-то важнее.
[indent] Отстранившись — ненамного, чтобы делили одно дыхание на двоих, дышали вместе, — Радо пригладил-потёр тонкую кожу на груди, прислушиваясь к удивительному стуку сердца, который запал ему в душу при первой же встрече. Роанн был полон песен: в его крови, сердце и голосе, в плавных жестах, в словах и звуках. И Радо чувствовал, что они никогда ему не наскучат, как не наскучит ловить ладонью биение золота.
[indent] Он провёл пальцами ниже, по рёбрам. Рассеянно дёрнул уголком рта от вспыхнувшего в голове сравнения, следуя за собственной рукой взглядом, набирающим чёрную тяжесть разлившихся зрачков. У него — кожа степью темнеет, солнцем обожжённая, горячая и грубая. У Роанна — лугом светлеет, полная белых лепестков ромашек; а скользящие по ней золотые волосы — солнечные лучи, согревающие луг. Ладонь задержалась на уязвимом животе. Мягкий, приподнимающийся и опускающийся в такт дыханию, но дрогнувший под рукой беспокойной гладью моря. Все мысли выцвели от ухнувшего по голове осознания, насколько ему доверяют. Столько всего просит, и Роанн всё ему позволяет. Небо, какой же он...
[indent] Шея приглашающе была подставлена, открыта для взгляда — и не только для него. Снова шевельнулось внутри; натянулось тягуче, как плотная янтарная ниточка мёда меж разведённых пальцев. Медленно, давая осознать движение, Радо поцеловал Роанна в подбородок и, не отрывая губ от ромашковой кожи, спустился ниже, протянув тёплый след к метке. Покружил поцелуями вокруг — настолько лёгкими, будто дыханием трогал — и аккуратно приник к ней губами, успокаивая, стараясь утишить всю боль, какая ещё могла тревожить и не давать покоя. Рукой Радо поглаживал бледный живот, выводя на нём круги, неизвестные очертания; изредка просто накрывал ладонью и держал её так, показывая, что оберегает. Он как никогда старался быть бережным с двумя самыми беззащитными местами на теле, которых позволили коснуться, и окружал тёплой лаской, чтобы помнили: могут довериться, не причинит вреда, ни за что. Как же можно так поступить с самым ценным?..
[indent] Сморгнув, Радо вдруг понял, что увлёкся прикосновениями к метке, к которой тянуло невероятно. Наверняка без того её ещё жгло от клыков, а он всё целовал и целовал, потирался носом, жадно ловя переплетённые запахи, от которых хотелось снова завыть, и ворчание в горле, поначалу неразличимое, набирало силу. Так что Радо, напоследок очень бережно коснувшись метки, принялся зацеловывать шею подальше от неё. С живота он порой скользил ладонью на талию, шурша рубашкой, и трогал там, расслабляя. Проводил пальцами по тазовым косточкам, оглаживал бёдра, запоминая, как чувствуется под рукой своё.
[indent] Не скупился на поцелуи, щекотал тонкую кожу ими, и когда смог немного отстраниться, чтобы мутным взглядом окинуть, то увидел, что шея Роанна, едва ли привычного к такому проявлению чувств, покраснела, словно дикий зверь напал на неё. Пожалуй, так оно и было, с довольным рокотом подумал Радо, собирая языком со своих губ сладкий привкус. И всё-таки, чтобы смутиться и пожалеть о содеянном, совести у него не хватило: больно уж красиво выглядел Роанн со сбитым дыханием, распахнутой рубашкой и помеченной губами шеей.
[indent] Хотелось ещё ближе быть, ощутить тесно рядом с собой тепло, слушать зачастившее гулко сердце. С талии Радо скользнул рукой на поясницу, чтобы, надавив слегка, притянуть к себе Роанна; так, что теперь вжались друг в друга, и вспыхнуло костром в тех местах, где без рубашки соприкоснулись кожей. Охватило крепким, как ягодная настойка, удовлетворением: совсем близко стали.
[indent] — Я с тобой, — прошептал Радо, по-волчьи потеревшись носом о чужой.
[indent] Поцеловал щёки, скулы, затем согрел мягкие губы своими, готовыми всего с ног до головы занежить, и заглянул в глаза, неожиданно робко спрашивая: всё хорошо? не сделал лишнего? можно ещё трогать?