Дела. Да. Именно на них и сослалась Эрис, отправляясь к границам лесов эльфов, прекрасно зная, что у той есть разрешение на посещение до конца этого года, что само по себе для представителей Деорсы было довольно таки неплохо, и открывало определенные подходы к начальству. К примеру, можно было сказать, что она едет за какими-нибудь ингредиентами или что-то в этом роде, что можно достать только у Аортэна. Можно вообще было много чего придумать, вплоть до исследования влияния Тени на леса остроухих, но, сидя с глупой улыбкой в крытом экипаже и смотря перед собой, Эрис даже не могла вспомнить, какую отговорку она вообще придумала для того, чтобы встретить Йоль не в каком-нибудь филиале, или же у родни, а в одиночестве и подальше от родных мест.
Да, она просто сбежала от обязанностей и от всего, что держало ее все это время. Год, честно говоря, выдался тяжелый, очень тяжелый, и поэтому у Тегуэн не было ровным счетом никаких сомнений в том, что она заслужила определенный отпуск, хотя назвать это отпуском было трудно — в конце концов, она собиралась не на какие-нибудь пляжи, а во вполне себе замерзшие леса, но и этого было достаточно, чтобы отдохнуть от... Ну, вообще от всего. Последний год был богат на события и знакомства, и в какой-то момент волшебница просто поняла, что ей нужно уйти в непродолжительную аскезу, и Фарн, что расположился как раз у окраин эльфских территорий как раз подходил. Много времени не ушло даже на то, чтобы договориться с местным покровителем о том, где можно было бы остановиться — в маленьком селении не было особо таверн или каких-либо достаточно изысканных мест, но, с другой стороны, был дом, где пару недель назад умер последний жилец, и как раз его Эрис и могла бы занять, учитывая, что суеверий она не боялась. Трудно бояться чего-то подобного, когда у тебя за плечами длительный опыт общения с темными силами, в конце концов.
Так или иначе, ее пребывание в этой деревушке длилось уже несколько дней. Подготовка к праздникам, частые прогулки, знакомство с местными, состоящее на 50% из испуганных взглядов и на 50% из вполне себе доброжелательного общения со странной девицей с цветком в глазу, которая решила Йоль встретить вдали от дома, в последнее время составляли все расписание Тегуэн, и, надо признать, ей это было только на пользу. Никаких заданий, никаких проблем, которые надо было решать, только отдых за редкими книгами. И, что самое важное, никакого Транки, который пытался бы постоянно ее пнуть — сундук с ногами в итоге так и остался в филиале Аварина. И что самое важное, никто, кроме того же покровителя, не знал, что волшебница принадлежит к Деорсе — кулон выглядел для местных просто красивым украшением, на печать на запястье никто особо не обращал внимания, за исключением редких эльфов, что просто старались обходить Эрис стороной, но, видимо, не распускали язык о ее принадлежности к темным магам, а протез и бутон вместо глаза не были чем-то, из-за чего Цветочка можно было тут же отнести к злодеям, скорее, просто к странным личностям. А ведь странные личности были везде, и даже в Фарне периодически появлялись, правда, проездом, какие-нибудь путешествующие герои или авантюристы.
В общем и целом, этот отпуск удался. По крайней мере его начало. И, отправляясь в очередной раз на вечернюю прогулку перед тем, как засесть за ужин, почитать еще немного и лечь спать со спокойной совестью, женщина, одетая в довольно таки теплые одежды, описать которые проще всего словом «шуба» , вряд ли вообще планировала заходить куда-то дальше местных границ. Но, в каком-то смысле, прогулки среди аккуратных домиков, где огни постепенно затухали, а их жильцы отправлялись спать (по крайней мере те, кто еще не начал кутить из-за прихода Йоля), ибо завтра рано вставать — сельская жизнь действительно начиналась рано, и как уроженка Валхейва Эрис прекрасно об этом знала и сама, - уже успели наскучить. Да и сама волшебница давала обещание, кажется, проверить границы Аортэна и чуть получше ознакомиться с их защитой от всякой нечисти, по крайней мере той, что на окраине, поэтому вскоре ноги уже несли ее по еле различимой среди снегов тропе в сторону гигантских деревьев вдалеке.
Шаг за шагом, медленно, переступая и уже похоронив мысль о том, чтобы капюшон, падающий с каждым неверным движением на глаза, держался ровно, убирая его с головы и опустив на плечи, Тегуэн приближалась к тем местам, что уже относились к владениям эльфов. К тому моменту как она пересекла половину пути по свежевыпавшему снегу Эрис успела уже несколько раз поблагодарить свой гардероб за наличие там теплой одежды, ибо если в селении ветер был еще тихий, то когда волшебница вышла на относительно открытое пространство, где стихия могла разгуляться, Цветочка разве что ветром не сносило, но по крайней мере она была в тепле. И хотя это продвижение довольно таки быстро закончилось, когда рядом с запахнувшейся и спрятавшейся в капюшон Тегэн стали появляться заснеженные деревья, за которыми уже можно было укрыться, а ветер постепенно стихал, не способный пробиться сквозь стены из стволов и листьев, колдунья знала, что дорога ее шла еще далеко вперед, судя по тому, что те самые гигантские деревья Аортэна были еще далеко, а те, что окружали ее сейчас, были скорее местной флорой, относившейся скорее к Фарну.
В какой-то момент, правда, в голову пришла идея обернуться. И Эрис обернулась, просто чтобы понять, насколько далеко она ушла. И, как оказалось, далеко — Фарн теперь был достаточно далеко, чтобы считаться скорее горящим огоньком, а не спящей деревней. Видимо, гуляния все же дошли до той стадии, когда подготовка перешла в праздник, и это значило, что почитать в одиночестве Эрис бы точно не смогла. Значит, тот факт, что она зашла так далеко, был только к лучшему. По крайней мере ее никто не будет пытаться затащить в шумные пьянки, и, сняв капюшон с головы, обнажив черный бант, которым были повязаны волосы на затылке и аккуратную прическу из длинных волос, волшебница только еще раз улыбнулась этой мысли. Она была одна. Ни Спинмарка, ни Гримм, ни вообще никого. Не то чтобы она не любила их — скорее, просто считала, что иногда нужно побыть в одиночестве, и рядом с ними это не вышло бы сделать. Не потому, что они так уж часто хотели внимания, скорее, потому, что в любой момент могли обратиться, и Тегуэн не смогла бы им отказать.
Улыбка медленно сползла с ее лица, выражение на котором стало даже не столько серьезным или грустным, сколько просто безразличным. Может, она просто не любила людей? Может быть. Хотя, вряд ли, скорее, просто ей нужно было побыть одной. Да, одной. С этой мыслью уже можно было мириться. Она будто намекала на то, что прошлое не властно над Цветочком. Что ее нисколько не беспокоит тот факт, что она состоит в довольно таки мрачной организации, а не вполне себе нормальной Башне. Что у нее только одна рука, и что цветок вместо ее глаза выглядит неестественно. Будто это не делает ее социопаткой. Будто она все еще может помогать людям. Будто... Гм. Мысли явно уходили не туда, и, в очередной раз решив, что прогулку все же стоит закончить на границе Аортэна, до которой все же было рукой подать, волшебница снова развернулась к лесу и... Замерла.
Река. Замерзшая, которая служила своеобразной границей — за ней уж точно была территория эльфов, и зимой по ней как раз можно было перейти без проблем. То, что заставило Эрис замереть, сначала выглядело как камень, но зрение достаточно быстро подсказало, что это был человек. Возможно, мозг поначалу решил сделать вид, что это камень, ибо одетых в легкие платья детей не могло быть в такую погоду, в таких местах, но Тегуэн прекрасно знала, будучи чародейкой, что возможно много чего. Можно закрываться от каждого явления и странного события, сводя все к воле богов, или просто делая вид, что ничего и не произошло, если ты провинциальный житель, но если ты тренируешь свой разум достаточно долго, чтобы воспринимать практически любое сверхъестественное событие как данность, то этот фильтр, защищающий тебя от неизвестного, быстро спадает на нет. И в этом был весь ужас ситуации — Тегуэн нутром чуяла, что прямо сейчас смотрит не столько на ребенка, сколько на что-то странное.
Всегда оставался шанс, что это замерзшее тело. Даже в Валхейве с приходом весны периодически находили замерзших путников в окрестностях, что не дошли в какую-нибудь бурю до деревни, и остались лежать в снегу до потепления. Но с тем же успехом это могло бы быть что-то странное. Труп, правда, пока побеждал в соревновании версий, и Цветочек прекрасно знала, что их не стоит бояться, поэтому, поправив капюшон, будто то, как он лежит на ее плечах, как-то могло повлиять на исход ситуации, сделала робкий шаг к застывшей у реки фигуре. Затем еще один. И еще, стараясь держать равновесие и переступая так широко, как позволяла темная шуба с длинным подолом, одетая мехом внутрь, который прорывался сквозь черноту кожи по краям юбки, капюшона и отворота, оставляя в снегу глубокие следы и периодически размахивая руками, дабы не упасть в сугроб.
- Эй? - робко переспросила женщина, в каком-то смысле одновременно надеясь на то, что девочка, сидящая к ней спиной, ей и не ответит, и ответит одновременно. Первое означало, что ее кто-то здесь оставил, и ничего лучше, чем умереть возле речки, она не придумала, и это было просто до разрыва сердца грустно — что-то подобное найти в свой отдых Эрис точно не хотелось. Второе же намекало на то, что это и не человек вовсе. Встречаться с не-людьми тоже не хотелось — Тегуэн и с обычными людьми-то виделась редко, а напрашиваться на рандеву с чем-то неизвестным, уровня эдак демона Тени, и вовсе не хотелось. И тем не менее она все еще шла вперед. Зачем, сама не зная.

Это не было трупом. Это была главная и основная мысль на тот момент, когда девочка повернулась к Эрис и начала диалог, в котором, при этом, даже не было угрозы сожрать душу северянки. Не то чтобы именно эта фраза заставила ее паниковать, просто почему-то ей показалось, что что-то в этом роде обычно должны говорить чудовища, прежде чем бросаться на невинных девиц, сверкая зубами и... Ну, по крайней мере Тегуэн не была обычной. Тем не менее, ситуация явно вышла за рамки обнаружения замерзшего тела где-то на окраинах Фарна, и вот как раз для таких вот вещей у Эрис плана не было. В смысле, его не было и для того случая, если бы девочка все же оказалась трупом, но по крайней мере она знала, что ей достаточно было вернуться в деревню и рассказать о том, что ближе к эльфским территориям есть замерзший насмерть ребенок. С этим все было понятно. Сейчас же понятно не было.
Ее логика была проста. Деорса борется со злом. Это была вполне ясная директива, которая была понятна даже ежу, не то что Эрис, и, руководствуясь именно этим, волшебница остановилась, опустила руки и какое-то время просто смотрела на девочку, пытающуюся отогнать незнакомую женщину куда подальше. «Деорса борется со злом» - еще раз проговорила мысленно Цветочек, сглотнула, и открыла рот, дабы ответить странному существу, выглядящему как ребенок.
- Меня зовут Эрис Тегуэн. И я здесь прогуливаюсь. - натянув серьезную мину отчиталась Цветочек, прекрасно помня о том, как должно проходить общение с демонами. Ее собеседница вполне могла быть жителем Тени, и это вполне объясняло многое, но не объясняло того, почему с ее стороны не последовало никакой реакции ранее. В конце концов, от нее разило Тенью и магией, и Эрис не сомневалась в том, что даже сейчас какой-нибудь маг мог «почуять» ее с той стороны реки, где еще мог быть хоть кто-нибудь, но реакции со стороны безымянной девочки не последовало вовсе. Возможно, потому что Тегуэн ее просто не интересовала, или же потому, что этого духа, демона или еще кого-то, вообще мало волновали люди, пока они не начинали говорить. А вот что будет после того, как заговорит, сказать уже трудно.
Женщина в темноватой шубе еще раз сглотнула. Если это нечто было «злым», то его следовало изгнать. Или уничтожить, или сделать еще что-нибудь в этом роде. В том роде, в котором Эрис обычно не работает, но ее нынешнее положение нельзя было и вовсе назвать «обычным». Начать стоит хотя бы с того, что, возможно, ей нужно было прямо сейчас бежать куда подальше и как можно быстрее, но ее останавливали две вещи. Первой из них было осознание того, что если это темный дух, то рано или поздно он кому-то навредит, например, какому-нибудь остроухому, который решит пойти по грибы. Тегуэн не знала, ходят ли эльфы по грибы, но вполне допускала подобное. И ей точно не хотелось бы оказаться в той ситуации, когда эти же эльфы обвинят волшебницу в том, что она не занялась темным духом, когда была такая возможность. Это, а еще она боялась, что если повернется, то ей ударят в спину. В конце концов, враги были разные — кто-то притворялся, что им нужна помощь, а потом бросались на путников, решивших руководствоваться благодетелью, а не логикой, кто-то ждал, пока тот же путник не повернется спиной. Словом, варианты были разные, и все, что знала в тот момент Тегуэн — это то, что нужно не спускать глаз с потенциальной угрозы.
Это, а еще то, что она вполне может попробовать узнать, с кем говорит. В конце концов, такая возможность действительно была, и лучшего момента, чем это затишье перед возможной бурей, у Эрис не было. Надо было только отвлечь немного свою потенциальную угрозу для жизни от того, чтобы сразу наброситься на Тегуэн, когда та попытается влезть в разум. По крайней мере так у нее были хоть какие-то шансы.
- Разве не было бы вежливо теперь представиться тебе, и рассказать, что ты делаешь так далеко от... всего? - последняя фраза вышла скомканной и довольно сумбурной, но мозг просто не подсказал Тегуэн никаких других вариантов, просто потому, что сейчас эти двое действительно находились посреди огромного «ничто», вдалеке и от Фарна, и от той местности, где начинался Аортэн. Но смысл слов был не в этом, а в том, чтобы, произнеся их, волшебница сконцентрировалась, отмеряла три удара сердца и попыталась моргнуть. Вышло наполовину успешно. По крайней мере веко левого глаза опустилось, а когда оно поднялось, Эрис была уже не посреди снегов.
Знакомая часовая башня. Циферблат размером со всю стену, метров пять-шесть в высоту, совершенно пустое пространство, ограниченное только деревянным полом и деревянными же стенами с вкраплениями камня там, где конструкция только из одного дерева могла не выдержать. Она была «дома». Точнее, домом назвать это место было трудно — Эрис никогда не была в нем в действительности, но именно оно было первым местом, куда она попадала, когда хотела зайти кому-то в гости в голову и посмотреть, все ли там в порядке. Оставалось только подойти к самому циферблату и подождать, пока он пропустит волшебницу-менталистку, и, делая несколько шагов в его сторону, Цветочек следила за тем, как стрелки часов по ту сторону начинают быстро-быстро вращаться, пока, наконец, часовая башня, служащая мостом между двумя разумами, не остановила свой ход на значении в 12:15. Контакт.
Этот раз не был чем-то особенным. Волшебница точно так же встала на небольшое возвышение, которое позволяло находиться на том же уровне, что и циферблат, а затем протянула руку, будто пыталась нащупать стекло, из которого этот циферблат состоял, одновременно ожидая, что стекла не будет. Оно было единственной преградой между ней и сознанием того существа, что выглядело как маленькая девочка, и, по сути, его действительно не должно было быть, но в тот момент, когда ладонь Тегуэн уже хотела было почувствовать воздух по ту сторону, кончики пальцев уперлись во что-то твердое.
И наступила темнота.
Обычно башня освещалась солнцем. Тем солнцем, что было удобно Эрис, и, выйдя за пределы этой комнаты, она, подняв голову, всегда могла его увидеть, однако, в тот момент, когда рука ее дотронулась до стекла, воображаемый источник освещения исчез, погружая всю часовую башню в темноту, сопротивлялись которой только многочисленные свечи в зале. Но то был зал — за циферблатом, единственным окном в чужое сознание, теперь была темнота. Липкая, пугающая, страшная темнота, выглядящая так неестественно, так непохоже по сравнению с обычными случаями, что Эрис невольно дернулась, но отводить руку не стала. Напротив, она прищурилась, по крайней мере тем глазом, что у нее был, и попыталась вглядеться туда, где, казалось бы, ничего не было. В пустоту, которая была по ту сторону.
Это и был ошибкой. Завтра она только убедится в этом еще раз — в тот момент все, что ей нужно было сделать, это бежать. Бежать как можно быстрее, как можно дальше, не оглядываясь, но вместо этого северянка попыталась выцепить из темноты хоть что-то, и ответом на ее любознательность было лицо. Белое, с черными, как вся эта липкая темнота, отверстиями на месте глаз и рта, больше напоминающее маску, оно смотрело на Эрис ровно долю секунды прежде чем та отдернула руку, чувствуя, как по ее спине бегут мурашки, и даже не успев толком испугаться — а это в данный момент был именно испуг, вызванный резким появлением и таким же резким исчезновением чего-то лишь отдаленно являющимся страшным. В конце концов, это было просто лицо. А может и вовсе маска. Но проблема была в том, что такая логика работала только в реальности, а не здесь. Здесь это был «кто-то». И эта мысль заставила Эрис сделать шаг назад. В этот же момент циферблат заметно дрогнул. Будто что-то по ту сторону ударилось о стекло, как птичка, пытающаяся залететь в закрытое окно. Затем еще раз, и еще, и еще, и с каждым новым ударом где-то вдалеке, в темноте, появлялась белая точка, постепенно приближающаяся, пока точка не превращалась в такое же лицо. И их было много. Очень много. Они шли, ползли, карабкались, летали, но они двигались к Тегуэн, зажимающей рот рукой только для того, чтобы не закричать.
Веко поднялось — она моргнула, и снова была посреди снега, лицом стоя к чудовищу со множеством лиц, притворяющимся ребенком. Ее выражение лица даже нисколько не поменялось, только брови чуть-чуть приподнялись вверх, однако, зрачок на единственном глазе, что еще остался у Эрис, заметно сузился. Явный признак страха. Хотя, слово «страх» здесь вряд ли подходило. Скорее, «Ужас». Тот, который парализует и не отпускает еще очень долго, потому что именно так себя чувствовала Тегуэн, после того, как встретилась с тем, чем является эта девочка на самом деле. И, вероятно, девочка поняла, что уже знакомая женщина стоит как вкопанная не просто так.

Если посмотреть на ситуацию со стороны, то все было еще не так плохо. Да, Эрис не смогла удержаться на ногах, когда взгляд ее сфокусировался, и девочка оказалась куда ближе, чем раньше, заставляя волшебницу сделать шаг назад, закончившийся падением. Да, на данный момент ее вряд ли можно было посчитать за боевую единицу, хотя бы потому, что сердце Тегуэн бешено колотилось и она не могла отвести взгляд от странноватой девочки, которая на деле оказалась огромным скопищем чужих личностей — в вопросах душ и всего прочего Эрис, в конце концов, разбиралась плохо, но одного взгляда, даже без более детального проникновения в чужие мысли, было достаточно, чтобы понять, что Цветочка в голове этой неизвестной не ждет ничего хорошего. Ну и, конечно, сейчас, если Шион все же решит разнести на части бедную волшебницу, то максимум, что та успеет сделать, это закрыться руками и успеть подумать о том, что она не хочет умирать. Но все это было лишь деталями, а основным и самым большим плюсом, который был во всей этой ситуации, являлся факт, что Тегуэн все еще была жива.
Ее рука была все еще при ней, она не находилась в Тени, без единого шанса на выживание, и перед ней сейчас стоял не молчаливый демон, который только что свернул шею ее коллеге, а вполне себе разговорчивый... Эм, дух? Душа-химера? Даже после всего того, что Эрис услышала, в ее голове мысли не перестали носиться с такой скоростью, что за ними нельзя было уследить. Подобных панических атак не было уже довольно таки давно, если честно. В смысле, были тяжелые моменты, например, осознание смерти своего наставника, общение с Марджолайн и ее родителями, и еще куча всего, но это были именно что «тяжелые» времена. Такие, которые можно было описать с использованием сравнений навроде «пытаться тянуть линкор на цепи, при этом находясь на берегу», и с ними было действительно нелегко, но с определенной долей усердия, с определенным подходом и терпением можно было справиться. В данный же момент Эрис металась то туда, то сюда, пытаясь что-то придумать, бросая первый план на половине его придумывания и переходя к другому, и эти метания больше походили на полет мухи в банке, пытающейся понять, что же ей сделать, чтобы попасть на свободу.
Феноменально, но страха как такового даже не было — была только паника. Страх обычно является куда более глубоким чувством, и в основном встречался Эрис только в те моменты, когда она вставала лицом к лицу с чем-то совершенно неизвестным, но в данном случае все было довольно таки понятно. Ее убьют, скорее всего, и хотя эта мысль и запускала панический механизм, от нее не несло страхом. Видимо, это отличие и заставило женщину сглотнуть и выдавить из себя одно единственное, что пришло ей в голову:
- Н-ничего... - честно ответила Цветочек дрожащим голосом, не сводя взгляда единственного глаза с девочки и чувствуя, как сжимающее сердце чувство постепенно отходит на второй план. Она говорила. Она могла договориться. Это была не шальная мысль, после которой обычно герой или героиня хитро улыбается и тут же придумывает план побега — это, скорее, просто было осознание, что, возможно, все не так плохо. Возможно, Эрис напридумывала себе всего, что не стоило. Возможно, все не так плохо. Ее вторая встреча с демоном проходила далеко не на таких вежливых началах, и, не смотря на то, что сейчас перед волшебницей был далеко не демон,  это вселяло определенную надежду. Которая, правда, была тут же разбита на мелкие осколки.
Нет, девочка не сделала ничего страшного. Более того, дух вообще не был настроен враждебно. В данном случае своим палачом оказалась сама Эрис, в которой будто что-то щелкнуло, и сузившийся от страха зрачок слегка расширился, а сама женщина еще раз сглотнула, провернув в голове все сказанное. У нее не было никакой информации ни о каких душах-химерах. Вообще. Она просто не занималась никогда этим вопросом, но сейчас, стоя, а точнее сидя, перед одной из таких существ, жалела, что никогда не встречала информацию по ним. Возможно, в каких-нибудь далеких землях, или же старых книгах, можно было что-нибудь найти. Но все эти варианты были сейчас недоступны. А вот вполне доступной была маленькая девочка с крайне печальным видом, и, если забыть о том, что еще пару секунд тому назад Тегуэн думала о том, что ей бы очень хотелось оказаться не здесь, то это, в каком-то смысле, была уникальная возможность. Узнать что-то новое. Поговорить с тем, с чем еще никто не говорил, по крайней мере из Деорсы. Узнать что-то новое.
- Н-но... фух... - слова давались с трудом, паника все еще не хотела отставать, но даже не смотря на ее влияние, женщина все же смогла выдавить из себя те слова, что хотела сказать, слегка нахмурившись, будто это могло придать ее виду уверенности — Но разве люди не едят мясо, чтобы жить? -
Эрис никогда не была вегетарианкой. Совсем. Она любила есть овощи, конечно, но мясо было обязательной составляющей диеты, когда ты живешь на севере. Поэтому мысль о том, что эта девочка кого-то убивает только для того, чтобы выжить, была волшебнице непонятна в каком-то смысле. Это было естественно, это было ясно как божий день и это было вполне понятно, что для того, чтобы жить нормально и без проблем со здоровьем, тебе придется убить оленя, разделать его, поджарить и съесть. Сама Тегуэн, конечно, никогда подобным не занималась, кроме последнего пункта, но и иллюзий по поводу того, что вкусные стейки растут на деревьях, не питала и в детстве. Ты отнимаешь чью-то жизнь, чтобы продлить свою. И это было нормально, ровно в той же мере, в которой нормальным было есть человеческую плоть, если удается проигнорировать встроенное чувство отвращения и инстинкты. Но сработают ли они по отношению к другому виду? И будет ли душа-химера жалеть, если прямо сейчас сожрет, к примеру, Эрис? В последнем были определенные сомнения, но ведь была хоть какая-то причина в том, что волшебницу не аннигилировали прямо на месте, и вообще завели разговор, и даже любезно хотели предоставить информацию, для которых у Цветочка просто не находилось вопросов.

По мере того, как девочка-дух-Шион-черт-знает-что говорила, Эрис понимала, что где-то внутри нее что-то безумно улыбается, хотя сама женщина все еще сидела на снегу, ощущая, как постепенно начинает мерзнуть. Конечно, разделение на «что-то», или «кто-то, кто не Эрис», было довольно таки натянутым — Тегуэн прекрасно понимала, что нет никакой второй личности или тайного демона, который шепчет ей всякие гадости или призывает к каким-нибудь действиям. Она сама была и тюремщиком, и узницей, и это ее и пугало — это означало, что встреча, которая по сути должна была быть смертельно опасной, не так уж сильно беспокоит волшебницу. На передний план вышло куда более странное осознание, что в данный момент она несказанно рада. Настолько, что ей хотелось плясать, и единственное, что ее останавливало, это возможная реакция девочки на резкие движения. Провоцировать ее точно не хотелось.
Здесь стоит сделать небольшое отступление. Конечно, Эноа, в большинстве своем, был миром вполне волшебным. Разные аномалии, странные существа и прочие нестандартные вещи, конечно, не случались так уж часто для рядового жителя деревни или города, но они вполне часто случались с магами Башни. Еще чаще с магами Деорсы. Но не с Эрис, которая в основном общалась с людьми. Не для той Эрис, которая, после выпуска начиная работать в Башне, надеялась найти что-то невероятное. И вот, спустя много лет, она это невероятное нашла. Совершенно случайно, да еще и тогда, когда оно ей не особо нужно было, но нашла. Потому что даже для магов, которые общаются с демонами и драконами, встретить что-то древнее и, что самое главное, бессмертное — это настоящая находка. И речь сейчас именно что о вечности, подпитываемой душами — то есть, теоретически, то, что притворялось девочкой, могло существовать чуть ли не с начала времен.
Эти мысли опьяняли. Они завораживали. Даже найти достоверный текст о чем-то подобном уже было невероятной удачей, а тут... Тут она была на месте. Живая. Настоящая. Плечи Эрис заметно дернулись. Голова затем чуть опустилась, а левая рука, та, что была полностью скрыта рукавом и перчаткой, согнулась в локте и легла на лицо волшебницы, пытающейся не выдать дикую улыбку. Если бы она могла, она бы сейчас смеялась. Или плакала. Но в данный момент это казалось неуместным, да и вообще безумным, поэтому все, что могла себе позволить северянка, это улыбаться.
Конечно, в каком-то смысле это было неправильно. За то время, что Тегуэн успела провести на снегу, она уже успела поразмыслить о многом, когда мысли пришли в порядок. В частности, о том, что неправильно воспринимать только что встреченную Шион, как музейный экспонат, пусть и очень редкий. Крайне редкий. Аналогия была простая — встретить дракона это тоже большая редкость, просто невероятная, тем более пообщаться с ним на дружеской нотке, но как бы невероятно это не было, дракон все равно оставался личностью. Цветочек даже использовала в момент размышления слово «человек», хотя для крылатого ящера оно наверняка было бы оскорбительным, но для описания одной единицы живого существа оно подходило вполне. И, исходя из этого определения, Шион тоже была человеком, к которому стоило относиться соответствующе. И когда эта мысль окончательно укрепилась в голове Эрис, улыбка медленно сползла с ее лица, а плечи слегка опустились, будто как подтверждение отрезвляющего эффекта ее мыслей.
- А, да... - начала было волшебница, услышав вопрос про свою руку и поднимая голову, тут же замечая, что над Шион по воздуху ползет щупальце, заставляя волшебницу снова застыть в некоем ужасе и с широко раскрытым глазом. Но оно, вроде бы, было невраждебно и выполняло роль расчески. Наверное. Хотелось узнать поподробнее, но, вероятно, невежливо было бы оставлять вопрос без ответа, и, сфокусировавшись на вежливости, Эрис кашлюнула в кулак левой руки и аккуратно стянула с нее перчатку, обнажая холодный черный металл
- Ее нет, я потеряла ее, когда... кхм. - выставив пятерню так, чтобы она была вполне заметна, со всеми ее сочленениями из темного железа, пластинками и проволокой, Цветочек поняла, что не сможет в двух словах описать то, как она лишилась руки. Обычно никто об этом не спрашивал. Обычно просто видели броню и думали, что Тегуэн очень беспокоится о своей левой руке, или же узнавали, что это протез, и больше вопросов не было вовсе. Но она не была уверена, может ли знать бессмертная душевная сущность о протезах вовсе, и есть ли у нее понятие о том, восстанавливается ли человеческое тело. Будет ли она задавать вопросы о том, почему Эрис не смогла излечиться магией (хотя руку действительно пытались восстановить) . Она вообще ничего не знала, и это заставляло ее впадать в некую прострацию — в конце концов, подобное ощущение волшебница последний раз встречала только в Башне, и то на первых порах. Дальше все было куда проще, но вот эти моменты, когда ты только-только знакомишься с магией, как с дисциплиной, они были... Невероятными.
Женщина опустила руку, села на снегу чуть поудобнее, перестав выглядеть так, будто она только-только плюхнулась в снег, и согнув ноги, будто на самом деле Эрис сидела на мягком пледе, и вообще это был запланированный пикник, а не случайная встреча. Пикник. Без еды. Но по крайней мере сама Тегуэн стала выглядеть чуть поувереннее, хотя уверенности, как таковой, у нее не было вовсе. Только какое-то странное желание понять, что же, в конце концов, происходит.
- На всякий случай проясню еще раз. Ты — бессмертное существо, питающееся душами, и от того выглядишь не как.. Не.. Необычно. - начала женщина, стараясь не обращать внимание на щупальце и пытаясь еще раз для себя подвести итоги знакомства — И ты что-то делаешь в Аортэне, родине эльфов, при этом избегаешь контакта с кем либо и хочешь... -
У ее доводов было множество просчетов, да и вряд ли Шион вообще стала бы открываться непонятной женщине без руки с цветочком вместо глаза, но сам вид Эрис, которая будто говорила «Я пытаюсь понять, что происходит», предполагал какое-то более подробное объяснение со стороны Бессмертной Сущности.
- Я просто пытаюсь понять, что ты делаешь здесь, когда здесь не так... кхм. Людно? - вот что беспокоило Тегуэн больше всего. Хищники выбирают места обитания, выбирают свои территории, а лес, наполненный добрыми эльфами, которые явно не проглядели бы у себя под носом нечто, питающееся душами (душами, в конце концов, а не морковкой), явно не выглядело как место обитания подобного существа. Значит, Шион была здесь по какой-то причине, и почему-то Тегуэн безумно хотелось узнать, что это за причина. И есть ли она вообще.

Все меньше и меньше это походило на ту встречу с чем-то великим, что представляла себе еще в девичестве Эрис. Для нее все это должно было выглядеть более.. величественно, что ли. Со спускающимися с небес с хлопаньем крыльев и шумом, хотя, честно говоря, Цветочек до сих пор не понимала, почему в таких мечтаниях был именно дракон. Наверное, это своеобразный образ, который всплывает у каждого человека в голове при упоминании бессмертия и невероятной мощи. По крайней мере, скорее всего, именно так размышляла Эрис, будучи еще ученицей, и явно не предполагая, что когда-нибудь ей встретится живое сочленение душ, да еще и в образе маленькой девочки.
Эта же мысль, о том, что величия и подсознательного ужаса как-то недостает, постепенно привело волшебницу к мысли, что, вероятно, все не так уж плохо. По крайней мере длительный разговор показал, что ее не сожрут, и это придавало сил. А еще она привыкала. Привыкала к этому образу, к щупальцам, хотя к последнему, все же, процесс привыкания, еще продолжался. Но по крайней мере когда Шион приблизилась и дотронулась до железной руки Эрис, та не дернулась назад. Более того, у нее даже не было такой мысли, и почему-то Цветочек сразу это приметила. Она не боялась. Не в том плане, что не испытывала опасений по поводу сохранности своей жизни — девочка-душа все еще была вполне себе опасной по меркой любого колдуна из Деорсы. Скорее, просто Эрис пока пришла к выводу, что они не являются врагами, и это было хорошо. Образ маленькой девочки же заглушал инстинктивный страх чего-то большого и страшного — в конце концов, если бы Шион выглядела как одетый в доспехи зубастый мужик, с горящими глазами и гигантским мечом за спиной, Эрис бы не столько не дала бы ему потрогать свою железную руку, сколько убежала бы еще до того момента, как... Она не знала точно, но убежала бы точно. Даже когда одно за другим начали материализовываться щупальца, взгляд Тегуэн не сходил именно что с девочки, будто извивающихся аномалий не было вовсе.
На слова бессмертной о том, что она таковой не является, волшебница не ответила ничего. Хотя бы потому, что понимала — абсолютной вечной жизни не бывает без какой-либо подпитки, поэтому то, что говорила Шион, не слишком беспокоило представительницу Деорсы.  Даже слова про «очень долго» нисколько не поколебали Тегуэн в ее желании узнать о душе-химере больше, однако, последующая реакция заставила отложить все эти вопросы на потом.
Наверное, если бы в тот момент Цветочек обратила внимание на себя, то вполне могла бы заметить, как в ней что-то сломалось. Не в том смысле, что что-то в ее характере или душе было сломлено и уничтожено, скорее, в том смысле, что произошли какие-то резкие изменения, которые уже давно должны были протечь плавно, без какого-либо напряжения, но из-за того, что этого так и не было сделано, преобразование одного в другое случилось резко, внезапно, в тот момент, когда, казалось, для этого было не лучшее время. Как взрыв, как порвавшаяся нитка, внезапно настолько, что Цветочек даже не сумела достаточно быстро сориентироваться, чтобы хоть как-то свести на нет полученный урон, хотя урона, как такового не было. Просто она изменилась в одну секунду, за которую увидела, как то бессмертное существо, которое она хотела несколько мгновений тому назад, грубо говоря, подставить под скальпель ради науки и знаний, закрывает лицо руками, и его плечи начинают еле заметно дрожать.
- Эй... - тихо, шепотом, будто пытаясь отвлечь, но не переходя на более громкий тон, произнесла женщина, чуть поднимаясь со снега и одновременно пытаясь протянуть руку к маленькой девочке, которой явно было плохо. Мгновенье промедления, явно обеспокоенный взгляд и полное отсутствие подозрений, что души-химеры могут разыграть любую эмоциональную сценку для того, чтобы их жертва потеряла бдительность. Мгновения хватило, чтобы понять, что это не та ситуация, где стоит медлить, и, встав на колени, волшебница оказалась почти на одном уровне с Шион, протянула к ней руки и, чуть подтянув к себе, обняла то существо, которое обычно вряд ли кто-либо обнимает.
- Эй, иди ко мне... - еще раз, тем же тихим голосом прошептала Эрис, гладя живую руку на затылок девочки, а той, что мертва, обхватила ее за талию. И погладила по голове, осторожно, медленно, успокаивающе, ощущая вполне четкое желание сказать что-нибудь. Но слова не приходили.
Не то чтобы это была первая ситуация, когда кому-то было грустно, и Эрис хотела помочь. Даже обнимашками. В Деорсе было множество случаев, когда кому-то было плохо, по разным причинам, и где-то Тегуэн успокаивала, где-то давала толчок своей магией, где-то просто была рядом. В конце концов, ситуации бывают разные, и не все темные маги, как считают люди со стереотипным мышлением, являются полностью отбитыми в плане морали, совести и общественных норм отморозками. Цветочек прекрасно помнила момент, когда один из некромантов отчаянно хотел помочь семье, которую постигло несчастье, попыткой возродить их умершего сына, но, конечно, ни к чему хорошему это не привело, а колдуна и вовсе сломило. Или же тот случай, когда под влияние другого темного мага попала девушка, которую смерть этого самого темного сделала овощем, вместо того, чтобы освободить от чар, и палач, что выполнял то задание, винил за это себя. Эрис не чужда была помощь. Кто-то был во много раз сильнее нее, кто-то слабее. Может, поэтому она так легко и решила, что в данный момент лучше просто побыть рядом с той, кому грустно, не смотря на то, что этим кем-то был не совсем человек. Да и меняло ли это что-нибудь? Сглотнув и все еще поглаживая девочку по голове, Эрис зажмурилась, только потому, что почувствовала, как один единственный глаз, что у нее остался, начал слезиться.
Она стояла в своей часовой башне. Нет, вне нее. За циферблатом. Стояла в полной черноте, раскинув руки, закрыв глаза и ожидая чего-то. Наверное, ответа. Ответа на мысль о том, что они могут пойти вместе. Куда-нибудь. Например, домой.

Вроде бы для тех вещей, что происходят «в голове», было свое время, текущее с фиксированной скоростью для каждого ментального мага, и, если Эрис правильно помнила, то, кажется, оно двигалось то ли в четыре, то ли в пять раз быстрее для менталистов. Однако, в данный момент волшебница четко ощущала, что находится одновременно в двух местах, и время в каждом из них течет с той же скоростью, что и в реальном мире. Будто бы Эрис, как и Шион, раздвоилась, хотя, конечно, это было невозможно. Тем не менее, она прекрасно чувствовала холод на щеках, легкие объятия, подавленный страх, и это странное чувство, которое северянка пока не могла для себя описать, хотя понимание своих собственных эмоций у каждого, кто завязан на магии, работающей с чужими мозгами, должно было быть на высоте. Но не в этот раз.
Возможно, связано это было с тем, что подобного Эрис не испытывала вовсе. Обычно, когда мозг сталкивается с чем-то новым, то сразу пытается подобрать что-то похожее из уже пройденного опыта жизни, что-то, за что можно зацепиться, и с чем будет легче понять это самое «новое». Например, человек, ни разу не видевший гепарда, тут же узнает в нем кошку и так и будет называть его «большой кошкой», пока не поймет, что это не просто большая кошка, а вполне себе быстрый хищник, который отличается от старого толстого соседского котейки примерно на столько, насколько рыцарь от пахаря. И в данный момент из таких ассоциаций разум Эрис подсказывал довольно таки простые и очевидные вещи, но они мало подходили. Возможно, жалость, но северянке не было жалко Шион. Возможно, забота, но забота проявляется обычно к кому-то, за кого ты несешь ответственность. Возможно, любовь, но любят обычно тех, кого знаешь давно, либо... Спектр известных эмоций и чувств, которые волшебница коллекционировала за годы своей работы в Деорсе явно не подходил к текущей ситуации, и в каком-то смысле это было печально, в каком-то очень даже хорошо, но на всю эту сцену эти мысли мало влияли. Вероятно, нужно было даже не размышлять, а действовать.
Две Эрис в тот момент произнесли одну и ту же фразу. Вопрос. Одной из них была та женщина, что стояла на коленях на снегу и прижимала к себе маленькую и, судя по тому, как это легко было делать, почти невесомую девочку. Она же гладила ее по голове, пытаясь успокоить и приговаривая какую-то банальщину, вроде «все хорошо» - честно говоря, Эрис уже и не могла вспомнить, что она говорила в тот момент. Второй была та же женщина, но уже не в шубке, а в белом платье — более привычном одеянии, чем меховое нечто, хоть и вполне подходящее для снежных равнин с практической точки зрения — которое так сильно контрастировало на фоне окружавшей ее черноты. Не было ни часовой башни за спиной, не было ни намека на то, что она находится «на своей территории». Только еще одно такое же белое пятно, которым была Шион.
Вторая Эрис медленно открыла глаз. Не дернулась, не испугалась. Не то чтобы она видела вещи куда страшнее в головах других людей, напротив, фарфоровые белые дети ее пугали даже больше, чем чудовища, живущие в разумах обывателей, но в данный момент волшебница прекрасно знала, что ей не стоит пугаться. Ей нельзя пугаться. Чуть напряженный взгляд, опускающиеся руки, а затем вытянутая вперед, к копии Шион, левая рука. Живая. Не железный процесс, а ладонь из плоти и крови, глядя на которую Тегуэн наконец-то смогла понять, что за чувство терзало ее все это время, пока она пыталась подобрать ему название. Возможно, в других языках была более точная формулировка, и наверняка какой-нибудь эльф или гном могли бы назвать это чувство одним словом, а не целым предложением, но в данныйй момент Эрис могла описать его только как «ощущение завершенности, полноты, будто дыра, которая все это время была вместо сердца, перестала существовать». И это было очень важное для нее определение, заставившее женщину внутри и женщину снаружи произнести один и тот же вопрос:
- Хочешь пойти со мной? -
Это было банально, это было, скорее всего, очень избито, но почему-то оно работало. В том смысле, что, как и миф о любви с первого взгляда, Тегуэн почувствовала, что тот смысл, что ей нужен был все это время, был прямо перед ней. Это была не какая-то вещь, которая была внутри девочки-химеры или же которую душа могла ей дать — это была сама Шион. Колоссальное по своему значению осознание пришло в голову, правда, без какого-либо шока или вреда, скорее, после этой фразы что-то, что держалось внутри Тегуэн все это время в напряжении, словно сжатая в кулак ладонь, расслабилось, и северянка впервые за долгое время смогла вздохнуть спокойно. Возможно, это был и вовсе бред, а не какая-то судьбоносная встреча или что-то в этом роде, но, опять же, в эту секунду, в эту минуту Цветочек ощущала, что это предложение, скорее всего, и является той вещью, за которой она забралась в такие дали.
«Я не знаю, смогу ли дать тебе тот смысл, который ты хочешь, но я смогу стать твоим другом. Смогу дать дом. Смогу дать свою заботу, если захочешь.» - фраза, которую хотела сказать Эрис, она в итоге так и не сказала, оставляя ее только мыслью, но именно она читалась в ее взгляде в тот момент, когда руки волшебницы чуть ослабли и она слегка отклонилась назад, чтобы заметить хотя бы тень того ответа, что дала бы ей душа-химера. Вторая волшебница же, стоявшая посреди черноты, просто ждала. Она не говорила, не предлагала, она просто ждала, надеясь, что утвердительный ответ получат обе волшебницы.

Сцена посреди черноты, с только двумя действующими персонажами, завершилась в тот момент, когда белая кукла решила пожать руку странной, по всем параметрам, волшебнице. Такое бывало, такое случалось. Обычно когда Эрис просто теряла концентрацию, то, что она видела внутри чьей-то головы вдруг терялось, будто у монитора, подключенного к компьютеру, выдернули кабель питания, и он потух, хотя сама система продолжала работать. Возможно, там произошло что-то важное. Например, с этим рукопожатием Не-Эрис обняла Не-Шион, или просто улыбнулась, а может быть сказала что-то, что потом душа-химера вспомнит, но сама Тегуэн в этот момент уже не могла сосредоточиться и следить за процессом. В основном потому, что именно в этот момент девочка, которую полминуты назад обнимала северянка, дабы та успокоилась, выпалила ответ, заставивший Цветочек улыбнуться. Утвердительный ответ.
- Зря стесняешься... - тут же произнесла северянка, улыбка которой с каждым словом становилась теплее — Я бы не делала такого предложения, не рассчитывая, что ты согласишься. -
Руки волшебницы, до этого покоящиеся на плечах Шион, довольно быстро сползли по рукавам девочки, взяли ее за ладони. В такие моменты Эрис совершенно забывала о том, что одной конечности ей не хватало, и, что обычно люди вздрагивают в те моменты, когда холодное железо касается их кожи, но в данный момент этот жест был скорее успокаивающим. А еще он подразумевал завершение, по крайней мере завершение той фазы с объятиями, потому что, судя по внешнему виду девочки, Шион смогла все же переключиться с печали на что-то другое, пусть этим другим и было некоторое смущение.
Но на этом размышления не закончились. Скорее, для Тегуэн они только начинались, и хотя фразу о том, чтобы отправиться вместе с душой-химерой домой, она бросила не просто так, а хоть немного подумав, женщина будто не ожидала, что все будет так... легко, что ли. В том плане, что от все той же встречи с чем-то бессмертным, чем-то великим, ожидалось нечто большее в плане приложенных трудов. Например, что Шион придется уговаривать, рассказывать о том, как хорошо будет скооперироваться с волшебницей, но всего этого.. просто не было. И согласие это поставило Цветочка перед фактом, что никакого плана действий у нее не было. Совсем. То есть, она не ожидала такой быстрой развязки, и не знала, что делать дальше, окромя, разве что, дороги до Фарна. Но это было очевидно! А вот как сделать так, чтобы Эрис могла изучить и понять природу Шион, при этом не светя ее перед Деорсой, было куда менее очевидно. Впрочем, и на это было определенное решение, тут же родившееся в голове Тегуэн, хоть и требующее, скорее всего, крайне длительного времени для реализации.
- Не хочешь прогуляться немного? - кивнув в сторону деревни спросила волшебница, тут же добавляя — Я знаю, что, наверное, ты не хотела бы быть в месте, где много людей, но обещаю, что не задержимся там надолго. -
В конце концов, Эрис сама не очень-то хотела участвовать в местных гуляниях. Точнее, вообще не хотела. Поэтому пошла в сторону леса. И если у Шион тоже не было такого желания, то Тегуэн вообще не видела смысла оставаться в Фарне. Скорее, она бы и вовсе свалила из этого захолустья как можно быстрее, учитывая обстоятельства и совершенно игнорируя тот факт, что несколькими днями ранее она только прибыла в эти земли с четким желанием отдохнуть. От всего. И при этом тут же, чуть ли не с ускорением, пыталась вернуться обратно в филиал в Аварине. Вероятно, поразмыслив над этим чуточку дольше, волшебница бы предложила и вовсе остаться в деревне подольше, потому что, ну, почему бы и нет, и как только эта идея промелькнула в голове Цветочка, когда та поднималась со снега, разворачиваясь в сторону деревни только для того, чтобы взять за руку свою будущую ученицу, вместо того, чтобы двинуться вперед, волшебница на мгновение остановилась и взглянула на душу-химеру, выглядящую, как маленькая девочка:
- Или ты хотела бы посмотреть как празднуют Йоль? - Фраза «я бы не предложила это, если бы не предполагала, что ты согласишься» мелькала точно так же и в этих словах. В конце концов, не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что, возможно, иногда имеет смысл не только держаться от людей подальше, но и принимать участие в их жизни. И Эрис достаточно хорошо понимала, что даже самый забитый, самый одинокий и самый обособленный отступник иногда может хотеть просто посидеть в таверне или трактире, где есть люди, пообщаться с каким-нибудь незнакомцем. Просто поговорить, в конце концов. Поэтому вместо того, чтобы сразу двинуться в путь, на ходу забегая в местному владельцу земель, вытаскивая его из кровати и тут же сообщая, что госпожа Тегуэн сваливает и благодарит за предоставление крова, волшебница тактично решила поинтересоваться, как ее подопечная хотела бы провести первый день. Подопечная.
Ученица. Еще одна мысль. С дальней стороны разума, практически закрытая за всеми впечатлениями сегодняшнего дня, держащаяся за еле заметное воспоминание, суть которого была в совершенно другом событии. Но именно в этом воспоминании один старый знакомый как раз и говорил о том, что в какой-то момент у Эрис, которая уже успела сделать вывод, что проще всего Шион будет спрятать, обставив все так, будто эта маленькая девочка — сирота со способностями к темной магии, которую Цветочек взяла под крыло, появится ученица. И эта мысль, вкупе с рожденным планом действий, в итоге породила вполне логичный вопрос. «Говорил ли демон именно о ней?»