Пожалуй, впервые у него было так много пищи. Вернувшись из Тени, он нашел способ насыщаться не только плотью - а вокруг, на его удачу, оказалось так много бедняков, готовых вцепиться в глотки друг другу, стоит только чуть-чуть их подтолкнуть. Впрочем, одной лишь пищей духовной сыт не будешь, и Саркит с удовольствием разбавлял череду драк, нападений, воровства и членовредительства одним-двумя кровавыми убийствами, подливая крови в медленно закипающее вокруг безумие, как масла в огонь. Половина городской стражи была в панике, не привыкнув к виду истерзанных остатков тел, которые время от времени находили в трущобах - и не всегда это были бедняки. Словом, временно лишившись компании наседающего на него с нотациями артефактолога, Саркит расслабился и наслаждался жизнью.
Впрочем, он не терял бдительности, ожидая, когда же люди найдут в себе силы ему воспротивиться. Он знал, что вечно происходящее продолжаться не может - рано или поздно за дело возьмется какой-нибудь предприимчивый маг, или целая компания церковников, или Деорса наконец зачешется... он удивился, узнав, что пока по его следу осмелился идти один-единственный рыцарь.
Впрочем, рыцарем этого человека можно было назвать разве что с большой натяжкой. Саркит быстро ощутил в нем нечто родственное и близкое... сидящего на плечах демона-захребетника, конечно же. Впрочем, этот демон не был Пожирателем - кажется, он питался гневом. И много же его было в этом пацане, раз демон решил ради него одного заключить связывающий самого себя контракт.
Пару дней Саркит следил за рыцарем, который пытался следить за ним - бродяжки умели не показываться на глаза так, как не умеют лучшие соглядатаи его величества, ну а он прекрасно умеет перенимать чужие повадки. Да и сменить личину в этих задворках было проще простого - бродяг и бедняков по носам никто не считал, и если не оставлять специально растерзанные останки, замена выходила совершенно бесследной. А после того, как это наскучило, он начал показываться рыцарю на глаза.
Тот, конечно же, уже давно понял, что царящее вокруг веселье - дело рук демона, сам ведь таскает на душе такой же кусок Тени. И Саркит специально начал изводить его, являя личины горожан с красными демоническими глазами или окутанные густыми тенями, каждый раз ощущая, как человечка на другой стороне трухлявого дома или тесной кривой улочки сжигает осознание собственной правоты, гнев и гармонично дополняющий его голод. И этой холодной ночью все происходило по уже накатанному сценарию - только на этот раз Саркит вознамерился довести дело до гармоничного финала.
- Только не убивай меня, - лепечет схваченный им на улице человек. Если честно, Саркит даже не посмотрел, какого он пола и как выглядит, пока не пришло время надевать на себя его лицо.
- Конечно не убью, - и он действительно не убивает его, лишь царапает предплечье длинным отросшим когтем - ему нужна кровь, чтобы принять его образ. Без плоти этого мало, и высокого сходства он не добивается, но сегодня это не важно - несмотря на полную луну, все небо застилают низко висящие тучи.
Он выходит на одну из кривых, тесных улочек, ведущих к городским воротам, почти не ощущая январского холода в тени одного из покосившихся домов. Голод и жадность людей насытили его, и он полон энергии. Ее достаточно, чтобы ждать столько, сколько потребуется.

Вид немощной плоти часто вгонял Саркита в уныние. И дело было не только в том, что в ней было слишком мало жизненной силы, чтобы насытить его. Все это странным образом уязвляло его самого, напоминало о конечности существования - и это была одна из причин, по которой он часто делал истлевшее, погибающее частью самого себя, вдыхая в плоть новую жизнь. Но были и другие способы.
Возможно, рыцарю кажется, что он идет прямо, но на деле он шатается от слабости, как пьяный. Какое-то время, пока он бежит на демона в лоб, выхватив клинок, Саркит даже не двигается с места - он слишком медленный, ослабленный злостью и голодом, и потому не слишком опасный.
Ты делаешь это неправильно.
Он не открывает рта, отступая назад от взмаха острым металлом - голос раздается прямо в голове человека, потому что говорит Саркит не с ним.
Убожество. Что ты с ним делаешь? Ты пообещал дать ему силу для того, чтобы отомстить, но скоро он даже меч поднять не сможет. Жалкое зрелище.
Да, формально они с этим демоном были соратниками в их вечной охоте, но кто сказал, что Тень не приветствует конкуренцию? Отчасти именно этим одержимый рыцарь заинтересовал его - от него можно было получить больше, чем от обычного человека, при этом не убивая его. Тот демон гнева, похоже, так долго просидел взаперти, вдали от голоса Тьмы, что теперь намертво зациклился на одной-единственной душе, когда перед ним - вся вселенная.
- Разве моя гибель тебе поможет, смертная душа? - с человеком он уже не разменивался на приветствия, угрозы или насмешки, уворачиваясь от очередного взмаха меча. На этот раз не так быстро - мешал снег под вполне обычными, человеческими ногами. - Ты не хочешь насытиться? Стать полным тепла и жизни снова?
Он не обещал силу, не обещал осуществления мести, гибели всех врагов, не обещал власти. Лишь покой и удовлетворение базовых инстинктов, без которых его тело захиреет и погибнет.
Саркит почти сразу ощутил, как рот наполняется слюной от его собственных слов. Он почти чувствовал это снова... тепло во рту, на языке, курящийся в морозном, кристально-чистом воздухе горячий пар, неуловимый металлический запах. Сам себя не соблазнишь - никто не соблазнит. Кроме того, он уже распробовал пищу, которую принимают смертные, и она оказалась весьма неплоха на вкус, пусть и... без души? Теперь ему ничего не стоило наводнить разум человека рядом навязчивыми образами сулящего покой насыщения, мешающимися друг с другом, что демон с удовольствием и делал, комбинируя привычные и желанные для людей образы со своими собственными - он всеми фибрами чувствовал, что одержимость подточила рыцаря, и он поддается. Странное, наверное, ощущение - впервые в жизни захотеть бросить меч и вместо этого сомкнуть зубы на горле врага.
Впрочем, рыцарь уже еле держал себя в руках, и Саркит побежал, легко теряясь в кривых закоулках, но оставляя на снегу четкие следы - свежий, только что выпавший покров под его ступней протаивал мгновенно и чуть ли не до самой земли. Он еле удержался от того, чтобы вполне по-человечески выматериться, когда выбежал на нужную улочку и увидел пошатывающуюся фигуру - тот бродяга, видимо, сумел выломать трухлявые дверные доски или найти какую-то щель, когда демон ушел, выбрался наружу и теперь брел куда-то, зажимая рану на предплечье. Хотя, наверное, так даже лучше - под ясным и чистым звездным небом, перед взором Богов и людей.
Сухожилья в ногах сухо треснули, утолщаясь, и после небольшой заминки Саркит прямо с места запрыгнул на крышу ближайшего дома, чтобы больше не оставлять компрометирующих следов. Рыцарь шел сюда, и ощущалось это, как приближение огненной волны, которая вот-вот захлестнет того, кто не спрячется.

Отредактировано Sarkit (2018-01-21 22:08:08)

Эмоции человека легко захлестывают восприимчивую сторону Саркита, но он не пытается отгородиться от восприятия степени его ярости - это не его стержневая эмоция, и он остается неподдающимся, как камень, вокруг которого бушует прилив. Хотя слаженность действий человека и его собственного демона, безусловно, стоят внимания и даже восхищения. Наверное, редко какой одержимый с такой страстью распахивает себя навстречу Тьме, свившей гнездо в его сердце.
И когда в этом обволакивающем его сознание потоке горячей ярости произошла перемена, он был готов. Хотя в глубине души и надеялся на то, что все пройдет гладко - а кто же не хочет, чтобы ему сопутствовал успех в новом деле?
О. Ты не знаешь?
Голос шелестел, как гонимые по ветру листья - сухо и легко, проникая в самые дальние и темные уголки смертного сознания. Туда, где сгущалась Тень.
Ты уже готов простить и пощадить меня? Как и тех, по чьей вине твоя жизнь сгнила и рассыпалась, как недоеденная падаль?
К черту, даже если у него не получится - это было весело. Вдохновляюще. Сильно. Саркит даже не смотрел на человека - он смотрел в звездное небо, где за крошечными светлыми точками клубился первозданный хаос. И надеялся, что на него смотрят в ответ. Он был так захвачен игрой со смертной душой, щедро обнимая ее своим голодом, как захвачены ученики Башни на первом вскрытии какой-нибудь магической твари. И чувствовал настолько окрыляющее вдохновение, что не пошевелился бы, даже если бы на другом конце улицы показалась вся Деорса в полном составе.
Может, ты добровольно дашь мне поглотить себя, смертная душа? Сопротивления в тебе столько же, сколько у полковой девки. Ты принесешь миру больше пользы, став частью чего-то более значимого.
Едва заметный металлический запах распространяется вокруг, испаряясь из раны на теле, зажатом между скованной льдом землей и не-рыцарем. И над всем этим довлеет, подрагивая, другой образ - образ самого Аберкрона (тебя зовут Аберкрон...), становящегося главным блюдом на ночном пиршестве. Тяжелые красные капли виснут на вялых седых прядях, а затем остывают и в конце концов (твои руки так легко откусить) леденеют вместе с тем, что от него останется - немного, надо сказать. Потому что (как же ты будешь держать меч) слабость бесполезна. Потому что (как же ты отомстишь) если не сожрешь ты - сожрут тебя. Давай, отпусти меня, и я до тебя доберусь - и до твоего внутреннего зверька тоже. Я сожру вас обоих.

Он вздрагивает от каждого удара, подаваясь вперед всем телом, как гончая, учуявшая подстреленную птицу. Он больше не смотрит на небо.
Саркит вздрагивает не потому, что его достигают некие отголоски ударов, по идее, предназначенных ему. Нет, это... самый прекрасный звук, который он только слышал. Хруст, чавканье, голодный рев, который издает не он. Демоническая сущность начинает довлеть над маскировочным образом, и из кожи с легким шорохом лезут ладони, просовываясь в узкие прорехи, шипы, кости, лапы. Теперь можно не сдерживаться, ведь дело сделано - и, чувствуя, как человек перед ним наполняется новой энергией, Саркит наполняется ею тоже. Энергией души, утянутой в бездну.
Но кто сказал, что это плохо? Больше этой ночью тот, другой демон не будет иметь власти над человеком. Раны затянутся, боль пройдет, и даже старые шрамы станут меньше. Он останется сыт и не замерзнет, наполненной прокаляющей кости силой не демона, а своего собственного тела. Саркит только чуть-чуть помог ее пробудить. Скоро ярость уйдет, и останется только сытость, тепло и осознание совершенного им поступка. И выбор, которого ему не избежать.
Он сам не сразу замечает, что человек вроде бы... уменьшился. Нет, это Саркит смотрел на него сверху, с высоты нескольких метров. Демон делает шаг с крыши жалобно трещащей развалюхи на землю, и огромная трехпалая лапа глубоко продавливает снег вместе с землей под ним. Одновременно снег начинает сыпать и с неба.
Крупные мокрые хлопья приземляются на спину и плечи все еще насыщающегося человека - и почти сразу же бессильно истаивают. Как и на коже демона.
Тело стало ощутимо более грузным из-за резкого прилива энергии, пробудившего законсервированный в нем материал, но слух он еще не утратил. И, даже несмотря на начинающийся мокрый буран, его четырехметровый размытый силуэт наверняка хорошо видно со сторожевых башен аваринской стены. Саркит мог бы вечно смотреть на этого маленького человека, с такой жадной страстью поедающего предложенное, будто это последний ужин в его жизни, но он все равно не сможет съесть столько мяса один. А в планы Пожирателя не входило, чтобы его первая очерненная душа преждевременно вылетела из тела из-за разрыва желудка или встречи с секирой аваринского палача.
Не мудрствуя лукаво, он просто слегка наклоняется и берет человека двумя пальцами за шкирку, как котенка, после чего сразу же прячет в своем огромном, покрытом короткой густой шерстью горного кота кулаке. Маленькое тело горячее на ощупь, будто он держит в руке пылающую искру, несмотря на то, что рыцарь весь перепачкан в крови.