Солнце заливало светом Вэстхосткие просторы, заставляя окружение буквально сиять, словно самоцветы. Тихий ветер, приносящий ароматы цветов, шелестел листьями многочисленных виноградников, раскинувшихся на многие метры вокруг. Растения, будто живые, жадно тянулись к свету, набираясь сил для бурного роста и цветения. Совсем скоро и лозы их будут тянуться к земле под тяжестью спелого винограда и сотни людей будут трудиться не покладая рук, собирая сочные плоды, что превратятся в драгоценность — первосортное вино. И тогда аристократы будут сыпать золотом сверх всякой меры, лишь бы заполучить желанную бутыль «нектара». А пока, лишь редкие фигуры одиноких крестьян виднеются бродящими между кустов. Люди следят за тем, чтобы ни одна лоза не заболела и не погибла. Они и стали свидетелем довольно необычной для этого времени года картины.

Длинная процессия из десятка всадников, богато украшенной кареты и пустующей телеги, двигались по дороге из города в сторону поместья графа Эйстейдж. Очень рано для просителей и покупателей — еще не известно сколько вина получится произвести в этом году. К тому же, не смотря на влияние господина графа, редко когда здесь появляются герцоги лично. А именно герцогский герб украшал карету, неспешно двигающуюся к поместью. Возможно, будь среди крестьян кто-то сведущий в геральдике, он так же смог признать в проходящей мимо процессии собственность Фон Маденхайфов.

Ландор сидел у окна, разглядывая виноградники. Лицо его безмятежно, словно застыло. Он не щурился, не смотря на палящее солнце и моргал столь редко, будто неживой. Но это было абсолютно нормально для герцога, хоть и порой пугало до трясущихся поджилок его собеседников. Но несмотря на внешнее безразличие, Ландор наслаждался мирной картиной.

Один из сопровождающих всадников чуть притормозил, поравнявшись с окном.

— Ваша Светлость, мы практически прибыли в поместье, — рапортовал всадник.

— Прекрасно вижу, сэр Ваймс, — обронил герцог, переводя равнодушный взгляд голубых глаз на рыцаря Ваймса Мажерейна.

— Ваша Светлость, я хотел бы уточнить, как нам действовать по прибытию.

В этих словах глава личной свиты выразил куда больше, чем могло показаться. Любая поездка герцога это большое событие для встречающей стороны. В зависимости от отношений между приглашенными и гостем, вторые должны вести себя очень и очень по разному. А уж личный приезд Ландора к графу Эйстейджу и вовсе событие наиредчайшее. И пусть герцог никогда не высказывал ничего дурного о графе, даже более того, всегда чествовал его как почетного гостя в личном поместье, политика дело такое нестабильное… Ветер всегда может перемениться.

— Мы гости, Ваймс, — с едва заметным вздохом ответил Ландор.

Рыцарь понятливо кивнул. Гости это означает вежливость и собранность. Многого себе позволять нельзя, но ведь это не к друзьям приезд. Но можно и не хвататься за меч при каждом косом взгляде. В целом, практически все поездки его светлости к другим аристократам это именно такие. Спокойные и деловые. Хотя, если повезет, и намечающийся разговор сложится прекрасно — можно будет подумать о небольшом отдыхе за кубком вина в приятной компании. Сэр Ваймс, как и многие его сослуживцы, очень любил отдохнуть и повеселиться, а Ландор, зная о небольших слабостях вассалов, никогда не запрещал им подобного, без веского повода. Так что свита герцога, после недолгого общения с герцогом, заметно приободрилась.

Вскоре процессия достигла и самого поместья. Остановившись недалеко от поляны синих цветов, рыцари поспешили спешиться и выстроится в две линии напротив кареты. Один из них, без промедления, открыл дверцу, как и полагается по протоколу, позволяя Ландору наконец спуститься на каменную дорогу. Солнце немедленно заиграло в серебреных нитях черного костюма герцога. Поправив богато украшенный ремень, на котором покоился меч, Ландор осмотрелся, ожидая хозяина поместья.

Встреча дорогого гостя была оформлена по всем правилам. Люди, поведение, обстановка — куча маленьких деталей складывались в одну красивую картину ритуала. Столь привычную, что рождало в прибывших людях чувство «правильности», а вместе с этим и благодушного спокойствия. Разумеется от глаз Ландора не ускользнуло отсутствие графского наследника. И это даже вызвало легкое беспокойство, выразившиеся в мечущимся взгляде. Герцог осмотрел присутствующих и не нашел среди них признаков болезни или беспокойства, тоски и траура. А значит причина отсутствия одного из семьи графа не столь серьезная или страшная, как болезнь или смерть. Этот вывод вновь вернул благодушный настрой герцога. Варианты с тем, что граф решили проявить неуважения даже не всплыл в разуме Ландора. Честное слово, он слишком давно знал сэра Россвела Эйстейдж, чтобы знать о его любви к правилам, порядку и традициям.

— Приветствую вас, граф Эйстейдж, — ответил Ландор с полагающимся по этикету легким наклоном головы.

Руки герцога были открыты встречающим, а не прятались за спиной, что показывало куда менее формальное обращение и куда большую душевную расположенность к графской чете.

Когда в разговор вступила графиня, Ландор, не просто кивнул головой, а слегка поклонился, отдавая честь красоте Селин. Опять таки, полностью в рамках приличия и традиций.

— Приветствую, графиня Эйстейдж. Благодарю за заботу, путь был легок, но приезду и возможности сменить обстановку я рад куда больше, — ответил Ландор с тем же неизменным спокойным лицом, хотя и чуточку теплее, чем при общении с графом.

Всё таки, несмотря на воспитание и все неприятности, закалившие душу Ландора, он не был бездушной куклой. Светлые люди, добрые, словно феи сошедшие со страниц сказок тоже вызывали в нем позитивные эмоции. Одно только что он постоянно забывал их демонстрировать, а искренняя и широка улыбка и вовсе не появлялась на лице Ландора лет с десяти.

Объяснение графа о причине отсутствие сына мелькнуло в разуме чем-то наподобие: «так и знал», — и тут же было отодвинуто в сторону.

— Ничего страшного, я рад, что здоровью юного графа ничего не угрожает, как можно было подумать, — вежливо ответил Ландор, поворачиваясь к своим сопровождающим, — Пожалуй и я представлю своих спутников…

И Ландор перечислил шестерых рыцарей сопровождения, имеющих право быть представленными с полагающимся достоинством. Последним был назван глава свиты — Ваймс Мажерейн. Рыцари отвесили полагающиеся поклоны графу. Не слишком глубокие, так как они были в прямом подчинении герцога, но с достаточным уважением к статусу лорда Эйстейдж.

— Обед это прекрасная мысль, мы с радостью присоединимся к нему, — тут же отозвался Ландор.

— Милорд, — раздался за спиной Ваймса.

Ландор повернул голову, смотря на своего рыцаря слегка приподняв бровь.

— Мы с радостью присоединились бы к обеду, — начал Ваймс максимально уважительно. — Но не хотим смущать вашу Светлость и гостеприимных хозяев запахами лошадиного пота и дороги.

— Это… предусмотрительно, — кивнул Ландор, соглашаясь с аргументами, которые, видимо из-за усталости, проскочили мимо сознания герцога. — Граф, вы не могли бы помочь моим рыцарям привести себя в порядок с дороги?