- Че он там делает? - раздался встревоженный шепот в темноте. Свет факела, едва мерцающего в тюремном коридоре, слабо освещал лицо пленника, что любопытно просунулось между прутьев решетки.
- Да хрен его знает. Опять молится поди. Совсем из ума выжил, смертничек, - ответил низкий женский голос из соседней камеры. - Ниче... ему недолго осталось. На рассвете уже отмучается.
Мужчина в соседней камере согласно промычал, но от решетки не отлип, и продолжал пристально всматриваться в сумрак, пытаясь понять, чем занимается их брат по несчастью в камере напротив.

Феликсу же было не до болтовни. Отвернувшись лицом к стене, он ползал по полу посередине своей клетушки, и чертил что-то пальцем на грязном полу перед собой. В слабом факельном свете поблескивали влажные темные линии, что складывались в руны, образующие круг. Сложный процесс рисования он сопровождал непрекращающимся бормотанием какой-то белиберды, иногда сбивался, злобно шипел и начинал бормотать с начала.

Феликс потерял счет, сколько раз он безрезультатно проделывал эти манипуляции и уже не помнил, как долго пробыл здесь. В подземелье без окон не было ни дня ни ночи, лишь постоянный полумрак и сырость, а время будто замерло на месте. И чем больше времени проходило, тем больше стирались из памяти слова и символы, что Феликс прочел в книге о магии крови.
Добыть и изучить ее стоило ему больших сложностей. В конечном итоге, это стоило ему свободы и скоро будет стоить жизни, если в ближайшие несколько часов у него ничего не выйдет.
Дрожащий окровавленный палец провел новую линию на полу.

Мужчина был так увлечен своим делом, что не услышал приближающихся тяжелых шагов, и отвлекся от рун лишь тогда, когда широкая тень перегородила слабый свет и упала на стену камеры перед ним.

Ферн прекратил бормотать, обернулся и поднял голову. Сверху на него смотрел злой заспанный тюремщик.
- Заткнись, - негромко прорычал он. - Слышишь меня? Заткнись, или мы тебя вздернем прямо сейчас, не дожидаясь утра.
Феликс ничего не отвечал, продолжая сидеть на коленях в той же позе и глядя на стража. Взгляд его не выражал ни страха, ни отчаяния, но был безмерно усталым. Под  глазами у него залегли темные мешки, лицо побледнело, осунулось и заросло бородой, а вокруг зрачков обозначились красные ободки. Лорд Ферн выглядел паршиво, как никогда.

- Ну че смотришь? Или, может, сыграть хочешь? - на роже охранника появилась гадостная ухмылка. Он присел на корточки напротив камеры, и его лицо оказалось на одном уровне с лицом сидящего Ферна. Теперь, вблизи, Феликс узнал его. Один из тех дурачков, что вечно лезли к нему в рекнском трактире, желая отыграться. Из тех, кто оставлял Феликсу свой кошелек, одежду, а иногда и купленных на ночь женщин.
- Если выиграешь, мы тебя отпустим. А если проиграешь... - далее последовало нелицеприятное описание того, что ждет Феликса перед смертью в случае поражения.
Но Ферн продолжал молчать, все так же безучастно глядя в лицо стража. В былые времена он принял бы такое предложение сразу, не раздумывая, и через несколько часов, скорее всего, уже оказался бы на свободе. Но не теперь.

Не дождавшись ответа, тюремщик удовлетворенно улыбнулся и встал.
- Ах да, милорд, я совсем забыл… Ты теперь гребаный неудачник.
Ухмыльнувшись собственной шутке, стражник пнул решетку носком тяжелого сапога, развернулся и зашагал прочь.

Ферн долго смотрел ему в спину, пока тот не скрылся за поворотом коридора. И только убедившись, что тюремщик ушел, Феликс вернулся к своему занятию, только бормотал теперь тихим шепотом.

- Ну точно сбрендил... - вздохнул кто-то в глубине камеры напротив.

Отредактировано Felix Fern (2017-08-13 18:48:30)

Получилось...
Феликс очень ясно ощутил тот момент, когда последния штрих рунического круга встал на свое место, а малопонятные ему самому слова, что он бормотал, вдруг сложились в его голове в загадочную и очень целостную картину, которую он не в силах был ни постичь, ни объяснить.

В этот самый момент окружающий мир вдруг замер и затих на мгновение. Перестал трещать огонь факела, перестали шуршать крысы, копошащиеся в дальних камерах, перестало гудеть тихое эхо голосов из сторожки тюремщиков. Зато тьма, лежавшая в дальних углах, стала темнее и плотнее, а кожу на миг обдал холод, не имеющий ничего общего со сквозняком.

Феликсу стало жутко. Своим разумом он более-менее осознавал, что он делает и что он может получить в результате, но что-то подсознательное в нем, едва ощутив приближающееся существо из тени, забило тревогу. Ферн глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и неотрывно уставился на собственную тень, лежащую на противоположной стене.

Его тень изменилась. Ее границы стали зыбкими, поползли по стене, принимая чужую форму. Тень становилась все чернее, напоминая уже не тень, а зияющий провал в стене. А затем прямо из этой черноты появилась фигура.

Феликс, как зачарованный, следил за вышедшим из тени существом. Холодные стальные когти коснулись его подбородка, и от этого прикосновения по телу пробежала дрожь. Феликс невольно поднял голову, избегая этого касания, но не отрывал взгляда от лица демона. Она была невероятно красива и казалась смутно знакомой. Но встреча, произошедшая долгих семь лет назад, была слишком краткой, чтобы теперь узнать в этом создании ту беловолосую девушку, которую он когда-то случайно отправил за борт.

Пережив первое оцепенение, Феликс с трудом оторвал взгляд от желтых глаз и обернулся на коридор. Его соседей не было видно. Женщина всегда сидела в глубине клетки, в темноте. Мужчина, уже потерявший интерес к бормотанию пленника, тоже уполз в свой угол. Тюремщика не было слышно.

Убедившись, что никто не наблюдает за происходящим, Ферн вновь повернулся к демонессе. Та покачивалась на качелях, неизвестно как появившихся в камере. Мужчина мог поклясться, что раньше их здесь не было. На какое-то мгновение в его голову даже закралось подозрение, что он никого не вызвал, а просто напросто съехал с катушек.

Ведь где-то далеко в глубине души он уже свыкся с мыслью, что его ритуал не сработает. Что виселица, приближающаяся с каждым днем, вскоре прервет его беспутную жизнь. Что он не увидит больше ни рваных парусов корабля контрабандистов, на котором столько раз пересекал море, ни песчаных берегов полюбившегося Иш-Калафа, ни крохотной кареглазой девочки, что ждала его там, в стране песков.

От вопроса демона, раздавшегося в тишине камеры, по коже вновь пробежал холодок, а сомнения мгновенно испарились.
Она спрашивала, чего он хочет.

- Прошу, помоги мне, - наконец заговорил Феликс, обратившись к гостье. Его голос был тихим и шершавым, охрипшим от многодневного бормотания. - Я ищу путь в Тень. Мне нужно туда... К ней... К Хайране. Она не слышит меня… Я сейчас все объясню..

И Ферн начал сбивчиво рассказывать историю своего благословения, на ходу судорожно распутывая завязки своей тюремной рубахи.  От волнения и усталости пальцы слушались плохо, но он справился, и вскоре стащил с себя рубаху.
- Это оставила она, - мужчина провел ладонью по шрамам. змеящимся по его груди. Бледный узор, похожий на ветвистую молнию, начинался у основания шеи и расползался по груди. - Ее благословение.

Благословение богини удачи, которое вот уже двадцать лет было сутью и смыслом его жизни. Столько раз оно поднимало его к вершинам благополучия и столько же раз не давало рухнуть на самое дно. Но затем оно исчезло и последовала черная полоса неудач. Не иначе, как сам Каарас проклял его. То ли в отместку Хайране, то ли развлечения ради. Так или иначе, жизнь Феликса рухнула в одночасье, поставив под угрозу жизнь, и не только его собственную.

- Я должен вернуть его любой ценой. Я должен поговорить с Хайраной. Ты сможешь отвести меня к ней? - хрипло закончил Фелис, взволнованно сжимающий грязными пальцами свою рубаху. - Взамен я дам...

“...все, что попросишь,” - чуть не сорвалось с языка.
Нет, он не мог отдать ей все, что она попросит. Он не мог отдать свою жизнь, ведь именно сейчас эта жизнь нужна была, как никогда. Отдавать часть своей души было рискованно, ведь так он мог лишиться и части своей сути, своей жизни, чувств и воспоминаний, что были крайне важны. Не говоря уже о том, чтобы дать ей власть над судьбой своего ребенка, как делали это многие герои сказаний. Пожалуй, по сравнению с этой жертвой все прочие варианты выглядели не такими уж неприемлемыми. Но было еще кое-что, с чем Феликс все же готов был расстаться.

- Взамен я отдам тебе свои сны.

Изучая книгу по магии крови, он так же читал о Тени и Грезах. Не то чтобы он шибко много понял, но уяснил одну вещь: демоны не умеют выбираться из Тени самостоятельно, без призыва. Зато они умеют проникать в чужие сновидения. А сновидения, в свою очередь, связаны с реальным миром через человека, который их видит. Принося в дар демону свой “островок” грез, Феликс, теоретически, открывал ему свободный проход в реальность через собственную голову.

Впрочем, Ферн не был уверен, что правильно все понял и что его предложение на самом деле ценно для этого демона. Но все же рискнул. В конце концов, покупатель никогда не начинает торг с высокой цены...

Демоница медленно завязывала тонкие грязные веревочки рубахи, и от каждого случайного касания ее железных пальцев по коже бежали мурашки. Феликс стоял, не в силах пошелохнуться, загипнотизированный медленными движениями ее рук, тонущий в собственных мыслях и подступающем страхе.
Почему она молчит? Не довольна ценой? Не хочет браться за его дело? Может быть, она вообще не то существо, которое он искал? Что если она прямо сейчас его убьет? Что ж, разница не большая, умереть сейчас или через несколько часов, на виселице...

Тихий вкрадчивый голос, вновь раздавшийся над самом ухом, вывел Ферна из оцепенения. Железные когти скользнули по шее, заставляя снова вздрогнуть.
Это будет стоить очень дорого, - отдалось эхом в голове. Голос проникал в сознание тонким ледяным стилетом. Мужчина судорожно выдохнул и закрыл глаза. Разговор с этим насмешливым существом был невыносим, и медленно начинал сводить с ума. Недаром демонологи тратили годы и годы на то что, чтобы совладать с демонами. Малейшая слабина, и воля будет сломлена, разум отступит перед дурманящими обещаниями, а язык сам собой назовет такую цену, какую ему в жизни не заплатить.
...все, что попросишь, - губы беззвучно шевельнулись, но не произнесли ни слова вслух. Нет, он не поддастся на эти фокусы. Ни за что.
- Поклянись, что отведешь меня к ней... - вместо этого проговорил Феликс, наклонив голову к уху демоницы.

Где-то в соседней клетке закричал пленник, но Ферн даже не успел заметить этого - так быстро сработала иллюзия Алисы.
Ее лицо оказалось перед его лицом, нечеловеческие желтые очи - перед его красными измученными бессонницей глазами. Холодные железные пальцы скользнули по заросшим щекам, будто звериные когти. Ферн очень отчетливо ощутил себя в цепких лапах хищника, которого собственноручно призвал.

Конечно же, Феликс не имел ни малейшего представления о том, что ждет его по ту сторону. А если и имел, то очень смутные, основанные на жалких отрывках из магической книги, написанной невообразимо сложным языком. Он отправлялся в неизведанную черную бездну, в которой мог сгинуть, с существом, которое могло бы пожрать его душу. Но это был его последний шанс, и Феликс, всю свою жизнь полагавшийся на крохотные шансы, готов был рискнуть в последний раз. Он должен был найти Хайрану, и тогда, даже если его разум окажется утрачен, он сможет хотя бы попросить богиню позаботиться о его крохотной дочке. Этого было бы достаточно.

Вопль соседа по камере наконец прорезал тягучую ткань замедленного времени, и Феликс резко обернулся на звук. Его взгляду предстали искаженные криком лица смертников за решеткой напротив и недовольные рожи охранников, каким-то чудом оказавшихся в его камере.

Удар спиной о стену вышиб дух из легких и на мгновение оглушил Феликса. За это мгновение он успел подумать о том, что стражи совершенно проигнорировали закованную в железо девушку. Но она стояла тут, настоящая и осязаемая, и ждала его последнего ответа.

- По рукам, - пробормотал Ферн, потянулся к демонице и схватился за железную перчатку.

В следующее мгновение глаза его закрылись, голова упала на грудь, а тело безвольно обвисло в руках у здоровенного стража. На несколько мгновений повисла тишина, и даже орущие соседи с перепугу умолкли.
- Ты его убил что ли? - раздраженно спросил второй охранник, тот, что чуть раньше угрожал Феликсу несладкой расправой.
Бугай встряхнул бесчувственного Ферна и присмотрелся к его лицу.
- Да не… дышит… вырубился просто. Ну и хрен с ним, хоть заткнулся, и то спасибо.
С этими словами он отпустил Феликса, и тот, съехав по стене, завалился на бок на полу камеры. Поза не слишком удобная, но Ферну сейчас было все равно - его спящая душа находилась очень далеко отсюда.
Стражники вышли.

Отредактировано Felix Fern (2017-08-30 00:20:40)

Феликсу, как и многим живым существам, время от времени снились сны. И видел они их так, как видят их все спящие - так, будто бы все происходит на самом деле. Но на этот раз все было иначе. Это было сравнимо с тем ощущением, когда смотришь на картину, где изображен твой дом. Ты узнаешь эти стены, ты бывал там, внутри, множество раз. А теперь вдруг видишь картину со стороны и понимаешь, что пространство, некогда казавшееся настоящим, безграничным, на самом деле лишь фрагментарный отпечаток реальности в узкой квадратной рамке.

Такие чувства испытывал Ферн, осматривая пространство, что окружало его маленький островок грез. Где-то неподалеку виднелась парящая в пустоте гора со снежной вершиной и маленьким отверстием пещеры. Чей это был сон? А кому принадлежала та огромная чаша, наполненная морской водой, в которой покачивался крошечный корабль?

Ферн, зачарованный зрелищем, подошел к краю острова и взглянул вниз. Там виднелся еще один островок, на котором громила в черном колпаке, закрывающим полностью лицо, вел под руку другого человека с мешком на голове. Их путь лежал к помосту неподалеку, на котором разместилась огромная виселица, а вокруг помоста, толкая друг друга боками, сбилась стая пускающих слюни шакалов. Кажется, Феликс мог слышать их отдаленное поскуливание. Зрелище заставило Ферна вздрогнуть и отпрянуть от края.
Он догадывался, кому, досыпающему предрассветные часы в своей каморке, принадлежал сон. И чья голова была спрятана под мешком.

Феликс отошел от обрыва своего сна и обернулся к демонице, что расположилась на одном из стульев.

Здесь, во сне, Феликс Ферн выглядел иначе, чем в темнице. Вместо грязной рубахи он был облачен в синий камзол с серебряной вышивкой в виде ветвистой молнии на груди. Мешки под глазами исчезли, лицо его было свежо и едва тронуто мягкой щетиной, а отросшие волосы гладко зачесаны назад и собраны в короткий тугой хвост. Да и в целом он выглядел моложе своих лет.
Сильно моложе. Очень сильно моложе. Ему было семнадцать.

- О чем ты? - переспросил юноша рассеянно, услыхав слова Алисы. Он еще не отошел от ритуала и перехода в грезы, а потому соображал еще не слишком хорошо. Но слова демоницы начали порождать в его душе грызущие сомнения, и он задал справедливый вопрос: - Есть ли план у меня? - некогда низкий охрипший голос сейчас звучал из уст молодого человека непривычно звонко. -  Но я не житель Тени... Мне неведома дорога в Колыбель Богов. Наш с тобой уговор звучал так, что это ты отведешь меня к богине, а не наоборот...

Стул под Алисой тихо зарычал. Юный Феликс не обратил на это внимания - для него это было естественной частью сновидения, которая сейчас демонстрировала его чувства. Он сделал шаг к демонице. Быстрый, легкий, решительный. Посмотрел на нее пронзительно и по-юношески пылко.

- И я свою часть уговора выполнил, - парень раскинул руки в стороны, указывая на беззащитные берега своего островка сновидений.

Услыхав, что Колыбели Богов якобы, не существует, юноша скорчил скептическую физиономию.
- Ошибаешься, госпожа демон. Колыбель существует, - заявил Феликс уверенно, и вздернул голову. -  И я видел ее однажды. Во сне. И в той книге с ритуалом призыва это место тоже было описано. Так что... Я буду крайне благодарен, если ты не будешь мне лгать... Что?
Пока молодой Ферн разглагольствовал, закованный в железо палец демоницы уткнулся ему в грудь. Прямо в рисунок молнии. Прикосновение было не сильным, но Феликс почувствовал его так, будто в грудь вновь вонзилась та самая молния. Будто от удара, он отступил назад, пошатнулся, схватился за сердце, сжал пальцами свой камзол, сминая расшитую ткань. Дыхание перехватило. Он судорожно пытался втянуть в себя воздух, но тот застревал в горле. В ушах зашумело.
Беззвучно открывая рот, будто выброшенная на берег рыба, Феликс поднял голову и полным недоумения взглядом посмотрел на Алису. Но ее очертания начали расплываться, растворяясь в наступающей со всех сторон темноте. Феликс отчаянно моргал, пытаясь прогнать наваждение, но тщетно.
Неужели он его убьет? Вот так просто, вопреки договору? Но так не может быть...

Тьма заполнила голову.
Воронка воспоминаний разверзлась в сознании Феликса, и увлекла его в свои недра.

Воздух ворвался в грудь, разорвал легкие, а затем вырвался наружу отчаянным криком. Слезы заливали лицо. Собственный плач оглушал. Собственное тело, казавшееся невесомым, вдруг стало невероятно тяжелым. Было холодно. Было страшно.
Первый предок появился на свет.
Что-то острое пробивает тело и разрывает его на части.
Через двадцать лет первый предок умер, растерзанный первобытным драконом.
Следующий за ним прожил и того меньше, едва успев оставить потомство. Какая-то болотная хворь.
Третий прожил больше.
Четвертый...

Одна за другой, жизни предтеч проносились через его голову, заставляя переживать каждое мгновение, от мук рождения до момента смерти, что нес облегчение. Охотники, воины, крестьяне, путешественники, бедняки, разбойники, работяги... Мир и война, изобилие и голод, поиски и потери, разрушение, создание, убийство, рождение...

В череде жизней промелькнуло лицо, неуловимо напоминающее портрет, который видел каждый, кто хоть раз держал в руках золотую монету. Уносимый вперед потоком истории, Феликс едва успел обернуться, чтобы увидеть лицо того, кто в далеком прошлом положил начало благородному дому Фернов. Но поток унес этот образ прочь, в неведомое прошлое.

Наконец, течение воспоминаний начало замедляться. Он слышал тихую песню - ласковый женский голос из далекого прошлого убаюкивал малыша в люльке. Она пела о красавце-волке, который похитил свою возлюбленную колдунью у ее жениха. Где-то вдалеке был слышен рык и вой.
Песня растаяла так же неуловимо, как возникла, и сменилась нравоучительным голосом Эрнеста Форда. Голос сменился смехом сестры. Смех сменился гомоном трактирной толпы. Гомон исчез, поглощенный стуком копыт по сырой земле и шумом дождя.
Шум дождя с треском пробил звук грома.

Феликс резко вдохнул и распахнул глаза. Все это время ему казалось, будто он падает в бесконечную бездну, и ощущение твердой земли подкосило его ноги. Он едва не упал, вовремя успев схватиться за плечи демоницы, что стояла прямо перед ним. Ее лицо было близко, совсем вплотную к его лицу. Его растерянный взгляд встретился с желтыми глазами демона сновидений. Она что-то говорила, но шум дождя в ушах заглушал ее слова.
- ...умолять о прощении, - донесся до него обрывок фразы.

Умолять о прощении?
Феликс смотрел с недоумением. Алиса же закрыла глаза вновь, не отнимая своего лба от его. Он чувствовал, что она тянет его обратно, в поток воспоминаний, но Феликс не спешил погружаться туда снова. Он отнял руки от ее плеч и коснулся бледного лица демоницы. С удивлением заметил, что его ладони были изранены - металл ее одежды порезал кожу, когда он пытался удержать за ее плечи. Но боли Феликс не чувствовал, а только видел тонкие красные струйки, которые сочились из порезов и смешивались с дождевой водой.
Демоница требовательно звала его обратно. Оставив свои руки, как есть, он обхватил ладонями ее голову, прижался к ее лбу и сосредоточился.
И нырнул в воспоминание, увлекая наблюдавшую со стороны демоницу вместе с собой, туда, под ливень.

Он и забыл, насколько яростной была та гроза. Время было еще дневное, но кругом было так темно, словно солнце уже село. В облаках кто-то будто ворочал огромные глыбы, которые с грохотом сталкивались друг с другом. Вместе с этим грохотом в клубах сизых туч проскальзывали синеватые вспышки.

Феликс отпустил голову Алисы и отступил на несколько шагов, озираясь по сторонам. Струи дождя размывали картину окружающего мира, но Феликс сразу узнал место. Они оказались посреди дороги, близ Рекна, совсем недалеко от дома Фордов - трехэтажное строение возвышалось на небольшом холме, куда и уводила изъезженная повозками дорога.
Ноги вдруг ощутили холод. Феликс посмотрел на себя, и понял, что на нем нет ни сапог, ни камзола, а белая рубаха промокла насквозь.
Ну конечно. Он ведь все проиграл в карты в тот счастливый день.

Его лицо расплылось в радостной улыбке. Он снова подскочил к демонице и сквозь шум дождя прокричал:
- Это то самое место! Я понял! Пойдем!..
Ферн схватил железную перчатку демоницы и потянул ее за собой, вдоль дороги. Он уже подзабыл, в каком конкретно месте в него ударила молния, но это было где-то неподалеку. Кажется, возле большого дубового пня, чьи корни вылезали на дорогу и вечно заставляли карету подпрыгивать на них...
- Это должно быть здесь! - снова прокричал Ферн, и поднял голову к небу. Прикрывая свободной рукой глаза от воды, он всмотрелся в темное грозовое небо.
Сердце забилось чаще.
Сейчас будет.
Сейчас...
Он крепко сжал закованную в металл ладонь Алисы, наплевав на раны, которые та оставляла на его руке.

Белое пламя вырвалось из облаков и, следуя указующему персту богини, направилось прямо в Феликса.
Тогда, 20 лет назад, все произошло быстро. Мгновенно. Вспышка, грохот, обжигающая боль и темнота.
Но сейчас все было по-другому. Время для Ферна замедлилось в сотни, тысячи раз. Молния тянулась к нему с неба, медленно сползая тонкой струйкой ослепительного огня сквозь плотный влажный воздух.
Феликс не мог пошевелиться. Для его тела время тоже замедлилось, и он оказался парализован. Стоял, сжимая ладонь демоницы и неотрывно глядя в небо, ни в силах ни моргнуть, ни сделать вдох. Течение времени сохранилось прежнем лишь для сего сознания, поэтому он чувствовал каждое мгновение ожидания.

Что же будет?
Вернет ли касание божественного света ему благословение?
Или же покарает за то, что посмел явиться сюда, чтобы обратиться к богине лично, будто был этого достоин?

Молния приближалась. Извивающаяся ветвь света уже почти дотянулась до его груди. Ферн хотел зажмуриться от ее сияния, но веки не слушались его, вынуждая терпеть ослепляющее свечение.

Может быть, она просто убьет его?
В прошлый раз ему повезло, и он не погиб. Но теперь, без ее благословения, переживет ли это?
Но ведь это лишь сон... воспоминание...

Еще несколько мгновений - и молния наконец коснулась его груди, ровно в том месте, где начинался старый шрам. Феликс приготовился ощутить боль и обжигающее пламя, но... огонь молнии был холодным. Свет медленно расползался по шрамам, наполняя их холодным сиянием, как будто сама богиня вела по его телу тонким осколком льда. Это было удивительное чувство.

А вместе с пламенем, растекающимся по груди, в его голову проник голос. Голос говорил на языке, что никому не был известен в мире, но который мог бы понять каждый, услыхавший его. Голос принадлежал молодой девушке, он был звонким, переливчатым, капризным. Недовольным.
Феликс внимал голосу.
Она упрекала его. Упрекала в том, что он разочаровал ее. Что не воспользовался тем шансом, который она подарила ему. Жалкий смертный человечек, не способный оценить дар богини. Недостойный.
О каком шансе ты говоришь? - в отчаяние обратился Феликс своими мыслями к богине. Но та не ответила, а лишь расхохоталась. Звонко, беззлобно и весело, как будто над удачной шуткой.
О каком шансе? Когда? Скажи мне, чтобы я мог все исправить!
В ответ снова заливистый смех.
Прошу тебя...

Смех прекратился.
Богиня заговорила вновь. Кажется, покорность человечка позабавила и смягчила ее, потому что теперь в ее голосе не было капризных ноток, но были нотки игривые и азартные.
Она давала ему еще один шанс - шанс исправить ошибку.
Но с тем лишь условием, что свою ошибку он осознает сам.

Ферн хотел было задать вопрос, о какой ошибке речь, но вдруг почувствовал, как тонкая струйка ледяного света на уровне его плеча вдруг отделилась от пути, проложенного шрамами, и направилась вдоль его руки. Он все еще сжимал ладонь Алисы. Он схватил ее специально, считая, что так и нужно - что бы ни произошло с ним, так он точно сможет взять демоницу с собой, даст ей увидеть и почувствовать то же, что и он сам.
По крайней мере, так он предполагал.

Ледяной огонь, струящийся по руке, наконец добрался до ладони и перебрался на руку Алисы.
И как только это произошло, время восстановило свой ход. Молния исчезла, и только шрамы на теле продолжали светиться.

Как только тело вновь начало слушаться, Феликс первым дело крепко зажмурился, отпустил руку Алисы, прижал ладони к глазами и принялся с остервенением тереть их. Но светящаяся линия перед взором никуда не исчезла. Кажется, будто этот рисунок теперь был выжжен прямо в его глазах и не исчезнет так скоро.
Сдавленный голос демоницы заставил его отнять руки от лица и взглянуть на нее. Перед взглядом все еще плавала светящаяся полоса, и сквозь нее он едва мог разглядеть силуэт Алисы, лежавшей на траве.

- Ты видела это? - выдохнул Ферн и опустился на траву возле нее. - Слышала Ее слова? У нас получилось! Если бы только я знал, о чем Она... - Феликс вдруг понял, что с демоницей что-то не так. - Ты что?..
Белые вспышки в глазах медленно рассеивались, и теперь он видел прорехи, зияющие в броне и теле демоницы. Небесный огонь богини выжег ее, будто пламя свежи выжигает бумагу, оставляя обугленные дыры. Сквозь эти дыры можно было видеть ее тело? То, что скрывалось под причудливой острой броней, напоминало скорее сгусток звездного неба.
- Что это... это Она?..
Он протянул руку к звездной пустоте в одной из пробоин, но не коснулся, опасаясь причинить боль. Кто знает, что там внутри у демонов?..
- Но это ведь только здесь, в воспоминаниях, верно? С тобой все будет нормально? Ты же сможешь продолжать? - забормотал Ферн, осматривая поврежденный облик Алисы. Нет, он не был готов потерять своего проводника сейчас, когда оказался так близко к разгадке.
- Нам нужно пройти вперед... Еще на пятнадцать лет... Я должен найти то место, где допустил ошибку... - Феликс снова схватил руку демоницы и склонился над ней, глядя умоляюще в ее глаза. - Пожалуйста, помоги мне, ты же обещала... Что мне сделать? Скажи, я все сделаю! - Ферн чувствовал, что его начинает трясти. Что он теряет контроль над собой, а слова сыпятся из его рта сами по себе. А быть может и не было никаких слов, а лишь чистые мысли, ведь сейчас они были в Тени - там, где все иначе.