- Я уверена, он просто задерживается, - прозвенел оптимистичный детский голос, - А это не он? - его обладательница в очередной раз подпрыгнула на месте, указывая пальцем на высокого господина, что прошел в непосредственной близости от них. Сперва в надежде узнать в нем нового знакомого (лица которого, откровенно говоря, не запомнила), а затем еще раз, ибо не сиделось на месте. - Вель, Вель, ты только посмотри, какое красивое на нем платье.
- Оно мужское, - угрюмо вторил голубой огонек, видимый ей одной, и в интонации его не было ни намека на веселье или хотя бы благое расположение духа. Однако, не обращая на это никакого внимания, луни настаивала на своем.
- Но красивое! Я хочу такое же, - и, не успевая закончить мысль, безумное дитя вновь взмывало в воздух, вразрез этике и воспитанию указывая пальцем на объект интереса, и громко, да так, что оборачивались прохожие, вскрикивала. - О-го-го! Ты посмотри, какая высокая прическа у этой женщины! Как же она ходит? - ее единственному собеседнику оставалось лишь нечленораздельно бормотать что-то в ответ, не имея иной возможности донести до нее, что все еще ее слушает. В ином случае невоспитанная дикарка начинала горланить громче, привлекая к себе ненужное внимание и игнорируя все его попытки утихомирить ее.
В это утро настроение у маленькой луни было особенно приподнятым. Когда Вель обещал, что в свете дня столица ее приятно удивит, она даже представить не могла, сколь восхитительным может оказаться город после грязных, разящих гнилыми рыбьими потрохами портов и ветхих деревень. Высокие каменные дома, витражные стекла, знать в ярких богатых одеждах, волшебники в мантиях, богатые купцы и музыканты! Бардов, для себя решила девочка, она была готова слушать бесконечно, и именно поэтому расположилась прямо напротив попрошайки, который сам себе аккомпанировал и читал пошлые стихи, завуалированный смысл которых луни был непонятен, но завораживал настолько, что радостные эмоции то и дело превращались в звонкие хлопки ладошек и широкую улыбку на лице ребенка. Казалось, появление единственного слушателя, даже столь молодого, вселило в менестреля надежду, что с карьерой музыканта не все потеряно, и каждый новый куплет был насыщен новыми подробностями взрослой жизни, отчего все дамы поблизости густо краснели и ускоряли шаг.
Прошло еще полчаса прежде, чем голубой огонек на секунду побагровел и взорвался снопом возмущенных искр:
- Хватит! Он не придет, я говорил, что ничего хорошего из этого не выйдет! Как ты могла отдать этому проходимцу все наши деньги? Что мы будем делать?
Фей на секунду притихла. Как сказать ему, что она все поняла в тот миг, когда спина незнакомца растворилась в темноте? Обещание отвезти их в северную деревушку близ Волхейва за скромное “все ваши деньги” - цены которых луни все еще не понимала - было очевидным обманом. И как только чары луни рассеялись на расстоянии, благодушное расположение к ней незнакомца и стремление исправиться (начать новую жизнь) сменилось привычным желанием наживы, выпить в ближайшей таверне и затариться дурью в соседнем квартале у дядюшки Зиро, торговавшего запрещенными в столице зельями за скромные проценты с продажи местной страже.
Фей прерывисто вздохнула, и “ответ” не заставил себя долго ждать, повергнув духа в шок.
Послышалось тихое шмыгание носом. Янтарные глаза вмиг покраснели и наполнились слезами. Луни, дрожа, что-то пробормотала в свою защиту, растирая по влажным щекам грязь, но разобрать бормотание сквозь жалобно отвисшую нижнюю губу было невозможно, и Велю оставалось лишь даваться диву, сколь стремительно ребенок схватывал все на лету.
Провинилась? Ты девочка, пусти слезу. Что-то пошло не так? Свали ответственность на другого, надави на жалость и, опять же, не забудь выдавить из себя слезу. А чтобы опыт общения с пиратами не был напрасным, не забывай: выпрашивать, вымогать и угрожать.
- Ничего, я заработаю! - наконец оптимистично изрекла девочка, когда поток слез иссяк.
Вопрос “как?” повис в воздухе и остался неизреченным. Луни резко сорвалась с места, оставив Веля переливаться всеми цветами радуги от негодования, и скрылась в толпе, очевидно, в очередной раз попытавшись уйти от ответа. Так он полагал, и поэтому не спешил лететь за ней.
Маленькая группа из трех человек: высокого мужчины в офицерской форме; бледной худощавой женщины с темными кругами под опухшими глазами; и маленькой девочки, которую луни заметила не сразу, потому что отец крепко прижимал дитя к груди,  - привлекли ее внимание неспроста. Лавируя сквозь поток толпы, Фей обошла торговца с печеными яблоками и на мгновение замерла, потеряв их из виду, но тут же заметила три темных тени у двух стражей, по-армейски выпрямившихся и отдавших честь старшему по званию. Затем мужчины обменялись парой слов и указали в том самом направлении, где накануне скрылся их с Велем вор.

Пятнадцать минут спустя любопытная луни сидела под окном у дома с табличкой “Наливки дяди Зиро”, а семья вела беседу с проходимцем внутри. Любопытный нос то и дело протирал грязное стекло, пытаясь приподнять раму для лучшей слышимости, но даже так до нее доходили обрывки фраз. Офицер о чем-то спорил с бородатым старцем, которого, казалось, застали врасплох и обещали упрятать за решетку.
- Я не знаю, чем вам помочь. Я понятия не имею, кто это, и где его искать, - пытался с невозмутимым видом возразить старик.
- Ты знаешь всех в этом проклятом городе, - злобно шипел мужчина помоложе.
- Даже если мне до конца жизни придется провести в темнице, я не стану вам ничего говорить. Убирайтесь из моего магазина!
Ругань прервалась женским всхлипом. Белая, словно мел, женщина, все это время сохранившая молчаливое хладнокровие, поднесла надушенный платок к лицу и, подведя светловолосую девочку ближе к прилавку, тихо всхлипнула:
- Пожалуйста... Посмотрите на нее. Если ей не помочь... наша дочь погибнет. Ей всего 5 лет... пожалуйста!
На мгновение повисла тишина и все замерли.
- Я… - голос старика дрогнул, и мутные глаза посмотрели на мать, не опуская взгляда на ребенка. - Не могу быть ничем вам полезен. Я всего лишь торговец наливкой, - а после сухо добавил. - Не желаете приобрести яблочной наливки? Всего пять серебряников.
Офицер, взревев, гневно стукнул кулаком по столу, и луни резко дернулась, с грохотом опрокинув рядом стоявшие деревянные ящики с пустыми бутылками. Заметив движение за окном, все, кто был внутри дома, высыпали на улицу. Хозяин начал чертыхаться из-за разбитого стекла, а офицер, хмурясь, про себя лишь заключил: “Там кто-то был”.

Очутившись в грязном переулке, Фей растерянно огляделась и впервые почувствовала смешанный панический страх - доселе неведомое ей чувство, изначально принадлежавший всем тем, кто находился в том доме.
- Фей, черт бы тебя побрал! Что ты тут делаешь?! Куда ты убежала?! - возник рядом негодующий дух, заставив луни вздрогнуть от неожиданности.
- Вель, Вель, - собираясь с мыслями, она запиналась и дрожала всем телом, - т-там девочка!.. Черная душа!.. проклятье! - эмоции женщины, готовой умереть от горя, переполняли ее настолько, что хотелось лечь на землю и реветь. Сердце с болью билось в груди, а невидимая рука сжимала горло, заставляя судорожно ловить воздух губами.
- А с кем это разговаривает маленькая леди? - незнакомый голос за спиной заставил ее обернуться. Янтарные глаза в страхе уставились на огромного незнакомца, и все тело словно прибило к земле грузом. Что-то липкое и холодное пробежалось по спине. Принадлежал ли именно этот страх ей в полной мере - она не знала. Вель что-то кричал над головой, но голоса превратились в один сплошной нарастающий гул, среди которого ясно слышно было лишь одно - стук сердца.

Отредактировано Looney (2017-12-13 23:34:34)

Тонкие пальцы сгребают маленький огонек и прижимают к груди - туда, где трепещется иллюзорное сердце. На секунду прикрыв глаза, она тихо выдыхает, чтобы прошептать невидимому духу: “Не бойся”, - и расправляет руки вновь.
Так странно и так радостно это беспокойство. Не мог же привязаться к луни хитрый дух?..
Чужие руки грубо хватают малышку за руку и ведут за собой, но луни в ступоре следом идет. Не рвется, не кричит, “на помощь” не зовет. Фей страшно, но страх ведь вовсе не ее - точно знает это.
“Что я должна делать?”
Доверчивый взгляд смотрит на рослого мужчину и не понимает, чем может быть опасен человек. Все любят луни - к этому она привыкла, и извращенные филии ребенку невдомек.
“Что он может сделать?”
Тук-тук, - глухо бьется сердце, и в беспокойстве мечется, в истерике всех проклиная, дух.
Остановились. Незнакомец тянет за одежду. Ткань рвется - треск включает звук:
- БЕГИ!

Был ли то обман зрения, или просто духу очень этого хотелось?.. Была ли то невидимая рука Веля, или в теле ее вдруг возникла невероятная сила, позволившая оторвать рукав рубахи, оставив его в руках насильника, и сделать стремительный рывок на свободу? Ноги несли ее в неизвестном направлении, а голубой огонек летел рядом, приговаривая:
- Взлетай! Взлетай! - а после, понимая, что она не может себе этого позволить, истерично бормотал:  - Не оглядывайся, просто беги! Позови кого-нибудь... ты слышишь меня?! - и луни слышала, но ничего не могла с собой поделать. Сиплый шепот был пределом ее громкости.
“Я бегу, потому что он порвал одежду? Почему?..  Никто не может сделать луни больно,” - ей хотелось в это верить, однако, вопреки всему, поток мыслей прервала резкая боль.
Наступив на стекло, второй ногой девочка запнулась и, жалобно взвыв, пробороздила коленями холодный камень.
- Ууу, - невольно вытянув нижнюю губу вперед, луни села, а руки ее задрожали над окровавленными ногами. По щекам уже стекали горячие слезы, за которыми она видела лишь алые разводы. Так обидно и так больно за себя ей еще ни разу не было.
За спиной послышался смех преследователя. Обойдя ребенка, он в предвкушении остановился, наслаждаясь происходящим.
- Не трогай луни, - наконец впервые заговорила с ним, - луни больно, - а когда он вновь попытался сгрести ее в охапку, она капризно ударила по руке, не ожидая ответной реакции.
В темном переулке послышался звонкий хлопок. От удара маленькое тело отбросило обратно к земле, а в сознании мелькнула искра озарения.
"Ты не сделаешь больно, если для тебя боль - норма," - и хоть она до конца не осознавала, что он может с ней сделать, одного этого было достаточно, чтобы все тело пробила судорожная дрожь. Казалось, проще было взлететь, чем очевидно подставиться, но кто знал, что простые эмоции могут иметь так много оттенков. И как же сложно научиться различать их, когда у тебя совсем нет времени, чтобы изучить правила жизни.

Отредактировано Looney (2017-12-18 22:10:43)