Девизом сегодняшнего дня стало слово «подготовка». Не то чтобы Эрис серьезно подходила к встречам с людьми, подбору платьев, антуража и прочего, и зачастую у нее само собой выходило появиться в нужном наряде, в нужное время, в нужном месте, в самый подходящий момент, но почему-то именно в этот день это странное чувство своевременности начало давать сбой. Возможно, она слишком волновалась. Возможно, до сих пор пыталась понять, что она вообще хочет от этой встречи. Казалось бы, до поездки в Фарн все было относительно ясно, но то ли встреча с девочкой-душой-химерой изменила многое, то ли просто внимание волшебницы переключилось на свою ученицу, из-за чего из головы совершенно вылетел подарок для полудемона, сейчас, когда Тегуэн запланировала для себя встречу с Вазгулом, ее общий фасад спокойствия и расслабленности начинал давад трещины. Началось все, на самом деле, довольно невинно — с покупки самого подарка, и сделано это было еще вчера, из-за чего еще с вечера на рабочем столе в комнате Эрис стояла аккуратно упакованная в алую обертку и повязанная бантиком бутылка. Вино. Красное. Виноградное. Довольно дешевое по меркам самого сорта — в нем не было ничего особенного, но при этом довольно дорогое в плане качества. Но, главное, оно было вкусным. Были, конечно, опасения и подозрения, что не это стоит дарить человеку, которого Цветочек пыталась отговорить от постоянного прикладывания к бутылке, но именно в этом как раз и был смысл: показать, что пить в одиночку это алкоголизм, а вот пить вдвоем, это... Ну, романтично, что ли.
Сбой. Прямо на этой фразе. Который случился еще вчера вечером, и продолжался по сей день, заставляя волшебницу нервничать при каждом возвращении к планированию ее встречи. А там, где Эрис нервничала, тратилась уйма времени, из-за чего вечер подошел практически вплотную, не оставляя Тегуэн иных вариантов — либо сегодня, либо уже завтра. И она точно не могла ждать завтра. Но, по крайней мере, все остальное уже было относительно решено: платье не надо было подбирать — еще по возвращению в Аварин она зашла в ту швейную мастерскую, к Герде, и забрала уже готовый наряд; парфюм, фактически, остался только один, и, в целом, он полностью устраивал Эрис, ибо был достаточно незаметен и отличался разве что еле заметными нотками ванили; а все остальное... Ну, планы волшебницы далеко шли, конечно, но учитывая тот факт, что весь день она потратила на подготовку, вариант сходить куда-нибудь вдвоем с полудемоном уже успел отпасть сам собой. Да и не было у нее желания, честно говоря, идти куда-либо. Скорее, хотелось просто увидеться. А для этого достаточно было просто подойти к двери и постучать.
Но, как оказалось, «просто» это не было. Даже выйдя из своей комнаты, даже распланировав занятия с Шион так, чтобы в конечном счете ее ученица засела за самообучение ближе к вечеру, даже предугадав почти все варианты развития событий, которые могли бы быть, Эрис, стоя у двери в комнату Вазгула, просто стояла, вместо того, чтобы поднять руку и легонько постучать костяшками пальцев по двери. Вздохнула. Тут же пронеслась мысль, что, в конце концов, ей не 16-то лет! И, в каком-то смысле, это придало уверенности. Она была не девочкой. Она была волшебницей, старшей наставницей, вполне уверенной в себе, иногда холодной, иногда доброй, но всегда — уверенной в себе. И какая-то встреча, какой-то подарок, не должны были на это повлиять никоим образом. Но перед тем, как поднять руку, на всякий случай, Цветочек еще раз взглянула на себя, будто со стороны. Бутон у правого глаза выглядел... Нормально. Как всегда. Платье, темно-фиолетовое, довольно короткое, если рассматривать только этот темно-фиолетовый фрагмент, но из-за длинного бледно-розового шарфа из шелка, с узором из цветов, повязанного на  шее, левое плечо, закрывая оставшуюся после инцидента с Тенью культю, и опоясывающее платье по спирали, создавало впечатление, будто на самом деле оно доходит до пола. И, в целом, это было верно — в конце концов, как оказалось, по всей длине одеяния шарф был пришит, и отделялся от ткани только ближе к шее и к полу, тем самым создавая неразделимый дуэт, что, в понимании Эрис, было довольно таки оригинально. Не в плохом смысле слова. По крайней мере в понимании северянки, она выглядела нормально. Она выглядела красиво. И это придавало определенной уверенности, но ,судя по тому, что в какой-то момент Тегуэн заметила, что она слегка горбится, этой уверенности было недостаточно. С другой стороны, именно это осознание заставило волшебницу набрать воздух в легкие, получше взяться за горлышко бутылки, которую она держала единственной рукой и два раза стукнуть в дверь, что была перед ней последние минут... Десять? Пять? Скорм его знает.
Ответом было довольно таки глухое из-за деревянной преграды «Иду», заставившее Эрис слегка вздрогнуть. Ну, теперь дороги назад не было. Она, конечно, могла бы сейчас в лучших традициях детворы дать деру, чтобы человек, в дверь которого постучались, встретил только пустой коридор, но сама-то Эрис прекрасно понимала, что это было бы невежливо. А еще бегать в платье было неудобно. Скорее, второе ее останавливало. Это, а еще она поняла, что даже не знает, с чего начать, не смотря на то, что все это время придумывала, как бы встретиться со Спинмарком, и в итоге придя к выводу, что постучаться к нему ближе к вечеру будет хорошей идее. Хотя, вероятно, сейчас уже ночь. Опять же, Скорм его знает, учитывая, что кучу времени волшебница и так провела за приготовлениями, и эти последние минуты у нее оставались исключительно для того, чтобы придумать, с чего бы начать общение.
Например, с шутки. С чего-то вроде «Хэй-хэй, надеюсь, ты готов выпивать всю ночь?» Нет, слишком пошло. Может быть лучше «С возвращением?» Слишком коротко. «Привет!»? Слишком жизнерадостно. Слишком-слишком-слишком. Настолько слишком, что к тому моменту, как дверь отворилась, Тегуэн вздрогнула еще раз, и напялила на лицо то единственное выражение, что хоть как-то напоминало внутреннее спокойствие, хотя на самом деле внутри она довольно таки сильно волновалась. Притом, сама толком не зная, почему.
- Добрый вечер. И с новым годом. - не выпалила, не прикрикнула, скорее, просто тепло произнесла волшебница, как только увидела, что дверь ей действительно открыл именно Вазгул. А, например, не какая-нибудь обернутая в простыню голая девица. Да, такой сценарий Эрис тоже предполагала, но, благо, он не оправдался. Да и Спинмарк выглядел довольно таки опрятно, так что мысли именно об этом сценарии были довольно быстро были откинуты, и на лице Цветочка, на мгновение успевшей отвести в сторону взгляд, а затем тут же вернуть его к полудемону, заиграла довольно теплая улыбка.
- Ты не будешь против, если я ненадолго зайду? Или ты занят и лучше тебя не беспокоить? - в конце концов, она допускала возможность, что, скорее всего, сейчас не самый лучший момент, чтобы напроситься в гости. В каком-то смысле, единственная причина, по которой Эрис ничего не сказала Вазгулу о своем визите, был сюрприз, который она хотела устроить. По крайней мере, так считала сама северянка, хотя, на самом деле, она просто не хотела видеться с ним до того момента, как она наденет подаренное им же платье. Возможно, в этом было что-то особенное, но для размышлений именно на эту тему уже не было времени. Видимо, теперь было время для разговоров, а не мыслей.

По крайней мере начало вышло куда лучше, чем Эрис предполагала. По какой-то причине в ее голове, на фоне всех остальных вариантов, самым четким был тот, в котором Вазгул открывает дверь, северянка его приветствует, а где-то за спиной полудемона вдруг появляется полуголая девица с вопросом «А кто это? У нас гости?». Но внутри не было полуголых девиц, и по крайней мере это уже радовало, и этой радости было достаточно, чтобы Тегуэн, пройдя через дверной проем, не обратила ровным счетом никакого внимания на обстановку в комнате. Дело было не столько в том, что ей было плевать — на самом деле за порядком в своих покоях северянка следила довольно таки неплохо, исходя из того, что порядок в своей комнате означает порядок в мыслях — просто в данный момент любая вещь, кроме общения, казалась совершенно незначительной. И именно поэтому в тот момент на лице волшебницы играла легкая улыбка, сошедшая с лица только в тот момент, когда единственная рука поставила на стол бутылку-подарок и обернулась на комплимент палача.
- Спасибо, хотя у меня тут только половина заслуги. - отвлекшись и слегка повернув голову в сторону дверного проема, через который прошла волшебница, произнесла Эрис, начисто проигнорировав пункт про неубранность апартаментов и незаметно закусив нижнюю губу, пока со стороны Вазгула не пришла еще одна фраза, на этот раз относящаяся к подарку, заставив Тегуэн бросить быстрый взгляд на завернутый подарок с характерным бантиком — Д-да, просто хотела сделать небольшой подарок, и не знала точно, что тебе понравится, вот и решила, что будет лучше... А еще пить в одиночку это совершенно не то же самое, что пить вдвоем, поэтому... -
Снова поджала губы. Нервничала. Даже знала почему. В большинстве своем Эрис, конечно, была «хорошей», в том плане, что она была отзывчивой, добродушной и вообще старалась позитивно относится к людям, но для себя самой Цветочек прекрасно понимала, что все это время у нее была возможность поддерживать спокойный и доброжелательный вид только по той причине, что, в каком-то смысле, ей было все равно. Поразительно, но индифферентность помогала ей в огромном количестве случаев, и хотя нельзя было сказать, что ей было полностью плевать на то, что случится с тем или иным человеком, просто потому, что не смотря на отсутствие эмоционального фона, Эрис всегда руководствовалась принципами гуманизма, в мире было довольно мало людей, которые были для нее действительно важны. По разным причинам. К примеру, из-за кровных уз. Или же просто потому, что этот отдельный человек показался Эрис крайне интересным. Или же потому, что, в свое время, увлеченного настроения требовали обстоятельства, вскоре привязавшие Тегуэн к тем или иным дружеским взаимоотношениям. Примеры были разные, но всех их объединяло одно «но» - их было очень мало. Мало тех, кого Цветочек могла точно назвать «другом», хотя «знакомых» было множество. И куда меньше тех, кого она могла бы назвать «возлюбленным», но причиной такой эксклюзивности было не только наплевательское отношение к окружающим. Да, действительно, она сама знала причину, но рассказывать ее, объяснять ее каждому человеку, было лишним. К примеру, северянка точно знала, что этот рассказ не позабавит и вообще не особо заинтересует Спинмарка. Но хоть как-то объяснить свое поведение требовалось, и это заставило Эрис развернуться к полудемону уже полностью и слегка опереться ладонью о поверхность стола, что стоял рядом
- На самом деле я очень хотела поговорить. Об одной важной вещи. - взгляд, сначала встретившийся с Вазгулом, ушел в сторону, а рука, что держалась за поверхность столика, потянулась было к лицу Эрис, чтобы закрыть его нижнюю половину — своеобразный признак крайней задумчивости для северянки — но вовремя остановилась, чуть сжалась в кулак, затем легла на грудь, чуть ниже шеи, заставляя Эрис выглядеть так, будто она пытается успокоить сердце, резко перевалившее за свое обычное количество ударов в минуту.
«Я тебе нравлюсь?» - слишком по-детски. «Мне кажется, я влюбилась в тебя.» - слишком... «много» по смыслу. «Я хочу быть рядом с тобой» - слишком интимно. В тот момент в комнате будто находилось две Эрис, одна из которых пыталась судорожно придумать какое-либо продолжение фразы, в то время как вторая с криком и матами ругала первую и себя за то, что они не потратили на размышления времени еще до встречи. Потому что сейчас таймер тикал, и тикал он настолько быстро, что определение «нервничает» уже начинало мало подходить для описания состояния волшебницы. Снаружи, конечно, она была довольно таки спокойно, как и всегда, но любое давление извне привело бы к взрывной реакции в голове Эрис, и это ее беспокоило больше всего. Ну, конечно, сразу после того, что она не могла подобрать слов, что заставляло ее импровизировать и снова поднять взгляд на Вазгула, воззрившись на него с таким видом, будто бы женщина хотела сказать «спаси меня!», но вместо этого ей приходилось общаться в совершенно другом ключе:
- Предположим, есть человек, который важен для другого человека. Без особой причины, по крайней мере если размышлять поверхностно. - начала она, медленно но верно подбирая слова, хотя и прекрасно понимая, что, скорее всего, этот разговор нужно было начинать совершенно не так — и это осознание заставило Эрис снова отвести взгляд, потому что так было легче, не наблюдая реакции со стороны Вазгула — Вопрос даже не столько в том, нормально ли это, находится рядом с таким человеком, а, скорее, в том, оправдано ли это. Потому что если рассуждать исключительно со стороны личной выгоды — возможно, любые порывы будут бессмысленны, потому что нет никаких гарантий, что ты являешься для этого человека тоже... важной. -
Сглотнула, пересилила желание взглянуть на Спинмарка только для того, чтобы попытаться понять понял ли он ее. Ей хотелось подойти ко всему этому исключительно со стороны логики. Со стороны расчета, без эмоций. Как будто она заключала контракт, в котором описывались пункты от А до Я, касающиеся взаимных чувств, времяпрепровождения, возможных измен и прочей ереси, которая составляет так или иначе отношения. Так было проще — ты договариваешься, ты получаешь, ты платишь. Но это не работало. Легка дрожь в плечах, опустившаяся рука, все еще сжатая в кулак, чуть сильнее, чем раньше, все это выдавало тот уровень волнения, который испытывала, казалось бы, вечно холодная и спокойная Эрис. Ведь, если поглядеть с одной стороны, все было довольно таки просто. Теоретически, ей самой не нужно было вообще ничего говорить, хотя бы потому, что она, в конце концов, была женщиной, и это Спинмарк, по канонам жанра, обязан был дарить цветы и добиваться ее всеми силами, в то время как Тегуэн должна была со смирением принимать подарки, в ответ рассказывая о каких-то туманных возможностях. Но так поступать северянка точно не хотела. Люди с севера обычно вообще были довольно прямолинейными в этом плане, и единственная причина, по которой Эрис так волновала, был факт, тянущийся своими корнями в далекое прошлое. И заключался он в том, что в прошлый раз такой подход не сработал.

Отредактировано Eris Tegwen (2018-04-16 16:35:01)

Где-то в этот момент была та точка, где находился последний шанс откатить все эти действия назад, к исходной точке.  Например, обратить все в шутку, сказав что-то вроде «О, это замечательно, что я важна тебе, но на самом деле я хотела спросить про того парня, который живет в апартаментах напротив». Или же задрожать и зарыдать, просто потому, что слова полудемона от чего-то заставили вихрь мыслей в голове не столько остановиться, сколько начать набирать обороты с полной силой. Казалось бы, довольно простой набор слов, но по вполне объяснимым причинам северянка сейчас хотела было делать все, что угодно, кроме как спокойно стоять, оперевшись о поверхность стола. Проблема была разве что в том, что Тегуэн не прыгает от радости и не пляшет от счастья, а только лишь спокойно улыбается, как это делают обычно те люди, которых приравнивают к аристократам и прочим личностям, чье воспитание не позволяло открыто выражать эмоции, по крайней мере в их бурном виде.
Еше эти слова порождали один вопрос, который, на самом деле, и был той причиной, по которой Эрис все еще оставалась на месте. «Что теперь?» Казалось бы, миссия была выполнена, квест завершен, но если в книгах обычно достаточно прочитать что-то вроде «и жили они долго и счастливо», это самое «долго и счастливо» не казалось в данный момент Цветочку чем-то очевидным. Дело было даже не в том, что ей хотелось какой-то конечной цели, которую можно было бы уложить в рамки дома, детей и прочих вещей, к которым имеет смысл стремиться, просто потому, что это вполне понятная цель. Проблема заключалась в том, что для самой Эрис, не было никакого продолжения после этого момента, как она выскажет свои мысли и получит на них ответ. Изначально вообще предполагался ответ отрицательный, кстати говоря — в этом была причина некоторой нервозности, но, с другой стороны, если бы Тегуэн не допускала возможность ответных чувств, то не наряжалась бы. Скорее, просто принесла подарок и поздравила с новым годом, не оставаясь, но вот она здесь. И это было... Странно. Настолько странно, что она не сразу поняла, как из груди рвется наверх смешок, вызванный внезапным осознанием смысла фразы про физический контакт, заставляя Эрис чуть опустить голову и прикрыть рот, скрывая ту улыбку, что относилась именно к смеху, а не к теплоте и поддержке, которую можно было чаще всего заметить на губах северянки.
Комментариев, правда, не последовало. Не то чтобы их не было — в голове Тегуэн появилось множество шуток, которые можно было бы отпустить по поводу близости, начиная от того, что теперь у Вазгула есть шанс на нечто подобное, и заканчивая криком «Возьми меня прямо здесь, мой стойкий жеребец», но каждое подобное высказывание говорила будто бы не она. Видимо, тому виной было волнение, или же просто наплыв эмоций, наложившийся на крайне нервное состояние длиной в день, но сейчас ей будто просто хотелось смеяться, и остановиться было довольно таки сложно. Наверное, все это было до жути глупо, и приготовления, и сами ее слова — все, вплоть до мельчайших деталей, по крайней мере именно так и казалось северянке, но в какой-то момент она поняла, что помимо аромата своих духов, она также чувствует и тот запах, что относился к алкоголю. Не тот, благо, что она помнила по тем временам, когда Вазгул использовал весь свой склад, чтобы забыть все самое плохое в жизни, а тот, что был еле заметен. Красный виноград, довольно обыденный, и, тем не менее, приятный, хоть и ничем не выделяющийся. Просто хороший виноград. Просто хорошее вино.
Это был хороший подарок. Если задуматься, очень хороший. И, приняв небольшой бокал, Эрис только лишний раз улыбнулась тому, как, однако, все просто выходит. И, вероятно, не следовало так уж сильно беспокоиться вообще обо всем, что беспокоило ее все эти дни, да и не только дни. От этих мыслей просто не могло не появиться улыбки, просто потому, что фраза «будто гора упала с плеч» подходила  для описания нынешнего состояния волшебницы более чем идеально.  Звон стекла же напомнил о том, что оставаться в своих мыслях слишком долго не стоит, и, подняв голову, Цветочек еще раз посмотрела на полудемона, взглянув на него так, как будто не пыталась выложить на стол все свои карты еще минуту тому назад
- Скорее, за нас обоих. - с все той же улыбкой произнесла она, и, поднеся к губам бокал, сделала маленький глоток — достаточно, чтобы почувствовать вкус, но явно недостаточно для того, чтобы начать тот процесс, который большинство людей назвало бы «пить». Ей сейчас нужно было, определенно, не это. Фактически, все, что хотела сделать сегодня, она и так уже сделала. Хотя бы поговорила. Хотя бы поняла, что делает это все не напрасно. Хотя бы пришла к выводу, что она все еще... красива, что ли. Некоторые люди уходили в себя после того, как получали шрамы на лице, чего уж говорить о бывшей представительнице Башни, но за все это время она ни разу пыталась уходить в размышления на тему того, может ли она быть хоть для кого-нибудь еще привлекательной — перспективы найти ответ на этот вопрос были не слишком впечатляющими, да и, благо, деятельности, которая могла бы забить у волшебницы все ее свободное время, дабы такие размышления даже не появлялись в голове, было предостаточно. Но вот он, этот ответ. И он ей вполне подходит. Более того, он ее радует.
Проблема была в том, что даже в таких ситуациях, где все всегда хорошо и замечательно, всегда есть какое-то одно «но». Обычно, незначительное, иногда чуть более ощутимое, но в данный момент совершенно чудовищное, и это «но» заменяло абсолютно всю логику и абсолютно все цивилизованные порывы в голове Эрис, которые она старалась использовать в общении с людьми. С другой стороны, у нее было оправдание. И этого было достаточно.
Бокал был осторожно возвращен на стол. В голове в этот момент пронеслась мысль, что туда, куда идет Эрис, бокалы ей не понадобятся, но даже хихикнуть такой пафосной фразе, означало разрушить свои планы по созданию образа, и из-за этого все, что сорвалось с губ волшебницы, был выдох. Так обычно выпускают из легких воздух перед тем, как сделать что-то важное, и собраться с силами, а судя по тому, что после этого волшебница повернулась к палачу и взглянула ему в глаза, собраться с силами ей действительно стоило.
Не смотря на весь тот багаж знаний, опыта, да и вообще всего того, что Эрис успела узнать и увидеть за свою жизнь, для нее, благо, еще оставались те моменты, которые ее волновали, заставляя сердце биться сильнее. И в тот момент, когда ее рука легла на воротник камзола Вазгула, чуть сжимая его и будто размышляя на тему того, подтянуть его ближе к себе, или дождаться, пока он сам предпримет какие-либо действия, это самое сердце перешло из режима «слегка взволнована» в режим «паническая атака в ритме боевых барабанов», и если сердцебиение еще хоть как-то можно было скрыть, потому что находилась волшебница все же не вплотную к палачу, то вот поджатые губы и явно напряженный взгляд, выдавали в ней явное несоответствие с тем образом холодной и рассудительной волшебницы, что была знакома палачу.
- И я не хочу, чтобы было легче. - сглотнув и тратя все силы на то, чтобы голос не дрожал, попыталась высказать свои мысли Тегуэн, явно предполагая, что за этой фразой должно последовать продолжение. Например, о том, что не хочет, чтобы было легче, потому что хочет чувствовать и воспринимать все без какого-то «легкого» режима, потому что не хочет ничего пропускать, в конце концов, потому что хочет испытать все эмоции, но в тот момент, когда слова эти сорвались с губ северянки, она поняла, что, пожалуй, ей стоит прекратить болтать. Во-первых потому, что тратить время на разговоры можно было бы и попозже. Во-вторых потому, что, сама не понимая, как так вышло, ладонь волшебницы плавно перешла с воротника  на щеку палача, и, кажется, если когда-то и был тот момент, когда можно было откатить любые действия, то сейчас он был безбожно пролюблен.

Начиналось все довольно таки невинно, будто все это время Эрис читала какой-то относительно бездарный женский роман в плане описания чувств, и в основном это было связано с тем, как все в этот раз происходило по-другому. Прикосновение, объятия, можно сказать, будто по плану, одно за другим, и, с одной стороны, весь процесс был довольно таки стандартным для влюбленных парочек, которые только начинали узнавать друг друга с интимной стороны, но именно это и мешало северянке больше всего. Лет пять назад она еще могла позволить себе смущаться, могла делать вид, что у нее есть стыд, но то было, опять же, пять лет назад, когда она была еще вполне обычным человеком, и после того случая с порталами и Тенью, как таковых, ухажеров у нее не было, а необходимость в близости время от времени затмивали походы в бордель. И за последнее, честно говоря, Эрис вообще не испытывала никаких угрызений совести, подходя к вопросу исключительно со стороны своих нужд, но посещение публичных домов было процессом, скорее, механическим и не требующим вложения эмоций. В то время как сейчас эти же самые эмоции были задействованы в полной мере, рвались наружу и искали выхода, и вот как раз в этом и была проблема.
Тем не менее, цивилизованное начало, заключавшееся в одном лишь поцелуе, дразнящем, будто только намекающим на что-то большее, не ограничилось одним только началом, и прежде, чем Тегуэн успела хоть что-то сказать, уже слегка нахмурив брови и подготовив в голове шаблонную фразу, содержащую в себе угрозу, последовал второй, заставивший волшебницу резко сжать пальцы на единственной руке, одновременно сжимая и руку палача, что держала ее. Пожалуй, единственное сравнение, которое тогда пришло в голову магичке, было чем-то вроде «прорвавшаяся плотина», но додумать эту мысль Тегуэн не смогла, и, закрыв глаза, еще раз примерно попыталась прикинуть, на что она вообще рассчитывала сегодня. Честно говоря, на многое, и, еще раз оценивая планы на вечер, Цветочек почувствовала, как инициатор всего этого действия отпускает ее ладонь, в то время как у нее самой просто не остается сил на то, чтобы удержать его. Да, в целом, это и не нужно было, ибо в тот момент, когда Вазгул принялся пользоваться шансом изучить фигуру северянки чуть подробнее, пальцы Эрис снова вернулись к щеке полудемона, но если ее предыдущее прикосновение  можно было назвать нежным и любящим, то в этот раз до кожи дотрагивались не мягкие подушечки пальцев, а ногти, будто желающие впиться в лицо Вазгула, но, благо, только на уровне подозрения эта мысль и осталась, потому как в следующую секунду северянка запустила пальцы в шевелюру палача, еле сдерживаясь от того, чтобы не сделать какую-либо глупость.
И, честно говоря, глупостей в ее голове в тот момент было довольно много. Притом, не тех, что можно было бы назвать глупостями именно в рамках какой-либо шутки, после которой все весело смеются, а, скорее, тех, что потом приводят к крайне смущенным взглядам и неловкому общению между двумя индивидами. Как и было сказано ранее, бордели были именно что безэмоциональным времяпрепровождением, в которой целью было утоление своих собственных желаний, за которые Эрис просто платила кому-либо, кто сведущ в... утолении желаний. Но когда дело касалось отношений, подходить к этому самому утолению желаний требовалось осторожно, хотя бы потому, что, в конце концов, если с мужчиной по вызову можно больше никогда не встречаться в жизни, от слова «совсем», то вот со Спинмарком Тегуэн делила один и тот же филиал, и избежать встреч, слухов или странных взглядов, если что-то пойдет не так, было бы практически невозможно. Поэтому она была осторожна, и, не отрываясь от поцелуя, поглаживая по голове Вазгула, чувствуя на себе его прикосновения, отчаянно пыталась сделать вид, что ей не хочется большего. Контроль эмоций, опять же, был у нее отменный, хотя бы потому, что большинство магов так или иначе в итоге находили способы не поджаривать все вокруг себя, и к менталистам это было применимо в куда большей мере, в основном потому, что поджарить чьи-либо мозги во время поцелуя или чего еще, было явно не самым лучшим завершением вечера, вот только даже с такой «идеальной» обороной некоторые порывы подавить было довольно таки трудно. И в тот момент, когда Вазгул попытался вновь слегка приостановить процесс, чуть отведя голову назад и размыкая губы, вместо обычной, холодной и слегка нервничающей Эрис, на него смотрела женщина с белоснежными прядями, слегка закусывающая нижнюю губу, чей взгляд явно на что-то намекал. По крайней мере сравнить сейчас огонек в глазах Цветочка можно было разве что с лесным пожаром, который полминуты назад кто-то попытался потушить лейкой, и этот самый пожар это только разозлило.
Спустя менее чем секунду поступило и доказательство подозрений выше — все то же нежное поглаживание по голове резко прекратилось, и рука, согнутая в локте, опустилась до уровня шеи Вазгула, а затем, сжав пальцы в кулак, подтолкнула голову полудемона предплечьем ближе к самой Эрис. Притом, выглядело это чем-то средним между очень страстным движением и попыткой опробовать на Вазгуле прием ближнего боя уровня эдак рестлинга, в итоге не давая тому возможности вдохнуть, и заставляя продолжить тот поцелуй, что он сам начал. И она уж точно не собиралась останавливаться, используя не только губы, но и язык, хотя и ослабляя хватку, что подталкивала к продолжению, но судя по тому, как все та же ладонь волшебницы в итоге скользнула от затылка демона к его плечу, а затем к пуговицам на его камзоле — тем, что сейчас были застегнуты и были самыми верхними в веренице, спускающейся вниз — это самое продолжение, по крайней мере сегодня, подразумевало не только поцелуи. Проблема была разве что в том, что пользуясь только пятью пальцами, да еще и пытаясь при этом не размыкать контакт с другим человеком, отстегнуть или расстегнуть что-либо было довольно таки трудно. И чем больше миллисекунд у Эрис уходило на эти чертовы пуговицы, тем больше они ее раздражали, вплоть до того, что в какой-то момент с губ ее, в тот момент, когда между двумя представителями Деорсы все же промелькнула небольшая пауза в ласках, сорвалось тихое «Вот Скорм!» явно относящееся к неудобной одежде, которая, может и была удобной с точки зрения ношения, но уж точно не снимания одной рукой.

В общем и целом все было хорошо, и вообще замечательно, ровно до того момента, пока Вазгул не решил взять все в свои руки. Эрис даже успела почувствовать некое удовлетворение от своих действий, да, собственно, и от действий полудемона тоже, хотя бы потому, что именно такой близости, довольно таки бурной, ей и не хватало. Высказывания на тему того, что ценность ресурсов определяется их редкостью, здесь подходило на редкость идеально, потому что именно такие ласки, именно такое поведение и не встречалось в жизни волшебницы, искусно делающей вид, что она вполне себе честная представительница цивилизованного мира, но внутри... Конечно можно было бы сказать о том, что внутри у Цветочка всегда вертятся пошлые мысли, или что-то в этом роде, и она только держит маску спокойствия и рассудительности, но, будучи менталисткой, сама Эрис прекрасно понимала, что одно другому не мешает. Ее нынешние действия не были следствием каких-то подавленных желаний, которые ей приходилось держать в секрете, или же прятать от окружающих, постоянно боясь срыва — они были точно такой же ее частью, как ее холодный образ доброй и понимающей наставницы. И, пожалуй, это согласие с самой собой и позволяло Тегуэн не думать о том, что в данный момент она творит что-то неправильное или непристойное. Она получала удовольствие, и это было главное, по крайней мере пока полудемон не остранился, вызывая у Цветочка некоторое удивление, в котором читалось «что, уже закончили?», резко меняющееся на некое уныние, когда хрупкую северянку подхватили на руки и положили на плечо.
Наверное, надо было это сделать поромантичнее. Хотя, вряд ли именно романтичности Тегуэн сейчас хотелось, скорее, больше она жаждала участия, а поучаствовать в процессе пока тебя куда-то несут, можно мало. Можно, конечно, было пощупать Вазгула за его нижнюю часть, но сама волшебница понимала, что ей это вряд ли поможет, да и выглядело бы это скорее комично, поэтому Тегуэн, осторожно подперев подбородок свободной рукой и уперевшись локтем в спину полудемона, просто решила подождать окончания поездки на Спинмарке, которое, благо, не заставила себя ждать.
Остановка, правда, вышла довольно таки сбивающей с толку, хотя бы потому, что обычно такой способ передвижения, обычно, предполагает долгую поездку — вплоть до того, что Эрис предположила, что они вообще собираются сейчас перейти в другую комнату, но, как оказалось, несли ее всего-то до кровати рядом, и, слегка приподнимаясь с ее поверхности, и с улыбкой глядя на то, как по крайней мере проклятый камзол отправляется в полет до пола, Тегуэн не могла отделаться от целого вороха сомнений. Впрочем, сомнениями они и остались, хотя бы потому, что в следующее же мгновение Вазгул тоже оказался на кровати, заставляя волшебницу закрыть глаза в блаженстве, хотя и чуть нахмурившись из-за отсутствия контроля. И контроля действительно не хватало, хотя бы потому, что в какой-то момент Цветочек услышала треск рвущихся ниток, заставивший ее тут же открыть глаза и уставиться вплотную на лицо полудемона, явно занятого уничтожением платья. Второго. В голове тут же промелькнула мысль, а точнее, даже не мысль, а та сцена, в которой Герда отдавала Эрис платье, дополнительно указывая на хрупкость конструкции в виде пришитого шарфа, который можно было сорвать, приложив достаточно усилий, и без которого платье было просто... коротким платьем, а не произведением  искусства. И такое пренебрежительное отношение к чужой работе, определенно, заслуживало... Честно говоря, здесь должно было быть слово «наказания», но как только оно прилетело в голову Тегуэн, вслед за ним пронеслись идеи с плетками, кляпами, масками для глаз, а неостановимый палач и вовсе заставил забыть на какое-то время об еще одном уничтоженном наряде, переводя мысли в режим «ладно, когда-нибудь я его точно отчитаю за это... Ну или попрошу поаккуратнее быть. Когда-нибудь.»
Шарф с каждой минутой беспокоил все меньше ,по мере того, как ласки выходили на новый уровень, однако, продолжать дело именно в таком ключе Тегуэн не хотелось, в основном потому, что ее гордость, если это слово вообще применимо в таких ситуациях, не позволяла ей просто лежать спокойно на спине и делать вид, что она бревнышко, из-за чего спустя несколько секунд ее ладонь дотронулась до груди Вазгула, спускаясь чуть ниже, до живота, а потом.. А потом она поняла, что не дотягивается, в основном потому, что все тот же палач, что ласкал ее тело, обнимал и гладил Эрис, был довольно таки подвижным, будто специально избегая движений Цветочка. Поэтому в голову северянке пришла, пожалуй, самая удачная мысль на сегодня, заставившая коснуться ладонью руки Спинмарка, что гладила ее по щеке, а затем резко скользнув к плечу полудемона, слегка толкнуть его с явным намерением сместить центр тяжести слишком занятого делом палача и опрокинуть его самого на спину.
И у нее это вышло. Правда, кажется, в этот же момент запустился соответствующий таймер в голове Эрис, будто кричащий «делай все быстро, иначе опять окажешься внизу», заставляющий ее перекинуть одну ногу через лежащего рядом Вазгула и, упираясь единственной рукой в поверхность кровати, оказаться в итоге «на коне». Быстро, правда, сделать ничего ей не удалось, хотя бы потому, что в тот момент, как Эрис все же смогла насладиться маленьким триумфом, случилось несколько вещей, довольно таки сильно влияющих на процесс. Начать стоит хотя бы с того, что из-за таких телодвижений платье ее слегка задралось, хотя слово «задралось», здесь вряд ли подходило, но сказать о том, что теперь юбка не скрывала ее бедер, открывая довольно таки неплохой вид, все же стоит. Также эта позиция позволила оценить готовность Спинмарка, но каким образом именно это поняла Эрис, сидя на полудемоне, пожалуй, упоминать не стоит. Но самой важной вещью, что заставила ее остановиться, был, пожалуй, открывшийся вид, и подразумевалась тут даже не распахнувшаяся рубашка, открывающая вид на торс Вазгула, или его выражение лица, а, скорее, вся ситуация, в которой оказались Тегуэн и Спинмарк. В какой-то момент осознание, что все это место ни разу не бордель, а перед (или под) ней не безымянный работник старой профессии, ударило в голову Цветочка с такой силой, что ей захотелось расплакаться, но что-то подсказывало, что слезы мало помогут процессу, да и Вазгул явно хотел продолжить, что ощущалось в его прикосновениях, но вместо того, чтобы с точно такой же звериной страстью восстановить последовательность действий и снова начать целовать его, пользуясь своим новообретенным преимуществом, Цветочек убрала руку с кровати, положила ее сначала на грудь палача, а затем, проведя кончиками пальцев по обнаженной бледной коже снизу вверх, дотронулась до губ Спинмарка. Не со страстью, не в попытке сделать что-то пошлое, а так, будто она хотела сказать ему «говори потише», но за все это время, как они решили выпить, никто не сказал ни слова другому (за исключением выругавшейся Эрис, правда).
«Подожди, не торопись»
Она будто сказала это самой себе, но именно это она хотела сказать ему. Возможно, Вазгул это даже расслышал — Эрис, вполне вероятно, не особо могла контроллировать ментальную магию в такой момент, из-за чего это послание вполне могло дойти до разума полудемона, но, честно говоря, оно читалось и в жестах волшебницы, дождавшейся, когда Спинмарк отпустит ее, перестанет гладить и положит руки на кровать, предоставляя ей возможность сделать все самостоятельно. Как только он остановился, Тегуэн сглотнула. Убрала пальцы с его губ, потянулась к довольно таки несуразно выглядевшему шву на платье, и что-то сделала. Кажется, потянула за нить, но обычно после того, как кто-то расстегивает корсет или что-то еще завязанное, требуется некоторое время на то, чтобы эта же ниточка прошла через все отверстия, в итоге распуская наряд, но в то время как это сделала Эрис, шов на ее платье разошелся практически мгновенно, заставляя ткань повиснуть на плечах, открывая вид еще получше, чем на оголенные из-за задравшегося подола бедра.
Начать стоит хотя бы со слова «ничего». Ибо, как оказалось, именно что ничего, кроме платья, надето на Цветочка не было вовсе, и для того, чтобы это подтвердить, не нужно было даже смотреть ниже уровня ее шеи — достаточно было взглянуть на румянец, появившийся на лице волшебницы. Она вновь положила ладонь на его грудь, чуть наклонилась. Еще раз поцеловала в губы, на этот раз нежно, без страсти, просто прикоснувшись своими губами к его. А затем, чуть отведя назад голову, прошептала: «Помоги мне раздеться». Притом, во фразе этой, скорее, слышалась не просьба именно что о помощи, а, скорее, разрешение на продолжение участия, но не на той же скорости, что была до этого, а, скорее, чуть медленнее. Так медленно, чтобы была возможность насладиться процессом.

Смущение. Видимо, оно было отличительной чертой и причиной ,по которой сердце так и рвалось из груди, заставляя Эрис дрожать от каждого прикосновения. Страх ошибиться, оттолкнуть, сделать что-то не так сплелся вместе с желанием продолжить, чего не было в тех случаях, когда северянка просто платила деньги за подобные услуги. Там все было просто — ты платишь — ты получаешь удовольствие — ты уходишь продолжать заниматься своими делами, совершенно не думая о том, что делала последние полчаса\час и возводя весь этот процесс исключительно в формат «удовлетворить базовые инстинкты, чтобы они не отвлекали». В каком-то смысле, правда, сейчас Эрис тоже удовлетворяла те же самые инстинкты, но вот риск сделать что-то не так сам по себе доводил ее до экстаза, потому что эскорт, в конце концов, мог смириться с чем угодно и в любом виде, главное было дать ему по окончанию процесса достаточно увесистый кошель. Не то чтобы вкусы Цветочка, конечно, были какие-то специфические, но вот определенный стыд от своих действий она, тем не менее, чувствовала.
А в тот момент, когда Вазгул легонько поцеловал ту ее часть тела, где должна была быть рука, стыд резко поднялся до такого уровня, который заставил женщину отпрянуть, выпрямив спину и слегка поджать губы, одновременно борясь с желанием закрыть ладонью последствия страшной раны, ныне покрытые аккуратными белыми бинтами. Это было странно. И первой реакцией, а точнее не реакцией, а просто желанием, было скорее слезть с Вазгула и забиться куда-то в угол, что было довольно таки несвойственно для Эрис, или для ее образа. Последствия ее путешествия в Тень не были красивыми, по крайней мере сама волшебница именно так и считала, и если цветок вместо глаза еще можно было назвать милым, потому что, будь он в горшке или клумбе, а не глазнице, северянка нашла его достаточно красивым, но вот рука... Оставшаяся культя не была чем-то, чем Эрис гордилась или же что хотела показывать, но определенный ряд событий сумел убедить ее в том, что приходить к Вазгулу с протезом было бы ошибкой, в конце концов, она помнила фразу о том, что его стоит оставить дома, когда они пошли к Герде, и, вероятно, именно поэтому и платье было в этом плане асимметричным. Возможно, он даже не видел ничего ужасного в ранах северянки. Возможно. Слишком много этих самых «возможно», в итоге, чуть не подвели в какой-то момент Тегуэн к мысли залезть в голову полудемона, просто чтобы узнать, не считает ли он ее уродливой из-за этой особенности, но, в свое время, волшебница сумела вовремя остановиться.
Вовремя остановилась она и теперь, поборов желание резко прервать процесс, и постаравшись спрятать то, что осталось от руки, прижав конечность к телу и отведя назад, будто делая вид, что левая рука просто прячется за спиной северянки, которая что-то прячет. Вряд ли Спинмарк специально хотел смутить ее, хотя, конечно, Эрис предпочла бы, чтобы он просто не обращал внимания на такую очевидную вещь, но теперь все, что ей оставалось, это сделать вид, что она не потеряла настрой и готова продолжать. И эта мысль почему-то заставила ее слегка улыбнуться, затем положить ладонь на живот палача и с легкой ухмылкой произнести:
- Не-а, сам справишься. -
Правда, слова эти противоречили действиям менталистки, потому что по окончанию этой брошенной фразы, пальцы ее скользнули по пряжке, что была на поясе, и отстегнула ее, а затем спрятались уже и под тканью самих штанов. Со вполне очевидным замыслом. И со вполне очевидным результатом, заметить который можно было по румянцу на лице Эрис, решившей спрятать его за поцелуем, ради которого волшебнице снова наклониться и практически лечь на полудемона, прижимаясь к нему всем телом, и...

…

...и рассвет. То, что это был именно рассвет, Тегуэн поняла по лучу света, который падал сквозь щель между занавеской и краем окна,  падающим линией на тело волшебницы, будто рассекавшей ее лицо и немного шею. И падала эта линия прямо на единственный глаз северянки, из-за чего не открыть его и не сощурится, да при этом еще и не проснуться, было просто невозможно. Но вот для того, чтобы поднять голову и осмотреться, требовалось явно что-то большее, и пока чувства не пришли в норму, все, что удалось сделать Эрис, это зажмуриться и переложить голову на подушке так, чтобы солнце не пыталось выжечь ей сетчатку сквозь веко прицельным ударом прямо из космоса. В этот же момент в голову Цветочка пришла мысль о том, что спит она не в своей кровати — подушка была явно более... пустой, что ли, будто в нее кто-то положил слишком мало перьев. Это был первый звоночек. Затем она нахмурилась, открыла глаза, увидела что-то неописумое и, проморгавшись, лишь спустя секунды полторы, поняла, что смотрит в чей-то бок, частично накрытый белой тканью. Кажется, простыней.
Бледный бок. Труп? Что она делала с трупом в одной кровати? Осторожно вдохнула воздух так, будто боялась, что нос только сейчас распознает трупный запах, и ее начнет рвать прямо лежа, но, благо, ничего такого не было. Запах был вообще не трупный, напротив, его можно было назвать «живым». По крайней мере именно на мысли о том, что спала Эрис там, где кто-то всю ночь был «живым», этот запах и наводил, и его описание вполне можно было бы опустить, учитывая, что, вероятно, даже соседи по коридору понимали — в комнате Спинмарка явно не чай заваривают. Правда, все это понимание приходило Тегуэн постепенно, и окончательно она все поняла только когда уперлась рукой в поверхность кровати и приподнялась, садясь, чтобы рассмотреть лицо спящего... Вазгула. Да, действительно, это был он. И хотя спустя миллисекунду после того, как взгляд Цветочка упал на бледное лицо полудемона, на ее лице появилась улыбка, и с этой же улыбкой она вернулась обратно на кровать, ложась рядом с ним, и положив руку ему на грудь, приобняв палача, до этой самой улыбки было крайне удивленное выражение лица.
Шорох заставил ее в какой-то момент, правда, снова поднять веки... веко. Видимо, теперь луч солнца дошел до Вазгула, ибо под рукой Эрис тут же началось движение, заставляя ее улыбнуться еще шире и слегка потянуться, выпрямляя ноги под простыней, которой были накрыты оба любовника, а затем тихо прошептать:
- Доброе утро.