За то время, что Арахна прожила во мраке каменных лабиринтов Мортерраса, она успела стать если и не самым опасным хищником, то одним из них уж точно. Некоторые обитатели подземелья вполне могли превосходить ее в силе, другие были ловчей нее, а третьи могли похвастаться более крепкой броней, но ни один из них не мог соперничать с ее хитростью и изобретательностью. Даже самый опасный и страшный хищник превращался в беспомощную жертву, стоило ему угодить в ее сети.
  И то было верно, до тех пор, пока Арахна не столкнулась с людьми. Они действовали группами, помогали друг другу, там где не мог справится один, ему зачастую был способен помочь второй. Столь прочный шелк они могли сжигать ярким светом, что приносили с собой, их клыки были способны разрезать редкие нити, что не были сплетены в подобие канатов.
  Для Арахны люди виделись крайне опасным противником, и в свой обычный рацион включать их она не спешила. Оставаясь в тени, она изучала их, наблюдала за их действиями, вслушивалась в их хаотичную речь, но встречи те были крайне редки. Исследователи Мортерраса прекрасно были осведомлены о большинстве его опасностей, и те опасные тропы, где обитал этот любопытный монстр, по примеру других жителей лабиринта всегда старались избегать.
  За два года жизни под воющими горам, Арахна так и не вкусившая человеческой плоти, для всех кто имел хоть какой-то опыт в исследовании Мортерраса, осталась неуловимым монстром из глубин. Ни один из смельчаком так и не смог и краем глаза взглянуть на хозяйку троп выстланных прочнейшим шелком.

  Периодические прогулки на верхние уровни для Арахны уже успели стать обыденностью. Она то и дело поднималась к поверхности, а порой, когда царствовала ночь, даже осмеливалась покидать свое родное подземелье, но уходить далеко от него все же не решалась.
  Все всегда начиналось с охоты и заготовки шелкового кокона с тем, что осталось от ее обеда. Риск остаться без еды в мало знакомом месте и впасть в безумие паучиху мало прельщал. И пусть она могла довольствоваться всем, что только ее окружало, у нее со временем все же появились предпочтения в еде. И камни в них не входили.
  Так в очередной раз, закинув на брюшко свой импровизированный мешок с провиантом, Арахна направилась к верхним уровням. Те тропы, которые она чаще всего использовала для перемещения, были богато украшены ее нитями, переплетенными между собой и расположенными под самыми изощренными углами. Сама она передвигалась неспешно и ловко огибала их, перешагивала, а вот для незваных гостей паучий шелк мог стать крайне неприятным сюрпризом.
  На своей территории Арахна чувствовала себя в безопасности, а о разного рода двуногих нарушителях, что имели смелость сжигать и рубить ее драгоценный шелк, она всегда узнавала заранее. Все та же система нитей служила ей неплохой сигнализацией.

  Когда еле слышное клацанье паучьих лапок наконец стихло, Арахна, обустроившись в тупике неподалеку от выхода на поверхность, скинула с брюшка кокон с провиантом и принялась внимательно осматриваться, да прислушиваться. Пусть любознательный монстр и оставался на своей территории, опыт научил ее, что осторожность не бывает излишней.
  Лишь убедившись что вокруг тихо и спокойно, жительница Мортерраса позволила себе немного расслабиться. Раскинув лапы в стороны, она пристроилась на холодном, каменном полу и подтянув к себе принесенный кокон, уложила на него свою верхнюю, человеческую часть. Благо размеры кокона вполне позволяли не самой высокой девушке практически полностью расположиться на нем, только ножки бы да и свисали.
  Пищей Арахна запаслась сполна, к тому же ее импровизированная лежанка все еще была теплой.

Отредактировано Arachni (2021-09-21 11:24:03)

  Не успела паучиха, расположившаяся на теплом, мягком коконе, насладиться прекрасным пейзажем, открывшимся перед ее задремавшим сознанием, как самый главный ее враг вновь напомнил о себе, заставив несчастную хищницу открыть глаза и подняться над своей импровизированной кроватью.
  Пусть Арахна и обладала навыком быстро проваливаться в сон, вечный голод не позволял ей вдоволь им насладиться. И мало того, так еще и родные просторы Мортерраса наделили ее и без того краткие сны необычайной хрупкостью, которой мог позавидовать самый чуткий зверь.
  Пока дитя Акраха пыталась тщетно вскрыть свои запасы провизии, в ее сознании продолжали всплывать все еще сохранившие четкость яркие картины. Бескрайние, богатые просторы, сияющий диск на недостижимом своде, окруженный множеством мерцающих огней и его старший брат, столь яркий, что слепил всякого, кто смел обратить к нему взор.
  Все эти навязчивые, пышущие жизнью образы, так и тянущие за собой ее любопытный нос, обыденно спешили растворится в потоке мыслей только что проснувшегося сознания, вскоре не оставив после себя и следа. Должно быть они отражали желания юного монстра открыть для себя новый, единожды виденный мир, но было ли их достаточно, чтобы она посмела выступить против собственных страхов, законов и правил?
  Нет, на деле Арахна и не задумывалась над ответами к этим вопросам. Долгие размышления ей были не свойственны, а большинство сомнений в скором времени поглощал неутолимый голод, зов которого и сейчас влек ее за собой. С ним полагалось расквитаться как можно быстрей, но нити столь плохо поддавались ее когтями, что вскоре Арахна принялась разрывать плотный кокон зубами, наконец то постепенно обнажая его обезображенное содержимое.
  Беспорядочно разорванная в клочья плоть, изломанные кости. Во всем этом особо крупно рубленом фарше уже было и не узнать облика того несчастного создания, которым он когда-то был. И должно быть некто более искушенный мог бы отметить, что мясо все еще оставалось свежим и не успело обзавестись особо приятным душком, Арахна едва ли предавала подобному смысла. Разве что ее радовала все еще теплая кровь, струившаяся по ее губам, вслед за каждым новым укусом.
  Съедала паучиха все практически под чистую, оставляя лишь ряд внутренностей, что не приходились ей по вкусу. Даже от большинства костей не оставалось и следа. Страх пред собственным проклятьем вынуждал ее питаться до безумного часто, а врожденная ненасытность лишала всякого чувства меры.

  Так, выиграв себе немного времени, Арахна продолжила свой путь вверх, к тому проходу, за которым однажды ей довелось узреть совершенно новый мир. То была не первая ее попытка вновь подняться на поверхность, но каждый раз в конце пути ее встречал ослепительно яркий страж, преграждающий путь.
  Ткачиха и помыслить, что этот свет не сторожит проход, и что он довольно часто покидает свой пост. Она лишь помнила, как однажды застала его врасплох и надеялась, что ей удастся провернуть это вновь. Что же, должно быть во всем можно было винить лишь ее невезение.

  Передвигаясь по Мортеррасу вне своих родных троп, Арахна была бесшумна, осторожна и от того довольно медлительна. Прямых столкновений она всегда старалась избегать, ведь пусть и обладала немалой физической силой, правила запрещали тратить силы попусту. К тому же подобная охота часто сопровождалась столь неприятным чувством - болью.
   Для того, чтобы себя обезопасить, у нее были другие, более приемлемые средства. Перебирая лапками на пути к своей цели, она то и дело словно случайно касалась руками стен, вслед за плавными движениями которых тянулись нити липкого шелка.
  Свой же более грозный облик, дитя темных троп не жаловало, предпочитая оставаться в своем истинном обличии. Причин на то можно было перечислить несколько, начиная с не самого приятного преображения, заканчивая тем, что управлялась она им куда хуже, но главной все же оставалось банальное удобство. В получеловеческой форме она попросту чувствовала себя комфортней.
  Что до того облика, что походил на странных двуногих созданий, лишь изредка захаживающих в Мортеррас, то он и вовсе был ей не понятен. Передвигаться трудно, много уязвимых мест, карабкаться по стенам особо не выходит. Его Арахна использовала лишь кода нужно было прятаться, все же он был куда более компактным, а в остальном был по ее мнению бесполезен.

  Когда восьмилапая наконец добралась до просторной комнаты с широко раскинувшимися стенами и достаточно высоким потолком, она, остановившись в темном проходе, аккуратно наклонилась вперед, внимательно осматриваясь вокруг. И только убедившись в отсутствие опасностей неспешно продолжила свой путь.
  Походка у Арахны была странноватой. Выставив перед собой согнутые в локтях руки и отклоняя назад свою наиболее уязвимую часть тела, передними лапами она словно прощупывала пространство перед собой. Два шага вперед и один назад.
  Этот нехитрый трюк, натренированный за пару лет жизни, выходил у нее довольно ловко. Да настолько, что ее плавные, аккуратные движения казались вполне естественными, если не вглядываться особенно пристально.
  Так, перебираясь от камня к камню, от колонны к колонне, дитя Акраха и помыслить не могла, что ее родной каменный лабиринт посетила незваная гостья, нагло расположившаяся отдохнуть неподалеку. Или быть может все же могла?

Бросок дайсов.

[indent]

  "Клац-клац" - неспеша перебирала лапами Арахна, ни сколь не подозревающая о затаившемся неподалеку госте и его нехитрых, но загадочных ловушках, что обещали вскоре удивить своей невиданной изобретательность хозяйку лабиринта.
  Быть может паучиха могла бы почувствовать те крупицы маны, что теперь витали в воздухе, могла бы, если бы не коварный план ее создателя, столь удачно отнявший у нее способности к магии. Во всем что касалось колдовства эта истинная должна быть не полезней слона в посудной лавке. Но быть может однажды ей удастся избавиться от данного проклятья, а может сам Акраха соблаговолит наградить ее за будущие успехи.
  Рывками перебираясь от одного укрытия к другому, в этом широко раскинувшейся комнате, Арахна без труда сохраняла привычное спокойствие, внимательно бегая вокруг своими глазками. Но ее хладнокровию жить было приказано не долго.
  С очередным осторожным шагом под одной из лап паучихи что-то еле слышно затрещало и, не успела она закрыться руками, грот наполнил омерзительно яркий свет. Яростно зашипевшая Арахна пыталась было спрятаться, да лишь с характерным грохотом протаранила один из камней, за которым и упала.
  Сколько бы она не пытался, сколько бы не мотала головой в стороны, не терла глаза гадкий свет замерший в ее глазах все не отставал. Даже когда она опускала веки, он ясно стоял перед ней, лишь сильней подстегивая ее гнев.
  Наученная горьким опытом жизни в Мортеррасе, Арахна несмотря на свое незавидное положение, постаралась перевести все свое внимание к другим органам чувств. Но не нашла ничего за что могла бы зацепиться ни в звучании пещеры , ни среди запахов, от чего лишь сильней вжалась спиной в камень.
  Сердце паучихи билось как бешенное, стиснутые челюсти казалось раздробят ее собственные зубы, кровь в ее жилах начинала закипать а инстинкты били тревогу. Оказавшись в столь незавидном положении несчастная была подобна стреле лежащей на натянутой тетиве. Сейчас, это тяжело дышащие, наполненное гневом и желанием выжить создание, сорваться с места заставил бы и случайный ветерок.
  И вот постепенно резь в глазах начинала утихать, а ее зрение возвращаться в норму. Только едва ли этого было достаточно, чтобы остудить ее разогретую этим неприятным инцидентом кровь.

Отредактировано Arachni (2021-11-04 16:47:48)

  Охотница, что столь любит устраивать засады и хитрые ловушки, сама попалась в капкан. Большей нелепости придумать было невозможно, и видно от осознания данного факта, ее кровь лишь вскипала с новой силой.
  Но много ли толку было от подобной ярости? Сколько бы взгляд ее не бегал по каменным сводам пещеры, пострадавшие от яркой вспышки глаза по прежнему не могли дать ей ничего кроме расплывающейся картины, лишенной всякой четкости. Сколь бы она не прислушивалась, сколько бы не старалась почуять, все было тщетно.
  Вокруг словно не было и души. Спокойствие троп нарушало лишь ее собственное, сбивчивое дыхание и стук сердца, эхом бьющий по вискам. Но разве было подобное возможным? Узнав о том, что кто-то угодил в его западню, охотник должен незамедлительно явиться к жертве, ведь в противном случае он рискует ее лишиться и встретить голод.
  Но к черту мысли, медлить больше было нельзя. Осторожно, стараясь не издавать и шороха, Арахна повторяя свой путь до этого злосчастного момента, шаг за шагом неспеша пятилась к входу в этот зал, растягивая свои нити меж камней и колонн, до которых могла дотянуться. Простота тоже порой бывает эффективна.

  И вот, стоя на том месте, откуда начала, она вновь замерла. Быть может разумным было вернуться, уйти обратно во тьму глубинных троп, но уязвленная, снедаемая любопытством, обратно отступить дочь Акраха не могла. Ее жажда и голод были всеобъемлющи. И словно вторя им, нечто, часто перебирая лапками, просеменило по ее брюшку и, взобравшись на плечо, спустилось по ее руке на обращенную вверх ладонь. Поднеся вторую руку, дабы крохе было удобней стоять, она подняла его к своему лицу и тот застыл, не смея шелохнуться.
  Несомненно крупный, но уж точно не монструозный паук, расположившийся на паре скромных ладоней закованных в панцирь, лишь ожидал команды Арахны. Даже местные восьмилапые монстры с трудом могли противиться ее воле, что уж было говорить о самых обычных пауках.
  Спустя минуту другую игры в сомнительные игры в гляделки, вокруг хозяйки троп собралось еще с десяток таких симпотяг, что словно терпеливо ожидали приказа своей хозяйки, что не заставит себя ждать. Вскоре эти крохи разбегутся по этому залу, став ее бесстрашными разведчиками, а она, отвернувшись, затаиться в проходе с оставшимся в ее руках питомцем, во избежание новой встречи с той омерзительной, ослепляющей и жгучей вспышкой.
  Быть может этот импровизированный отряд слуг сможет найти виновника недавних событий или заметить то, что она сама упустила.

  Отлично укрывшаяся от света, вызванного ее маленькими, самоотверженными слугами, и следующим за ним ароматом гари, поднимающимся по стенам грота вверх, она могла жаловаться лишь на поднятый шум, достигающий ее чуткого слуха, привыкшего к глубинной тишине.
  Когда же все стихло, и виновница происходящего беспорядка осталась сидеть меж камней с единственным восьмилапым питомцем в руках, объявился и грозный нарушитель границ Мортерраса.
  Звуки издаваемые несомненно чем-то живым, что смогли донестись до притаившейся Арахны, были классифицированы ею как чужие, неправильные и скорей свойственные тем странным двуногим созданиям, нежели обитателям ее родных пещер. Пусть они даже и отличались от оных своей рычащей манерой, это приводило лишь к глупейшего рода схватке ее любопытной натуры, порожденной всеобъемлющим голодом, и инстинкта самосохранения, воспитанным годами проживания в этих каменных лабиринтах.
  Погруженная в сомнения, Арахна беспорядочно забегала глазками, пока те не зацепились за нити, что тянулись от ее тонких пальцев к сетям, которые она успела сплести меж камней и колонн в гроте. Опустив паучка и освободив руки, она легко натянув нити проверила их надежность, убедившись в которой, вновь взглянула на своего послушного слугу.
  Что же ей делать, что предпринять? Пытаться заманить этого нового зверя - значит выдать свое место положение. Рваться вперед надеясь на возможное физическое превосходство - глупо и рискованно. Пока все эти мысли гуляли в ее голове, она совершенно непринужденно прикрепила к паучку новую нить. Он сможет доставить шелковую леску туда, куда самой ей не дотянуться без риска для жизни. И пусть предназначения конкретного у того не было, лучше ведь все же иметь подобную возможность, не так ли?

Хруст

  Вопреки ее собственной воле, по хитину ее брюшка побежали трещины, а лапки подкосились, заставив испуганную потерей контроля над собственным телом Арахну расстелиться на каменном полу. Она пыталась было поднять свою человеческую часть опираясь на руки, но и те предательски затрещав остались без сил. Прекрасно осознавая что с ней происходит, она успела лишь стиснуть зубы, прежде чем тело ее изогнулось под неестественным углом.
  Спустя мгновенье, на том же месте, в осыпавшемся панцире, распадающимся прахом, свернувшись клубком, лежала девушка совершенно ничем не отличающаяся от людей. Хрупкая, со столь нежной для здешних обитателей кожей, сбивчивым дыханием и дрожащая словно осиновый лист, с той лишь разницей, что виной той дрожи был не холод, а боль.
  Превращения давались ей не легко, в особенности в эту беззащитную форму, и пусть она научилась не издавать и писка в момент трансформации, привыкнуть к этому было попросту невозможно.
  Контроль уже вернулся к ней, но в этом положении толку от него было немого. Арахна могла управиться с тем что было выше пояса, но то что люди называют ногами, ей виделось рудиментом. Она не умела ими пользоваться. Подтянувшись на руках она смогла лишь усесться под стеной пещеры, обреченно уставившись на пару бесполезных конечностей, когда в поток ее мыслей вторглось нечто чужеродное и навязчивое.
  Упирая свои руки в стену тоннеля, девушка таки смогла встать на свои дрожащие и подкашивающиеся ноги, и словно исполняя чью-то волю, медленно и неуклюже зашагала в сторону злополучного зала. Каждый шаг давался ей с большим трудом, и она то и дело чуть вновь не падала на пол. Развернуться, вновь сменить свою ипостась, у нее было столько возможностей, но этот навязанный и абсурдный план казался ей безумно интересным.
  Когда ее обнаженная натура добралась до зала, в котором воспарила незнакомая ей грозная фигура, она не подумала и поднять головы. Ее  состояние скорей больше походило на того, кто только что пробежал марафон за рекордное время, а не преодолел несколько десятков метров. У нее попросту не было и сил взглянуть что же там на верху. Или быть может она была хорошей актрисой?
  Как бы там ни было, ее путь на том не заканчивался. Отпустив стену, служившую ей опорой, она пошатнувшись сделала еще пару коротких, небрежных шажков и рухнула вниз. В тот миг в ее взгляде перемешались гнев и безнадежность, но она и не думала сдаваться. Отчаянно, будто ноги ее были перебиты, цепляясь руками за острые, холодные и скользкие камни, о которые едва не срывала ногти, она подтягивала себя вперед, лишь прибавляя новых ссадин на и без того изрядно украшенное тело.

Отредактировано Arachni (2022-04-27 14:55:18)

  До этого дня, хозяка троп не встречала существ, что могли бы оказать ей достойное сопротивление. Там где ей не доставало силы, она всегда могла компенсировать это хитростью, с которой обитателям этой проклятой сети тоннелей не было дано соперничать. Со временем, охота для нее становилась скучной рутиной а старые игрушки пресытились, не доставляя ей былого, извращенного удовольствия. Рано или поздно ее темная натура вынудила бы ее приблизиться к столь интересным и опасным созданиям с поверхности, которых она взаимно избегала.
  Должно быть от этой долгожданной встречи и трепетало сердце Арахны, что отчаянно спасаться от самой себя, вновь и вновь хваталась руками за скользкие камни, пока ее чувства смешивались в безумном водовороте, за которым она и не заметила подачки рассыпавшейся перед ней.
  Не способствовал тому и незнакомый запах этих объедков. Той, что прожила в Мортеррасе всю свою жизнь, был непонятен этот жест. Никто не стал бы попросту разбрасываться пищей, разве что не использовал бы ее как приманку. Вот ее разум и игнорировал эту проверку со стороны незнакомки, уже коснувшейся своими ногами каменного пола пещеры.
  Опираясь на локти, с трудом приподняв свое тело, жительница Мартерраса вонзила свой взгляд в незнакомку, что претерпевала метаморфозы. Ее новый облик, как и прежний, не походил ни на одного из обитателей этих тоннелей, и пусть сильно отличался от прежнего, сохранял все туже, столь ненавистную, двуногую форму.
  Не успела Арахна скомандовать своему крохотному слуге подобраться поближе к оборотню, как вдруг вновь раздался тот причудливо странный звук. Дикой истинной было трудно определить даже его характер, не говоря уже о том, чтобы пытаться понять. Дар речи не был дан ей создателем от рождения, и все что она могла, так это шипеть, рычать и пытаться неумело подражать ранее услышанному.
  Перенеся свой вес на одну руку, девушка вытянула вторую вперед, словно стараясь ухватиться за воздух. В ее рубиновых глазах, под парой тонких, нахмуренных бровей, читалась пусть и темная но искренняя надежда.
  Столь хрупкая, внешне абсолютно беззащитная, испестренная мелкими ссадинами и украшенная шрамами на манер бывалого война, Арахна продолжала играть свою роль. Открыв рот она было попыталась выдавить из себя хоть какой-то звук, но лишь сорвалась на кашель, что нарушил ее баланс и актриса вслед за скользнувшим по предательски влажному камню локтем, рухнула в низ.
  Вновь оказавшись на полу, окруженная своими стальными сетями, дитя Акраха вспомнила еще одну грань своих способностей, но столь она была омерзительна ей самой, что по телу ее пробежала легкая дрожь. И мало было отвращения, это попросту было не самой простой задачей. Стоит ли прибегать к подобному, когда можно сбежать сменив ипостась?
  Можно было, но решимость принужденной королевы была непомерна. Свернувшись калачиком она, застонав, ухватилась обоими руками за голову, направляя свою волю в глубины Мортерраса, направляя ее к тем, кто ей был столь омерзителен но вместе с тем так близок.