Глядя себе под ноги и стоя под характерными воротами, обозначающими вход в поселок, или деревню, или вообще непонятно что, на которых была нарисована белой краской с потеками надпись «Добро пожаловать в Пленсит», Эрис могла только задавать себе вопрос «что пошло не так?» У нее был план. С планом все должно было быть просто, ибо сам план был простой. Захватить пару книг из королевской библиотеки, собрать вещи, поговорить с кем-нибудь, чтобы помог перетащить вещи до перевалочного пункта, коим и был Пленсит, ибо по какой-то необъяснимой причине Эрис не могла просто взять и сесть в экипаж еще возле филиала, и, вроде бы, ничего страшного не было. В конце концов, насколько вообще может пойти все неправильно в рамках одной-то поездки? Тегуэн даже заранее собралась, и, ближе к вечеру зашла к одному из представителей ее организации с просьбой о помощи.
И этим представителем был Гуттберт Алчный. Или просто Берт. Вероятно, в этом и была ошибка — никогда не стоит просить о помощи человека, который делает из реберных клеток ксилофоны, а из черепов «удобные подставки для книг», как говорил сам Берт. Однако, из всех членов Деорсы именно Гуттберт выглядел так, будто мог отнести пару сумок и при этом не сломаться, просто потому, что был родом из Нортрана, и выглядел так, как должен выглядеть «настоящий северянин» - то бишь, крупный, с длиннющей бородой, и кожей грубой, как скалы Синегорья. Как такой человек оказался в Деорсе вообще? Ну, это было просто — в какой-то момент его застали за чтением фолианта по некромантии, а затем все пошло будто по накатанной и нелюдимый и ранее Гуттберт в конце концов «ушел в себя», а точнее, в свое хобби — плотничные работы. Разве что вместо дерева он начал использовать кости и кожу. Что самое забавное, выперли Берта из Башни не по этой причине, а из-за полнейшего отсутствия «уважения к мертвым», ибо до человеческих костей он использовал в основном куриные, но, в конечном итоге дорога все же привела его в организацию для темных магов. Что было крайне странно, учитывая, что даже в стенах Деорсы Берт продолжил свои исследования стихийной магии. Иногда делая ксилофоны из костей. Или подставки. Честно говоря, Эрис старалась особо не обращать внимания на его хобби, да и встретил ее просьбу норд довольно таки хмурым взглядом и скупым кивком, однако, учитывая его нелюдимость, и этого уже было достаточно, чтобы Тегуэн поблагодарила сурового норда, явно занятого какой-то важной деятельностью, и, спокойно легла спать, рассчитывая, что на следующее утро этот же норд поможет ей дотащить вещи, которых собралось, как оказалось, не мало, как минимум на один небольшой сундук, и все ее проблемы решатся.
Как бы не так.
Разбудил Эрис стук в дверь. Удар — три секунды ожидания — снова удар — снова три секунды ожидания. И так несколько раз. Возможно, уже много, ибо спала Цветочек довольно плохо и, разлепив глаза и тут же поняв, что сейчас примерно шесть часов утра, судя по солнечным часам на столе, села на кровати в некотором недоумении и с немым вопросом о том, кто может вообще в такую рань хотеть что-то от бедной магички. Зевая и потягиваясь, но в итоге все же встав с кровати, женщина подошла к двери и, дождавшись очередного удара, дабы убедиться, что настойчивый визитер все еще не ушел, открыла дверь.
За дверью стоял сундук. Стоял. На двух ногах. На двух мускулистых. Волосатых. Мужских. Ногах. Явно отрезанных от какого-нибудь трупа. Сундук. На ногах.
Эрис закрыла дверь. Через секунду раздался еще один удар. Пинок. Сундук стучал все это время ей в дверь, чтобы его впустили. Мозг тут же подсказал, что этот сундук сделал Гуттберт. Просьба «Пожалуйста, помоги мне с перетаскиванием вещей завтра» привела к тому, что под дверью Эрис был сундук на ножках. Прошу прощения, ногах. Еще один удар по двери, заставляющий ручку, за которую держалась Тегуэн, задрожать, не оставлял иного выбора, кроме как еще раз ее открыть, и Цветочек открыла. Сундук все еще был там. С листком, который поначалу колдунья не заметила и, прождав еще три секунды, дабы удостовериться, что эта адская мебель не пнет ее по ноге, наклонилась, отрывая его от верхней крышки гениального изобретения Гуттберта Алчного. На листке сонный взгляд выцепил будто бы не связанные друг с другом фразы. «Открой рот», «Скажи Ааа!», «За мной», «Поехали» и все в таком духе, выглядящие так, будто это были команды для пса или какого-нибудь голема.
- «Скажи Ааа!»? - задумчиво протянула Эрис, пытаясь с утра понять, что вообще происходит, и точно ли это ответ Берта на ее просьбу, и как только с ее губ сорвалась эта команда, сундук распахнулся, являя миру свою зияющую пустоту, одновременно заставляя Эрис подпрыгнуть на месте и сказать Берту спасибо за то, что внутри не было туловища. То есть, ноги были приделаны не к чему-то, что было в сундуке, а просто пришиты или прибиты к нижней панели, что само по себе было довольно странно, учитывая, что, наклонившись, Тегуэн четко видела, что обе ноги вылезают из дырок. Но разбираться не было времени. Молча и с каменным лицом медленно закрыв крышку, Эрис еще раз подумала на тему того, как она будет добираться до Пленсита.
Наличие сундука предполагало отсутствие нормальной повозки. Она не сможет снять экипаж, как бы мило не выглядела, с этой штукой под боком, и, забыв закрыть дверь с этими мыслями, колдунья молча подошла к шкафу, открывая его и морально готовясь к тому, что идти ей придется пешком. Сундук все еще стоял в дверях, и, заметив это, Тегуэн слегка нахмурившись посмотрела в сторону живой мебели:
Может, зайдешь? - спросила та. Сундук повиновался. Высоко поднимая ноги и хлопая незакрытой крышкой при каждом шаге, от вошел в комнату и встал посреди нее, излучая гордость и заставляя Эрис бросить на него еще один долгий и недоуменный взгляд. Это был даже не вопрос «как это работает», это был просто вопрос «ПОЧЕМУ?», читающийся в ее взоре, который относился сразу ко всей ситуации, происходящей прямо сейчас колдунья. Но, как любил говорить ее отец, да и наверняка говорит до сих пор, «Если дует ветер, кто-то строит стены, а кто-то ветряные мельницы», и это значило, что даже не смотря на то, что теперь у Цветочка имелся вполне себе странный сундук на ножках, это все равно был сундук. И, в каком-то смысле, он решал проблему слишком большого количества вещей. Поэтому, после очередной команды «Скажи Ааа!», в открытый пустой контейнер полетели платья. И книги. И вообще все вещи, которые Эрис успела собрать за вчерашний вечер, пока, наконец, эта штука не оказалась заполненной.
О том, как проходила дорога до Пленсита, Цветочек не будет рассказывать никому в своей жизни. Никогда. Хуже могло бы быть только если бы Берт написал красной краской на сундуке «ДЕОРСА», большими буквами, ибо тогда стража бы не просто кидала несколько недоумевающие взгляды, а останавливала бы на каждом посту бедную женщину в белом открытом платье и небольшом плащике, закрывающем левую часть туловища, на предмет поиска в ее сундуке-на-ножках запрещенных фолиантов и частей тел. Вероятно, говорить, что спешащий на работу люд, проснувшийся так же рано, как и сама Эрис, шарахался от этой парочки, было бы лишним. Но самое ужасное было то, что абстрагироваться от всей этой ситуации Тегуэн не могла, хотя бы потому, что если бы сундук просто шел за ней, все было бы куда проще, можно было бы вообще ни на что не обращать внимания, но эта чертова мебель постоянно терялась. Фонарный столб — он встает, как истукан, ибо не может пройти. Поворот? Надо повторить фразу «За мной», иначе сундучок рухнет прямо посреди дороги. В общем и целом, это было мучение. Долгое, очень неприятное и безумно нелогичное до уровня комедии.
Но в итоге она добралась. И, стоя на входе в деревню, просто смотрела под ноги, пока вдалеке не послышался характерный стук копыт, заставляющий поднять голову и с выражением лица, на котором читалось еле сдерживаемое «убейте меня», взглянуть на постепенно приближающийся со стороны Аварина экипаж. По крайней мере этот эпизод можно было оставить позади, как только Эрис сядет, и остановившийся в паре шагов посреди дороги кучер только подтверждал, что это именно та карета, которую ждала Тегуэн. Хотя, наверное, понять это можно было по виду самого кучера — замотанный в тряпки, с капюшоном, практически полностью закрывающим голову, он, тем не менее, выглядел жутко. Поза его, сгорбленная, тоже вызывала ассоциации с кошмарами, но, в целом, это было объяснимо — голем на то и голем, чтобы быть страшным хотя бы в плане «Жуткой Долины», и лицо, а точнее, его отсутствие, только подтверждал намерения создателя сделать свое творение похожим на человека издали, но при ближайшем рассмотрении оказывающим чудовищное желание поскорее убраться подальше от странного существа. Связано это было с тем, что лицо было пустым — просто глиняная пластина, доходящая до уровня нижней губы, к которой снизу крепилась еще одна, U-образная глиняная пластинка, в центре имеющая небольшой выступ, напоминающий все ту же нижнюю губу. Видимо, это был рот, куда нужно было совать бумажки с приказами, ибо, кажется, именно так эта штука и должна была управляться. И прямо сейчас в ней была бумажка «Доехать до Пленсита». В руках у Эрис же «Доехать до Аортэна».
Вздох.
Тишина.
Голова Тегуэн слегка склонилась на бок, а затем колдунья, отмахнув полу-плащ, закрывающий ее железный протез, широко расставила руки в жесте «Ну и что теперь?». Кучер молчал. Ему было можно, но хоть какое-то движение все должно было быть. Если только в карете никто не заснул. Ну или просто не хотел выходить. Что было объяснимо, наверняка там было лучше, чем на свежем воздухе. Будь Эрис внутри, наверняка бы уже наколдовала хоть немного климат-контроля, избавляясь от слишком теплого воздуха и проветривая закрытый экипаж, но все это не отменяло того факта, что вообще-то ей нужна была помощь с багажом. Хотя бы минимальная. На жест, тем не менее, никто не отреагировал, и, молча опустив руки и заставив ножны с мечом на правом бедре чуть дернуться от удара, колдунья еще раз вздохнула. Затем, еще раз позвав за собой сундук, прошла к задней части кареты и произнесла вполне уже привычную для нее команду «Скажи Ааа!». Транки (а именно так после всех этих путешествий женщина и назвала эту штуку, ибо название «Сундук на ножках» было слишком длинным) же, в свою очередь, вместо того, чтобы открыть крышку, дабы вещи можно было побросать куда-нибудь в подобие багажного отделения, подпрыгнул и плюхнулся на мостки тем местом, что можно было бы назвать «зад». Тегуэн сомневалась, что это определение вообще было применимо к сундуку, но оно очень хорошо описывало положение живой мебели, дрыгающей ногами, и явно ожидающей, когда хозяйка поедет по делам, чтобы последовать за ней хоть на край света. От этой мысли Цветочек побледнела, а бутон вполне заметно поник... Молчание и тишина продолжилась.

Если задуматься, то, вероятно, за утро случилось слишком много событий, ибо стоя перед явно крайне радостным сундуком, и смотря на то, как он дрыгает ногами в той же манере, в которой обычно это делают маленькие дети, сидя на каком-нибудь пирсе у воды, или на ящике, ожидая, пока родители закончат с делами, в голове Эрис постепенно стирались все планы. Тому виной, на самом деле, могло быть вообще все что угодно, вплоть до недосыпа, но не смотря на то, что войти в это состояние транса, которое по всем канонам должно было закончиться разносом Транки на атомы, было довольно легко, выбить из него колдунью тоже можно было не каким-то сложным набором, а легким пинком со стороны реальности. В данном случае этот пинок выдала леди, вышедшая из кареты и тут же позвавшая зависшую колдунью, заставляя Эрис дернуться и машинально схватиться за плащ, что падал на левую часть туловища и скрывал протез.
Да, она все еще стеснялась этой штуки. Не то чтобы Эрис ратовала за исключительно «милые» вещи, на манер платьев с рюшечками, но она четко помнила тот день, когда тройка колдунов из той же Деорсы, ковыряясь над металлом, то и дело приговаривали, что «эта рука станет самой ТЬМОООЙ», и все в таком духе, добавляя к конструкции шипов и узоров, подходивших больше какому-нибудь Черному Рыцарю, а не довольно таки хрупкому на вид Цветочку. В конце концов, для нее вообще был важен только функционал — с тем же успехом ей могли просто выдать кулон для телекинеза, но нееет, коллегам нужно было обязательно выпендриться, ведь колдуны Деорсы были самыми лучшими, всегда и во всем, намного лучше, чем неумехи из Башни, которые не могут даже через пару моральных норм переступить. Но, вся гениальность этой работы и дизайнерского искусства в итоге не сильно подходила для Эрис, и чем дольше там ходила с новой «рукой», тем больше понимала, что ее внешний вид женщине не нравится вовсе. И, видимо, по этой причине впоследствии и появился плащ, который та так упорно поправляла, чтобы он закрывал странный кусок железа чуть ли не полностью. Или, быть может, дело было в том, что протез подразумевал рану, а вспоминать о ней и давать о ней же знать другим Эрис не любила еще больше, чем саму железную руку. Конечно, желания и симпатии в данном вопросе всегда откладывались на второй план — так или иначе Тегуэн нужна была рука, но в такие моменты, как сейчас, когда встречаешь новых людей, которые наверняка зададут вопрос о том, почему у нее левая конечность закована в железо, и где остальная часть доспеха, и которые еще и удивяться, узнав, что руки-то и вовсе нет, Эрис просто хотелось быть «нормальной». Ну, по крайней мере, без каких-то аномальных вещей в своем теле, на манер все того же протеза. Или цветка. Как будто протеза было мало. Но цветок по крайней мере был красивым. Все эти опасения, тем не менее, ушли на второй план, когда из-за угла кареты появилась девица, больше напоминавшая привидение. И еще когда центром ее внимания стала не колдунья в белом, а нечто деревянное, с голыми ногами.
- … - в момент, когда Марджолайн перевела свой взгляд на произведение мебельного и некромантского искусства, все еще радостно дрыгающее единственными конечностями, которыми оно обладало, Тегуэн даже открыла рот, чтобы хоть что-то сказать, однако, из горла ее не вырвалось ни одного слова — она просто повернула голову сначала к незнакомой девице, которой, видимо, и была та самая «М.Гримм», указанная в приказе Башни, затем к сундуку, и губы ее сомкнулись. Ей нечего было ответить, кроме «да, это моя штука, какие-то проблемы?». Именно «штука». Цветочек до сих пор не знала, относиться ли к Транки как к предмету мебели, домашнему животному, или живому человеку, разум которого почему-то в момент смерти оказался в ногах, так сказать, «ушел в пятки», и по этой причине сундук-поделка имел определенные черты характера. И Эрис прекрасно понммала, что это выглядит дико. То есть, теперь, помимо черной железной руки, которой можно пугать детей; цветка в глазу, который на самом деле не делает ровным счетом ничего из того, что приписывают ему слухи, на манер «вечной молодости» и еще какой ереси; теперь к этим деталям присоединиться еще и зомби-сундук. Что дальше? Комод-людоед, пожирающий другую мебель?
- Да, это... Мое. Долгоиграющая шутка от коллег. - пожав плечами и снова повернувшись к девице, выглядящей довольно таки болезненно, как ни в чем ни бывало ответила Тегуэн. Будто ее каждый день окружали подобные выходки в Аваринском филиале. Конечно. Без проблем. Она и драконов каждое утро убивает. Будто в подтверждение этих мыслей, предназначение которых было в забивании мозга как можно большим количеством абсурдных позитивных идей, Эрис многозначительно кивнула, еще раз подтверждая, что это абсолютно нормальное явление для нее, хотя это было не так, и даже отпустила плащ, который все еще сжимала, ставя правую руку на бедро.
- Приятно познакомиться. Эрис Тегуэн. - в соответствии с теми знаниями об этикете, что были в голове у Цветочка, колдунья чуть отвела правой рукой полу платья, делая реверанс, а не подавая ее для пожатия, и при этом никак не отводя в сторону плащ, хотя такой поклон подразумевал участие обеих рук, а не только одной, тут же добавляя по завершению этого странного действа - На самом деле, можно и «Эрис», потому что по фамилии меня разве что только новички называют... -
Все еще дрыгающий сундук во время этой реплики вдруг остановился в своем беззаботном препровождении и спустя полсекунды сделал удар носком ступни по тому месту, где у Тегуэн была коленная чашечка. Сказать, что это было неожиданно, означало не сказать ничего, но, приложив титанические усилия дабы не отреагировать огненным шаром, волшебница вовремя отскочила, из-за чего нога успела разве что пнуть воздух и тут же ощутить на себе прожигающий взгляд единственного глаза северянки. Впрочем, глаз у сундука не было и поэтому понять всю губительную мощь взора Цветочка он так и не смог, из-за чего продолжил дрыгать ногами, с абсолютно тем же градусом беззаботности, что и раньше, и, как показала следующая фраза Тегуэн, этот конгломерат плоти, дерева и гвоздей даже смог добиться своего!
- А это Транки. - еще раз поправляя плащ добавила Эрис, похоронив все надежды на минимальный уровень уважения. В конце концов, встреться они с Гримм в стенах филиала все бы было проще. Все было бы проще даже если бы они столкнулись на улице. Но не на отшибе, в восемь утра, с сундуком-зомби. Только не так. И, если честно, эта мысль была той самой тростинкой, что сломала спину верблюда — Эрис тяжело вздохнула, опустила правую руку, а затем, указав ею же в сторону повозки, разрушила неловкое молчание, будто подразумевающее, что в любой момент Транки ответит на предложение знакомства или отпустит шуточку — Я предлагаю зайти. И поехать. И продолжить разговор уже внутри. -
Честно говоря, в этом был смысл. Хотя бы потому, что вид у самой Эрис, да и тон голоса, были такие, будто она не делала предложение, а была на грани, за которой будет уже просто умолять Мардж уйти подальше от сундука и залезть в самые глубины кареты, где, накрывшись чем-нибудь одеялоподобным, можно было бы провести все время дороги до Аортэна. И не вылезать из нее. Вообще никогда. В жизни. Но вместо того, чтобы все таки броситься в ноги Гримм с подобными просьбами, Цветочек просто сделала шаг назад, выходя ближе к левой стороне кареты, и, на ходу доставая бумажку, где было написано «Доехать до Аортэна», попыталась сначала забраться к голему-кучеру, а затем, держась левой железной рукой за крышу кареты, отворила дверцу и, пригибаясь, зашла внутрь. И, честно говоря, внутри все же было намного лучше, чем снаружи, о чем и свидетельствовал еще один вздох, откидывание на спинку диванчика и запрокидывание головы. А также беззаботное отношение к показавшейся из под плаща черной железной пятерне с острыми когтями, прятать которую уже не было сил после такого тяжелого утра.

В каком-то смысле это было жутко непрофессионально — никаких разговоров, только попытка забраться как можно быстрее в недра экипажа и молчать. С другой стороны отправлять вполне себе хорошую специалистку в поездку до земель эльфов тоже не выглядело профессионально, по крайней мере так казалось Эрис, не успевшей особо задуматься о том, почему отправили именно ее. Не сказать, что ей не дали никакой информации — две колдуньи ехали в Аортэн, чтобы одну излечить, а вторую отправили, дабы приглядеть за первой. Смертельные болезни они такие, за ними нужен глаз  да глаз, поэтому присутствие Тегуэн было вполне объяснимо, но оно было бы куда более объяснимым, если бы она была лекарем. Но Эрис им не была. От слова «совсем», поэтому единственной причиной, по которой ее могли вообще отправить подальше от уютных стен аваринского филиала, в ее понимании, мог быть только тот факт, что М.Гримм — заядлая преступница. Которая без труда убежит, разнеся в пух и прах карету, голема и любого охранника, которого к ней приставят.
Хрупкая волшебница, зашедшая в карету и севшая напротив Эрис, сидящей с закрытым глазом и будто бы отключившейся, хотя на самом деле размышляющей, не выглядела преступницей. От слова «совсем». Дело было даже не во внешнем виде, а в поведении, в языке жестов, во всем, что составляет того или иного человека и его образ. Возможно, конечно, Цветочек ошибалась, и перед ней сидела злобная рецидивистка — на этой мысли левый глаз открылся, уперся в потолок, перешел мельком на Мардж, а затем отвел взгляд к окну. Тегуэн села чуть ровнее, чуть повернула голову к окну, за которым проплывали луга, в которых уже с утра кто-то работал, судя по заметному вою, которое называлось в этих краях пением, и положила обе руки на подол своего платья. Что-то было не так. Как будто ей что-то не договаривали, и, честно говоря, это Эрис не нравилось вовсе. Политика Башни ей вообще не нравилась, в особенности в случае каких либо заданий, вызывающих вопросы. И раз уж за все это время никто не предоставил ей ответы, она вполне могла задать вопросы сама.
У нее было примерно две минуты. Одна минута и пятьдесят две секунды, если быть точной — столько времени обычно Тегуэн отводила на «первый контакт», потому что меньше времени не позволило бы ей оценить всю картину, а больше требовало бы куда более глубокого погружения в чужой разум. Поэтому стоило торопиться. А еще потому, что обычно у нее есть, что изображать во время такого контакта. Обычно бумаги, которые можно якобы читать. По крайней мере Эрис именно так и делала, если ее просили кого либо «допросить» - приходила, садилась за стол напротив человека, и пока тот не успел задать какие либо вопросы, просто просматривала бумаги с личным делом интересующей ее личности. Она не читала, просто делала вид, что единственный глаз проходит по строчкам, одновременно пытаясь дотронуться до чужого разума, пока не понимала, что стол, за которым она притворялась читающей, на самом деле находится в большом зале на самой вершине часовой башни. Сегодня бумаг не было, был только вид из окна, и в какой-то момент Тегуэн поняла, что сидит на стуле и смотрит на небольшую картину, где был нарисован луг. Она повернула голову. Изнанка гигантского циферблата, застывшего на отметке 8:30.
Честно говоря, таких больших часовых башен не было нигде. Даже в Аварине. Поднимаясь со стула и осматриваясь, будто проверяя, все ли на местах, Эрис еще раз напомнила себе, что именно по этой причине и выбирала это место, как отправную точку — подобная башня была описана в одной из книг, которую она прочитала еще девочкой, живя в Валхейве, и еще тогда описание ее поразило, а когда история дошла до сцены, которая проходила внутри, на самой вершине, где располагался сам часовой механизм, это место и вовсе запало в память настолько, что при первом своем появлении в момент контакта с чужим разумом Эрис даже не удивилась. Разве что в ее часовой башне не было механизма. Только гигантское пустое пространство, но и этого было достаточно, чтобы циферблат каждый раз двигался. В этот раз было точно так же — когда Тегуэн поднялась со стула, стрелки начали свой ход, ускоряясь и делая несколько кругов, пока часовая не замерла на значении в двенадцать часов, указывая куда-то вверх, а минутная застыла на пятнадцати минутах. Контакт. В это же мгновение циферблат растворился в воздухе, оставляя после своего исчезновения огромный проход, будто пустую глазницу, и, ничуть не медля, Эрис направилась в его сторону, с привычной для нее скоростью.
За проходом было холодно. Холод вообще был первой вещью, которую почувствовала волшебница, переступая через невидимую границу, спускаясь на землю — в этот раз башня была утоплена то ли в море, то ли в болоте — только верхушка ее, где были часы, торчала из воды и грязи, и как раз на эту мягкую грязь и ступила нога чародейки, чуть утопая, но по крайней мере не давая туфелькам, явно не предназначенным для таких мест, застрять. Холодно, темно и довольно таки туманно, но достаточно ясно, чтобы на горизонте прослеживались домики с аккуратными крышами.
«Рыбацкая деревушка? Или порт? Хм. Может, она вообще на топях родилась?» - тут же начала задавать себе вопросы Эрис, двигаясь вперед и иногда перепрыгивая лужицы и стараясь не попадать в воду, в какой-то момент вдруг замерев и повернув голову от предполагаемого города к тому месту, где должна была быть ее часовая башня. Башни не было. Это, в целом, было нормально, ибо она всегда могла вернуться назад другой дорогой, хотя и немного пугало, но именно благодаря отсутствию «входа» волшебница смогла разглядеть единственный источник света — зияющую в небе круглую дыру, затянутую будто капиллярами, через которую лился белый свет, ложащийся, словно пелена, на простирающееся до горизонта море. Море. «Большие объемы воды служат оплотом и щитом для секретов» - повторила для себя Эрис, вспоминая слова одного человека, который когда-то давал ей советы по поводу магии, и хотя эта цитата относилась скорее к защитным заклинаниям, Тегуэн достаточно редко видела упоминание воды в чужом разуме, чтобы запомнить одну особенность. Так или иначе моря или океаны встречались ей только у тех людей, что скрывали что-то очень важное для них. И речь не о съеденных в детстве в тайне от мамы печеньках, а, скорее, о подавленных воспоминаниях, или же тех вещах, о которых лучше вообще не вспоминать. Но найти ответы в глубокой пучине ей никогда не удавалось, и вряд ли сейчас у нее была возможность нырнуть, чтобы понять, что находиться внизу, поэтому, снова вернув свое внимание к городу вдалеке, колдунья продолжила путь.
Один шаг, два шага, три... Постепенно крыши домов становились ближе, выцепляя из тумана за собой фасады, лестницы, лодки, пирсы... Это точно был порт. Когда-то, пока его не поглотило болото, видимо, что только заставляло Эрис еще больше задуматься о том, откуда родом Гримм, однако, все эти мысли ушли в никуда с появлением чудовища.
Здесь стоит сделать небольшое отступление о внутренних демонах, о кошмарах и гнетущем чувстве вины, о страхе смерти, да о чем угодно, достаточно сильным, чтобы Тегуэн могла увидеть его воплощение, но всех их объединяло одно четкое правило — эти монстры были понятны. Когда же из-за проема между домов вышло нечто с длинными конечностями, с телом, закрытым то ли плащом, то ли несколькими рыболовными сетями, накинутыми одна на другую, с телом явно нечеловеческим, ибо в том месте, где у существа должны были быть плечи и голова, этот же плащ уходил высоко вверх, будто выше груди у монстра был высокий конус, первое, что испытала волшебница, забредшая в чужие края, был страх. Страх неизвестности. Она понятия не имела, что это такое, и не могла даже шага сделать, оцепенев, в то время как существо продолжало идти в ее сторону, бормоча что-то под нос, без конца, без усталости. Честно говоря, Тегуэн даже не поняла, в какой момент это существо оказалось достаточно близко, чтобы его удалось разглядеть получше, но первое, что ей бросилось в глаза — то ли полипы, то ли устрицы, прикрепившиеся к рукам и ногам существа, только отдаленно напоминающее те штуки, что можно заметить на днищах кораблей. В морской фауне Эрис плохо разбиралась, конечно, но даже ее скудные знания позволили ей додумать все остальное, ибо существо это, дойдя до волшебницы, остановилось и с необычайным для ситуации безразличием протопало дальше к морю, шлепая по воде босыми ногами. «Серая мокрая кожа, странный вид, возможно, страх утопления? Или какой-то психоз, связанный с утопленниками? Но тогда почему никакого лица? Почему такая странная форма?» - один за другим вопросы сыпались на менталистку, заставляя ее не сводя взгляд следить за тем, как безразличное к вторженке существо постепенно уходит все глубже и глубже под воду, пока, наконец, полностью не скрылось в глубинах, возвращая внимание Цветочка к городу и...
- ...-рис, вы будете? - фраза, довольно простая и понятная, ощущалась, как удар с замахом кувалдой по виску. По обоим вискам сразу, честно говоря. Тегуэн вздрогнула, перед ней было окно кареты, все еще луг, хотя, вероятно, теперь это было скорее поле, не паханное и перемежающееся деревьями. Она ехала. В экипаже. И ей протягивали что-то, что волшебница сразу взяла и тупым, немигающим взглядом, уставилась на предмет, что ей предложили. Затем моргнула. Хлеб. Белый.
- Прошу прощения, видимо, задумалась. - чуть опуская приподнятые от такого странного пробуждения извинилась колдунья, поднимая левую руку и потирая переносицу, тут же ощутившую на коже холодный металл, ибо правая рука была занята хлебушком, продолжая — Тяжелая ночь, потом еще эта штука на ножках -
На фразе про «штуку» из-за спины колдуньи, там, где были мостки для слуг, которые обычно держались за ручки и ехали стоя, обдуваемые ветерком, и где сидел сейчас живой сундучок, раздался характерный «бум», будто кто-то пнул только что те самые мостки, заставляя обратить на себя внимание. И он его таки получил, судя по прожигающему взгляду Эрис, которая все же сдержала себя и, выдохнув, чуть расслабилась, вновь обращаясь к Марджолайн:
- Спасибо за предложение, но, думаю, мне пока хватит хлеба. К тому же, по пути явно должна быть парочка постоялых дворов, по крайней мере пока мы еще рядом с Аварином, так что, думаю, я потерплю до них. - закончила волшебница, тут же откусывая кусочек от предложенного ей ломтика и одновременно задумывающаяся, когда она в последний раз вообще ела просто хлеб, без всего. Явно очень давно, однако, мысли тут же ушли в другую сторону, ибо размышления о еде заставили вспомнить вечерний разговор с одним полудемоном о прошлом, и, в каком-то смысле, о будущем.
- Небольшой вопрос, раз уж мы немного разговорились. Вам тоже обо мне ничего не рассказывали, и просто сказали, что вы поедете с кем-то из наставников? - нарочно вставив «тоже» задала вопрос женщина с цветком вместо глаза и явным интересом в голосе и том глазе, что еще был обычным, стараясь как-то расшевелить атмосферу и делая еще один укус.

Отредактировано Eris Tegwen (2017-12-20 13:40:13)

Не заметить некоторое изменение в речи и поведении было довольно таки трудно. Не то чтобы Эрис имела какие-то невероятные детективные способности, но даже банальный язык тела мог выдать того или иного человека, и Мардж вряд ли была исключением, поэтому напряжение она вряд ли могла скрыть настолько мастерски, чтобы иные люди его не заметили вовсе. Безусловно это было возможно, ведь огромное количество людей скрывает ту или иную боль, при этом улыбаясь и смеясь, притом, речь здесь о боли душевной и вполне осязаемой, но в данном конкретном случае проглядеть что либо было довольно таки сложно. Еще и по той причине, что такая сдержанность была знакома Эрис не понаслышке — точно так же Цветочек пытается не подать виду, что мучается, когда приходят фантомные боли. Разве что они обычно являлись в те моменты, когда волшебница была одна, поэтому ей было немного легче. Тем не менее, обращать особого внимания на это помутнение Тегуэн не стала — ее собеседница явно встречалась с похожими симптомами, и умела справляться с ними, о чем свидетельствовал застывший в экипаже запах трав, впрочем, не особо знакомых Эрис, поэтому менталистка, откусив еще кусочек хлеба поставила локоть железной руки на небольшой подлокотник, приставленный к перегородке, отделяющий двух женщин от свежего воздуха и пыльной дороги, и отвела взгляд к окну, подпирая голову ладонью и чуть согнув пальцы черной перчатки. Пряча еле заметную улыбку.
Наверное, это было неправильно. Но почему-то Эрис улыбнулась. Ненадолго, только левым уголком губ и довольно таки грустно, но все же  улыбнулась. Наверное, потому что они были похожи, и ей, кто особо не общалась ни с кем, а если и общалась, то скорее по работе, было приятно встретить человека, который встречается с теми же проблемами, что и Цветочек. Правда, проблемой была в данном случае боль. От которой неплохо было бы избавиться, и, честно говоря, была бы на то воля Эрис, она бы избавилась, да и Мардж наверняка бы не долго думая сделала что угодно, чтобы это чувство не возвращалось, но по крайней мере эта мелочь немного подталкивала на дальнейший разговор, и когда заклинательница вернулась к чувствам, а обсуждение продолжилось, по крайней мере у Тегуэн можно было заметить немного приподнятое настроение. Не смотря на мысль в далеком-далеком уголке ее черепной коробки: «Не мои ли действия стали причиной?»
- М-да, знакомо... - протянула задумчиво и с чуть более ясной улыбкой Эрис, соглашаясь с заявлением на тему бюрократии и тут же уходя мыслями в другую сторону — Хотя, вероятно, это связано с тем, что обычно в такие поездки как раз отправляют заранее знакомых людей, а не как в нашим с вами случае, но, не сказала бы, что такой подход лишен своих плюсов. -
Наставники и наставницы Деорсы обычно были точно такими же, что и в Башне — то есть маги, которые просто следят за теми, кто уже успел еще в роли ученика попасть в организацию по изучению и истреблению темной магии. Встречались, конечно, и индивиды, не слишком вписывающиеся в общие рамки, как, к примеру Вазгул, который был на бумаге палачом, а по факту являлся не мужиком с топором и в колпаке, а скорее цепным героем организации, что с одной стороны было слегка оскорбительно, как определение, но вполне четко описывало рамки его деятельности. Тегуэн же тоже была таким примером, являясь наставницей, но при этом не имеющая ни учеников, ни подмастерий, и занимающаяся скорее слежением за тем, чтобы никто в Деорсе не сошел с ума или же не предал своих. Или не сбежал. И учитывая, что в поездки она обычно отправлялась одна, как раз знакомый сценарий с наставницей, которая едет с чьей-нибудь ученицей посмотреть какие-нибудь места, связанные с магией, в итоге стал тем, чем он стал. То есть, поездкой для двух совершенно незнакомых женщин. Хотя, Эрис это вполне устраивало, хотя она не пыталась узнать о своей попутчице ничего, ибо имела на руках только фамилию, а вместо имени было указано просто «М».
- На самом деле я имела ввиду, скорее, «рассказывали ли вам какие-нибудь ужасные истории обо мне», но думаю, у кухарок их точно есть немало — с еще большим количеством доброжелательности и дружелюбности поправила себя Эрис, все еще не забывая о том, что Марджолайн вполне могла накопать какую-нибудь совершенно страшную вещь о женщине с цветком вместо глаза, например, то, что там умела читать мысли или внушать свою волю, и при этом не подала виду, просто для того, чтобы не «раскрывать свои карты». Но, в целом, это было ее право. И, в целом, Эрис было все равно. Те, кто знали о ее способностях, обычно либо сторонились, либо пожимали плечами и старались говорить только по делу, избегая подобных разговоров. Те же, кто не знали, рано или поздно узнавали, и дружеские беседы плавно перетекали в подозрения о том, что Эрис знает о своих знакомых все, хотя, в большинстве своем, ей был просто плевать на всю подноготную, что каждый пытался скрыть. Возможно, потому что хватало своих проблем, или же она просто предпочитала узнавать людей именно что снаружи, а не глубоко внутри, даже имея на то силы. Но в данный момент все это было не важно. По крайней мере до первого признания, что о менталистке все знают, или же до первого случая, когда Тегуэн оговориться и скажет что-то, чего знать не должна.
- Я просто старалась не искать лишнего, чтобы оставить как можно больше сюрпризов на поездку, но, честно говоря, из-за этого не смогла узнать ничего подробнее о цели. Я же правильно понимаю, что мы едем за исцелением от какой-то хвори для тебя? - быстрый переход на «ты», тон с долей серьезности. Своеобразная попытка чуть поднять завесу общепринятых манер и хоть немного подойти к сути разговора, да и вообще всего этого путешествия. Расслабленная поза и закинутая на ногу нога же придавали этому вопросу некую необязательность, будто задан он был не вполне с четкой целью, а приравнивался скорее к утреннему «как дела?» после встречи в коридоре по дороге в лабораторию.
Целью, что была указана в бумагах, действительно было исцеление. Но документы сами по себе были довольно таки скупыми, а визит в Башню, где Эрис просто поставили перед фактом, что она едет в Аортэн и кем-то по фамилии Гримм, которая вроде бы должна быть в Деорсе, хотя о ней Тегуэн почти ничего не слышала, тоже не давал какой-либо подробной информации. Но одно было ясно — исцеление нужно было не Цветочку. По крайней мере сама она его не искала, да, вроде бы, и остальные тоже не пытались избавиться от бутона в ее черепе, будто смирились с тем, что рядом с ними соседствует живая аномалия. И тем не менее бумаги могли говорить только о двух вариантах: либо они едут к эльфам, чтобы избавить Тегуэн от так называемого «проклятия Тени», и это было крайне печально, крайне, ибо тогда получалось, что Мардж здесь за тем, чтобы следить за Эрис; либо они едут помочь Марджолайн, и тут вариантов было куда больше. Возможно, была необходимость в знаниях эльфских знахарей, или же информация об исцелении требовалась Гримм для исследований. На данный момент, не желая лезть дальше в чужой разум, Эрис не могла четко сказать, почему именно они отправились в этот путь. Но, возможно, она могла бы узнать это, банально спросив, собственно, что беловолосая и сделала.

По мере того, как Марджолайн рассказывала свою историю, а точнее, даже не столько историю, сколько ее краткое содержание, единственным изменением на лице Эрис, свидетельствующим о хоть каком-то принятии информации, были разве что приподнятые брови. Улыбка все это время не сходила с губ волшебницы, из-за чего удивленное выражение лица больше наводило на мысль, что Тегуэн просто не может принять как истину тот факт, что ее выслали со смертельно больным человеком к эльфам. К эльфам. К существам, которые не особо любят темных магов, точнее, вообще не любят, но Башня каким-то образом наверняка уже должна была договориться о принятии двух представительниц темного ордена. Постепенно взгляд Цветочка опустился вниз, к подолу Гримм, будто на тот момент он мог рассказать беловолосой женщине хоть какие-то подробности, а черные когтистые пальцы на левой руке, что поддерживала голову Эрис, снова переместились с щеки на губы, прикрывая нижнюю часть лица. Тегуэн задумалась.
Честно говоря, фраза о том, что «ей не нравилось куда все это ведет», в ее мыслях даже не проскакивала. Обычно, когда что-то подобное случалось, колдунья тут же подмечала, что все плохо, и станет еще хуже, но с годами пришло осознание, что это, скорее, обычный человеческий консерватизм, чем что-то логичное и рассудительное. Да и в данной ситуации не было, честно говоря, ничего плохо — в конце концов, Башня обязала Эрис только «приглядывать», и в словах Башни это вполне четко значило «стукнуть по голове, если попытается сбежать», а не «помогать и поддерживать, дабы Мардж не умерла», ибо в доброту тамошних магов по отношению к Деорсе Цветочек не верила. От слова «совсем».
- Хм... М-да. - все еще задумчивости пробубнила наставница, по мере того как взгляд ее от подола опустился еще ниже, в пол экипажа, видимо, свидетельствуя еще о больше задумчивости, однако, через буквально секунду пальцы на железной пятерне согнулись, открывая вновь губы Эрис и будто возвращая ей возможность говорить — Я так понимаю, сделку с демонами тоже уже пробовали? Или пока решили не притрагиваться к темной магии? -
Она не любила эту свою черту. Искать во всем решение, выход, игнорируя чувства и эмоции. Честно говоря, Тегуэн даже не знала, как так вышло и в какой момент она начала рассматривать людей скорее как интересные головоломки, чем личности, или же рассматривать их по отдельности, в формате «вот человек, а вот его проблема, и эти вещи не связаны». Кажется, это было еще до того момента, как она оказалась изуродованной обстоятельствами. Может быть, еще в детстве. Но причины появления такой черты и обстоятельства этого появления никак не влияли на отношение Эрис к ней. С одной стороны это было своеобразным отличием, подтверждением, что Тегуэн действительно является настоящей магичкой, а не просто любительницей поколдовать — она жаждала найти ответы на вопросы, на которые обычные люди бы ответов найти не смогли. И ей это вполне нравилось. Не нравилось только то, что в процессе она вполне могла сказать или спросить что-то, что заставит человека почувствовать себя еще хуже, и когда взгляд Цветочка поднялся обратно на уровень глаз Мардж, хмурое выражение задумчивости на лице женщины сменилось некой удивленностью и озабоченностью, а затем изгиб одной единственной брови, что не была скрыта лепестками бутона, подсказал, что она чувствует себя виноватой. В общем-то, так и было, и следующие слова это только подтвердили:
- Я... Прошу прощения. Иногда забываюсь. Уверена, целители уже пытались перепробовать кучу вещей, просто контракты с демонами это первое что приходит на ум, если нужно сделать что-то невозможное для кого-то из Деорсы. - чуть сбивчиво проговорила Эрис, опустив левую руку и подняв правую в жесте, выглядящем так, будто Тегуэн хотела успокоить Мардж. На самом же деле она хотела успокоить скорее себя, чем ее. По крайней мере дать себе надежду на то, что она не угробила сейчас шанс стать чьим-то другом, просто потому, что ляпнула довольно таки бесчувственную вещь, да еще и не вполне себе подходящую. В конце концов, это в Деорсе были одни психи, которые могли пить чай с существами из Тени, в то время как в Башне все относились к подобному, как к огню — то есть, пользоваться, конечно, можно, но осторожно. И исцеление от хвори вряд ли подходило под определение «осторожно». По крайней мере Эрис примерно представляла, что могли бы попросить за подобную услугу, и осторожностью тут не пахло. В любом случае, ей так просто казалось. Тем не менее слово «невозможный» все же присутствовало в словах волшебницы, то ли по случайности, то ли из-за неверия, что все закончится хорошо, то ли из-за интуиции.
Все же они были разные. Конечно, вряд ли в мире вообще могли быть два одинаковых человека, но в данном случае имелось ввиду нечто другое. Боль, которая заставила подумать Эрис, что у нее с Мардж есть нечто общее, имела разные начала у обеих женщин. Для Тегуэн она была следствием чего-то, что уже давно прошло — небольшое напоминание о том, через что прошла Эрис, что потеряла и что обрела. Для Гримм же это было постоянное напоминание о скоротечности и крайне короткой жизни. Жизнь людей вообще была короткой, в сравнении с полубессмертными демонами и долгожителями эльфами, и «черт-знает-сколько-живущими» гномами, но для Мардж она оказалась еще короче, и Эрис прекрасно понимала, что рано или поздно тоже умрет, но надеялась на то, что это случится в старости. У Гримм такой надежды не было. По крайней мере судя по ее мрачному и довольно слабому виду. Определенно, Башня под «приглядывать» имела ввиду «стукнуть по голове в случае побега». И намеков на поддержку не было. Даже не намеков — просто ничего лишнего, будто в этот раз случай сопровождения ничем не отличался, от любого другого. Просто ничего. Но это же означало еще и то, что запретов на подобное отношение к сопровождаемому нет. В конце концов, Деорса могла диктовать свои правила, Башня свои, но «в поле», Тегуэн сама должна была принимать решения, потому что никакие правила, никакие протоколы и никакие распоряжения свыше не будут подходить к тем или иным ситуациям, с которыми сталкивается человек непосредственно в путешествии.
- Без проблем. - опустив руки и с совершенно нейтральным выражением лица, без улыбки счастливой, а, скорее, с улыбкой дежурной, выглядящей так, будто Эрис чуть приподняла уголки губ, дабы не выглядеть сверхмрачной, ответила женщина. Не потратив даже минуты на размышления. В целом потому, что размышлять тут было не о чем. Во-первых, их обеих выкинули из Аварина с заданием, но сроков задания, ну, кроме срока жизни Мардж, не было, поэтому, пока их путешествие проходило в рамках этой миссии, они могли свалить куда угодно. К примеру, если бы после Аортэна им нужно было отправиться в Гракал, то они бы туда и отправились, за каким-нибудь мифическим каменным цветком или еще чем-нибудь. И если им, а точнее, не им, а Гримм нужно было в Рекн, то они туда отправятся. Даже перед Аортэном. Потому что главной здесь и сейчас была не Башня или Деорса, а Эрис, и вот лично она ничего не имела против такого крюка, не смотря на то, что пару поворотов они уже проехали, и пришлось бы ехать слегка окольными путями, или же разворачиваться на главный тракт. Не говоря уже о том, что портовый город был вообще ни разу не по пути.
А еще она согласилась из-за того, что этот город был первым кусочком мозаики. Эрис никогда не была в Рекне, но конечно знала о том, что это был портовый городишко. Нет, город. Вполне себе большой город. Городишком было то место, которое колдунья увидела в чужой голове; место, которое населяли монстры, и в котором было темно и холодно. И даже если бы Марджолайн была родом не из самого населенного пункта, а из какой-нибудь ближайшей деревеньки, Тегуэн все равно бы пришлось отправиться на ее родину в качестве сопроводителя. В конце концов, опыт подсказывал, что большинство проблем так или иначе берут начало из родных мест, и именно поэтому первым, что Тегуэн обычно видела в чужих головах, была родина, а не что-то еще. И сравнить картинку в голове с реальностью было первым шагом к пониманию того или иного человека. Да, она тоже хотела отправиться в Рекн, но за ответами. И эту свою черту волшебница не любила еще сильнее.
- По крайней мере, я не вижу в этом ничего плохо, только у меня есть ответная просьба — продолжила колдунья, поднимаясь со своего места и, держась за внутренние стенки экипажа,  подсаживаясь на ту же скамейку, где сидела Гримм — так легче было добраться до небольшого окошка, за которым сидел автоматон-кучер, в котором нужно было переставить бумажку — Дережи меня в курсе своего состояния. -
Затем, снова поднявшись с сидения, ибо, видимо, присела Эрис исключительно чтобы не рухнуть на очередной кочки, из-за которой карета слегка подпрыгнула, волшебница, не смотря на Мардж, приоткрыла окошко, высунулась примерно наполовину из него и, схватив голема за капюшон, слегка наклонила его к себе. Кучеру было все равно — тот будто не заметил такого обращения вовсе, и в очередной раз щелкнул поводьями по воздуху, поторапливая лошадей. Тем не менее, когда Цветочек насильно открыла ему рот, тот замер, хотя, скорее, более подходящим словом было «застыл», в то время как волшебница, отпустив глиняного мужика, провела указательным пальцем левой руки по надписи «Доехать до Аортэна», заменяя эльфийский лес названием портового города и тут же возвращая этот кусочек пергамента обратно в рот автоматического кучера, из-за чего тот чуть не откусил женщине палец, встрепенулся, и, еще раз ударив поводьями лошадей, будто с новыми силами направился вперед — там был поворот на юг, ведущий к тракту до Рекна. По крайней мере, так подсказывала память Эрис.
- Фух... Я в том смысле, что... - кряхтя и пытаясь вернуться обратно в карету, пыталась было начать фразу, но удалось ей это только когда она со вздохом очутилась внутри, и, плюхаясь обратно на место рядом с Гримм, слегка поправила прическу, в частности, даже не столько волосы, сколько черный бант на затылке, который слегка перекосило после таких манипуляций с големом — Не перенапрягайся. Если ты думаешь, что нам стоит туда заехать, то я не вижу ничего плохого в том, чтобы поддержать тебя. -
Снова улыбка. Добродушная. Завоевать хотя бы толику чужого доверия было довольно таки просто — надо просто ответить на его слова улыбкой, подтолкнуть к действию или просто сделать так, чтобы этот самый человек чувствовал себя лучше, поэтому у Тегуэн не было никаких сомнений в том, что в данный момент она поступает правильно. В конце концов, шансы того, что ей всадят кинжал в спину будут куда меньше, если для того, чтобы это сделать, Гримм нужно будет сначала перебороть себя, а не просто хладнокровно убить человека. Это, а еще Цветочек просто не хотела выглядеть последней сволочью, ведь, как представительница Деорсы, она прекрасно знала, что этих самых сволочей в мире довольно таки много.