"Разум — вот мой театр"

Джин родился в совершенно обычной семье простолюдинов в портовом городке Рекн. Семья не бедствовала, но и обеспеченной ее назвать было сложно. Отцу со временем становилось все хуже и хуже, он увядал прямо на глазах мальчика, пораженный какой-то непонятной болезнью, и вскоре скончался, когда Джину едва исполнилось восемь. Мать занималась воспитанием сына совсем недолго, бесследно исчезнув спустя три года после кончины мужа. Маленький Хада волею судьбы оказался в приюте, где провел худшие четыре года своей жизни, а потом и вовсе сбежал из этого места. Чудес не бывает, и по мановению волшебной палочки к нему не явился богатый дальний родственник, чтобы приютить мальчика и дать ему достойное воспитание и обучение, поэтому выживать приходилось собственными усилиями. Благо жить ох как хотелось.

Сложно точно сказать, когда у юноши начались первые проблемы с социализацией: его мучили внезапные галлюцинации, время от времени ему начинало казаться, что он слышит голоса, а людские лица стали вызывать отвращение и тошноту. Друзей или товарищей со своими странными взглядами найти он к тому времени еще не успел, да и не особо стремился на самом деле. Дети порой бывают более жестоки, чем взрослые, и они очень не любят тех, кто от них отличается хоть в чем-то. Джин совсем иначе смотрел на многие вещи, которые для нормальных людей казались ужасными. В уродстве он видел своеобразную красоту, в неполноценности — чарующий шарм, в боли находил наслаждение. Примерно в том возрасте и проснулась его непомерная тяга к искусству, непреодолимое желание творить, вдохновение, навеянное вывернутыми наизнанку снами и собственными кошмарами наяву.

"Эта сцена не достойна моего таланта. Но я это исправлю"

К двадцати годам он устроился работником сцены в театр. Джина тянуло к искусству и прекрасному, он интересовался всем: рисованием, музыкой, поэзией, даже танцами! Собственный неуемный энтузиазм и тяга к знаниями не давала Хаде сидеть на месте, он с охотой хватался за книги, практиковался в рисовании и даже пытался продавать свои работы, иногда шокируя публику гротескными и пугающими картинами, которые скорее напоминали приход безумца, чем работу здорового человека. Тем не менее и на его полотна находились редкие ценители.

Шли месяцы и даже годы, Джин негодовал и злился каждый раз, когда получал отказ на роль актера - его считали недостаточно талантливым и со снисходительностью поговаривали, что, дескать, лицом не вышел. В один из таких дней терпение Хады достигло своего предела, когда на его глазах в актерскую труппу взяли совсем юного и неумелого юношу, как говорится, "за красивые глазки". Наутро работники театра обнаружили залитую кровью сцену и обезображенное, изломанное тело одного из актеров, лицо которого было превращено в пугающий кровавый цветок.

"Я поставлю убийственное шоу"

Первое убийство так взволновало Джина, что он не мог думать больше ни о чем другом. За первым последовало второе — вдохновение настигло молодого творца поздно ночью, когда он встретил на выходе из трактира девушку с идеально ровным гладким лицом с вызывающими и вульгарными пятнами косметики. Какая безвкусица, какая скука, подумалось ему в тот момент. Девицу обнаружили через сутки на другом конце города распятой на дереве, а вместо лица - гротескный кровавый цветок.

С этого времени началась череда пугающих убийств городе, тела находили одно за другим, и каждая следующая постановка была в разы кошмарнее предыдущей, в разы более жестокой. Любопытным было и то, что сам Джин не видел в своих действиях жестокости. Он называл это искусством! А искусство порой, как известно, требует... жертв. На улицах начались беспорядки и паника, а стража отряд за отрядом прочесывали каждый квадратный метр в поисках убийцы, вот только тщетно. Творец стоял по ту сторону занавеса и наслаждался своим представлением. Временно утолив свою жажду крови, Хада двинулся дальше, чтобы нести свое искусство миру.

К тридцати четырем годам он и его дорожка из трупов перебрались в Росентаун. За эти годы Хада сильно повзрослел, стал умнее, хитрее, проворнее, а его разум еще более изощреннее. Многие после того, как становились свидетелями его произведений, очень долго не могли прийти в себя, некоторые — особо слабонервные — вовсе сходили с ума. Жертв Джин всегда выбирал наугад, спонтанно, под влиянием вдохновения, ему было совершенно все равно, ребенок перед ним или старец, богатей или бедняк. В людях он видел скорее полотно, расходный материал, из которого можно слепить все, что угодно, словно умелый мастер из куска глины. Морали, нормы, добро и зло — все меркло перед больным сознанием творца, а поселившийся в голове голос давно перестал восприниматься как нечто чужеродное и пугающее.

Большинство его шрамов - следствие собственных ошибок и недальновидности, не все его покушения проходили гладко. За годы жизни убийца успел нажить и врагов, и недоброжелателей, и просто тех, кто желал справедливости и мести за потерянных близких. Глаза лишился как раз в одной из таких стычек, едва живым выйдя из передряги.

За время в темных кругах зарекомендовал себя как того, к кому можно обратиться, если хочется кого-нибудь убить "с размахом". Его убийства никогда не повторялись, каждая сцена была тщательно продумана и выверена, декорации подбирались тщательнее самого преступления, а сами картины запоминались надолго, пугая своими жуткими композициями.

Джин — превосходный актер, прекрасно отточивший за годы свое мастерство. Может носить любой социальный костюм, подстраиваться под любую ситуацию и людей, копировать чужие повадки. Он может быть внимательным другом, приятным собеседником, сочувствующим слушателем, добрым товарищем и обходительным джентльменом. На людях Хада всегда спокоен и максимально собран, лишь мерцающее пламя в единственном зрячем глазу выдает полыхающий в его душе пожар. Любит поговорить об искусстве и политике, может поддержать практически любую тему, если того требует ситуация, но крайне негативно относится к разговорам о религии. При всем при этом он довольно замкнутый и закрытый человек, и вряд ли в его окружении найдется хоть кто-то, кто мог бы с уверенностью назвать себя его другом или хотя бы товарищем.

Язвителен аки черт, такому палец в рот не клади, откусит по локоть еще и скажет, что было не вкусно, а яду в его речах позавидует любая кобра. Любитель черного юмора и не стесняется отвешивать пошлые шутки, провокатор, манипулятор и та еще редкостная скотина. Сострадание к ближнему своему отсутствует напрочь, как и жалость с сочувствием - считает эти качества человеческой слабостью, мешающей развиваться.