Его настоящее имя - Сафар ибн Амир аль Ишехан, что означает - Сафар, сын Амира из Ишехана. Он не был самым старшим из детей визиря, не был и самым любимым. Больше всего отец любил свою первую жену и двоих её детей – близнецов мальчика и девочку, скорее потому, что они были первенцами и подавали больше всего надежд. Другие две жены и дети от них были для него на втором месте, а то и на последнем. Сам по себе визирь Амир никогда не славился особой любовью к семье: в основном она выражалась лишь в том, что он предоставлял им максимум возможностей для самореализации и роскошной жизни: богатые особняки, множество слуг, деньги. В эмоциональном плане Амир был «камнем», который редко выдавливал даже лёгкую улыбку на своем лице. Его интересовала власть, сила и интриги. И он ненавидел «любовные женские сопли» и ревнивых женщин.
Лишь первая жена была им уважаема: она никогда не ревновала, не устраивала скандалов, но была ему верной помощницей. Будучи умной, знающей военное дело, она давала Амиру советы, к которым он часто прислушивался. В её руках и находилась власть над двумя другими женами, которые были кроткими овечками.
Мать Сафара – Фарада -  тяжело переносила главенство Сехмет [так звали первую жену]. Будучи эмоционально нестабильной, вскоре её начали поглощать параноидальные мысли о том, что Сехмет хочет избавиться от других жен и их детей, чтобы её первенцам не грозила в будущем опасность от борьбы за наследство. Фарада не знала, что обладала слабым пророческим даром, и пожирающий её страх на самом деле был реальным предчувствием опасности.
Первой умерла дочка второй жены – лекари заявили, что её медленно убивала врождённая болезнь. Девочка действительно была слабой и болезненной, поэтому ни у кого не возникло подозрения. На самом деле её убила Сехмет, переманив одного из слуг и наказав ему в течение долгого времени подсыпать в её еду небольшое количество яда. Фарада, которая всё предчувствовала, с уверенностью рассказала об этом Амиру, но он посчитал её лепет «бабскими глупостями», однако исполнил её просьбу выселить их с Сафаром из главного особняка в тот, что находился на другом конце города.
Сафар плохо помнил время, когда жил в главном доме. Зато хорошо запомнил то, что было, когда они с мамой жили отдельно. Им выдали домоуправляющего, группу слуг и охранников. Но Фарада была неспокойна – слишком часто ей снилось пламя и лицо сына в пламени. Лекари часто посещали её – но никто не мог облегчить её страдания. Фараде могли бы помочь маги или шаманы, но она жутко боялась магии. Хуже того, она постепенно сходила с ума – могла целыми днями сидеть в комнате, глядя в одну точку, бормотала бессвязные речи и ничем не интересовалась. Она стала бояться огня, а со временем и солнечного света.
Сафар был предоставлен сам себе. Много дней он проводил в библиотеках Ишехана – больше всего ему нравилось читать сказания и легенды о чародеях с материка. Он и сам мечтал стать магом, чтобы показать маме, что они совсем не страшные. Ему хотелось познать волшебство и исследовать мир, не только Иш-Калаф, но и материк, а потом острова, а потом и вовсе конец всего мира… Мечты уходили далеко-далеко, да вот только как это сделать? Мама точно не отпустит его. Значит, надо совершить побег. Если не получится стать магом, то хотя бы просто путешественником.
Дети не ведают смерти, не ведают опасности. Они часто легкомысленно относятся к тем, кто на самом деле ими дорожит. В их головах всё так просто и легко… Так было и у Сафара. Пока в их доме не случился пожар, он и подумать не мог, что в этой жизни бывают несчастья.

Когда одна из служанок ушла, наняли другую. Она была подослана Сехмет, чтобы покончить с Сафаром и его матерью. Но загвоздка была в том, что Сафар в это время отсутствовал… Когда он перечитал почти все сказки о волшебниках, он стал часто отправляться гулять в город, где даже нашел себе друзей из квартала нищих. Вот и сейчас он только возвращался домой, а Фарада уже пыталась найти выход в лабиринтах горящих комнат. Всё случилось быстро – шелковые покрывала и мягкие ковры загорались мгновенно. Среди дыма и пламени ничего не было видно. Фарада металась по дому, словно зверь, загнанный в угол. Некоторые слуги уже были мертвы, некоторые успели выбежать, но никто не мог спасти госпожу.
Сафар застал дом дымящимся… Эту картину он еще долго будет видеть в своих снах. Он бежал ко входу в дом, но дальше всё пылало, он звал маму, но она не отзывалась. Слуги оттаскивали маленького господина от огня и умоляли держаться подальше, говоря, что госпожу уже не найти. Боль и горечь переполняли мальчика, пробудив магический дар – пласт земли под ногами одного из слуг съехал в сторону, и мужчина упал, отпустив господина. Тот, вырвавшись, побежал в сторону дома, к выходу на задний двор.
Мама кричала, она звала его – она была где-то рядом. Сафар твёрдо решил пойти в огонь за ней, он подбежал к арке, за которой полыхала стена огня. Жаром пахнуло в его лицо, мальчик протянул руку, пытаясь рассмотреть за оранжевыми языками лицо матери. И он рассмотрел. Пламя медленно расступалось перед ним – в этот день магический дар проявился дважды. Маленькая щель открыла взору мальчика лицо его матери, перекошенное от ужаса. Она лежала на полу, задыхаясь, но глаза её пристально пожирали сына – в них читался страх. Видя, как пламя подчиняется Сафару, видя, как сын подаёт ей руку, её плечо дрогнуло, она попыталась подняться – но тщетно. «Проход в пламени» захлопнулся, Сафар обжёгся и отскочил назад, а мама осталась там и сгорела.

Он долго приходил в себя. Из сгоревшего дома выживших переселили обратно в главный особняк, к отцу. Тот скупо выразил соболезнования, приставил к сыну несколько нянек и учителей, мол, надо бы учить тебя военному делу, верховой езде и искусству битвы. Сафар мало-мальски освоил верховую езду – он любил лошадей, но от остальных учителей часто сбегал в город: начал побаиваться Сехмет, ведь помнил, что о ней говорила мама. А теперь мамы нет, и никто его не защитит.
План побега он готовил долго и тщательно. Высчитал, когда из города отправится караван в Кафу; копил и прятал деньги, которые давал ему отец; собрал все свои драгоценности и даже получил в подарок одежду одного из своих друзей-нищих – чтобы не привлекать внимания в будущем.
За деньги караван довёз его до портового городка, где Сафар представлялся уже Гедом, мальчишкой-сиротой, который после смерти отца продал домашний скот и отправился на материк. Он помнил о том, что в тот раз пламя расступилось потому, что ему этого хотелось. Но также он винил себя в том, что оказался слишком слаб для того, чтобы потушить весь огонь.
Гед винил себя в смерти мамы и видел её горящее лицо в кошмарных снах почти каждую ночь.
В то время ему было 13 лет.

Уже после прибытия в Рекн он купил карту, лошадь, и отправился в путь до Башни магов. По пути ему повезло – на одном из широких трактов он повстречал старого мага. Настоящего мага, как из сказок – маленький сгорбленный дедуля с длинной белой бородой. Звали его Огион. Именно он стал учителем Геда, но сначала сопроводил мальчика к Башне, а потом уехал, чтобы уладить какие-то важные дела.
Новая жизнь для Геда – это обучение в Башне. Он оставил в прошлом мальчишку Сафара, теперь он вёл себя совсем по-новому – был невероятно самоуверенным, рвался всё изучить, всё познать. Он быстро стал отличником среди своих сверстников. Получил прозвище «Ястребок», за то, что цепко хватался за свою цель и не отпускал до того момента, пока полностью её не достигнет.
Были у него друзья, были и соперники. Следующий переломный момент в жизни Геда настал тогда, когда один из мальчишек взял его на «слабо».

Линч раздобыл где-то вырванную страницу из книги по некромантии, где описывалось, как вызвать душу умершего. Во время спора с Гедом он прямо предложил парню доказать свою силу с помощью этого свитка. Будучи самоуверенным, Гед согласился, не раздумывая. На глазах у других учеников он вызвал душу своей мамы… Правда, на зов пришла совсем не она, а что-то чёрное, отдалённо её напоминающее. Лицо у него было похоже на мамино, и волосы были её, но только вот вся кожа словно покрыта волдырями… С рыком оно прорвалось сквозь маленькую трещину, созданную Гедом, и набросилось на парня, изувечив его и заразив проклятием. Если бы не подоспевшие наставники, которые прогнали «Тень» обратно, Гед бы погиб.
Он пролежал в лазарете несколько месяцев – лучшие маги, в том числе и старик Огион, боролись за его жизнь и пытались снять проклятие, которое высасывало из Геда силы. Когда это наконец удалось, он вернулся к учёбе уже другим – тихим, вдумчивым и навсегда изувеченным.

Его долго мучили кошмары, о которых он никому не рассказывал. Геду снился всё ещё тот самый горящий дом, но теперь вместо мамы там была тень, которая терзала его, преследовала. Парень не утратил любви к учёбе – он всё ещё показывал отличные результаты, но его уже не было видно в группах других учеников, Гед стал часто запираться в своей комнате вместе с книгами. Он интересовался магией земли, потому что она получалась у него лучше всего.
Вскоре Огион предложил парню отправиться в путешествие – Гед согласился. Ему тогда было 17 лет, и только тогда он рассказал Огиону о своих снах, а учитель в ответ рассказал о том, как управлять своими снами. Гед научился вызывать осознанные сны – в одном из таких снов он призвал маму такой, какой помнил её до пожара, попросил у неё прощения, а затем призвал тень и победил её. С тех пор ему стало намного лучше, кошмары ушли.
Периодически они с Огионом возвращались в Башню, где Гед продолжал обучение, углубляясь в магию земли. Он успешно сдал экзамен и стал магом, продолжая путешествовать вместе с Огионом.

Но, как оказалось, маги не живут вечно – и Огион тому не исключение. Он был очень стар, и в один момент предложил Геду продолжать путь самому. Удивлённый такой просьбой, Ястреб всё же согласился, потому что чувствовал, что учителя угнетает что-то, с чем он должен справиться сам. Так оно и случилось. Вернувшись в Башню в полном одиночестве, Геду передали, что Огион умер и завещал ученику свой волшебный посох.
Не впасть в отчаяние Ястребу помогала мысль о том, что вместе с посохом Огион также завещал ему и свои стремления – исследовать мир, изучить всё, что ещё не изведано, разгадать загадки древности и найти секреты древней магии…
Совсем недавно Гед получил право взять себе ученика, но он не ищет его намеренно – ведь Огион тоже не искал его самого, а встретил совершенно случайно. В этом плане Ястреб придерживается правила «всему своё время».

1. Название артефакта:
Истинное название на древнем языке – Г’ханир, известен также под именем Искра Света или Свет Истины.
2. По классификации:
Старый, магический, бесконечный.
3. Известность артефакта:
Об этом артефакте упоминается в старинных книгах, кроме того, раньше им владел учитель Геда. Маги точно о нём знают, а также любители легенд и истории.
4. История создания:
Посох был создан могущественным эльфом-магом для своего сына, который уходил в далёкое путешествие – чтобы тому везло в дороге, и чтобы он не заблудился. Считается, что в посохе обитают дух светлячка из волшебной рощи, которые помогали добрым путникам находить дорогу домой.
5. История получения героем:
Получен от учителя.
6. Детальное описание способностей:
Посох помогает владельцу находить верный путь. Главное – отправить мысленный посыл, и если намерения владельца чисты, если он не имеет целью навредить кому-то или чему-то, если не жаждет отыскать древние руины, чтобы разграбить их и завладеть богатством, только тогда Свет Истины укажет верный путь. Кроме того, он может вести владельца безопасными путями, чтобы он не натолкнулся на диких зверей или разбойников. Посох активизируется благодаря намерениям человека – если они благие, если он твёрдо уверен в себе и своей цели, тогда Искра Света поможет ему. Но если он хоть немного сомневается, то посох будет молчать. Это весьма строптивый артефакт, обладающий своим характером – далеко не всегда он будет помогать владельцу.
«Активация» артефакта выглядит так: посох окутывает желтое свечение, а из его кончика вылетают иллюзорные светлячки, которые освещают и указывают путь.
7. Внешний вид артефакта:
В «спящем» состоянии выглядит как обычная деревяшка. По прочности – крепче, чем обычное дерево. Не гниёт и не «стареет» со временем, но может быть уничтожен огнём или разломан на части, поэтому его надо беречь.